авицу. Хилли справится, это уж точно. Да.  -  Мистер  Смит  поглядел  на
тлеющий кончик своей сигары. - Уж я-то знаю Билл-Тосменов. С причудами. Себе
на уме. Эксцентричны. Щепетильны и знают, как доставить  себе  удовольствие.
Но Хилли не станет потакать чужим причудам, будьте уверены. Ни в работе,  ни
в развлечениях. Ей придется быть хорошей  девочкой,  и,  как  я  понял,  она
отлично это знает.
   Аллен немного помолчал, затем осторожно сказал:
   - Не вижу причин скрывать от вас  одно  обстоятельство,  а  именно:  есть
мнение, что за розыгрыши, если их можно  так  назвать,  должен  бы  отвечать
Маульт.
   - Слышать не желаю такой чепухи! - вскричал мистер Смит. - Чтобы  Альфред
налил мне мыла в пиво?! Да никогда! Мы с  ним  были  приятелями,  ясно?  Так
пошевелите мозгами!
   - Он не любил местных слуг, верно?
   - На все сто. Он считал их отребьем, каковым они и являются. Но  это  еще
не значит, что он стал бы корябать всякие глупости и делать пакости.  Только
не Альфред Маульт!
   - Вы могли не слышать о других инцидентах. Например, о "детской  ловушке"
в манере Мервина, расставленной на мою жену.
   - Ого! Я так и думал, что тут нечисто.
   - Да? Представление,  последовавшее  сегодня  вечером,  было  значительно
хуже. Кто-то заклинил окно в  комнате  полковника  -  уже  после  того,  как
Найджел сделал вечерний обход, но прежде,  чем  полковник  пошел  спать.  От
усилий открыть окно у него начался приступ.
   - Ага! Бедняга полковник. Еще один приступ! Но уж тут Маульт ни при чем!
   - А кто, по-вашему, при чем?
   - Найджел. Все просто.
   - Нет, мистер Смит. Не Найджел. Он закрыл окно  как  раз  в  тот  момент,
когда я вошел в комнату,  а  затем  помчался  вниз  по  лестнице,  оплакивая
собственные беды.
   - Значит, вернулся.
   -  Не  думаю.  Слишком  маленький  промежуток   времени.   Мы,   конечно,
постараемся узнать, кто именно был в той части дома после ухода Найджела.  И
если кто-нибудь может...
   - Помочь полиции в исполнении ее долга, - подхватил мистер Смит.
   - Именно.
   - Я не могу. Я был в библиотеке вместе с Хилли.
   - Весь вечер?
   - Весь вечер.
   - Понятно.
   - Слушайте! Все эти анонимки, мыло, ловушки - это же абсолютно безмозгло,
верно? Никому в здравом уме такое и в голову бы не пришло, так? Выходит, где
подходящий типаж? В этом доме - только один, да и возможности у него как раз
были. О заклиненном окне я не говорю. Тут он, может, и ни  при  чем.  А  все
остальное - очевидно!
   - Найджел?
   - Конечно! Должно быть. Мистер хлюпающий Найджел.  Который  каждый  божий
день то психует, то нет. А заодно подбрасывает анонимки и подмешивает мыло в
пиво.
   - С заклиненным окном мы разберемся.
   - Вот как?
   - Безусловно.
   - Ага! Вы догадываетесь, кто это сделал, не так ли? Ну же!
   - У меня есть одна идея.
   - Разумеется, блистательная, а? - подначил Берт Смит.
   - Мистер Смит, - проникновенно сказал Аллен, - я никак  не  могу  понять,
зачем вы так старательно придерживаетесь в  разговоре  своего  оригинального
стиля выражаться? Если только это действительно ваш оригинальный стиль.  Или
это, простите, всего лишь способ самолюбования? Попытка показать,  что  Берт
Смит действительно Берт Смит? Извините. Конечно, мой вопрос не имеет  ничего
общего с делом. Я не имел права его  задавать,  но  просто  не  в  состоянии
разрешить этой загадки.
