ату.
   В кабинете хозяина сидели двое пожилых,  солидных  мужчин.  У  одного
была седая шлевелюра, лысина другого  отражала  тусклый  серый  свет  от
окна.  Статные  старики  встали,  подошли  к  Андрею  и  высказали  свои
соболезнования.
   - Мне очень жаль, Андрюша, что так все получилось, - сказал полнеющий
мужчина с седой шевелюрой. - Надеюсь, ты меня помнишь,  я  Ланской  Юрий
Германович. А  это  мой  коллега,  профессор  Маковский.  Наука  понесла
невосполнимую утрату.
   - От чего он умер? - тихо спросил Андрей.
   - Сердечный приступ. Так зафиксировано в свидетельстве о смерти. Мы -
старые друзья твоего отца. И твои друзья тоже. Ты можешь рассчитывать на
нас.
   - Как это случилось?
   - Я могу пересказать только то, что услышал от Игоря  Кошмана.  Вчера
во второй половине дня твой отец  получил  телефонограмму  из  Тихоновой
пустыни Калужской области, где говорилось, будто в  одном  из  кемпингов
обнаружены два трупа. Один твой, второй твоей жены. Следственные  органы
просили приехать отца на опознание. Сердце  не  выдержало!  Ты  был  для
Бориса больше, чем сын. Он жил и работал больше для тебя, чем для науки.
   - Вы делали вскрытие?
   - Нет, к сожалению. Кошман и Наташа возражают. Если поверить  в  твою
смерть,  то  они  остались  самыми  близкими  людьми  умершего,   и   мы
подчинились их воле. Так уж повелось. Милиция не нашла  криминала  и  не
настаивала на вскрытии.
   Твой отец умер в почтенном возрасте и перенес два инфаркта.  Известие
о смерти сына могло подкосить и здорового человека.
   - Но, как видите, я жив.
   - Не знаю почему, но я не сомневаюсь в этом.
   - А в чем вы сомневаетесь?
   Тут вступил в разговор Маковский:
   - Видите ли, Андрей... Нам  сообщили  о  кончине  Бориса  Михайловича
только вчера ночью, спустя восемь часов  после  смерти.  Диагноз  ставил
местный врач, который выписывая свидетельство о смерти. У нас есть  свой
опыт, и мы имеем другое мнение. Мы пришли к выводу, что  ваш  отец  умер
раньше, часов на восемь-девять, то есть до получения  телефонограммы,  -
если таковая существовала в природе.
   - Вполне возможно, - предположил Андрей. - Я был в Тихоновой пустыне,
и там действительно погибла моя жена, но ее сопровождал другой  мужчина.
Умер он, а не я. В гостинице зарегистрирована Юлия Зарецкая с  мужем.  У
нее родственников нет, и  следствие  обратилось  сюда.  Вполне  реальная
ситуация. Но, как я понимаю, отец к этому времени был уже мертв.
   - Мы так считаем, - согласно кивнул Ланской. -  И  еще  одна  деталь.
Имеет она значение или нет, я не знаю.  Тут  должен  думать  ты  сам.  О
частной практике Бориса знали все его близкие друзья. Если предположить,
что твой отец умер вчера вечером и в доме  находились  только  Кошман  и
Наташа, то мне непонятно, каким образом им удалось к  сегодняшнему  утру
разобрать и  демонтировать  оборудование  трех  операционных.  На  такую
работу потребуется не менее двух суток.
   - При живом отце они не посмели бы этим заняться. И  зачем?  Если  он
был уже мертв, то тогда понятно.  Покойник  слишком  знаменит,  и  будет
много посторонних глаз. Они не хотели засвечивать частную практику отца.
Логично.
   - Логично, но не совсем. Куда проще  вызвать  перевозку  и  отправить
труп в морг, а потом перевезти его в Институт трансплантации и  устроить
шумные пышные похороны, соответствующие статусу великого ученого. В этом
случае ни один посторонний в дом не попадет. Где покойник, там и  свита.
