о слухах. Ты прав, это определение не входит
в нашу терминологию. Но ходят по  управлению  упорные  слухи,  будто  ты
действуешь недозволенными законом методами. Если эти слухи подтвердятся,
то пощады не жди.
   А со своими  стукачами  оформи  официальные  отношения.  Слишком  они
осведомленные и не в меру говорливые. Стукач - это тот же  наводчик,  но
не свидетель.  Нам  нужны  факты.  По  доносам  людей  не  привлекают  к
ответственности. Эти времена прошли.
   Если группировка Гнилова не миф, то такое дело за неделю или месяц не
раскрутишь. Как только ты представишь документальное подтверждение своим
выводам, получишь подкрепление. И вот  еще  что.  По  некоторым  данным,
только Гнилов получил на аферах с цветметом более  семидесяти  миллионов
долларов.
   Трудно поверить, что такую сумму легко переправить  за  кордон,  даже
если сделки проходили на территории других стран.
   - Есть еще один человек  в  группировке  Гнилова.  Его  имя  пока  не
установлено. Деньги вкладывались в землю. Наше родное Подмосковье  кишит
коттеджными городками. Огромная часть земель принадлежит  клану  "Черный
лебедь".
   - Клану?
   - Так они себя называют. И есть неподтвержденные пока факты о покупке
земель в Испании и на Кипре. Эти люди не держат деньги  в  чулке.  Разве
что небольшая сумма для дачи взяток и выплаты гонораров шестеркам.
   - Ладно, Трошин. Будем подключать к работе смежников. Но для  доклада
наверху мне нужны факты, иначе мы  это  дело  не  раскрутим  на  должном
уровне.
   - Факты будут.
   Майор встал.
   Возвращаясь из управления домой на своей новенькой "девятке",  Трошин
пытался понять вот что: если Медведев решил подбросить ему "помощь",  то
такой шаг можно рассматривать двояко.  Либо  над  ним  хотят  устоновить
надзор, либо...
   Тут хватало вариантов.
 
*** 
 
   Его прижали к холодной кирпичной стене дома в  подворотне.  Он  здесь
всегда проходил, когда возвращался из пивного бара домой. Сопротивляться
не имело смысла: четверо быков с мордами бульдогов  .и  приставленный  к
горлу нож.
   - Привет тебе от Кадилы, Марфута. Жалуется козырной наш, что будто бы
ты его забыл. Кинуть дядю решил? .
   - Не забыл я его,  -  сдавленно  прохрипел  Марфута.  -  Поиздержался
малость.
   - Слушай меня, фраер гнусный: если через неделю десять кусков  зелени
не выложишь, живьем закопаем. Ты  Кадилу  знаешь:  он  туфту  не  гонит.
Сказал - сделает.
   - Понял, отпусти.
   - Неделя. Либо насест, либо крест.
   Они растворились в темноте столь же быстро, как  выпрыгнули  из  нее.
Марфута снял кепку и вытер пот рукавом куртки. У него пересохло во  рту,
а к горлу подступила тошнота. Он оттолкнулся от стены  и  устало  побрел
дальше.
   Никуда от Кадилы не денешься. Везде достанет. Рано  он  устроил  себе
передышку.
   Бег на длинные дистанции еще не закончился.
   Марфута зашел в подъезд своего дома и поднялся на третий этаж. Открыв
дверь, он перешагнул порог и нажал кнопку выключателя. Свет не  зажегся,
В конце коридрра, шагах в .пяти, вспыхнул луч фонаря и ослепил его.
   - Не дергайся, парень, у меня в  руках  десятизарядный  ствол.  Курок
взведен.
   Закрой дверь левой рукой, а правую убери за голову.
   Он не стал спорить и выполнил приказ. Еще не  оправившись  от  одного
сюрприза, он наткнулся на следующий.
   Левую руку за голову и вперед! Посреди кухни стоял табурет, куда  ему
и было приказано сесть. Он сел.  Голос  человека,  отдававшего  приказы,
звучал глухо, будто тот разговаривал через шарф.  Фонарь  он  держал  на
уровне  живота,  и  косой  свет  задевал  сверкавший  никель   пистолета
зарубежного образца.
   - Что вам от меня надо? Точно  могу  сказать,  что  я  вас  не  знаю.
Родственник обиженного?
   - Зато я тебя знаю. Мочкин Евгений Романович.  Двадцать  восемь  лет.
Кличка Марфута. Служил в первую  чеченскую  кампанию  под  командованием
майора Сомова.
   Был снайпером, подрывником, списан по ранению. Год назад проходил  по
делу банды Сапожникова в Саратове.  Отделался  легким  испугом,  получил
условный срок.
