острая  длинная  игла  и,
просвистев в воздухе, вонзилась в двойной подбородок водителя. Он так  и
не успел ничего понять.
   Смерть наступила мгновенно. "Мерседес" пролетел мимо выездных ворот и
врезался в кирпичную  стену.  Сработали  подушки  безопасности.  Татьяна
вскрикнула. Ее сильно тряхнуло, но повреждений  она  не  получила.  Таня
помотала головой и со злобой глянула на любовника.
   - Идиот! Свихнулся? Что ты...
   Голос ее оборвался. Голова Докучаева откинулась, глаза  застыли,  рот
приоткрылся, а по краю рта стекала узкая струйка  крови.  В  пухлой  шее
торчала   черная   игла,   вокруг   которой   образовался   сине-красный
кровоподтек.
   Татьяна вновь вскрикнула и выскочила из машины. К "мерседесу"  спешил
охранник. Здоровенный парень в  черной  униформе  выглядел  растерянным,
будто его приговорили к смерти.
   - Что случилось? - вопил он. - Что случилось?
   - Сам смотри. Где у вас телефон? "Скорая" нужна!
   - Телефон в будке.
   Жена полковника умела держать себя в руках. Она привыкла к передрягам
и нестандартным ситуациям.  Всю  жизнь  ходила  по  тонкому  льду.  Жить
собственной жизнью, не отказывая  себе  в  удовольствиях,  будучи  женой
ревнивого чекиста, не очень-то просто.  Но  ей  нравилась  такая  жизнь.
Водить за нос простачка не велика  мудрость.  Один  поступок  влечет  за
собой следующий, потом переходит в привычку и в конце концов  становится
частью характера, изменяя человеческую натуру.
   Безнаказанность делает людей наглыми и самоуверенными.
   Татьяна зашла в стеклянную  будку  и  сняла  телефонную  трубку.  Она
видела, как охранник вытаскивает труп коммерсанта из машины.  "Зачем  он
это делает? - подумала она. - Сейчас  приедут  менты,  и  все..."  Мысль
оборвалась, когда в трубке послышался женский голос: "Неотложная помощь,
слушаю вас". Медведева резко бросила трубку. Ворота  были  открыты.  Она
вышла из будки и побежала к выходу. В  эти  минуты  любовница  Докучаева
думала только о собственном спасении.
   Она не оглядывалась и старалась выглядеть спокойно. Голова гудела,  и
не одной путной мысли не приходило ей на ум. Главное, побыстрее убраться
из этого района, а потом можно думать о последствиях.
   В метро, ожидая поезда, она села на скамейку и уставилась в пол.  Как
все глупо произошло. Зачем она согласилась помогать этому  майору?  Черт
ее дернул!
   Жажда приключений? Страсть к  авантюрам?  Неуемное  любопытство?  Все
сразу!
   - Это вы, Татьяна?
   Медведева вздрогнула  и  подняла  голову.  Перед  ней  стоял  молодой
человек лет тридцати. Слишком  богато  и  со  вкусом  одет,  чтобы  быть
сыскарем.
   - Виктор Константинович просил вам передать.
   Он протянул ей плоский черный полиэтиленовый пакет. Она приняла.
   - Спасибо.
   А что ей еще оставалось делать?
   Молодой человек сел на поезд и уехал. Татьяна сидела на скамейке  еще
несколько минут. Она знала, что лежит в пакете. Либо эти деньги принесут
ей облегчение, либо  станут  динамитом.  Она  свернула  пакет  и  хотела
положить его  в  сумочку.  Но  сумочки  не  оказалось.  Она  осталась  в
"мерседесе".
 
*** 
 
   Гнилов убирал граблями желтые листья со своего приусадебного  участка
и тупо смотрел под ноги. Бегавшие желваки выдавали его негодование, в то
время как серые, слегка выпученные глаза ни о чем не говорили.