Но они заранее знали, что вскрытия быть не  должно,  и  решили  устроить
тихие домашние похороны. Тогда понятно, почему им пришлось демонтировать
клиническое оборудование и тратить на это столько сил.
   - А не проще все это выяснить у них?
   - Сегодня утром, - Ланской взглянул на часы, - около двух часов назад
они уехали в Тихонову пустынь на опознание твоего тела.
   - Понятно. Я думаю, они  меня  опознают.  Я  вынужден  покинуть  вас,
друзья.
   Похороны  придется  отложить,  я  требую   вскрытия   и   тщательного
разбирательства.
   Здесь пахнет убийством.
   Ланской похлопал Андрея по плечу.
   - Правильное решение, мой мальчик!
   Марине пришлось остаться в доме.  Она  вымоталась  после  длительного
путешествия и не настаивала на его  продолжении.  Ван  Ли  сел  за  руль
"ауди" и вопросительно посмотрел на хозяина.
   - Мы возвращаемся в Тихонову  пустынь.  Кажется,  убийцы  моего  отца
хотят и меня похоронить.
   - Я в этом не сомневаюсь, - ответил Ван Ли.
   - А я не сомневался в том, что скоро услышу  твой  голос.  Но  сейчас
пришла пора переходить от слов к делу.
 
*** 
 
   Трое солидных мужчин сидели в глубоких креслах и  смотрели  на  экран
телевизора. Они  очень  внимательно  вглядывались  в  человека,  который
общался с ними с помощью современной техники.
   Легкая усмешка, иронический взгляд, манеры не  оставляли  сомнений  в
том, что на пленке записано выступление Сарафанова. Никто из них  близко
и подолгу не общался  с  казначеем  "Черного  лебедя",  но  сейчас  этот
человек стал камнем преткновения и  занимал  особое  место  в  интересах
теневых  структур.  Объединившись  в  масонскую  ложу  -  как  они  сами
именовали свою организацию, - высокопоставленные коррупционеры не  могли
потерпеть  поражение  от   волка-одиночки   с   немеренными   амбициями,
заносчивым характером и завышенным самомнением.
   "Итак, уважаемые господа,  я  вынужден  вести  с  вами  односторонние
переговоры. Ваше мнение мне  известно.  Я  не  согласен  выполнять  волю
организации и быть пешкой. Вы  не  привыкли  ценить  талант,  вам  нужно
послушание. В свое время я с вами согласился, что клан  "Черный  лебедь"
выработал свой ресурс и подлежит списанию. Я даже принял  на  себя  роль
палача и уничтожил верхушку клана. Но  вам  этого  показалось  мало.  Вы
предложили мне заняться самоизоляцией, а если точнее, то сунуть голову в
петлю, сдать казну и исчезнуть с лица земли. Мы уже не дети.
   Пора переоценить ценности. Лишив меня денег, вы  лишаете  меня  силы,
подрезаете мне крылья и стираете в порошок.  Ваши  условия  неприемлемы.
Лучше погибнуть в бою, чем встать к стенке по собственному  желанию.  Вы
не оставили мне выбора.
   Таких людей, как я, очень опасно загонять в угол.  Вы  недооцениваете
противника.
   Вам обо мне ничего не  известно.  Это  ваше  упущение.  Зато  я  знаю
каждого из вас как собственные пять пальцев. Советую  одуматься.  Лучшим
примирением будет назначение меня на пост казначея  всей  организации  и
отзыв заказа на мое уничтожение. Начнем с малого.
