- Извини, я растерялась. Как-то само собой получилось.
   - Как зовут эту девчонку... Ну артистку... подружку Павла?
   - Марина Кайранская. Только он не пойдет к ней. Она уже звонила  сюда
несколько  раз.  Ни  стыда  ни  совести.  Выдра   болотная!   Погоди-ка,
Татьяна... А зачем тебе все это? - Трудно сказать, подружка, но твой муж
- единственный человек, кто  может  мне  помочь.  Я  знаю,  кто  в  него
стрелял, но не могу этого доказать, а Павел видел этого убийцу в лицо  и
может опознать его. Я уверена, Павел жив.
   - О ком ты говоришь?
   - О монстре, который предлагал Павлу документы на продажу  и  получил
от ворот поворот. Страшный тип. Он на все способен.
   - Надо сказать об этом следователю.
   - Пустая затея. У милиции есть более простой способ решить задачу.  У
них есть козел отпущения, на которого можно все скинуть  одним  махом  и
поставить в деле точку.
   Они выпили и еще долго болтали, пока в окнах не забрезжил рассвет.
 
*** 
 
   Для  профессора  Зарецкого  мнение  доктора  Кошмана  имело   большое
значение.
   Когда вопросы касались серьезной работы, Наташа старалась  молчать  и
слово брал Игорь  Львович.  Профессор  с  нежностью  относился  к  своей
ассистентке, баловал ее, как дитя, но  когда  дело  доходило  до  важных
решений, то ее мнение не играло особой роли.  Зарецкий  не  догадывался,
что основным носителем идей являлась очаровательная Наталья Павловна,  и
молодой  женщине  удавалось  их  озвучивать  через  представительного  и
авторитетного хирурга в лице ее тайного воздыхателя доктора Кошмана.
   Они сидели в мягких креслах кабинета  хозяина  подпольной  клиники  и
тихо разговаривали.
   - Я не могу поверить, что тебе не приходила в голову та же идея,  что
и мне. Случай  уникальный.  Анализы  Сарафанова  совпадают  с  анализами
твоего сына.
   Они почти одного возраста. Лучшего донора нам не найти.
   - Понимаю, о чем ты говоришь, но мы имеем дело не с  кроликами,  а  с
моим сыном. Риск слишком велик!
   Кошман пожал плечами.
   - Я отказываюсь тебя понимать. Ты трезвый прагматик, Борис.  Не  хочу
повторять песнопения твоих поклонников и оппонентов, но никто не  станет
возражать, что,  кроме  тебя,  нет  врача,  способного  выполнить  такую
операцию.
   Когда ты  делал  эксперименты  на  гориллах  и  шимпанзе,  деньги  за
животных не были брошены на ветер.  Из  семи  операций  пять  увенчались
успехом.
   - К сожалению, обезьяны не умеют разговаривать и  я  не  знаю,  какие
необратимые процессы происходили в их мозге после нашего вмешательства.
   - Они выжили! - твердо заявил Кошман. - Это ли  не  главное!  Что  мы
имеем на сегодняшний день? Андрею осталось жить не более  трех  месяцев.
Процесс необратим. Хочешь ты того или нет,  но  сына  ты  потеряешь.  Ты
врач, и мы не будем играть в бирюльки.  Конец  неотвратим.  Сама  судьба
бросает  тебе  под  ноги  выход.  В  дом  привезли   отпетого   бандита.
Ничтожество. В него всадили три пули, и если этот  негодяй  выживет,  то
останется инвалидом, парализованной мумией, но с ясной головой. Он может
и  не  выжить.  Нагрузка  на  сердце  слишком  велика.  Мы  очень  много
затрачиваем на него сил, энергии и препаратов. Дорогое удовольствие.  Он
вытянет из нас все жилы и сыграет в ящик. Мы упустим последний  шанс,  и
ты себе этого не простишь. Нам нужен живой  донор,  а  не  труп.  Каждая
мозговая клетка должна дышать кислородом. Я как твой соратник, ученик  и
друг настаиваю на операции.
   Кошман взглянул на Наташу и еле заметно кивнул.
   - Извини, Борис. Я не смею вмешиваться, но Игорь  Львович  прав.  Как
тут  не  верить  в  Бога,  когда  только  великий  разум  и  сила  могли
предоставить  тебе  такую  возможность  спасти  Андрея.  Ты  не   можешь
отвернуться от подарка судьбы. Это кощунство перед наукой  и  преступная
халатность перед жизнью сына.
   Зарецкий бросил в сторону женщины строгай взгляд.
   - Прости, Боря, но и пойми нас  правильно.  Если  бы  мы  в  тебя  не
верили, то не смели и помышлять о подобном. Ты справишься!
   - Ни один врач в мире не решится сегодня на такую  операцию,  -  тихо
проворчал Зарецкий.
   - Кто-то должен начинать, - строго заявил Кошман. - А как  ты  можешь
говорить за других? Сними с них ответственность за результат - и  тысячи
кинутся в операционные. Но хватит ли у них зnаний, таланта и опыта? А  у
тебя все это есть.
   Все молчали. Наконец профессор спросил:
   - Что будем делать с банкиром?
   - Ничего, - тут же  ответила  Наташа.  -  Он  избавится  от  мучений.
Летальный исход закономерен. Остальное должен решать его  холуй  Вихров.
Пусть ищет свои миллионы с помощью ищеек, подобных себе. Деньги,  как  и
жизнь, нужно заслужить.
   - Хорошо. Согласен. Готовьтесь к операции.
   - Два-три дня,  -  уверенно  сказал  Кошман.  Спустившись,  профессор
увидел в дверях девушку, она пыталась что-то объяснить Ван Ли.
   - Что случилось? - резко спросил Зарецкий. Девушка оглянулась.  Перед
ним стояла жена сына. Она плакала.
   - Юля?
   - Да, Борис Михалыч. Я очень беспокоюсь  за  Андрея.  Простите  меня,
пожалуйста. Меня замучили дурные сны. Вы не представляете  себе,  как  я
страдала все это время, переживала.  Просто  я  дура!  Мне  так  его  не
хватает! Я знаю, как он одинок, и мне  не  легче  одной.  Если  он  меня
простит, то я хотела бы хоть как-то ему помочь и побыть рядом.
   - Этот вопрос я не могу решить сам. Как врач, я не вижу необходимости
в твоем присутствии, но как отец, я не смею противостоять желаниям сына.
Отведи ее в мастерскую к Андрею, - дал он указание Вану Ли. - Пусть  сам
решает, как ему поступать.
   Слуга нехотя направился  к  лестнице.  Девушка  последовала  за  ним.
Зарецкий смотрел ей вслед и чувствовал какую-то фальшь, витающую  вокруг
хрупкой стройной фигурки, так не вовремя появившейся в доме.
   Андрей встретил свою жену молча. Она стояла  в  дверях  с  опущенными
руками и мольбой в глазах. Он ни в чем ее  не  винил,  боль  расставания
давно уже притупилась, чувства угасли, а сердце оставалось  равнодушным.
Сейчас он видел перед собой женщину - красивую,  стройную,  длинноногую.
Может быть, это то, чего ему так не хватало? Жить оставалось недолго.  А
почему нет? Он смотрел на нее  и  мысленно  раздевал  ее  взглядом.  Она
сумела прочесть его желание. Юле повезло: не требовалось лишних  слов  и
оправданий, ей  давали  возможность  использовать  единственное  оружие,
которым девушка владела, и она медленно начала сбрасывать с себя одежду.
***
 