   - А вы довольно странный коп, - сказал мистер Смит. - К чему вы ведете? В
какую игру играете? Нет, вы действительно очень странный.
   - Ну вот! Вы обиделись. Прошу прощения.
   - Кто говорит, что я обиделся? Во всяком  случае,  не  я,  верно?  Да  уж
ладно, профессор Хиггинс. Пусть так. В нашем деле мне  постоянно  приходится
сталкиваться с мошенничеством, согласны? С барахлом, которое пытаются выдать
за классную вещь. И я знаю массу типов, которые добрались до вершины, как  и
я, с самого дна. Но они корчат из  себя  аристократов.  Картавят.  Принимают
позы. И не проводят никого, кроме самих себя. В "Кто есть кто" они все равно
лица,  получившие  "частное  образование",  а  когда  теряют  голову,  мигом
скатываются обратно до разносчиков. Это не для  меня.  Я  есть  я.  Уроженец
Дептфорда. Воспитанник сточной канавы. Ноя!
   Он немного помолчал, хитро поглядел на Аллена и спокойно закончил:
   - Беда в том, что я утратил контакт. Отстал от жизни. Прибился не к  тем,
вот и приходится судорожно бороться,  чтобы  не  уронить  старое  знамя.  Вы
понимаете? Весьма вероятно, что я - тот самый "сноб наизнанку". Ясно?
   - Да, - сказал Аллен. - Вполне возможно.  Это  понятная  и  простительная
слабость. У каждого из нас есть свой пунктик, верно?
   -  Это  не  пунктик!  -  взорвался  мистер  Смит  и   кинул   на   Аллена
пронзительный, словно всевидящий, взгляд. - Это жизнь!  Настоящая.  Говорят,
Георг Пятый озолотил Джимми Томаса. А  почему?  Да  потому,  что  он  был  и
оставался Джимми Томасом и ни у кого не просил за это прощения! Забудься  он
до такой степени, что заговорил бы без жаргона, о нем моментально бы забыли.
Факт!
   Мистер Смит поднялся с кресла и широко зевнул.
   - Ладно, если вы  закончили  выжимать  меня,  то  я,  пожалуй,  пойду.  Я
собирался утром вернуться в Лондон, но если эта погода продержится, придется
менять планы. Пока работает телефон, я тоже не останусь без дела.
   Уже поставив ногу на ступеньку лестницы, он бросил Аллену через плечо:
   - Не тратьте зря на меня силы. Никуда я не денусь. Идет?
   - Вы когда-нибудь служили в полиции, мистер Смит?
   - Я? Коп?! Увольте!  -  закудахтал  мистер  Смит  и  быстро  поднялся  по
лестнице.
   Оставшись один, Аллен постоял несколько минут, глядя на умирающий огонь и
прислушиваясь к ночным звукам большого дома. Наружные двери были  заперты  и
задвинуты на засов, шторы задернуты. Буря давала о себе знать только глухими
вздохами, отдаленным постукиванием  и  поскрипыванием  ставней  и  невнятным
бормотанием в каминных трубах. Слышались характерные  потрескивания  старого
дерева, что-то охнуло в центральной отопительной системе и стихло.
   Аллен привык к работе в неурочные  часы,  неожиданным  переменам  планов,
недосыпу, но после того, как он сегодня утром ступил на  берег  Англии,  все
это свалилось на него в совершенно неумеренных дозах.  Трой,  наверное,  уже
спит.
   Внезапно его внимание привлекло какое-то изменение в тихих звуках дома. К
ним добавилось.., что? Шаги по галерее? Аллен прислушался.  Ничего.  Галерея
тонула во тьме, однако Аллен припомнил,  что  у  обеих  лестниц  внизу  есть
выключатели  для  ламп.  Он  двинулся  по  направлению  к  торшеру,  который
находился прямо под галереей у правой  лестницы,  постоял,  прикидывая,  где
именно его можно включить, и протянул левую руку.