   Вашим первым шагом может стать освобождение моей жены. Такие  дешевые
трюки не к лицу столь важным персонам. Ну а  взамен  я  дарю  вам  шкуру
недобитого Вихрова вместе с его командой. Не затрачивайте силы на мелкие
пакости. Команду можно убрать одним хлопком и безболезненно.  Через  три
дня Вихров и остатки его бригады появятся в Твери.  Не  мешайте  ему,  а
постарайтесь пойти навстречу. Ему нужно попасть в Чечню, так пустите его
туда. Официально - с Тверским ОМОНом. В  Моздоке  его  должен  встретить
проводник, некий капитан Соловьев. Проводник должен  вывести  Вихрова  к
границе, где ему от  моего  имени  передадут  деньги  по  сто  тысяч  на
каждого. Что вы ему вручите - ваше дело.  Хотите  деньги,  хотите  мину.
Вихров ваш. Он может исчезнуть  бесследно,  а  может  погибнуть  смертью
храбрых. Об этом вы  сообщите  общественности  через  средства  массовой
информации.
   Действуйте  по  собственному  усмотрению,  схема  вам  дана,  и   она
сработает, если вы не переусердствуете.
   Итак, с кланом покончено, а моя жена свободна и в любую секунду может
уехать, куда ей захочется.  О  втором  этапе  наших  взаимоотношений  мы
поговорим позже. Начинайте выполнять первое мое условие.  Даю  вам  двое
суток. В противном случае я сам пойду в атаку, и будет поздно. Сарафанов
замолк и после паузы продолжил:
   - Я прекрасно знаю, кто сейчас сидит  перед  экраном  и  смотрит  эту
запись.
   Обращаюсь к каждому из  вас  по  отдельности.  Господин  Сорокин,  вы
умрете от яда.
   Вашу гибель способен предотвратить только я один. Советую  задуматься
над этим.
   Господин Хабаров, вы умрете от сердечной недостаточности. Ваше сердце
не выдержит стрессов. Господин  Чегорин,  вас  в  большей  степени,  чем
остальных,  интересовали  все  договоры  клана.  На  многих  стоит  ваша
подпись.  Вы  -  беспечный  человек  и  всегда  были  уверены  в   своей
непотопляемости. Оставшись без защиты  и  высокого  покровительства,  вы
превратитесь в беспомощного ребенка. Я не стану тратить  на  вас  особых
усилий. Вас попросту арестуют, и вы получите  пожизненный  срок.  Тюрьма
для  таких  людей,  как  вы,  страшнее  смерти.  Всего  этого  может  не
произойти, если мы найдем общий язык. У вас  есть  время  подумать.  Ваш
ход, господа!"
   Изображение исчезло с экрана.
   - Каков поганец! - воскликнул Чегорин.
   - Как к нам попала эта пленка? - спросил Хабаров.
   - Лежала в моем кабинете с фельдъегерской почтой на столе. Проследить
отправителя нетрудно, только я не вижу в этом смысла, - ответил Сорокин.
- Сарафанов - человек аккуратный и работает без оплошностей.  Что  будем
делать?
   - Идти на уступки -  значит  показать  свою  слабость,  -  возмутился
Чегорин.
   - Наверху нас не поймут. Нет такой силы, которая способная  выдвигать
требования организации. Сарафанова придется уничтожить, а казну списать.
Не так велика сумма в сравнении с престижем.
   - Согласен, - кивнул Сорокин. - Это выход, но вы забываете о  другом.
Если мы не вернем деньги, то  нас  отправят  в  отставку.  Деньги  можно
списать, но кто после этого поручится за нашу  безопасность?  У  нас  не
принято торговаться и прощать.
   - А угрозы Сарафанова? Не забывайте: этот человек  уничтожил  клан  и
выскользнул из наших рук, как кусок мыла.
   В глазах Чегорина блеснули искорки страха.
   - Блеф! - твердо заявил Хабаров. - Не  тот  уровень.  Я  не  умру  от
приступа.
   Врачи не позволят. Интересно мне знать, как  он  собирается  отравить
Сорокина, если наш брезгливый министр заставляет пробовать всю свою пищу
повара, а после долгих выжиданий садится за стол сам. Сарафанов знал все
о своих дружках из клана и поэтому легко с ними справился.