   Говорят, что неспроста тебя оградили от решетки. В Москве  попал  под
крыло Кадилы, а теперь и он тебя ищет. Должок за тобой.
   - Вам-то что до всего этого?
   На секунду Марфута подумал, что его гость не так страшен,  как  хочет
показаться. Стоит отклониться в сторону, выхватить из-под себя табурет -
и не составит особого труда размозжить ему башку. Вряд  ли  тот  откроет
стрельбу. С бедра  трудно  попасть  из  крупного  калибра,  и  шуму  без
глушителя не оберешься. А пушку он не бросит. Даже  перчатки  не  надел,
козел! Но Марфута решил не спешить.
   Вывернуться он всегда успеет. Он хотел знать, какие на этот  раз  ему
выдвинут требования.
   - Так вот, Евгений, есть у  меня  для  тебя  работа  на  долгосрочной
основе.
   Будешь людишек на тот свет отправлять. Тех, на кого укажу.
   Марфута усмехнулся:
   - Я не профессионал. Засыплюсь. Убить нетрудно,  дело  привычное,  но
тут еще и  мозги  нужны,  а  не  только  зоркий  глаз,  твердая  рука  и
решительность.
   - Знаю. План  действий  будешь  разрабатывать  не  ты.  Твое  дело  в
точности  выполнять  инструкции.  Секундная  готовность,   миллиметровая
притирка - и осечек не будет. За первую  голову  получишь  десять  тысяч
баксов.  За  вторую  двенадцать,  потом  пятнадцать,  двадцать  -  и  по
возрастающей.
   - Не хило!
   - Но и работа не подъездная. Инструкции будешь получать на почте.  За
тобой абонентный ящик № 8.
   Гость достал маленький ключик и положил его на кухонный стол.
   - Наведываться будешь туда два раза в день: утром и вечером.
   - Когда начнем?
   - Не торопись. Все в свое время.
   - Вы можете дать аванс за первое дело?
   Темный силуэт шевельнулся, и  из  черного  плаща  показался  конверт.
Гость положил его рядом с ключом.
   - Десять штук. Плачу вперед за первую фишку. Это прибавит тебе  духу.
Учти:  никакой  самодеятельности.  За  тебя  думают  головы  с  хорошими
мозгами.  Ты  только  выполняешь  приказы.  Деньги  будешь  получать  на
следующий день после выполнения задания. Первый гонорар - исключение,  а
не правило. А теперь сиди на месте и не трепыхайся. Больше  ты  меня  не
увидишь.
   Мрачная фигура развернулась и направилась к  выходу.  У  двери  голос
гостя произнес:
   - Вверни на место пробки - они лежат в кармане твоей куртки.
   Он вышел из подъезда и сел в ожидавший его "мерседес". Машина тут  же
сорвалась с места и выехала со двора.
   Шофер оглянулся и спросил хозяина:
   - Куда едем, Павел Матвеевич?
   - Гостиница "Космос".
   Номер 1469 в гостинице "Космос" был арендован  на  постоянной  основе
фирмой  "Олимп".  Существовала  такая   фирма   или   нет,   мало   кого
интересовало.  Адвокат  появился  здесь  заранее  и  к   приходу   Павла
Матвеевича Сарафанова уепел накрыть стол. Коньяк, шампанское, деликатесы
и фрукты. Так обычно встречают дорогих любовниц, но  Тихомирова  женщины
не интересовали, он предпочитал юношей до двадцати лет. В пятьдесят  два
года его пыл заметно угас, и теперь он больше уделял времени делам,  чем
утехам.
   В дверь постучали, и в апартаменты вошел высокий  мужчина  в  длинном
черном плаще и старомодной шляпе с широкими полями. На вид ему  было  не
более тридцати пяти  лет.  Приятной  наружности,  подвижный,  с  глубоко
посаженными серыми глазами и уверенным взглядом.
   - Я смотрю, Михаил Абрамович, ты уже подготовился к встрече гостей? -
спросил Сарафанов, скидывая плащ.
   - Приходится, Паша, заботиться о тебе. Ты ведь  даже  не  догадаешься
цветы даме купить.
   - Своим дамам  я  дарю  бриллианты.  Они  дольше  сохраняются.  Чужие
женщины меня не интересуют.
   - Это не женщина, это ассистент доктора  Зарецкого,  его  секретарша,
управделами и любовница. Она  имеет  очень  большое  влияние  на  своего
босса. Цветы в соседней  комнате,  и  будь  любезен,  не  забудь  их  ей
подарить.