   Неожиданный удар может вызвать сдвиг во времени. На какую-то долю секунды
Аллен как будто снова стал шестнадцатилетним  юношей,  которому  врезали  по
правому плечу крикетной битой - это вышел из себя его брат Джордж.  Ощущение
было удивительно знакомым, хотя шок от этого не уменьшился.
   Схватившись правой рукой за ушибленное плечо, Аллен  посмотрел  себе  под
ноги. На полу валялись куски бледно-зеленого фарфора.
   Онемевшую в первый момент руку пронзила дикая боль. "Господи,  только  бы
не перелом! - в отчаянии подумал  Аллен.  -  Это  было  бы  уж  слишком!"  С
некоторым усилием ему удалось шевельнуть пальцами,  а  немного  погодя  даже
слегка согнуть левую руку в локте. Внимательно приглядевшись  к  осколкам  у
своих ног, он узнал остатки зеленой  вазы,  которая  стояла  на  галерее  на
маленьком  столике:  большая  и,  разумеется,  исключительно  ценная   ваза.
Билл-Тосмен будет не в восторге.
   Рука пульсировала от боли, но терпеть было можно. Аллен  осторожно  завел
ее за борт пиджака. На время сойдет.
   Он подошел к лестнице. Что-то метнулось по  ступенькам,  проскочило  мимо
него и скрылось в тени под галереей. Послышалось громкое  кошачье  мяуканье,
царапанье и глухой стук. Аллен  вспомнил,  что  под  галереей  есть  скрытая
зеленой занавеской дверь.
   Секундой позже откуда-то сверху донесся женский визг. Аллен включил  свет
на галерее и побежал вверх по лестнице. Рука отзывалась на  каждый  шаг.  По
коридору вихрем пронеслась Крессида и  врезалась  в  него  на  полном  ходу,
схватившись при этом за больное плечо. Аллен взвыл от боли.
   - Нет! - вопила Крессида. - Я не вынесу! Ненавижу! Нет, нет, нет!
   - Успокойтесь, Бога ради! Что случилось? Возьмите себя в руки!
   - Кошки!!! Они нарочно это делают! Они хотят выжить меня!
   Аллен удерживал Крессиду правой рукой, чувствуя, как она дрожит. А она не
только дрожала, но еще рыдала, хохотала и отчаянно цеплялась за него:
   - На кровати! - последовали дальнейшие невнятные жалобы. -  Она  была  на
моей кровати. Я проснулась и дотронулась  до  нее.  Лицом!  Они  знают!  Они
ненавидят меня! Помогите!
   Мучительным усилием Аллену наконец удалось с помощью обеих  рук  оторвать
от себя Крессиду. В голове мелькнуло: "Слава Богу! Кости  явно  целы,  иначе
мне бы этого не сделать".
   - Спокойнее, - произнес он вслух. -  Все  в  порядке.  Ее  уже  нет.  Она
убежала. Перестаньте, пожалуйста. Нет!  Не  надо,  -  поспешно  добавил  он,
парируя судорожную попытку Крессиды снова вцепиться в него. - Некогда, да  и
больно. Извините, но вам лучше посидеть на ступеньке и прийти  в  себя.  Вот
так. Правильно. Туг и оставайтесь.
   Крессида  скорчилась  на  верхней  ступеньке.   Она   была   в   короткой
просвечивающей ночной рубашке и походила на кокотку из кабаре, участвующую в
плохой комедии.
   - Мне холодно, - пожаловалась Крессида, стуча зубами.
   Таймерное устройство автоматически отключило  свет  на  лестнице,  и  они
очутились почти в полной  тем  ноте.  Аллен  чертыхнулся  и  щелкнул  другим
выключателем. В тот же миг, как во французском фарсе, синхронно распахнулись
двери в дальнем конце галереи, впустив настоящие потоки яркого света.  Слева
выскочила Трой, справа - Хилари. Вспыхнул ряд настенных ламп.