   Чегорин забеспокоился:
   - Но мои подписи действительно есть на договорах. Иначе мы не  смогли
бы отгружать металл с заводов.
   - Пока мы живы, тебе ничто  не  грозит.  А  нас  достать  невозможно.
Сарафанов слишком мелко плавает. Думать надо о тех, кто стоит над  нами.
Вот там с нами чикаться не станут! - высказался Хабаров.
   Чегорин ударил кулаком по столу.
   - Никаких поблажек Сарафанову! Наглец! А жену  банкира  уничтожить  и
подбросить ему в квартиру, где ее взяли. Сам явится на  похороны  -  вот
там и поговорим.
   - А что делать с Вихровым? - спросил Сорокин.
   -  Тебе  Сарафанов  все  уже  расписал.  Соединяйся  с  министерством
внутренних дел и давай инструкции, -  скороговоркой  бросил  Хабаров.  -
Вихров - отработанный материал, он меня меньше всего  беспокоит.  Думать
нужно, как деньги найти!
 
*** 
 
   В эту же минуту на другом конце Москвы полковник Медведев ломал  себе
голову, как найти собственную жену. У каждого свои заботы.
   Он пил водку и тупо смотрел в телевизор. Ни один  преступник  не  мог
уйти от преследования опытного чекиста, а собственная жена гоняла его по
российским дорогам, как мальчишку.
   Зазвонил телефон, и он снял трубку.
   -  Владимир  Сергеевич,  вас  подполковник  Ефимов  беспокоит,   если
помните.
   - К сожалению, помню.
   - И я сожалею. Ничего утешительного сказать вам не  могу.  Вашу  жену
нашли.
   - Где она? - встрепенулся Медведев.
   - Спокойно. Вас к ней не допустят. Она в тюремной больнице Московской
области.
   - Кто? - закричая Медведев.
   - Попытка самоубийства. Последний патрон из своего браунинга  Татьяна
Михална решила пустить себе в висок. Ее  спасли  очки.  Пуля  угодила  в
дужку, изменила траекторию и  вышла  через  правый  глаз.  Поуродовалась
здорово, но  жизнь  вне  опасности.  Вам  стоит  подумать  об  адвокате.
Пистолет-то все же был в ее руках. Следствие не поверит в то,  что  ваша
жена время от времени одалживала его убийце.  И  если  она  чиста  перед
законом, то зачем ей стреляться? Однако  последний  выстрел  остался  за
ней...
   Медведев бросил трубку. Он не знал, радоваться  ему  или  плакать.  С
одной стороны, Таня жива и находилась в безопасности. С другой  стороны,
он не видел возможности вытащить ее из тюрьмы.  Довели  девку,  сволочи!
Медведев взялся за бутылку, словно в ней были ответы на сложные вопросы.
***
 
   Санитар отбросил простыню, и перед  глазами  присутствующих  возникло
бледное лицо девушки с черной дырой во лбу.
   - Да, это она, - холодно сказала Наташа, - Зарецкая Юлия  Дмитриевна,
двадцати пяти лет. Офицер милиции записал  показания  в  протокол.  Врач
сделал пометку в карте.
   - Теперь подойдите к этому столу, - предложил врач.
   Кошман и Наташа в сопровождении комиссии перешли от  одного  стола  к
другому.
   Когда капитан отбросил  простыню  с  другого  трупа,  Наташа  немного
поморщилась, но этого никто не заметил. Доктор Кошман  сохранил  ледяное
спокойствие.
   - Вы знаете этого человека? - спросил следователь.
   - Конечно,  -  уверенно  заявила  женщина,  -  это  Андрей  Борисович
Зарецкий, тридцати двух лет.
   У Кошмана дернулось веко левого глаза, но и этого никто не заметил.
   - Подпишите протокол опознания.