   Вихров топтался рядом, как ученик, просивший учителя не  ставить  ему
двойку в дневник.
   - По делу  Докучаева  началось  следствие.  К  счастью,  параллели  с
гибелью Пичугина они не проводят.  Теперь,  когда  Докучаева  не  стало,
некоторые мои версии лопнули. Мне казалось, за убийством Пичугина  стоял
Докучаев.
   - Дурак ты, подполковник! - процедил сквозь зубы Гнилов.  -  Докучаев
был вашим официальным боссом. Для меня он  оставался  ширмой.  В  случае
провала мы им пожертвовали бы в первую очередь. Для  клана  он  не  имел
особой ценности.
   - В этом все дело. Вы его недооценили, босс. Боюсь, что Докучаев имел
подстраховку. Он догадывался, что его могут сдать, и имел на этот случай
противовес. Я думаю, что противовес хранился в компьютере. Тот, кто знал
об этом, и унес его с собой, а ограбление лишь фарс. Показуха для отвода
глаз.
   - А зачем убивать Пичугина?
   - Кто-то из нашей команды сильно напуган. Убийство - дело рук  своего
человека, и он хочет это подчеркнуть. Убийца знает привычки и распорядок
дня каждого  из  нас.  На  него  работает  толковый  исполнитель.  Схема
несложная.
   - Зачем же ему себя выдавать?
   -  Хочет  показать  свою  силу  и  власть.  Пичугина  нетрудно   было
подстрелить в церкви, а Докучаева взорвать в машине, но он  морочит  нам
голову.
   - О ком ты говоришь, Костя? Тихомиров? Да,  умен.  Огромные  связи  в
уголовном мире. Но о какой власти может идти речь? На кой черт  она  ему
нужна?
   Силы у него и так хватает. Братва Мишу в обиду не даст. Мы не главный
источник его доходов. Нет. Сарафанов? Банкир не станет  пилить  сук,  на
котором сидит.
   Через его банк проходит львиная  доля  наших  прибылей.  Он  получает
огромные проценты с этих операций. Это он наладил  связи  с  зарубежными
банками.
   - Сарафанов может уйти незамеченным. Если его спугнуть, то он улизнет
и прихватит с собой мешок денег, и мы  его  не  достанем.  Но  Сарафанов
готовится к операции. Сейчас он на обследовании у профессора Зарецкого и
в ближайшее время никуда не денется.
   - Не мешок, подполковник. Сарафанов хранит у себя вагон денег, и этот
вагон не так просто вывезти. Он этого и делать не станет. Его не бояться
надо, а оберегать, Костя. Я думаю, что следующий жертвой станет  банкир.
И вот еще что... - Гнилов подошел к Вихрову вплотную и взял его за ворот
плаща. - Учти, Костя, я не Господь Бог и надо мной  тоже  сидят  сильные
людишки. Очень сильные.
   У меня силенок не хватило бы переправить за кордон сотни  тысяч  тонн
меди, олова, бронзы, никеля. Тут такие завязки, что страшно подумать!  А
если наши покровители и партнеры свыше решили убрать нас с пути?
   - Мы стали им не нужны? - тихо спросил Вихров.
   - Не те  объемы.  Аппетиты  растут,  а  возможности  гаснут.  Слишком
активно стали работать силовые структуры. Прошли веселые времена.
   - Так ли? Назовите мне имена, и я проверю ваши подозрения.
   - Цыпленок! -  Гнилов  отошел  к  яблоне  и,  ухватив  дерево  рукой,
закашлялся.
   Вихров достал блокнот, ручку и подошел к хозяину.
   -  Напишите.  Я  должен  выработать  противоядие.  Пусть   не   очень
эффективное, но мы обязаны защищаться. Имя! Хотя бы одно!
   Гнилов косо посмотрел на  своего  солдата,  несколько  секунд  думал,
затем взял ручку и что-то написал в блокноте.
