почему бы и нет, мисс Вест? -  ответил  судья.  -  Вот  только  я  не
захватил с собой Сборника Молитв.
   - У Эллери в библиотеке найдется один, - заявил Берк, а на  лице  у  него
было написано: "Делайте что хотите, только покончим скорее!"
   - А я  уже  приготовил  его,  -  неожиданно  раздался  голос  Эллери,  на
удивление радостный. Он появился в дверях кабинета с  маленькой  потрепанной
книжицей в красном переплете. Эллери держал ее так, словно она была  слишком
тяжела для нормального мужчины:  со  всем  напряжением  мускулов,  на  какое
только способен. - Страница 300, по-моему.
   - Эллери, вы хорошо себя чувствуете? - осведомился Мак-Кью.
   - Прекрасно, - с лихорадочно сияющими глазами  ответил  Эллери,  протянул
книгу судье и отошел к окнам, между которыми Роберта  поместила  в  качестве
подходящего для свадьбы фона корзинку с  ветками  мимозы,  купленную  где-то
Берком. Эллери закусил нижнюю губу и нервно подергивал себя за кончик носа.
   Берк подозрительно скосил глаза в его сторону и пробормотал  что-то  себе
под нос.
   - А вот и Уессер, - внезапно сказал Эллери. - И миссис Пилтер следом.
   - Еще кого-нибудь ждем?  -  поинтересовался  Мак-Кью,  снова  сверяясь  с
часами.
   - А вот и машина Лоретты подъехала, - продолжал оповещать  Присутствующих
Эллери. Затем он сделал паузу и закончил, не отрывая глаз от окна, -  она  и
Карлос Армандо.
   - Кто-о?! - Берк буквально окаменел.
   - Но, Харри, дружище, понимаете ли, -  засуетился  инспектор,  -  Лоретта
отказывалась приезжать без него. А если вы хотели пригласить Лоретту, то...
   - Я не хотел приглашать никакую Лоретту! Я вообще никого из них не  хотел
приглашать! - зарычал шотландец. - Чья это свадьба в конце  концов?  Что  вы
здесь за спектакль устраиваете? Да будь я проклят, что пошел навстречу вашим
паршивым просьбам!
   - Харри... - простонала Роберта.
   - Плевать я хотел на них всех, Берти! Эти скоты  топчут  самое  святое  в
нашей с тобой жизни, превращают его в мерзкую потеху! Я не желаю участвовать
в вашем шоу, Куин! И тебе, Берти, не позволю!
   - Что все это значит? - спросил  слабеющим  голосом  судья  Мак-Кью.  Ему
никто не ответил.
   Захлопали двери.
   Роберта, на грани истерики, бросилась в спальню инспектора.
   В течение следующих нескольких минут  состоялся  небольшой  парад:  нечто
среднее между "Новостями моды" и массовкой Феллини. Нежеланные гости один за
другим  медленно  заполняли  помещение,  встречаемые  насупившимся   Берком,
церемонно улыбающимся Эллери и сверх всякой меры гостеприимным  инспектором,
за которым маячила  фигура  вконец  озадаченного  Мак-Кью.  Единственный  из
присутствующих, кто откровенно наслаждался происходящим, был Карлос Армандо,
чье смуглое лицо и  черные  глазки  дышали  злобной  наглостью.  Собравшиеся
бесцельно слонялись по маленькой гостиной, напоминая карты в колоде, снова и
снова тасуемой  неопытным  игроком.  Раздавались  сконфуженные  приветствия,
неловкие любезности, риторические  восклицания  и  неразборчивое  бормотание
каких-то вежливых фраз. С затаенной враждебностью пожимались руки, кто-то  с
воодушевлением обсуждал нынешнюю затянувшуюся весну, затем время от  времени
внезапно наступало смущенное  молчание,  взрываемое  шумными  поздравлениями
Лоретте и, как лейтмотив у Вагнера, все это перемежалось  бодрыми  шуточками
по поводу пропавшей невесты. В основном усердствовал Армандо - с  самым  что
ни на есть невинным видом.
   - Она в спальне, приводит себя в порядок перед радостным событием, -  уже
в сотый раз объяснял собравшимся инспектор.
