инул  голову  на
подставку.
   Парикмахер запеленал клиента в простыню, убрал излишки под воротник и
посмотрел на Вихрова в зеркало:
   - Бритье и массаж?
   - Да, Юра. Можешь не торопиться.
   - Как скажете, Константин Ильич.
   Когда лицо клиента покрылось мыльной пеной, в  зал  заглянул  коллега
мастера и коротко сказал:
   - Юра! К телефону.
   - Извините, я на секунд очку.
   Вихров не слышал его, он думал о своем.
   Спустя три  минуты  мастер  вернулся.  Вихров  не  сразу  понял,  что
произошло.
   Опасная бритва прижалась к  его  горлу,  и  чужой,  незнакомый  голос
сказал:
   - Сиди тихо, Вихров.  Лезвие  слишком  острое,  без  головы  остаться
можно.
   Вихров посмотрел в зеркало и увидел  за  своей  спиной  широкоплечего
мужчину с решительным взглядом. На вид ему перевалило за  полтинник,  но
уверенности в себе парню не занимать. Черные  глаза  сверлили  сидевшего
перед ним подполковника как буравчики, и ничего хорошего от таких  людей
ожидать не следовало.
   Рука Вихрова соскользнула с подлокотника и поползла к поясу. Простыня
плотно прилегала к костюму, и маневр  был  слишком  заметен.  Незнакомец
ловко перехватил руку Вихрова,  не  отрывая  лезвия  от  горла.  В  долю
секунды на запястье защелкнулся наручник, а второе кольцо  пристегнулось
к подлокотнику.
   Второй раз за сегодняшний день Вихров ощутил холодный метал браслетов
на своих руках. Сопротивление не имело смысла.
   - Что вы от меня хотите? - хриплым голосом спросил Вихров.
   - Что тебе надо от Татьяны Медведевой?
   Подполковник не сразу понял, о ком идет речь, но когда  вспомнил,  то
догадался, кто стоит за его спиной.  Обуявший  его  страх  отступил.  Он
твердо знал, что этот тип его не убьет.
   - Успокойтесь, полковник. Мне ваша жена не нужна. Она видела и  знает
убийцу, который прикончил Докучаева. Я не думаю, что  это  сделала  она.
Хотя мог бы предположить такое,  если  бы  кроме  Докучаева  не  погибли
другие. Бухгалтер фирмы  Докучаева  выплатил  вашей  жене  десять  тысяч
долларов. За что, мне неизвестно. Этот вопрос я и хотел прояснить. Когда
я послал своих ребят  к  Татьяне,  то  их  пристрелили  в  ее  подъезде.
Пристрелили из браунинга, который оформлен на вашу  жену,  и  она  имеет
разрешение на хранение оружия. В милиции об этом уже знают.  Трудно  вам
будет  ее  защищать.  Конечно,  я   сомневаюсь   в   столь   незаурядных
способностях женщины. Убить двух профессионалов двумя выстрелами не  так
просто. Вы  не  там  копаете,  полковник.  У  вашей  супруги  есть  свой
ангел-хранитель. Найдете его - поймете и  причины.  Меня  ваша  жена  не
интересует.
   - Кто убил Пичугина, Докучаева и Гнилова?
   - Вы слишком многого от меня хотите, полковник. Я обычная пешка. Кому
кого убивать, решаем не мы с вами. Очевидно,  кто-то  из  крупных  китов
узнал, что ваше ведомство интересуется Гниловым, и этот  кто-то  обрубил
конечность с гангреной, чтобы не ползла дальше.
   - В чьих руках находится Татьяна?
   - Понятия не имею. Прикиньте сами, куда  ей  идти,  если  она  боится
вернуться к мужу? Она пойдет туда, где найдет покровителя или защитника.
Ни в ФСБ, ни в милиции таковых не найти. Но это  только  в  том  случае,
если она свободна и если еще жива...
   Вихров почувствовал, как лезвие еще сильнее прижалось к его горлу,  и
белая мыльная пена начала краснеть.