   Якову потребовалось меньше  минуты,  чтобы  снять  наручники  с  руки
Трошина.
   Он выволок майора из душной ванной, поднял на ноги и отвел в комнату.
Трошин распахнул окно, и в помещение ворвался холодный осенний воздух.
   - Тебе повезло, Филя, что эта стерва не закрыла входную дверь.  Ключи
так и остались торчать снаружи, а то  я  и  не  догадался  бы  повернуть
ручку.
   - Медведев не появлялся в управлении?
   - Нет. Забудь о нем. После отпуска полковника ждет отставка. Кто  ему
теперь доверит серьезную работу? У нас принято держать марку и  престиж,
а не  кадры.  Медведев  не  опасен.  Кроме  жены,  которую  он  пытается
отыскать, его ничто не интересует.
   - Не делай из него дурака. Медведев - мужик  опытный  и  свою  работу
знает.
   Если он найдет свою психопатку, то нам головы не сносить.
   Яков сел в кресло и откинулся на спинку.
   - Почему  он  должен  ее  найти?  Агента  английской  разведки  легче
вычислить,  чем  бабу  с  ее  необузданным  характером  и  зашифрованной
логикой. Кому могло прийти в голову, что, сбежав от тебя, она появится в
твоем доме, вооружившись баллончиком с газом. На что она рассчитывала?
   - На что рассчитывала, то и получила. В дураках мы остались.
   - У тебя есть конкретные предложения?
   - Оставим ее в покое. Рано  или  поздно  она  сама  выплывет.  Танюша
гуляет по тем же тропинкам, что и мы.  Сейчас  мы  должны  решать  более
важные проблемы.
   Сарафанов жив. Им занимается профессор Зарецкий. Я не сомневаюсь, что
он поднимет банкира на ноги в течение недели.  Мы  должны  быть  готовы.
Другого шанса у нас не будет. От его виллы идет  только  одна  дорога  к
шоссе. Там ты с ребятами и устроишь засаду.  Дежурить  придется  круглые
сутки. Я нанял двух лохов себе в помощники. Они сыграют  свою  роль  как
надо, тут нет сомнений. На определенном этапе мы их уберем, но пока  они
мне нужны, я должен с ними работать. Как  только  Сарафанов  встанет  на
ноги, его тут же перехватит Вихров со своей бандой.
   Микроавтобус дежурит возле особняка день  и  ночь.  Вихров  ходит  по
лезвию бритвы.
   Банкир - единственное спасение,  если  Вихров  его  упустит,  от  его
команды  и  мокрого  места  не  останется.  Как  только  Вихров  вывезет
Сарафанова из больницы  Зарецкого,  мы  должны  перехватить  банкира  на
подъезде к шоссе. Вот тут  придется  приложить  все  силы.  Я  не  знаю,
скольких боевиков Вихров задействует в операции.
   Думаю, он бросит туда все силы и использует вариант  с  подстраховкой
на шоссе. У тебя есть только одно преимущество - фактор внезапности.
   - Задача понятна, работа знакомая, опыта нам тоже не занимать. А  ты,
как я понимаю, ложишься в дрейф и начинаешь партизанить?
   - Угадал. Не исключен вариант попасть самому в дом профессора - тогда
задача упростится. Связь будем держать по мобильному телефону. Если  мне
понадобится твоя помощь на месте, я тебя вызову. Подготовь хорошую базу,
куда мы переправим банкира. Он должен исчезнуть без следов. Мы  поставим
его в такую ситуацию, из  которой  он  не  сможет  найти  выхода,  кроме
одного. Что такое смерть, он уже понял и во второй раз с ней встречаться
не захочет. Такие уроки не забываются. Вихров тоже это понимает и, как я
думаю, готовит банкиру тот же сюрприз, что и мы.
   - Бедняга Сарафанов! Куда ни  глянь,  кругом  минные  поля.  Придется
парню раскошеливаться.
   - Он возомнил себя слишком умным и хитрым. Непобедимый гладиатор!
   Рыцарь-романтик! Нет, дорогуша, в жизни все намного проще. На каждого
мудреца довольно простоты.
   - Ладно, Филя. Мне нужен адрес профессора и  схема  местности.  Готов
план?
   - Еще вчера. Но, как видишь, до тебя мне так и не удалось добраться.
   Трошин полез в карман, и рука его застыла на месте. Лицо побледнело.
   Секунду он думал, потом начал шарить по костюму, будто пытался  убить
надоедливую муху.
   - Что случилось?
   - Бумажник! Эта стерва украла бумажник и все  документы.  Там  лежала
схема местности с обозначениями. Черт бы ее побрал!
   - А что она может понять из этой схемы? Не стоит суетиться,  Филя.  У
бабы одна цель - побыстрее свалить из города,  а  не  разгадывать  чужие
шарады. Садись и черти новый план.
 