   Вихров покачал головой и сплюнул.
   - Круто.
   - И не докажешь ничего. Сдыхать будем мы, а не они. Иди, Костя.
   - Мы все там засвечены?  -  спросил  Вихров  и  постучал  пальцем  по
блокноту.
   - Каждая кандидатура клана утверждалась не только мной.
   - Понятно.
   - Что делать намерен?
   -  Искать  свидетельницу.  С  Докучаевым  в  машине  находилась   его
любовница.
   Жена полковника ФСБ.  Она  оставила  сумочку  в  машине.  Там  лежали
любопытные фотографии. Все может быть. Не исключено, что эта  баба  была
наводчицей, а потом шантажировала снимками Витю Докучаева.
   - Чушь. Она замужняя женщина, а он одинокий блядун! Чем она могла его
шантажировать?
   - Тогда чем объяснить  приказ  Докучаева  отдать  бабе  десять  тысяч
баксов? И бухгалтер выплатил деньги!
   - У тебя хорошие связи.
   - На том стоим.
   Вихров повернулся и зашагал к калитке.
 
*** 
 
   Патологоанатом пожал плечами и сказал:
   - На моей памяти это первый случай, Филипп Макарович. Яд уникальный.
   Гремучая смесь. Тут без химиков не обошлось.
   Трошин кивнул в знак согласия.
   - И без взрывотехников, и без инженеров, и ружейных мастеров. Не  так
ли, Валерий Тимофеевич?
   Зданович усмехнулся.
   - Вы приходите ко мне, во второй раз, и  разговор  наш  носит  сугубо
частный  характер.  Фактически  я  выдаю  вам  тайну  следствия.  Как  я
догадываюсь, вы не делаете запросов в МВД.
   - Угадали.
   - Я не гадалка. Вы провели паралель между двумя  случаями.  И  там  и
здесь использовали яды. Милиция не обратила на это  внимания.  По  обоим
случаям следствие ведут, разные бригады, в соответствии с районами,  где
произошло убийство.  Похоже,  никто  их  в  общий  котел  объединять  не
собирается. А ваша контора, как я думаю, не желает засвечиваться.
   - Откровенность за  откровенность.  Вы  правы.  Где-то  в  управлении
уголовки  есть  утечка.   Если   преступники   будут   знать   о   нашей
заинтересованности в этом деле, мы не сможем работать на должном уровне.
   - Так  я  и  думал.  И  мне  связь  между  двумя  убийствами  кажется
очевидной.
   Слишком мудрено работают.
   - Связей здесь хватает, и я не  последний  раз  к  вам  обращаюсь  за
консультацией. Это лишь начало.
   - И вы знаете имена следующих жертв?
   - Догадываюсь. Могу ошибиться в очередности.
   - Что ж, рад буду вас видеть.
   - Спасибо за поддержку.
   Через  полчаса  Трошин  припарковал  свою  "девятку"  у  Гоголевского
бульвара.
   Перейдя дорогу, он прогулялся по магазинам и, убедившись, что за  ним
нет хвоста, вышел к памятнику и устроился на скамейке. Он не был  уверен
в том, что Татьяна Медведева придет,  но  она  пришла  -  взволнованная,
разгоряченная, с пылающим лицом.
   - Вас что-то очень беспокоит, Татьяна Михална?
   - Я думаю, вы и без меня все знаете - Главное, что ваш муж ничего  не
знает.
   - Не уверена. Я устроила ему очередную истерику,  хлопнула  дверью  и
ушла. У нас бывает такое, и я ухожу  к  матери.  По  крайней  мере  одну
неделю его гордость терпит, и он не звонит. А если менты были у нас.дома
и он в курсе дела, то как мне выкручиваться? Ваше задание выполняла?