   Сарафанов улыбнулся и сел в  глубокое  кресло.  Несколько  секунд  он
внимательно разглядывал Тихомирова, будто впервые его видел.  Невысокий,
лысый, с угреватой физиономией и вечно влажными тонкими губами. Ничем не
примечательный  тип,  но  авторитет,   которым   он   пользовался,   был
безграничен. Как несправедлива природа!
   - Расскажи-ка, Михал Абрамыч, мне поподробнее о докторе Зарецком.
   Как-никак, а я иду  к  нему  в  качестве  подопытного  кролика.  Жаль
отдавать свою жизнь кому попало.
   Адвокат хихикнул каким-то рыгающим смешком.
   - Я знаю Зарецкого много лет.  Когда-то  он  выступал  свидетелем  по
одному делу. Это дело я выиграл, а спустя какое-то  время  он  сам  меня
нашел и попросил проконсультировать по некоторым  вопросам.  В  какой-то
степени он мне обязан. Я подбрасывал ему хорошие идейки. Хирург от Бога.
Работает в Институте трансплантации. Огромный опыт. Он делал операции  в
США, Канаде, Швеции и Франции. Здесь ему негде развернуться. Преподает в
медицинском институте, ну а, как ты говоришь, подопытных кроликов он еще
в молодости перерезал тысячи, прежде чем взяться за человека. Сейчас ему
пятьдесят четыре года. Таких операций, какая предстоит тебе,  он  сделал
сотни, и его клиенты готовы ему прижизненный памятник воздвигнуть.  Наше
государство еще не научилось ценить гениев. Он - бог! Доктор медицинских
наук, профессор, а получает жалкие гроши.
   - Это же видимая часть айсберга.
   - Конечно. Настоящая работа проводится в его особняке за городом.  Не
без  помощи  нашего  клана  он   выстроил   четырехэтажный   дворец   по
собственному проекту.
   Два этажа занимает лаборатория, операционная, палаты и  кабинеты.  На
него работает доктор Кошман.  Отличный  хирург.  Попался  на  незаконном
врачевании. Я его вытащил из петли, но практики его лишили. Человек  без
принципов. Быт, политика, развлечения - не для него; Он предан науке,  и
ничто другое его не интересует. Наташа, которой ты подаришь цветы,  тоже
врач. У Зарецкого она исполняет роль медсестры  и  ассистентки.  Женщина
молится на своего кумира. Вряд ли их союз можно назвать  страстным.  Это
партнерство. Он ее создал по духу и образу своему. К тому же она деловая
и умная женщина, а наш профессор  фанат  своего  дела.  Он  получает  за
подпольные  операции  бешеные  деньги  и  все   гробит   на   уникальное
оборудование. И здесь  наш  клан  ему  помогает.  Докучаев  закупает,  а
Пичугин проводит технику через таможню. Можешь  догадаться,  что  мы  не
обдираем Зарецкого как липку. Такие люди нам  нужны.  И  тот  факт,  что
теперь он нам понадобился для твоего  спасения,  лишь  подтверждает  мои
слова.
   - Сколько мне придется платить?
   - Сколько  скажет,  столько  заплатишь.  Тут  торг  не  уместен.  Ты,
конечно, можешь  встать  на  очередь  в  Институт  трансплантации.  Тебя
поставят. Года четыре будешь ждать, если выживешь.
   - А если без очереди?
   - Не выйдет.  Без  очереди  только  иностранцы  проходят.  Американцы
платят за такую операцию по двести тысяч долларов.  Это  государственная
структура и находится под зорким наблюдением налоговых органов.  Или  ты
хочешь предложить такие  деньги  Институту  за  внеочередную  посадку  в
следственную камеру? Ты отличный финансист, Паша, известный  банкир,  но
по  части  права  и  юриспруденции  подкован   слабо.   Нет   надобности
засвечивать себя, тем более что ты не один. Наша  организация  не  может
выпячивать живот вперед. Мы люди тихие и незаметные. Мы  обязаны  всегда
оставаться в тени.
   - Хорошо, торговаться не будем. А  почему  бы  доктору  Зарецкому  не
перебраться в Швейцарию или  Швецию?  Что  его  держит  здесь?  Любитель
острых ощущений? Вечный риск? Он сам ходит по лезвию бритвы.
   Тихомиров набил трубку табаком, не торопясь, раскурил ее  и  взглянул
на собеседника.
   - Два года назад Зарецкий попал в автомобильную  катастрофу.  Сам  он
отделался синяками. Жена, сидевшая рядом, вылетела через лобовое стекло,
и ее раздавила встречная машина. Сын доктора, Андрей, получил  несколько
переломов и сотрясение мозга. Зарецкий  очень  любил  свою  жену  и  был
прекрасным семьянином.