   - Плачет по тебе веревка, Вихров.  Из-за  таких  мерзавцев,  как  ты,
страна продохнуть не может.
   Медведев бросил бритву и ключ от наручников на столик перед зеркалом,
скинул халат и вышел из зала.
   Вихров сидел тупо глядя в зеркало  на  кровавую  пену,  стекавшую  на
простыню.
   Впервые в жизни его заставили дрогнуть. Покойный Гнилов  прав  -  нет
непобедимых.
   Как жить, если опасность подстерегает тебя за каждым углом?!
   В дверном проеме зала  появилась  толстая  голова  парикмахера.  Щеки
тряслись, как студень, а в глазах светился страх.
 
*** 
 
   Сарафанов сбросил ноги с кровати и посмотрел на часы.
   - Мне пора, Мариша.
   - Ты не останешься? - спросила  девушка,  поправляя  белокурую  копну
волос.
   - У меня  уйма  дел,  дорогуша.  Скоро  мы  будем  вместе.  Навсегда.
Кажется, наш час настал. Она взвизгнула от удовольствия.
   - Поверить в это не могу! Неужели ты дозрел?
   - Нет, плод еще зеленый, но дозреть ему не дадут. Придется  гнить  на
земле.
   - О чем ты, Павлуша?
   - Говорить сейчас ничего не буду. Загад не бывает богат. Будь готова.
Мы можем в любую минуту сорваться с места. Денег  нам  на  сотню  жизней
хватит, моя забота в том, чтобы сохранить наши с тобой жизни. Ты себе не
представляешь, как страшно бывает ходить по земле. Ни высокие стены,  ни
деньги, ни оружие не могут отвратить неизбежной гибели. Чувствуешь  себя
беспомощным муравьем, на которого обрушивается тяжелый  каблук  кованого
сапога.
   Марина приподнялась на локтях.
   - Иногда ты  бываешь  таким  непонятным,  что  мне  самой  становится
страшно. А почему бы нам не  улизнуть  на  выходные  к  моей  подруге  в
Каширу? Она завтра утром едет к матери на первой электричке.  Там  тихо,
погода изумительная. Ты себе не представляешь, как хороши эти  маленькие
городки. Мы на днях ездили с концертом в Калугу.  Какая  прелесть!  Люди
как младенцы. Они счастливы тем, что просто живут, и  рады,  если  стоит
еда на столе. Блеск! У них даже театр свой есть. Мы с девчонками  ходили
на спектакль. Хорошо играют, не хуже московских...  Да,  кстати.  Совсем
забыла тебе рассказать. В Калужском театре есть артист Гарик Желковский.
Ну вылитый ты! А со сцены  вас  не  различишь.  Меня  такое  любопытство
разобрало, что я не выдержала и  после  спектакля  с  Аленкой  пошла  за
кулисы.
   Парень так удивился, что девочки из московского варьете к нему пришли
знакомиться, что потерял дар речи. Смотрю на него и  поражаюсь.  Один  к
одному.
   - Так не бывает. И какого черта ты по мужикам шляешься...
   - Ну-ну, не буянь. Или ты думаешь, что я готова  бросить  банкира,  у
которого денег на сто жизней хватит, уехать в Калугу и жить в  общежитии
с вареной курицей?
   - Значит, дело в деньгах?
   - Нет. Вот я смотрю на тебя и вижу перед собой настоящего мужчину.
   Сильного, уверенного, надежного. Один взгляд чего стоит.  А  Гарик  -
неоперившийся желторотик. Беспомощный, наивный, простой, как чистый лист
бумаги. Мне все время хотелось дать ему денег или чего-нибудь  подарить.
На сцене он герой. Хороший артист, а в жизни обычный чудик, мечтающий  о
главных ролях на сцене столицы. Он и не думает о деньгах. Он  не  знает,
что это такое, парень живет другими категориями. Мечтатель,  романтик  и
хвастунишка. Как все актеры, впрочем. Интересно было бы вас познакомить.