*** 
 
   Трошин думал по-другому. Его  беспокойство  имело  под  собой  почву.
Татьяна внимательно изучила содержимое бумажника. В схеме значились  все
населенные пункты, названия  шоссе,  а  красные  крестики  имели  особое
значение. Первый стоял на квадрате, который мог означать чей-то дом,  на
нем стояли три буквы "С. П.
   М.". Эту загадку она  тут  же  решила.  Инициалы  могли  принадлежать
только Сарафанову Павлу Матвеевичу. Второй крестик  стоял  на  маленьком
треугольнике. Он также не стал для  жены  полковника  ребусом.  Нетрудно
понять, что значит "Мик.  -  авт.  РАФ-461  МП".  Она  уже  видела  этот
микроавтобус, и он принадлежал людям Вихрова. Из схемы  Татьяна  сделала
вывод, что Сарафанов жив и его содержат  в  каком-то  доме  под  охраной
Вихрова и Трошин пытается добить банкира и готовит план захвата.
   Татьяна не знала, что ей делать. Спасти банкира не в  ее  силах.  Его
охраняет целая армия, и каждый солдат знает в лицо  строптивую  бабенку,
которая мешается под ногами. Попади она к  кому-нибудь  под  руку  -  ее
сотрут в порошок.
   Однако Сарафанов был единственным человеком, который мог  подтвердить
ее непричастность к выстрелам в гараже. Он знает, кто  такой  Трошин,  и
может обвинить его в покушении. Сарафанову поверят, а ей нет.
   Таня купила карту Подмосковья и  начала  ее  сопоставлять  со  схемой
Трошина.
   Поиски увенчались успехом: Марьина  пуща  находилась  в  сорока  пяти
километрах к югу от Москвы.
 