   Сына отправили в больницу. Ему срастили все кости, сделали  несколько
операций, ну а на ушиб головы  не  обратили  должного  внимания.  Доктор
разъезжал по заграницам, а сын встал на ноги. Парню тридцать лет.  Почти
твой ровесник.
   Спортсмен, окончил с отличием МГУ. Работал программистом. Талантливый
малый, весь в отца.  Женат.  Его  ждала  большая  карьера.  Но  кто  мог
предположить, что под черепной коробкой возникнет гематома. В результате
- рак мозга. Момент был упущен. Теперь его сын  обречен.  И  даже  такой
гений, как Зарецкий, не способен помочь своему единственному сыну.  Жить
ему осталось не более трех месяцев.  Во  всем  отец  винит  себя.  Здесь
могила его жены и будет могила сына. Нет, Паша, он никуда не уедет.
   В дверь постучали. Тихомиров вскочил с  дивана  и  ринулся  навстречу
гостям.
   Доктор Зарецкий  вовсе  не  походил  на  гениального  профессора.  Он
выглядел  обычным  обывателем.  Среднего  роста,   с   коротким   ежиком
каштановых волос, слишком крупным носом  и  пухлым  ртом.  Одет  он  был
безупречно, со вкусом и даже некоторым шармом.  Тут  чувствовалась  рука
женщины. Она стояла рядом. Чуть выше его ростом,  стройная,  элегантная,
зеленоглазая. Она  обладала  определенной  притягательностью,  необычным
магнетизмом, легкостью и строгостью одновременно.
   Сарафанов подумал о цветах. Тихомиров прав  -  таким  женщинам  дарят
букеты, а не предлагают лечь в постель после выпитой рюмки.
   - Прошу познакомиться, - засуетился адвокат. - Это ваш  потенциальный
клиент Павел Матвеевич Сарафанов. Банкир, семьянин, отличный  теннисист,
пловец и вообще очень хороший и всеми уважаемый человек.  А  это  доктор
Зарецкий Борис  Михайлович  и  его  спутница  Наталья  Пална...  Что  ж,
господа, прошу присесть к столу.
   Тихомиров принял плащи у гостей.
   - Где у вас  можно  сполоснуть  руки?  -  спросила  женщина  приятным
грудным голосом.
   Адвокат проводил гостей в ванну.
   Через пять  минут  все  сидели  у  невысокого  столика,  а  Тихомиров
разливал в рюмки коньяк.
   - Судя по вашему лицу, молодой человек,  -  тихо  начал  Зарецкий,  -
болезненных симптомов я не замечаю.  Меня  интересуют  заключения  ваших
врачей.
   Сарафанов  вынул  из  внутреннего  кармана  конверт  и  протянул  его
Зарецкому  Тот  внимательно  прочел  бумаги  и  передал  конверт   своей
спутнице.
   - Мы взываем к  вашей  помощи,  Борис  Михаилович,  -  надувая  щеки,
заговорил адвокат. - Пал Матвеич наш казначей. Незаменимое лицо в  нашей
организации. Я  лично,  Юрий  Семенович  Гнилов,  Виктор  Константинович
Докучаев просим вас оказать нам эту неоценимую услугу.
   Зарецкий кивнул.
   - Не вижу особых препятствий.
   - Услуга будет стоить триста тысяч. Анализы покажут, во  сколько  вам
обойдется почка. С донорами есть  проблемы.  Но  не  дешевле  семидесяти
тысяч, - ровный голос женщины резал воздух, как нож масло. - Вы готовы к
такому раскладу?
   Тихомиров не дал открыть рот Сарафанову:
   - Это не вопрос.  Будем  считать  финансовые  дела  решенными.  Какие
требования выдвигаются к больному?
   - В понедельник он должен приехать  к  нам.  Анализы  и  обследование
займут три-четыре  дня,  -  продолжала  Наталья  Павловна.  -  Остальное
зависит от донора.
   Обычно его находят в течение месяца.  Затем  операция  и  три  недели
стационара для реабилитации.  Больной  остается  под  нашим  наблюдением
несколько   лет.   Но   ежемесячное    обследование    трудно    назвать
обременительным.
   Зарецкий встал.
   - Я думаю, Михал Абрамович сам привезет господина Сарафанова  в  нашу
обитель. Итак, в понедельник к девяти утра.
   - Захватите с собой смену белья и зубную щетку ? - добавила  женщина.
- Все, без чего вы не можете обойтись. Остальное мы вам  предоставим.  И
не забудьте задаток в одну треть от гонорара.