Послушай, а у тебя брата-близнеца нет? Правда, у  Гарика  темные  глаза,
как вода в болоте, а у тебя синие.
   - Будет случай, познакомимся. А насчет подруги можно подумать. Почему
бы и впрямь не махнуть в Каширу на пару дней?
   - Хочешь, я ей позвоню?
   - Потом, когда я уйду. Если получится, то подсядете ко мне  в  машину
рано утром. Только не в "мерседес", а в "деу-эсперо" темно-синего цвета.
   - Ты скатился до корейских машин российской сборки?
   - Стоит в запаснике. Такие колымаги  не  привлекают  к  себе  лишнего
внимания.
   Для поездки в Каширу - то, что надо. Я даже дам тебе сесть за руль.
   - Ну просто чудеса какие-то. Своим ушам не верю.
   - Ладно, детка, мне пора.
   - Ты позвонишь?
   - Обязательно. Можешь договариваться с подружкой.
   Сарафанов надел пиджак и направился к двери.
   Все эти интриги Лидии Сарафановой порядком осточертели. Она не  сразу
решилась, но все же пошла на свидание. Женское любопытство  взяло  верх.
Дамочка, которая ей звонила, назначила встречу возле закрытого на ремонт
универмага.
   Место безлюдное, хорошо просматривалось со всех сторон,  но  до  него
пришлось идти две остановки пешком. Десять минут  женщина  озиралась  по
сторонам, но к ней никто не подошел. Ее догнали, когда она  возвращалась
домой.
   - Извините меня, это я вам звонила.
   Лида оглянулась на высокую брюнетку и бегло  окинула  ее  взглядом  с
головы до ног. Приятная хищная бабенка, чуть  больше  тридцати  пяти,  с
красивыми  напуганными  глазами.  Белый  плащ  имел  несколько  пятен  и
выглядел помятым, волосы потрепаны, наспех уложены  в  пучок  и  сколоты
шпильками. Нет, на соперницу она не похожа. У ее мужа  более  изысканный
вкус, и своим бабам Т он не позволяет опускаться до такого состояния.
   - Вы зря меня побеспокоили, милочка. Я по пятницам не подаю.
   - Вы меня не поняли. Речь идет о вашем муже.
   - Догадалась, что не обо мне. Вас Марина  подослала?  Зря  старается.
Она ему не нужна. Погуляет и перебесится, а свой дом и  семью  Павел  не
оставит. Ему по статусу полагается любовница, так  же,  как  "мерседес".
Мужики - народ консервативный и ограниченный.
   - Меня не интересует его статус. В тюрьме у него будет другой статус.
Я жена полковника ФСБ. Мой муж ведет расследование по делу  группировки,
в которую входит Павел Сарафанов. У меня на руках есть важные документы,
и я хотела бы показать их вашему мужу взамен на поддержку.
   Лида прищурила глаза и презрительно сказала:
   - Это называется шантаж, моя милочка.
   - Дура ты! -  резко  рявкнула  незнакомка.  -  Ты  забыла,  как  сдох
Пичугин? Ты забыла о смерти Докучаева? Или  ты  не  помнишь,  кто  такой
Гнилов и что с нем произошло? Следующий будет Сарафанов.  Очнись,  баба.
Что делать без него станешь? На панель пойдешь? Староваты мы с тобой для
панели.
   Жена  банкира  растерялась.  Она   знала   всех,   кого   перечисляла
незнакомка, но никогда не  задумывалась  о  связи  ее  мужа  с  какой-то
группировкой. И при чем тут гибель Павла?
   - Кто вы?
   - Татьяна Медведева. Отойдем в сторону, и я вам кое-что покажу.
   Они прошли на строительную площадку и присели на перевернутые ящики.
   Теперь светлое пальто Лидии  Сарафановой  выглядело  не  лучше  плаща
Татьяны Медведевой.