   Милиционер протянул листок с папкой, и Наташа поставила свою подпись.
   Следом то же самое сделал ее спутник.
   Делегация покинула зал,  где  стыли  мертвецы,  и  прошла  в  кабинет
патологоанатома.
   - Мы ничего не  знаем  о  происшествии,  доктор,  -  спокойно  начала
Наташа. - Для нас это настоящий удар. Отец мальчика слег с инфарктом.
   Врач вел себя без особых церемоний. Он привык к подобным процедурам и
не делал кислую мину на холеном лице.
   - Ну, смерть вашего мальчика скорее закономерна, чем случайна. Он был
ВИЧ-инфицирован и умер от спида. Неизбежная и закономерная  смерть.  Что
касается девушки, то она погибла  от  проникающего  пулевого  ранения  в
голову.
   - Кто это сделал? - спросил Кошман.
   - Этот  вопрос  лучше  задать  следователю.  Но,  насколько  я  знаю,
подозревается какая-то женщина. Ее арестовали в поезде  и  нашли  орудие
убийства.
   Она попыталась покончить с собой, но неудачно. Лежит в  больнице  при
подмосковном изоляторе. Большего я не знаю.
   - Значит, жена Андрея тоже была заражена?
   У Наташи перехватило дыхание.  Она  чувствовала,  как  изменилось  ее
лицо, и старалась стоять так, чтобы Кошман не мог этого  заметить.  Этот
осел ничего не знал о ее связи с Андреем. Все  кончено!  Борис  Зарецкий
умер вовремя, так ничего и не узнав. Но приговор им вынесли  всем.  Куда
ведет цепь распутства и глупости?
   Матень-кий  вонючий  ублюдок  сделал  подарок  своей  любовнице,  Юля
переадресовала его Андрею, Андрей - ей, она наградила заразой Кошмана  и
Бориса. Кто следующий?
   Какая вопиющая несправедливость! И за  что?  Стоишь  здесь  здоровая,
красивая, умная, сильная - перед тобой  открылись  горизонты  прекрасной
жизни, славы, счастья, богатства. А теперь ты должна осознать,  что  все
твои мечты и стремления превращаются в пустоту. Сколько тебе жить?  Год,
два, три? Долго считать не придется. Ничтожные капли в море жизни. Конец
придет быстро и незаметно. Глупая, бездарная жизнь - и такая же  смерть.
Кошман взял Наташу под руку.
   - Нам пора возвращаться, дорогая. У нас очень много дел в Москве. Дом
оставлен без присмотра, меня это беспокоит.
   - А меня уже нет! - грубо ответила Наташа и направилась к выходу.
   Машина замедлила ход.  Андрей  указал  на  припаркованный  к  обочине
"опель".
   - Вот машина Кошмана, значит, и городской морг здесь.
   Ван Ли остановился в трех метрах от "опеля" и выключил двигатель.
   - Оставайся здесь,  а  я  пойду  на  разведку.  Андрей  направился  к
небольшому двухэтажному зданию.
   Ван Ли дождался, пока хозяин  скроется  из  виду,  и  открыл  дверцу.
Тихий, безлюдный переулок дремал в осенней оттепели, но  солнце  уже  не
грело и птицы покинули холодные края. Ван  Ли  достал  из  кармана  нож,
нажал кнопку, и из рукоятки выскочило острое длинное лезвие. Он  подошел
к "опе-лю", встал на колени, склонился  над  задним  бампером  и  вонзил
лезвие в бензобак. Тут же на асфальт полилась струйка горючего.  Ван  Ли
вернулся к машине.
   Андрей наткнулся на Наташу в приемной, ее сопровождал Игорь Львович.
   - Надеюсь, я не разочаровал вас тем, что еще жив?
   Наташа смотрела на него с нескрываемой ненавистью.  Она  готова  была
выцарапать глаза любовнику,  но  присутствие  Кошмана  не  позволяло  ей
показывать свои чувства. Она еще надеялась на случай. А вдруг  пронесло?