   О деньгах Сарафанов никогда не забывал, но о цветах для дамы так и не
вспомнил. Гости провели в  номере  не  более  пяти  минут.  Они,  словно
сквозняк, неожиданно ворвались и тут же исчезли.
   - Ну как впечатление?  -  спросил  Тихомиров,  возвращаясь  к  своему
месту.
   - У меня его нет. Цыплят по осени считают.
   - И очень хорошо. Врач должен оставаться  незамеченным,  нейтральным,
как судья между болезнью и пациентом. Он не должен нравиться, и  его  не
должны бояться. Это слова самого Зарецкого.
   - А доверие? Я вручаю ему свою жизнь. И вот что  меня  настораживает,
Михал Абрамович. Раньше я не думал об этом, а когда  заговорили  на  эту
тему, то мысль сама застряла у меня в голове. Где доктор Зарецкий  берет
доноров для своих операций?
   - Покупает. Очень много людей нуждаются в деньгах.
   -  Вот  что,  Миша.  Я  тебя  уважаю  как  человека  и  как  высокого
профессионала, но и ты уважай  мой  интеллект.  Я  не  сегодня  на  свет
родился. Прежде чем пойти на подобный шаг, я кое-что узнал об  Институте
трансплантации, и мне известно, что Зарецкий делал пересадки сердца. Его
возможности не ограничены. Он перебрасывает любой орган из одного тела в
другое, как жонглер манипулирует шариками. Но  человек  не  отдаст  свое
сердце добровольно.
   Адвокат выпил рюмку коньяка и вновь раскурил трубку.
   - Ладно, Пал Матвеич. Я тебе уже  сказал,  что  помогал  Зарецкому  и
подбрасывал ему некоторые идейки. Одна из них заключается в следующем. В
некоем городе, где находится немало больниц, сколочена  бригада  опытных
врачей. У них есть своя картотека. Лежит в больнице  человек  с  больным
сердцем, но очень хорошими почками. Его  анализы,  возраст,  пол  -  все
заносится в картотеку. Как правило, это обреченные больные. Таких  море.
Когда ты сдашь все анализы, их перешлют в этот город. Там  по  картотеке
тебе подберут донора. К примеру, с больным сердцем.  Его  навестит  врач
или его пригласят к врачу и порекомендуют поехать в Москву  на  лечение.
Больные, как правило, люди одинокие. На приеме в кабинете  врача  с  ним
знакомится наш человек, который якобы тоже страдает тем же заболеванием.
Больные люди быстро сходятся и становятся родственными душами.
   Оба получают направления  в  Москву  и  отправляются  с  надеждой  на
чудодейственное выздоровление в столицу. Дальше дело  техники.  Конечно,
когда речь идет о пересадке сердца, клиент не  возвращается  назад.  Тут
работает группа доставки.
   Врачи указывают пальцем на донора,  и  не  их  забота  доставить  его
свеженьким  и  без  царапин  в  лабораторию  Зарецкого,  а   опытных   и
проверенных профессионалов.
   Как правило, клиенты пребывают в глубоком сне и  ничего  не  знают  о
том, как судьба распорядится их жизнями.
   - Значит, Зарецкий идет на умышленное убийство?
   - Не думаю. Этим занимается Кошман, его правая рука. Но я уже сказал:
доноры - люди обреченные и  их  в  любом  случае  ждет  тихая  смерть  и
похороны за государственный счет.  Зарецкий  берет  двух  обреченных  на
гибель людей и одному из них спасает жизнь. Медицинская этика тут ни при
чем. Важен результат.
   Никакой философии, чистый прагматизм. Если распускать слюни по каждой
погибшей от эксперимента мышки, то наука не тронулась бы с  места.  Тебе
сказали, что в зависимости от анализов будет назначена  цена  за  орган.
Эти деньги идут на содержание бригады врачей и бригады перевозчиков.  Не
каждого донора легко доставить в лабораторию. Чем больше сложностей, тем
выше цена. И помни: ты единственный, кто знает об этом.  Другие  клиенты
считают, что органы им доставляют из-за границы или из больниц от свежих
трупов.
   - Неприятный осадок.
   Адвокат фыркнул:
   - Хватит из себя святошу строить, Паша. Скольких здоровых  и  богатых
банкиров с твоей подачи команда Вихрова на тот свет отправила? А все для
дела,  для  твоего  процветания.  Не  будь  этих  трупов,  найденных   в
подъездах, и у тебя не было  бы  денег  на  операцию.  В  итоге  ты  сам
превратился бы в покойника через год, а то и раньше