*** 
 
   Марфута подъехал к дому на  новенькой  "шкоде-октавия".  Игрушка  ему
обошлась в семнадцать тысяч долларов. Денег он не  жалел,  важно  совсем
другое - сбылась его мечта.
   Парень взял с сиденья сумку, набитую шампанским, шоколадом и фруктами
и с важным видом вышел из машины.
   Теперь  он  чувствовал  себя  королем.  Поднявшись,  Марфута   открыл
квартиру своим ключом и вошел в полутемный коридор.
   Юля стояла в ванной перед зеркалом и снимала с головы бигуди.
   - Готовишься  к  встрече,  крошка?  Правильно  делаешь.  У  нас  есть
отличный повод повеселиться.
   Он взял ее за руку, провел в кухню и остановился у окна.
   - Смотри вниз. Видишь белую красавицу? Теперь ты не будешь морщиться,
глядя на мою старую колымагу. Ну как?
   Девушка оставалась равнодушной.
   - Я готовлюсь к прощанию, Женечка, а не к встрече. Через десять минут
я ухожу и вряд ли вернусь. У меня своя личная жизнь. Ты слишком увлекся,
а я тебя предупреждала.
   - Кто он? - стиснул зубы Мочкин.
   - Мой законный муж. И не делай страшных глаз, я тебя не боюсь.
   - А зря. У тебя тонкая шейка, враз обломится.
   - А за свой хребет ты не  боишься?  Глянь-ка  еще  раз  вниз.  Видишь
вишневую "девятку"? За рулем сидит мой начальник, а рядом  с  ним  майор
ФСБ. Между прочим, они ждут меня. Боюсь, уже устали ждать и с минуты  на
минуту поднимутся сюда.
   Юля вырвала  руку  и  направилась  в  комнату.  Разъяренный  любовник
последовал за ней. На кровати лежал собранный чемодан и сумка.
   - Зачем он тебе нужен? Ты же ушла он него. Он скоро умрет...
   - А может быть, выживет. Его отец  собирается  делать  ему  операцию.
Если профессор решился на  хирургическое  вмешательство,  значит,  успех
обеспечен.
   Такие люди попусту не теряют времени.
   - Но ты же его не любишь?!
   - Господи! Угомонись! Неужели ты думаешь,  что  я  способна  полюбить
убийцу?
   Просто меня это возбуждало. И хватит морочить мне голову. Можешь жить
здесь.
   - Один?
   - Заведи себе какую-нибудь бабенку. Будешь ей пускать  пыль  в  глаза
своей тачкой и своим независимым характером. Только не влюбляйся,  а  то
она быстро поймет, что ты обычная тряпка.
   Марфута размахнулся, но Юля ожидала подобной  реакции,  и  ее  колено
врезалось любовнику в пах. Парень подпрыгнул на месте и с воем  упал  на
колени.
   - Дешевка! - презрительно  прошептала  девушка,  схватила  чемодан  и
направилась к выходу.
   Никогда еще Марфута не испытывал такой горечи и обиды. Он катался  по
полу и рыдал. Он любил ее и ненавидел, он готов был ее убить  и  простил
бы, если бы она вернулась. Впервые за всю  жизнь  он  почувствовал  себя
сильным и нужным, но его тут же окунули мордой в дерьмо и показали,  где
место таким, как он.
   Самодовольный придурок! Он крыл матом и кусал одеяло,  свесившееся  с
кровати.
   Марфута возненавидел весь мир! А что ему оставалось еще делать?
 
*** 
 
   День подходил к концу. Машина мчалась по шоссе на  высокой  скорости.
За рулем сидел Зданович, а Трошин устроился на заднем  сиденье  рядом  с
Юлей.
   - Основная задача выполнена, -  мягким,  вкрадчивым  голосом  говорил
Трошин, - Андрей тебя принял. Не будем вдаваться в  подробности,  как  и
что. Важно, что ты на полном основании можешь считать  себя  хозяйкой  в
доме и при  этом  не  вызовешь  ни  у  кого  подозрений.  Будь  с  мужем
внимательна и добра. Искупай свою вину, и он должен доверить тебе. Но не
забывай о главном.
   - У нас будет время, - непонятно к  чему  сказала  Юля.  -  Сарафанов
плох.
   Конечно, мой свекр не даст ему умереть, но и поставить  на  ноги  его
непросто.
   Краем уха я слышала, будто ему собираются делать еще  одну  операцию.
Придется запастись терпением.
   - Время работает на нас. Мы успеем хорошо подготовиться.
   - Конечно, а мне придется мучиться по  ночам  со  своим  благоверным.
Меня тошнит от него. Я только что выбросила кусок сочного пирога,  чтобы
жрать дерьмо и при этом улыбаться.
   - Не огорчайся, детка. Скоро ты получишь любой  кусок,  который  тебе
понравится. Деньги делают все! Не упусти свой шанс.
   Трошин закурил, а Юля уставилась в окно на  мрачный,  серый,  осенний
пейзаж.
   Она мечтала о теплом море, песчаных пляжах, ярком солнце  и  пальмах.
Сколько там диких, мускулистых, заго релых дикарей, которые знают толк в
настоящей любви!
 