   В конце концов Роберта появилась перед публикой:  бледная,  но  с  высоко
поднятой головой, в стиле героинь викторианских пьес. Тишина, воцарившаяся в
маленькой   гостиной   при   ее   появлении,   только   усугубила   всеобщую
подавленность. Сладенькие гримасы Армандо отравляли настроение.  Эллери  был
вынужден крепко вцепиться в руку Берка, чтобы удержать  мускулистого  жениха
от опрометчивых поступков. В конце концов, всем на удивление, именно Лоретта
спасла положение.  Она  подошла  к  Роберте,  положила  руки  ей  на  плечи,
расцеловала и  увела  в  кухню,  чтобы  вместе  достать  из  холодильника  и
приготовить букет для невесты.  Когда  они  вернулись  в  гостиную,  Роберта
объявила Лоретту  подружкой  невесты  и  свидетельницей.  Инспектор  тут  же
вытащил несколько веточек мимозы из корзинки  у  стены  и  наскоро  соорудил
традиционный наряд подружки, воспользовавшись широкой лентой  белого  шелка,
еще из рождественских припасов.
   Наконец все устроилось. Судья занял место  между  окнами  на  фоне  веток
мимозы. По правую руку лицом к нему встал Берк,  по  левую  -  Роберта,  как
положено при церковном  венчании.  Лоретта  поместилась  позади  Роберты,  а
Эллери - позади Берка.  Все  остальные  выстроились  следом.  Судья  Мак-Кью
открыл Сборник Молитв на трехсотой странице, водрузил очки в роговой  оправе
на свой мощный нос и начал оперным басом читать текст брачной церемонии, как
это установлено в Протестантской  Епископальной  церкви  Соединенных  Штатов
Америки от шестнадцатого октября тысяча семьсот восемьдесят девятого года от
Рождества Христова:
   - Возлюбленные братья! - возгласил он и прокашлялся.  Инспектор  Куин  со
своего тщательно выбранного заранее наблюдательного пункта не сводил глаз  с
Эллери. Это его любимое чадо всегда  отличалось  самобытным  характером.  Но
инспектор никогда раньше  не  видел  сына  таким  окаменевшим,  чуть  ли  не
теряющим сознание от какой-то напряженной  внутренней  борьбы.  Вне  всякого
сомнения, единственный плод  родового  древа  Куиноа  точил  какой-то  червь
сомнения. Но какой? И пока судья читал, старик безуспешно  пытался  ответить
на этот вопрос.
   -...мы собрались сейчас здесь  перед  лицом  Бога  и  друг  друга,  чтобы
сочетать этого мужчину и эту женщину святым таинством брака...
   Комната  наполнилась   атмосферой   таинственности,   свойственной   всем
бракосочетаниям. Даже мурашки по телу забегали.  Роберта  в  бессознательном
трепете прижимала к белому кружевному подвенечному платью  купленную  Берком
розовую бархатную муфточку, так что букетик гардений на ее  корсаже  вот-вот
должен был помяться. Коренастый жених  от  волнения  слегка  вытянулся,  как
будто его только что назначили в караул Бэкингемского дворца. Инспектор даже
представил себе его в красивом кивере и при мушкете. Мысли  Лоретта  Спейнер
уносились куда-то далеко-далеко, в область мечтаний. Сельме Пилтер с  трудом
удавалось скрыть грустную зависть старой женщины, для которой свадьба -  это
только предмет тоскливых воспоминаний. Что касается  самого  инспектора,  то
его внимание привлекло любопытное зрелище - круглое брюшко адвоката  Вильяма
Мелони Уессера. Оно плавно колыхалось в такт напевного чтения судьи,  словно
Уессер участвовал в одном  из  древних  обрядов  культа  плодородия.  Только
Армандо чувствовал себя полностью  в  своей  тарелке,  с  циничной  издевкой
наблюдая  за  процессом,   в   котором   он   сам   столько   раз   принимал
непосредственное участие.
   -...который  является  святым  установлением  Божиим...  -  судья   долго
распространялся о мистической сути брака, священных  обязанностях  супругов,
упомянул о чуде на Браке в Кане Галилейской35, а инспектор в это время снова
сосредоточил свое внимание на сыне. Тот оставался бледен и напряжен.
   Старик начал не на шутку беспокоиться: не совершил  ли  он  ошибку,  взяв
дело в свои руки? Что он сделал не так? В воздухе у явственно чувствовалось,
что что-то не так...
   -...и потому никто да не вступает в него необдуманно  или  легкомысленно;
но преисполненный благоговения, благоразумно и почтительно, в здравом уме  и
помышлении и со страхом Божиим.
   Что не так? Что не так?!
   - И да примут это святое установление  двое,  пришедшие  сюда  сочетаться
браком.