   - В милицию вам придется сходить. Тут ни чего не поделаешь. Речь идет
об убийстве. Но я сделаю все, что от меня зависит. К вам они не  пойдут,
а вы через денек-другой загляните к ним.  Следствие  ведет  подполковник
Ефимов,  юго-западный  округ.  Вряд  ли  вас  можно  считать   серьезным
свидетелем.
   - Думаете? В сумочке лежали фотографии, которые вы  мне  передали,  а
теперь ими любуются менты.
   Трошин прищурил глаза Новость неожидан ная и очень неприятная.
   - Весь компромат, который к нам поступает, я стараюсь  изъять,  а  вы
его раскидываете по всему свету. Непростительная ошибка с моей  стороны.
Зря я отдал вам фотографии.
   - А кто мог предположить, что Виктора убьют? Я хотела  его  запугать.
Мне же надо было подцепить его на крючок.
   Трошин достал сигареты и закурил.
   - Я подумаю, как вам выкрутиться. Мы еще вернемся  к  этому  вопросу.
Теперь по делу. Меня интересуют  две  фамилии:  Тихомиров  -  адвокат  и
Сарафанов - банкир.
   - Тихомирова Виктор терпеть не мог. Он называл его удавом или  змеей,
а  о  Сарафанове  отзывался  с  почтением.  Сейчас  Сарафанов  лежит  на
обследовании у профессора не то Зарецкого, не то  Корецкого.  Ему  будут
пересаживать почки.
   - В какой клинике?
   -  Где-то  за  городом.  Это  частный  особняк.   Операции   делаются
нелегально.
   Профессор тот еще жук!
   - В каком смысле?
   - Связан с криминалом. Особых подробностей я не знаю, но один смешной
случай  мне  Виктор  рассказывал.  Дело  происходило  года  два   назад.
Авторитет какой-то крупной преступной группировки  застал  свою  жену  с
любовником. Жене морду набил, а любовника взял за шкирку и повез к этому
профессору. У авторитета член был совсем не авторитетный, а у  любовника
торчала оглобля, как  у  ишака.  Так  он  заставил  профессоpa  поменять
мужские  достоинства  местами.  Тот  выполнил  работу.  Говорят,   очень
успешно. Сам или под дулом пистолета, я не знаю.  Но  авторитет  остался
доволен результатом. Теперь любовник  в  бомжах  ходит,  а  авторитет  с
подругами жены спит, а она им кофе в постель подает.
   Трошин усмехнулся.
   - Не зря он слывет авторитетом. Умеет мозгами работать, а  не  только
членом. Сказки все это.
   - Не думаю. У Виктора мозгов не хватает на такие фантазии. И врать он
не умеет, и чувство юмора отсутствует.
   - Вы живете у матери? - резко спросил Трошин.
   - У подруги две ночи провела. Страшно мне вылезать на улицу.
   - Придется идти к матери. Вас ищут люди, работавшие в одной упряжке с
Докучаевым. Служба безопасности клана. Пусть они вас найдут... И  ничего
не бойтесь. Я буду рядом.
   Женщина вспыхнула и тут же поникла.
   - Они меня прикончат.
   - Конечно,  если  заподозрят  в  убийстве.  Ко  мандует  этой  бандой
Константин Вихров, бывший подполковник милиции. Мужик ушлый, опытный - с
ним лучше не хитрить. Кто вы, они знают и убивать вас не рискнут. Да  вы
и не нужны  им.  Их  интересует  убийца.  Вихрова  не  бойтесь,  он  вас
отпустит. Скорее всего, они вас  похитят  и  отвезут  за  город.  У  них
неплохая дачка в Щербинке. Штаб-квартира.
   Будут задавать вопросы - отвечайте как есть. Они все и так знают.  Но
одно вы должны запомнить точно: покойный Докучаев  очень  боялся  своего
босса. Зовут его Юрий Семенович Гнилов. От него  он  и  ожидал  получить
удар. Мол, что-то они не поделили. О Тихомирове и  Сарафанове  отзывался
хорошо, считал их приятелями. Это главная "деза", которую вы  должны  им
преподнести.