   Минут пять жена банкира листала досье на членов клана "Черный лебедь"
и ахала, покачивая головой.
   - Ну что, протрезвела, Лида? - тихо спросила Татьяна.
   - Допустим. Допустим, все так. И что нужно делать?
   - Шкуру свою спасать. И мою  заодно.  Я  трахалась  с  Докучаевым,  и
теперь мой муж об этом знает. Домой мне путь заказан. Я бомж. Но я  могу
помочь Сарафанову, а он может помочь мне.
   - Каким образом?
   - А давай у него об этом спросим. Я сама не могу к нему  подобраться.
К тому же меня знают люди Вихрова и ведут на меня охоту.  Каждая  собака
на меня лает. Ты можешь провести меня в  свой  дом  как  подружку.  Тебя
никто ни в чем не подозревает, и  за  тобой  не  следят.  Ты  тот  самый
мостик, который может нас соединить. И помни, мне твой мужик задарма  не
нужен. У меня своих девать некуда. Речь идет о спасении. Сегодня  тишина
вокруг, а завтра гром грянет!
   Тогда уже поздно будет.
   - Эх, Таня! Рискнуть мы с тобой можем, вот только не пошлет ли он нас
обеих куда подальше? За ним на заржавеет.
   - А чего гадать на кофейной гуще? Идти надо.
   - Хорошо. Давай рискнем.
   Женщины встали и торопливо покинули территорию стройки.
 
*** 
 
   Впервые за все время сотрудничества Вихров пришел в дом к Сарафанову.
   Сарафанов был единственным человеком, у  которого  не  делали  особых
проверок на благонадежность. Авторитет банкира казался непоколебимым,  и
Гнилов запрещал подвергать его унизительным обыскам. Вихров до  сих  пор
не знал, что из себя представляет Сарафанов. Но у бывшего  подполковника
не оставалось выбора, и он шел ва-банк.
   Банкир сам открыл дверь  и  ничуть  не  удивился  появлению  главного
охранника.
   - Ты  решил  поселиться  у  меня,  Костя?  Заходи,  я  поставлю  тебе
раскладушку в коридоре. Будешь спать с моим котом по соседству.
   - Мне не до шуток, Павел. Есть серьезный разговор.
   - Вряд ли я заменю тебе Гнилова.
   - Гнилов в могиле, а мы по дороге  на  кладбище.  Могу  доказать.  Не
веришь?
   Сарафанов посторонился и пропустил Вихрова в квартиру. Они  прошли  в
кабинет. Гость устроился на диване, а хозяин встал у окна.  Выглянув  во
двор, он сказал:
   - Пять человек. Мои акции растут с каждым днем.
   - Они падают с каждой минутой. Сегодня я  это  понял.  Меня  взяли  в
тиски и показали острые  зубы.  Сопротивляться  бессмысленно.  Мы  не  в
состоянии воевать с высотным зданием голыми руками.  Я  хочу,  чтобы  ты
понял.  Я  не  провокатор.  Мне  нужен  совет.  Среди  моих  людей  есть
провокаторы, но сейчас искать их поздно.
   Лишняя трата времени. Меня вызывали на ковер. Гнилов говорил мне, и я
знаю, кто стоял над нашими головами. Ты и сам об этом  знаешь.  Тебе  не
верят, и мне велено  не  спускать  с  тебя  глаз.  Пока  в  твоих  руках
находится казна клана, ты в безопасности. Но рано  или  поздно  лед  под
ногами треснет. Утонем все, как  котята  в  ведре.  Я  буду  жить  ровно
столько же, сколько дадут жить тебе. Меня удивляет  другое:  неужели  ты
такой сильный человек, что нельзя заставить тебя заговорить?
   - Рискованно. Касса может взлететь в воздух. Они догадываются о  моих
возможностях. Я их уже  демонстрировал.  Со  мной  лучше  договариваться
по-хорошему. Слишком серьезные деньги стоят за  моей  спиной.  Зачем  им
рисковать?