   "Что его так терзает?" - не переставал гадать инспектор. Но что бы это ни
было - борьба велась явно нелегкая. Мускулы шеи  Эллери  сильно  напряглись,
нижняя  челюсть  подрагивала.  Костяшки  пальцев,  сцепленных  перед  собой,
побелели. Он оцепенел от напряжения почти так же, как и сам  жених,  стоящий
впереди него. "Но у Берка-то есть на это вполне понятная причина! -  терялся
в догадках инспектор, - а у сына моего что?!"
   - И пусть любой, кто знает что-либо, препятствующее сочетанию этих  двоих
законными узами брака, - продолжал тем временем свой речитатив оперный  бас,
- подымет свой голос и поведает об этом всем, иначе да не будет ему покоя ни
на небе, ни на земле.
   В мозгу старика проносилось: "Сейчас должно что-то  случиться!..  Так  не
может больше продолжаться... Он  сдерживается  из  последних  сил-."  Эллери
открыл рот. И тут же плотно стиснул челюсти.
   - Я обращаюсь к вам обоим и требую, как потребуют на Страшном  Суде,  где
все тайное станет явным, чтобы тот  из  вас,  кому  ведомы  препятствия  для
законного вступления вашего в брак, признался...
   Раздался голос Эллери:
   - Мне ведомы.
   Слова прозвучали так, словно они вырвались  сами  по  себе,  помимо  воли
говорящего. И действительно, сам Эллери был не менее других  ошеломлен  тем,
что сказали его губы. Суровые голубые глаза судьи уставились на него  поверх
головы Берка; новобрачные полуобернулись к нему с протестующим видом;  глаза
остальных (не исключая и Карлоса Армандо) также обратились на  него,  словно
Эллери  издал  неприличный  звук  посреди  благоговейной  тишины   церковной
молитвы.
   - Я знаю препятствие,- - повторил Эллери. - И больше не в силах  молчать.
Судья, вам придется прервать бракосочетание.
   - Он спятил! - крикнул Берк, - Просто спятил!
   - Нет, Харри, - отвечал Эллери. - Увы, я в своем угле. Даже слишком.
   45
   - Я должен  принести  вам  свои  извинения,  Роберта,  -  продолжил  свое
неожиданное выступление Эллери. - На первый взгляд покажется, что  для  моих
слов сейчас не время и не место. Но с другой стороны, это место и это  время
- единственно возможные. Иными словами, у меня нет выбора, - И  он  повторил
снова, как бы стараясь убедить себя самого: - У меня нет выбора.
   Он выступил вперед из живописно застывшей в немой сцене группы и сказал:
   - Будет лучше, если вы все присядете.  Мне  может  понадобиться  довольно
много времени.
   У него был такой вид, словно он страшно стесняется, что  придется  отнять
это время у уважаемых слушателей. Затем он  начал  расхаживать  по  комнате,
рассаживая присутствующих. Первой он с особой тщательностью усадил  Роберту.
Затем - Сельму Пилтер, следом - Лоретту Спейнер. Мужчины отказались садиться
и остались  стоять.  Напряжение  нарастало  с  каждой  секундой,  в  воздухе
сгущалась особая атмосфера, как перед  началом  суда  Линча.  Только  неясно
было: кто палачи, а кто - жертва?
   Эллери сделал над собой заметное усилие и начал:
   - Только что я говорил о месте и времени. Ну ладно, место  -  это  всегда
дело случая, а вот как насчет времени? Дело в том, что сейчас  нам  придется
столкнуться лицом к лицу как раз с проблемой времени.
   Сейчас... да, именно сейчас нам придется  иметь  дело  с  широкоизвестным
уголовным преступлением, то есть - убийством Глори Гилд.
   Я вынужден вернуться назад и напомнить вам о завещании Глори,  вернее,  о
его копии, - Эллери перевел дух. - А именно -  о  том  тексте,  который  она
вписала симпатическими чернилами между машинописных строк.  О  том,  как  ей
случайно удалось подслушать планы своего собственного убийства из ваших уст,
Армандо. Как раз в тот самый вечер,  когда  вы  пригласили  Роберту  Вест  в
квартиру своей жены, полагая, что та  находится  на  вилле  в  Коннектикуте.
Именно тогда вы задумали подговорить девушку совершить для вас убийство.
   - Слушайте, вы, - меня на дешевый понт не  возьмешь!  -  заявил  Армандо,
оскалив белые зубы в некоем подобии улыбки. - Все это срежиссировано  просто
шикарно, мистер Куин, но не надейтесь, что я от неожиданности вдруг  сболтну
какую-нибудь   глупость.   Рассказ   о   подслушанном   Джи-Джи   разговоре?