   - Во имя всего святого, что...  -  начал  было  Хилари,  но  Аллен  резко
оборвал его:
   - Укройте ее, - велел он, указав на Крессиду. - Она мерзнет.
   - Крессида! Дорогая! Что с тобой? - воскликнул Хилари, сел рядом со своей
невестой на верхнюю ступеньку и сделал безуспешную попытку укрыть  ее  полой
собственного халата. Трой сбегала за  пуховым  стеганым  одеялом.  Слышались
голоса и хлопанье дверей. В общем, начинался переполох.
   Появился мистер Смит в брюках  на  подтяжках,  рубашке  и  носках,  затем
миссис Форестер в халате и чепчике, смахивающем на детский.
   - Хилари! - заговорила она на повышенной ноте. - Мы  с  твоим  дядей  уже
начали уставать от  подобных  вещей!  Твоему  дяде  это  вредно.  Постарайся
как-нибудь это прекратить.
   - Тетушка, уверяю, что...
   - Миссис! - перебил его Смит. - Вы чертовски  правы.  Я  поддерживаю  вас
целиком и полностью. В чем дело, Хилли?
   - Понятия не имею! - обиженно бросил Хилари. - Я не  знаю  ни  того,  что
случилось, ни того, почему Крессида сидит здесь в ночной рубашке.  Ни  того,
почему вы все обращаетесь ко мне. Мне  тоже  ужасно  надоело  вскакивать  по
тревоге. И, простите, тетушка, но какого  дьявола  вы  требуете  решительных
действий от меня, если мне ведено ни во  что  не  вмешиваться?  Этого  уж  я
решительно не постигаю.
   Все четверо немедленно уставились на Аллена,  которому  по  долгу  службы
приходилось возиться и с гораздо более нервными личностями.
   - Пожалуйста, оставайтесь на  своих  местах,  -  спокойно  сказал  он.  -
Надеюсь, я вас надолго не задержу. Согласно  вашим  собственным  пожеланиям,
надо разобраться в том,  что  произошло.  Это  я  и  намерен  сделать.  Мисс
Тоттенхейм, вам лучше? Хотите что-нибудь выпить?
   - Дорогая! Ты выпьешь что-нибудь? - перевел Хилари.
   Крессида поежилась и покачала головой.
   - Хорошо, - сказал Аллен. - Тогда, пожалуйста, сообщите мне,  что  именно
произошло. Вы проснулись и обнаружили на своей постели кошку, не так ли?
   - Глаза! Всего в паре дюймов! Она издавала эти ужасные мурлыкающие  звуки
и терлась! Об меня!!! На меня пахнуло ее шерстью.
   - Так. И что вы сделали?
   - Как что?! Я закричала.
   - А потом?
   Потом, похоже,  началось  истинное  светопреставление.  Реакция  Крессиды
вызвала не менее бурный отклик. Незваная гостья металась по комнате и орала.
В какой-то момент Крессида включила лампу у кровати  и  увидела,  как  кошка
пялится на нее из-под нижней юбки на столе.
   - Черная с белым или полосатая? - спросил Хилари.
   - Какая разница?!
   - Никакой, конечно. Никакой. Я просто полюбопытствовал.
   - Черная с белым.
   - Выходит, Лапушка, - пробормотал Хилари.
   Затем, как выяснилось, Крессида в истерике соскочила с кровати,  кинулась
к двери, раскрыла ее и швырнула в Лапушку подушкой. Кошка опрометью вылетела
из комнаты. Крессида, которую  всю  трясло,  захлопнула  дверь  и  вернулась
обратно в кровать. Тут что-то стало тереться о ее щиколотки.
   Она посмотрела вниз, и увидела вторую кошку: полосатую Подлизу.
   Крессида снова завопила, на этот раз во весь голос, ринулась в коридор  и
побежала по галерее, пока не  очутилась  в  не  слишком-то  пылких  объятиях
Аллена.
   Плотно  завернувшись  в  стеганое  одеяло,  не   реагируя   на   утешения
окончательно растерявшегося  Хилари,  она  нервно  трясла  головой,  стучала
зубами и хлопала большими мокрыми глазами, похожими на анютины глазки.