   - "Деза"?
   - Дезинформация. После этого они вас оставят в покое, вы  перестанете
их интересовать. Ну а что  касается  милиции,  то  я  попытаюсь  с  ними
договориться.
   Однако допрос неизбежен. Постараемся все уладить. А  теперь  идите  к
матери и не прячьтесь в квартире. Гуляйте свободно. Редкая погода  стоит
для наших мест в начале октября.  Сухо,  солнышко.  Вы  женщина  смелая,
Татьяна Михална. Я всегда буду рядом.  Он  достал  из  кармана  красивую
брошь с круглым камнем.
   - Не снимайте ее с себя. Здесь микрофон.  Я  должен  слышать  вас.  В
случае опасности подстрахую. Удачи вам.
   Татьяна немного успокоилась. В  ней  вновь  проснулся  азарт  игрока.
Трошин умел успокаивать людей.
 
*** 
 
   Пациенту не принято отказывать, и доктор Зарецкий разрешил Сарафанову
курить в своей палате. Предварительный осмотр,  анализы  и  исследования
остались позади. Пришло время  назначить  срок  операции.  Но  некоторые
обстоятельства изменились, и врач с пациентом думали о другом. В воздухе
повисло напряжение.
   Разговор начал профессор.
   - Полагаю,  Павел  Матвеевич,  что  смогу  обрадовать  вас.  Диагноз,
поставленный вашими врачами, не соответствует  действительности.  У  вас
абсолютно  здоровые  почки,  и  никакой  операции  не  потребуется.   Вы
проживете очень  долго,  если  не  погубите  себя  вредными  привычками.
Употребляйте поменьше алкоголя. Ваша печень не в  лучшем  виде.  Советую
бросить курить. В левом легком есть небольшое  затемнение.  В  остальном
ваш организм здоров.  Сильное,  крепкое  сердце,  никаких  отклонений  в
пузырях, отличная  кровь,  но  слабые  мышцы.  Теннис,  бассейн,  легкие
пробежки, побольше движений. Это все, что  я  могу  вам  сказать.  Аванс
будет возвращен.
   Сарафанов откинулся на спинку кресла.
   - Аванс останется у вас, Борис Михайлович. Вы также  получите  двести
тысяч за операцию и пятьдесят за донора.
   - Но я уже сказал...
   - Все знаю. От вас много  не  требуется.  Вы  должны  назначить  срок
операции.
   Скажем, через два месяца. Меня это устроит. Об этом должны знать все.
Но только мы с вами будем в курсе, что операция не состоится. Два месяца
большой срок, и нет смысла загадывать, что с  нами  произойдет  за  этот
период времени.  Вы  хорошо  знакомы  с  членами  нашего  клана,  многие
лечились у вас и бывали на консультациях. Можно сказать, вы наш семейный
доктор. В стане клана творятся страшные вещи. За две недели погибли  два
очень влиятельных человека. Кто-то имеет на нас острый зуб.  Я  не  хочу
стать следующим. Если среди членов клана пройдет информация о назначении
мне серьезной жизненно важной операции, то со мной не будут  торопиться.
Меня оставят на закуску. Мне необходимо  иметь  в  запасе  время,  чтобы
самому вычислить, от кого исходит опасность, и предотвратить ее. Если вы
согласитесь на мое предложение, то продлите мне жизнь и получите  взамен
неплохие деньги. Сегодня гуманность врачей стоит денег.
   Зарецкий взял со стола карандаш и долго вертел его в руках.
   - Я не хочу вмешиваться в политику. Это не мое дело.  Я  врач,  и  не
более того.
   - Вы врач. Я предлагаю вам продлить мне жизнь. Жизнь,  которая  нужна
здоровому, крепкому организму. За это вам предлагают деньги. Я  в  курсе
цен на оборудование. Вам доставляли его из  Японии,  Германии,  Америки.