Нет, так просто такие женщины не сдаются.
   Кошман выглядел более приветливо.
   - Сожалею, Андрей. Пришло известие о твоей гибели,  и  мы  примчались
сюда, чтобы убедиться в ошибке.
   - Конечно, ошибки нам свойственны.
   - Но как ты здесь очутился? - неожиданно спросила Наташа. До  нее  не
сразу дошло, как мог Андрей оказаться в этой дыре.
   - Пути Господни  неисповедимы,  дорогая  Наталья  Павловна.  Я  хотел
взглянуть на свое тело. Но раз вы уже опознали меня, то  в  этом  отпала
необходимость.
   Наступил исторический момент.  Сарафанов  умер  и  похоронен,  Андрей
Зарецкий лежит в морге. Кто же остался в живых?
   - Я вижу в тебе большие перемены, Андрей, - заметил Кошман,  и  серые
глаза его прищурились.
   - Ну что вы! Вы просто очень давно меня не видели.
   - Так ли давно?
   -  Давайте  вспомним.  Последняя  наша  беседа  проходила   в   милой
обстановке за коньяком, когда мы  решали  проблему  переселения  душ.  Я
обещал  вам  большое  вознаграждение   за   вашу   дьявольскую   услугу.
Припоминаете?
   Холодное лицо Кошмана тронула слабая  улыбка.  Наташа  также  сменила
гнев на милость и забыла о собственной трагедии. На их глазах  рождалось
новое чудо.
   - Я запамятовал, - не сводя глаз с Андрея,  сказал  Кошман.  -  Может
быть, вы мне напомните?
   - Вряд ли вы могли забыть о  том,  что  видели  в  одном  бункере  за
огромной стальной дверью. Мне кажется, ваша память воскреснет,  если  мы
вернемся в тот же дом, где все началось.
   Андрей достал из кармана ключи и потряс связкой в воздухе.
   - Вопрос о том, кто остался в живых, решился сам собой,  -  улыбаясь,
произнесла Наташа.
   - А как быть с этим? - Андрей указал на дверь с табличкой "Морг".
   -  Их  больше  некому  опознать,  кроме  убийцы.  А  ее  схватили   в
электричке, и  она  сидит  в  подмосковном  СИЗО.  И  вряд  ли  из  него
выберется.
   На секунду у Андрея защемило сердце. Он  вспомнил  Татьяну  и  теперь
сожалел, что бросил женщину в трудную минуту.
   - Как же мы поступим? - спросил Кошман.
   - Похороним профессора Зарецкого и отправимся  во  дворец  чудес.  Вы
получите все, что заслужили. Банкиры обязаны держать свое слово -  иначе
им перестанут доверять.
   - Прекрасное  решение,  господин  финансист!  -  воскликнула  Наталья
Павловна и направилась к дверям.
   Теперь и погода, и жизнь казалась ей прекрасной. Эксперимент удался.
   На секунду Наташа задержалась и, оглянувшись назад, спросила Андрея:
   - Надеюсь, ты не потерял те самые четыре черные папки, которые забрал
из стола Зарецкого?
   Он не сразу понял, о чем идет речь, но  быстро  вспомнил  о  рюкзаке,
который до сих пор лежал в машине.
   - Вы их получите, но позже.
   - Главное, чтобы они были целы. - Не сомневайтесь. Мы едем следом  за
вами. Поторопитесь.
   Кошман уже включил двигатель. Наташа села рядом, и "опель" тронулся с
места, оставляя за собой тонкую бензиновую нить.
   - Поехали, Ван Ли! - крикнул Андрей.
   Ван Ли, стоявший у машины,  сделал  несколько  шагов  вперед,  достал
спички, зажег одну из них и бросил на мокрую дорожку. Бензин вспыхнул,