   - Прекрасно, - сказал Аллен. - Два вопроса. Как, по-вашему, могли попасть
в вашу комнату кошки? Вы оставили дверь открытой, когда заходили к Трой?
   Крессида не имела ни малейшего понятия.
   - Дорогая, ты, должно быть, не закрыла дверь, правда? - спросил Хилари.
   - Их подпустил твой кухонный заправила. Назло. Я знаю!
   - Но, Крессида! В самом деле!
   - Да, он! Он держит на меня зло. Все они! Они ревнуют. Они боятся, что  я
захочу что-нибудь изменить. Они пытаются  напугать  меня  до  смерти,  чтобы
выжить отсюда!
   Прежде чем Хилари успел запротестовать, Аллен спросил:
   - Где теперь вторая кошка? Подлиза?
   - Она гуляла по коридору, - сообщила Трой. Крессида  немедленно  забилась
внутри своего стеганого кокона.
   - Все в порядке, - быстро добавила Трой. - Она зашла в мою комнату,  и  я
закрыла дверь.
   - Честное слово?
   - Да.
   - Господи! Да уложи ты ее, Хилари! - возопила миссис Форестер.
   - Ну, тетушка, в самом деле! Сейчас. Хорошо. Я все сделаю.
   - Дай ей таблетку. Она, конечно, принимает таблетки. Все они так  делают.
Твоего дядю больше нельзя беспокоить. Я возвращаюсь к нему. Если  только,  -
тут она обратилась к Аллену, - я вам не нужна.
   -  Нет,  идите  спокойно.  Надеюсь,  с  полковником  все  в  порядке.  Он
разволновался?
   - Он проснулся и  пробормотал  что-то  по  поводу  паровоза.  Желаю  всем
доброго утра, - бросила миссис Форестер и исчезла.
   Не успела она скрыться за  дверью,  как  Хилари  сам  издал  приглушенный
вопль, вскочил и перевесился через перила лестницы. Затем указал  обвиняющим
перстом на кучу осколков фарфора у торшера.
   - Черт возьми! Это  моя  китайская  ваза!  Кто-то  разбил  мою  китайскую
вазу!!!
   - Ваша китайская ваза, - невозмутимо сказал Аллен, -  пролетела  всего  в
двух дюймах от моей головы.
   - Что вы, к дьяволу, имеете в виду? Почему вы вообще стоите тут  с  рукой
на груди, как Наполеон Бонапарт?
   - Я стою с рукой на груди потому, что эта ваза едва не сломала ее. Все  в
порядке, - поспешно добавил Аллен, увидев глаза Трой. - Она не сломана.
   - Неплохая была вещица, - заметил мистер Смит. - Можно сказать, фамильное
достояние. Ты ведь привез ее из Эйхлебаума, не так ли? Жаль.
   - Более чем жаль.
   - Страховка в порядке?
   - Естественно. Только это слабое утешение. Вопрос в том, кто  ее  разбил.
Кто столкнул ее? Ты? требовательно спросил Хилари у своей возлюбленной.
   - Не я! - закричала она.  -  И  не  говори  со  мной  таким  тоном!  Это,
наверное, кошка.
   - Кошка?! Как могла...
   - Должен сказать, - вмешался Аллен, - что кошка сбежала по лестнице сразу
после того, как упала ваза.
   Хилари открыл было рот, потом закрыл и  посмотрел  на  Крессиду,  которая
сердито куталась в одеяло.
   -  Извини,  дорогая.  Прости  меня.  Это   от   неожиданности.   А   ваза
действительно была очень ценной.
   - Я хочу лечь.
   - Да, да. Конечно. Я отведу тебя.
   Они удалились. Крессида по-прежнему не расставалась с одеялом.
   - О Господи! - пробормотал мистер Смит, напустив на себя скорбный вид.  -
Когда рвутся струны, музыка умолкает.