*** 
 
   Операция длилась больше шести часов. Она стала настоящим триумфом для
врачей и кончилась тем, что один пациент потерял жизнь, а второй...  Что
касается  второго,  никто,   кроме   Всевышнего,   не   мог   предвидеть
последствий.
   Зарецкий снял перчатки и  сорвал  повязку  с  лица.  Кошман  похлопал
коллегу по плечу:
   - Ты превзошел самого себя, Борис.
   Наташа промокнула салфеткой капельки пота со лба своего кумира.
   - Я ни на секунду не сомневалась в  успехе,  дорогой.  Это  настоящий
фурор.
   - Не уверен, что я вдохнул жизнь  в  своего  сына,  но  то,  что  сам
потерял несколько лет, не сомневаюсь.  О  результатах  говорить  слишком
рано. Они могут быть непредсказуемыми.
   - Тебе не идет роль скептика, Борис Михалыч, - улыбнулся Кошман. - Мы
присутствовали при историческом  моменте.  Наука  поднялась  на  десяток
ступеней.
   Нам не нужны лавры. За свою практику ты  сделал  не  одно  гениальное
открытие. То, что сделано сегодня, можно приравнять к подвигу.
   Кошман повернулся к Наташе.
   - Ты ничего не упустила?
   - Нет. Все комментарии в процессе работы записаны на магнитофон.  Три
полные катушки. Теперь надо садиться, по  свежим  следам  расшифровывать
записи, делать обоснования и дополнять комментарии и  пояснения.  Работа
серьезная, кропотливая и обширная. Наблюдения  за  больным  могут  стать
отдельной главой книги.  Это  будет  служить  подтверждением  и  научным
обоснованием правильности выбранного пути.
   - Не говори чушь, Наташа! - оборвал  ее  профессор.  -  Твоя  задумка
создать  первый   медицинский   бестселлер   века   грозит   пожизненным
заключением. Мы не создадим новую Библию. Даже при благополучном  исходе
нас по головке не погладят. Мы только  что  по  собственному  усмотрению
отняли жизнь у одного человека, чтобы спасти другого. Это не открытие.
   Доктор Кошман считал по-другому.
   - Что стоит одна жизнь в сравнении с мировым открытием? Мы  думаем  о
миллионах жизней. Надеюсь, ты не  станешь  спорить,  что  самые  великие
открытия в области психиатрии и хирургии были сделаны  во  время  Второй
мировой войны. А почему? Да потому, что врачи Третьего рейха делали  их,
используя людей, а не обезьян. Они добивались успеха  путем  бесконечных
экспериментов. А почему нет?
   Речь шла о врагах, которых ждала газовая камера либо печь. Война есть
война, и не врачи виновны в том, что  политики  развязывают  эти  войны.
Дело врачей - наука и прогресс.
   - Однако все нацистские  врачи  признаны  военными  преступниками,  -
резко парировал Зарецкий.
   -  Показуха  для  обозленных  обывателей.   Результаты   их   трудов,
экспериментов и открытий легли на страницы учебников, ими  пользуются  и
по сей день, только забывают упоминать, кто и где  сделал  то  или  иное
открытие.  Обычное   чистоплюйство.   Американцы   умнее   нас:   врачей
расстреляли, а их труды присвоили себе. Они не  гнушались  свастикой  на
папках - их интересовало содержание.
   Немецких  физиков  тоже  признали  преступниками.  Американцы  их  не
расстреляли, а предоставили шикарные условия для работы. Результат  всем
известен. В сорок пятом году они сбросили  атомные  бомбы  на  Японию  и
доказали всему миру, что являются самым мощным и сильным государством на
земле. Пора бы забыть о морали.
   Все, что тормозит науку и прогресс,  по  сути  своей  аморально.  Что
стоит жизнь этого бандита, -  Кошман  ука