   Сегодня они сунут меня в подвал и начнут пытать, а  завтра  обрушится
потолок в Белом доме или еще где-нибудь. Могут пострадать большие  люди.
У нас и без того голова болит от шума.
   - Так это ты? -  О  чем  ты,  Костя?  Лучше  выкладывай  свои  планы.
Постараюсь помочь чем смогу.
   - Думаешь, помощь нужна только мне? А сам как?
   - Я выкручусь.
   - А если нет? Ситуация изменилась. Твоя жизнь не  принадлежит  одному
тебе.
   Сдохнешь ты - и следом полетят наши жизни. Мы твой придаток. Грош нам
цена.
   - Уходи, Костя. Не хватайся  за  чужую  жизнь  как  за  соломинку.  Я
обречен.
   Мне не под силу совладеть с масонами. Моя партия проиграна. Некоторое
время я еще смогу блефовать, но рано или поздно карты придется  открыть.
Их терпение небезгранично.
   - Как же ты выкрутишься?
   - Лежа на дне болота с соломинкой в зубах.  Ты  обдумал  план  своего
отхода?
   - Завербуемся с командой в Чечню, а там граница. Но у нас нет  денег,
и я думаю, что этот план уже не является тайной. Мне намекнули  на  это.
Нас грохнут раньше, чем мы соберем вещмешки.
   Сарафанов отошел от окна, достал из бара коньяк  и  разлил  в  рюмки.
Двигался он медленно, что-то обдумывая, и наконец сказал:
   - Денег я вам дам. Они принадлежат  клану,  а  не  масонам.  Получишь
миллион.
   По сто тысяч на человека.
   - Нас одиннадцать.
   - Стукача уберешь сам. Он заслуживает  только  смерти.  С  остальными
уйдешь, как задумал. Наймешь автобус до пункта А. Бригаде объявишь,  что
вы отправляетесь в пункт Б. В столице  шум  устраивать  не  станут.  Вас
будут поджидать на пути к пункту Б. Другого варианта я не вижу.  А  пока
выполняй полученное задание.
   - Нас и в Москве могут замочить. Мы люди незаметные.
   - Придется засветиться.
   - Это как?
   Сарафанов передал рюмку Вихрову, поставил бутылку на столик и  сел  в
кресло напротив.
   - Никто не лишал тебя лицензии охранного, агентства. Возьми под опеку
крупную рыбу, лучше всего телевизионную  звезду.  Предложи  услуги  сам.
Мол, тебе известно о заговоре. Денег не  проси.  Оплата  по  результату.
Найми  киллера.  Дай  ему  твердые  инструкции.  Воспользуйся   услугами
дешевого подъездника. В момент покушения твои люди его обезвредят. Живым
брать не обязательно. Шум в газетах обеспечен. Засветишь свое  агентство
по телевидению. Интервью, фотографии - вот тебе и реклама. У нас обожают
мусолить такие истории. После громкой  шумихи  вокруг  твоей  фирмы  уже
трудно стереть ее с лица земли без скандала.
   Журналистское расследование и прочая требуха. Купи пару репортеров  и
арендуй несколько  полос  в  желтой  прессе.  О  тебе  должны  писать  и
восхвалять твое агентство. На это потребуются деньги.  Ты  их  получишь.
Разговоры о Чечне прекрати. Этот ход ты сделаешь неожиданно и не  раньше
чем через месяц. Лучший день -  первое  декабря.  Именно  на  это  число
назначена моя операция у  доктора  Зарецкого.  День,  когда  наши  враги
отпустят поводья и потеряют бдительность. У тебя  есть  полтора  месяца.
Действуй. Раньше этого срока  нас  не  тронут.  В  организации  знают  о
предстоящей операции, и они уверены, что я никуда не денусь.
   Несколько  секунд  Вихров  молчал,  тупо  глядя  на  хозяина,   затем
произнес:
   - Я могу доверять тебе, Паша?
   - А у тебя есть выбор?
   - Не знаю.