   - Ваша комната находится рядом с ее, не так ли? Вы слышали что-нибудь?
   - Между нами ее ванная. Она получила в северо-западном уголке прямо номер
люкс. Какие-то звуки я, конечно, слышал, но особо не вникал. У нее мог  быть
Хилли. Понимаете?
   - Да.
   - Но когда она с воплями помчалась по коридору, я подумал: "Ого-го!" -  и
вышел. Слава Богу, ничего страшного. Еще раз спокойной ночи.
   Когда он ушел, Аллен сказал:
   - Вылезай. - И Трой тихо возникла у него за спиной.
   - Твоя рука, - сказала она. - Рори, я не вмешиваюсь, но как твоя рука?
   - Не приставай ко мне, - очень  похоже  передразнил  Аллен  полковника  и
обнял жену правой рукой. - Хороший синяк, и все.
   - Кто-то?..
   - Я проверю гипотезу о кошке, а затем хоть пожар, хоть потоп, но мы  идем
спать!
   - Я приготовлю тебе постель, хорошо?
   - Пожалуйста, дорогая. Только, прежде чем ты уйдешь, один  вопрос.  После
ужина, около полуночи, ты выглянула из окна своей  спальни  и  увидела,  как
Винсент заворачивает за северо-западный угол дома. Он вез тачку, а  в  тачке
лежала  рождественская  елка.  Он  скинул  дерево  под   окном   гардеробной
полковника. Ты видела, как он сделал это?
   - Нет. Там царила сплошная чернота. Я видела, как он  идет  по  тропинке.
Она достаточно широкая. Тень не покрывала ее. Он шел в лунном свете, как  на
ладони. А затем исчез в глубокой тени, и я слышала, как он сбрасывает  елку.
После этого я отошла от окна.
   - Ты видела, как он идет обратно?
   - Нет. Я озябла и легла.
   - "В лунном свете, как  на  ладони".  Из  твоего  окна  видна  территория
земляных работы? Там, где чистят озеро и насыпают холм?
   - Да. Чуть влево.
   - Ты смотрела в том направлении?
   - Да. Было очень красиво. Можно забыть про все. Изумительные формы.
   - Например, цепочка следов, уходящая вдаль?
   - Ничего подобного. Все снежное поле - я имею в виду передний план - было
девственно-чистым.
   - Точно?
   - Совершенно точно. Именно это и делало его изумительным.
   - Нигде никаких отпечатков колес и следов ног?
   - Никаких. Винсент проехал по тропинке, которая была уже утоптана.
   - А утром ты выглянула в окно?
   - Да, дорогой. И на снегу не было никаких следов. Нигде.  Могу  добавить,
что после нашего телефонного  разговора  я  вышла  за  двери.  Мне  хотелось
взглянуть на  скульптуру  Найджела.  Она  немного  пострадала  от  непогоды,
особенно  с  наветренной  стороны.  Все  остальное   практически   сохранило
первоначальную форму. Я обогнула дом,  чтобы  оценить  ночной  вид  в  новом
ракурсе. Никаких следов нигде не было. Дорожки вокруг дома, двор  и  подъезд
были утоптаны и в слякоти. А двор вдобавок выметен.
   - Получается, что за ночь и утром никто не приближался к району  земляных
работ.
   - Только если с противоположной стороны. Но и тогда я заметила  бы  следы
на склоне.
   - И после полуночи снегопада не было?
   - Нет. Только северный ветер. Утром на  небе  я  не  заметила  ни  одного
облачка.
   - Так. Ураган разыгрался только  сегодня  к  ночи.  Спасибо,  любимая.  А
теперь иди. Я ненадолго.
   - Можно?..
   - Да?
   - Нет ли чего-нибудь, что я могла бы сделать? Хотя  бы  просто  постоять,
сложив ручки, как скорбный ангел?
   - Я скажу, что  ты  можешь  сделать.  Ты  можешь  взять  мой  чемоданчик,
спуститься по лестнице и собрать все до единого кусочки  бывшего  фамильного
достоя