Симпатические чернила? Боже, вы только подумайте, какая романтика! Но,  увы,
не в моем вкусе... Для меня нужно что-нибудь посолиднее.
   - Вопрос в том, - продолжал Эллери, поворачиваясь спиной  к  смуглолицему
потомку цыганского рода, - вопрос в том - что нам известно о времени,  когда
произошел преступный разговор? Это наилюбопытнейший вопрос.
   Но тут его прервали.
   - Вы, видимо, не могли придумать ничего лучшего по отношению ко мне,  как
копаться в уголовном дерьме вместо моей свадьбы!  -  раздраженно  воскликнул
Харри Берк. - У вас с головой не все в порядке, Куин! Явно не все дома... Вы
соображаете хоть, что несете?
   - Значит - на повестке дня вопрос о времени, - повторил Эллери. Он достал
из кармана листок  голубоватой  бумаги,  -  Вот  копия  завещания  с  тайной
запиской между строк. Вы, Харри, и вы, Роберта,  а  также  и  мистер  Уессер
присутствовали при ее чтении. Поэтому вы, равно как и мой  отец,  зачитавший
ее вслух, знакомы с ее содержанием. Судья, Лоретта, миссис Пилтер и  Армандо
- особенно Армандо, не так ли? - еще нет. Поэтому прошу  потерпеть,  пока  я
прочту ее вслух.
   - Да вы сами взяли ее, да и написали! - оскалился Армандо. Однако  в  его
улыбке проскользнула некоторая настороженность, - Впрочем,  читайте.  Жалко,
что ли?
   Эллери не обратил на его реплику ни малейшего внимания.
   - "Я пишу эти строки, потому что данное завещание в скором времени  может
вступить в силу, - начал он. -  Я  собиралась  уехать  на  виллу,  чтобы  на
некоторое время  сменить  обстановку..."  -  Он  читал  бесстрастным  тоном,
напоминавшим школьного  учителя,  в  то  время  как  остальные  -  учеников,
собравшихся на урок. Темой этого урока было: как жена Армандо отправилась  в
Ньютаун  и  обнаружила,   что   секретарша   забыла   распорядиться   насчет
электричества; как в доме было очень "холодно и сыро" и как Глори,  опасаясь
простуды, предпочла вернуться  в  город.  Как  она  проникла  в  квартиру  с
запасного хода и подслушала  беседу  своего  мужа  с  незнакомкой,  а  также
описание внешности Роберты. Как Армандо обозвал ее "коровой", которую  им  с
Робертой предстоит "хорошенько подоить". О его  предложении,  чтобы  Роберта
совершила убийство, пока он обеспечит себе алиби, после чего унаследует  все
деньги и женится на Роберте. И как не в силах больше  выносить  этого  Глори
Гилд выбежала из квартиры "куда глаза глядят", как почти всю ночь бродила по
улицам и, наконец, уехала обратно на виллу в  Коннектикут,  где  "оставалась
два дня, обдумывая случившееся". И так далее, до самого конца.
   Все озадаченно молчали, но только не Армандо!
   - Естественно, я отрицаю все это! - заявил он, - Это подлог!
   - А ну-ка, поспокойнее! - распорядился Эллери, засовывая копию  завещания
обратно в карман, - Возвращаюсь к тому, с чего начал. И спрашиваю вас:  есть
ли  в  этом  документе,  только  что  зачитанном  мною,  хоть  одно   слово,
указывающее ВРЕМЯ,  когда  происходила  эта  мерзкая  сцена?  -  Он  покачал
головой, - Надо смотреть фактам в лицо: записка Глори не содержит  абсолютно
никаких сведений о дате встречи Армандо с Робертой.
   - Но Роберта уже указывала дату! - разволновался  Харри.  -  Ночь,  когда
этот негодяй пытался склонить ее на убийство - когда она в ужасе выбежала из
квартиры Гилд, - приходится на май месяц. Вы что, забыли? И причем здесь эта
чепуха с вопросом о дате?
   "Харри, Харри..." - подумал Эллери.