   - Мы оказались в одной лодке, которая дала течь. И если не налечь  на
весла всеми силами, то мы утонем. Сейчас мы вычерпываем  воду  столовыми
ложками и теряем время.
   - Согласен. Я пришел к тебе,  потому  что  только  ты  своим  зрением
видишь берег спасения и знаешь, в каком направлении грести.
   Когда  Вихров  произносил  эти  слова,  жена  Сарафанова  и   Татьяна
Медведева входили во двор дома. Они шли быстрой, порывистой походкой и о
чем-то разговаривали.  Возле  черного  хода  стояли  двое  здоровяков  и
курили. У подъезда скучала машина,  в  салоне  которой  сидели  еще  два
человека, а чуть левее, у клумбы, мок под мелким дождем черный "БМВ".
   Они вошли в парадное и наткнулись еще на  одного  типа.  Он  подпирал
холодную стену плечом и читал книжку в мягком переплете.
   - Со всех сторон обложили! - громко  выговорила  Лида  Сарафанова.  -
Значит, муженек дома.
   - Я думаю, он нам не помешает, - ответила Татьяна и засмеялась.
   Ее  смех  смахивал  на  куриную  икоту.  Эхо  в  подъезде  с  успехом
приумножило странные звуки.
   Наверх  они  поднимались  пешком.  Лида  открыла  дверь  квартиры   и
пропустила гостью вперед. Они разделись, и хозяйка  подошла  к  кабинету
мужа. Через секунду Лида вернулась и указала пальцем в сторону коридора.
   - Идем в кухню. У него какой-то мужик. Они уже прощаются.
   Когда Вихров  вышел  из  кабинета,  он  успел  заметить  подол  юбки,
скрывшейся за углом стены. Он знал, что Сарафанов живет с  женой,  и  не
придал этому значения. Сейчас его заботили другие проблемы. От встречи с
банкиром подполковник ничего не ждал.  Его  выходка  походила  на  вопль
утопающего,  но  крик  был  услышан  и   ему   протянули   руку.   Тупая
безнадежность приобрела очертания  тоннеля,  в  конце  которого  мелькал
свет.
   Вихрову  хотелось  верить  всему  сказанному  и  обещанному.  Надежда
умирает последней. Но жизнь и практика диктовали другое.  На  протяжении
долгих лет он варился в уксусе лжи, подлогов, интриг и предательства. Он
привык рассчитывать только на себя и никому не верил. Загнанный в тупик,
как одинокий волк, Вихров скалил зубы от беспомощности и  с  трудом  мог
поверить в существующий выход, показанный ему одним  из  охотников.  Тут
было над чем подумать.
   Когда он спустился вниз, к нему подошел Савелий.
   - Что скажешь, командир?
   - Ничего. Либо мы выкрутимся, либо сдохнем. Сарафанов слишком умен  и
хитер. Теперь я понимаю, почему они его боятся. Такого не запугаешь.  Он
знает цену собственной жизни и торгуется за нее, как  шлюха  на  панели.
Этот торг всего лишь блеф. Свое он не отдаст.
   - А как же мы?
   - Будем выполнять инструкции и думать.
   - Послушай, Костя. Тут жена Сарафанова к себе подругу повела.
   - И что из этого?
   - Ничего. Только я ее уже видел  на  фотографиях,  выданных  ребятам,
когда они за ней поехали. Потом им головы продырявили.
   - Татьяна Медведева?
   - Ты меня знаешь, командир, я не ошибаюсь.
   - Что ей делать у Сарафанова? Впрочем, другого выхода у нее нет. Ишь,
стерва, какой ход придумала. Ладно. Прийти, она пришла, но ей и  уходить
придется. Возьми ее на выходе.
   - Зачем она нам?
   - Я хочу  знать,  какую  уловку  ей  предложит  банкир.  Сарафанов  -
непревзойденный стратег.  Только  не  уверен,  что  он  дает  бесплатные
консультации.
   - С тобой обо всем забудешь