Этим занимались Докучаев и Пичугин. Но теперь их  нет.  Они  были  моими
друзьями, и у нас общие связи. Жаль, если поставки прекратятся.
   - Какие вы можете дать гарантии?
   - Не сразу сказка сказывается, не сразу  дело  делается,  но  у  руля
остался я один. Больше вам надеяться не на кого.
   - Такое сотрудничество меня бы устроило.
   - Конечно, это же не политика. Это забота  о  ближнем  и  процветании
науки.
   Жизнь так коротка, а планы так велики,  идеи  безграничны.  Как  жаль
тратить время на быт и бюрократию.
   Зарецкий бросил карандаш на стол.
   - Мне придется заказывать на вас донора. Иначе в  операцию  никто  не
поверит. Ваш юрист Тихомиров знает систему. В деле  участвует  и  бывший
подполковник Вихров.
   - Пусть работают. Они получают проценты. А мы сохраним жизнь  донору.
Ведь не будете вы утверждать, что донор останется живым после того,  как
вы вынимаете у него сердце и вставляете его в чужое тело.
   Зарецкий нахмурил брови.
   - Примитивный взгляд. Я смотрю  на  вещи  с  других  позиций.  Сейчас
решается будущее медицины. Мы идем на сотню шагов впереди и врываемся  в
те сферы, когда на пути появится горизонт бессмертия. Как можно думать о
каких-то отдельных особях, когда речь идет о миллиардах жизней!
   - Конечно. Гений может себе позволить искать горизонты вечности и  не
смотреть под ноги, когда топчит  муравьев.  Никто  не  спорит.  Я  готов
помогать вам своими скромными возможностями, чтобы вас  не  заедал  быт,
бюрократия и глупые законы. Вы согласны на такой союз?
   Зарецкий встал.
   - Операция назначается на первое декабря.
   Сарафанов приподнялся с кресла.
   - Спасибо, профессор. Об этом будут знать  все,  а  цыплят  по  осени
посчитаем.
   - Счастливого пути.
   - Могу я проститься с Андреем? Мне очень понравился ваш сын.
   Доктор коротко кивнул.
   - Ван Ли проводит вас в его мастерскую.
   Лицо отца помрачнело и стало серым.
   Половина крыши была застеклена, и  солнечный  свет  заливал  огромное
пространство чердачного помещения.  Здесь  не  ставили  перегородок,  не
вешали  дверей.  Деревянные  опоры,  паркет,  обшитые  вагонкой   стены,
уходящие под своды крыши. Простор, чистота и огромное количество картин.
Яркие,  малопонятные  полотна,   но   в   них   чувствовалась   какая-то
притягательность и теплота.
   Молодой человек сидел возле окна в дальнем углу зала. Перед ним стоял
мольберт с холстом, палитра  и  огромное  количество  красок  и  кистей,
разбросанных вокруг раскладного стула, под ногами  лежал  огромный  пес.
Завидев чужака, собака приподняла голову и зарычала, показывая  огромные
белые клыки.
   Андрей оглянулся, узнал Сарафакова, взялся  за  ошейник  и,  подтащив
упрямого зверя к окну, пристегнул к ошейнику цепь.
   -  Странно.  Ральф  никогда  не  рычит.  Обычно  он  ведет   себя   с
достоинством.
   - Дело в ом, что я не терплю собак, и они отвечают мне тем же.
   - У меня с животными великолепный  контакт.  Полное  взаимопонимание.
Нас сближает одиночество.
   Сарафанов приблизился к художнику и поздоровался.
   - .Я вас побеспокоил? - спросил Сарафанов. . - Вовсе нет, - улыбнулся
Зарецкий-младший и сел на свой раскладной стульчик. -  Рад  вас  видеть.
Павел. Общение с новыми людьми очень интересно.
   Жить затворником трудно, но и в этом есть своя  прелест