   - Харри, сделайте милость, - остановил он Берка. -  Дайте  мне  объяснить
"эту чепуху". Глори была убита тридцатого декабря прошлого года. Вы, я и мой
отец изучили ее дневники и воспоминания вдоль и поперек, особенно за прошлый
год. И что же мы обнаружили? Что  каждая  страница  (за  исключением  одной)
мелко исписана плотным бисерным почерком. И ни на  одной  нет  упоминания  о
событиях той роковой  ночи,  когда  Глори  подслушала  разговор  Армандо.  В
майских записях в том числе. Никто (правильнее будет сказать -  ни  один  из
ведущих следствие) не ухватился за этот факт  и  не  сделал  соответствующих
выводов. То есть получается, что за весь прошлый год Глори Гилд не  написала
в дневниках ни слова о подслушанном заговоре. Вернее - прямо не написала.
   - Что значит - прямо? Ты на что намекаешь? - помрачнел инспектор Куин.  -
Она вообще не написала об этом - ни прямо,  никак.  Ты  же  сам  только  что
сказал.
   - Я сказал - прямо не написала. Но возникает вопрос - не оставила ли  она
(а она оставила!) упоминания об этом каким-либо косвенным образом?
   Через мгновение его отец выпалил:
   - Пустая страница!
   - Вот именно, пустая страница. А каким числом она датируется?
   - Первым декабря. Эллери кивнул:
   - Конечно, если учитывать, что это единственная пуская страница  во  всех
дневниках.  И  вне  всякого  сомнения,  что  Глори  именно  первого  декабря
подслушала коварные  замыслы  Армандо.  И  у  нас  есть  подтверждение  этой
догадки: на пустой странице  от  первого  декабря  симпатическими  чернилами
написаны четыре буквы, которые и являются ключом к  тайному  посланию  между
строк завещания. Это послание в свою очередь чрезвычайно  подробно  сообщает
нам о событиях страшной для Глори ночи. И вне всякого  сомнения,  что  датой
подслушанного ею разговора было именно первое декабря.
   Первое декабря, - повторил Эллери в звенящей тишине, впервые за все время
обращаясь прямо к Роберте, - а вовсе не май, Роберта. Более того,  есть  все
основания считать вашу датировку не случайной оговоркой. Насколько я  помню,
вы дважды неверно обозначили время встречи  с  Армандо.  В  первый  раз  это
случилось в новогоднее утро, когда  мы  с  Харри  только  что  прилетели  из
Англии, меньше чем через тридцать шесть часов после  убийства.  Я  обнаружил
записку моего отца, где он сообщал о вашем звонке и просьбе позвонить вам. Я
так и поступил. Вы настаивали на немедленной встрече.  Я  согласился,  и  вы
рассказали нам о вашей связи с Армандо и разрыве с ним после  того,  как  он
предложил вам убить Глори. Вы сказали, что  такое  предложение  имело  место
немногим более семи месяцев назад. А так как рассказ ваш происходил  первого
января, то, значит, эти самые семь месяцев уводили нас в конец мая.
   Я допускаю, что можно самым невинным образом спутать даты  однажды.  Хотя
ошибка в целых полгода  -  вещь  сама  по  себе  почти  невероятная.  Но  вы
допустили ее и во второй раз, в день, когда я разгадал значение слова "лицо"
("Face"). Вернее не слова, а четырех букв, его составляющих. Мы извлекли  на
белый свет тайное послание, и мой отец громко прочел обвинение против вас  в
вашем же  присутствии.  Вы  немедленно  охарактеризовали  время  описываемых
событий как "та самая майская ночь", о чем только что упоминал и Харри.  Что
ж,  весьма  оперативно  с  вашей  стороны,  Роберта.  Вы  раньше  нас   всех
сообразили, что Глори  позабыла  указать  дату  рокового  события,  и  ловко
воспользовались этим обстоятельством, чтобы укрепить  в  наших  глазах  свои
собственные показания.
   По вашим словам, вы Армандо в глаза не видели с "той самой майской  ночи"
и до вечера тридцатого декабря, когда он внезапно появился у вас в квартире,
чтобы установить свое алиби.
   Но теперь становится понятным, что вы  преспокойно  встречались  с  вашим
любовником до последнего времени, хотя заявляли, что с ужасом  отвергли  его
уже в мае. Ваши свидания происходили вплоть до ночи первого  декабря.  Ночи,
когда он действительно предложил вам совершить преступление. А вовсе  не  за
шесть месяцев до этого! Если же описанные события имели место не весной, а в
декабре, то значит, вы преспокойно  встречались  с  ним  в  течение  лета  и
последующих месяцев, вплоть до первого декабря.
   И в этом вы солгали нам, Роберта.  Но  если  так,  то  и  все  остальное,
рассказанное вами, немедленно  ставится  под  сомнение.  Каждое  ваше  слово
теперь требует проверки. Возь