пострадать при перевозке.
   - Этого не произошло, Фред. Я говорю: не произошло!
   - Знаю, так что все в порядке.
   -  Неужели,  полковник,  вы  собираетесь   изображать   Санта-Клауса?   -
осмелилась спросить Трой.
   Полковник со слегка лукавым видом наклонился к ней.
   - Я знал, что вы так и подумаете. Но ничего подобного. Я друид. Ну, как?
   - Вы хотите сказать.., что принадлежите..?
   - К поддельному древнему Ордену, члены которого нацепляют на себя  бороды
из ваты и валяют дурака каждый второй вторник? - перебил Хилари.
   - Это грубо, дорогой мой, - запротестовал полковник.
   - Ладно, не буду. Однако, - продолжил  Хилари,  обращаясь  к  Трой,  -  в
поместье Холбедз не допускаются ни Дед Мороз, ни Санта-Клаус, ни как вы  там
еще предпочитаете называть этого тевтонского старика. Его  заменяет  гораздо
более древний и подлинный персонаж: великий  предтеча  всех  наблюдателей  и
почитателей зимнего солнцеворота, передавший - добровольно или  не  очень  -
многие свои познания преемникам-христианам, то есть друид.
   - И обещаю, что викарий не будет против. Ничуть, -  серьезно  вмешался  в
разговор полковник.
   - Это меня не удивит, - ядовито вставила его жена.
   - Во всяком случае, он будет присутствовать на Сочельнике. Итак,  я  буду
друидом. Я играю эту роль каждый год с тех пор, как поместье перешло в  руки
Хилари. Конечно, будет елка со звездой и массой всякой мишуры:  ведь  придут
дети из Вэйла и прочих окрестностей. Я обожаю этот праздник. А вам  нравятся
маскарады?
   Полковник задал этот вопрос таким встревоженным  тоном,  что  Трой  сочла
себя обязанной выразить самый горячий энтузиазм и почти ожидала  предложения
принять участие в переодевании.
   - Дядя Блох - блистательный актер, - сказал Хилари, - а его борода вообще
нечто потрясающее. Ее делали по специальному заказу, и она не  посрамила  бы
самого Короля Лира. А парик! Он не имеет  ничего  общего  с  побитыми  молью
жалкими подделками. Вот увидите.
   - Он теперь выглядит несколько иначе, - возбужденно воскликнул полковник.
- Его заново уложили. Парикмахер считал,  что  он  был  длинноват  и  потому
смотрелся  несколько  смешно.  В   таких   вещах   приходится   быть   очень
внимательным.
   Хилари принес бокалы. Два из них - с ломтиками лимона - дымились.
   - Ваш ром, тетушка Клумба, - сообщил он. - Скажите, если мало сахара.
   Миссис Форестер завернула очки в платок и села.
   - По-моему, все в порядке.  Ты,  случайно,  не  положил  дяде  мускатного
ореха?
   - Нет.
   - Хорошо.
   - Вам, наверное, кажется, что пить ром до  обеда  несколько  необычно,  -
обратился  полковник  Форестер  к  Трой,  -  однако  мы  решили,  что  после
путешествия он пойдет нам на пользу. Обычно это наш напиток на ночь.
   - Пахнет приятно.
   - Хотите попробовать вместо "Белой леди"? - предложил Хилари.
   - Думаю, я останусь ей верна.
   - Я тоже. Итак, мои дорогие, - продолжил Хилари, обращаясь ко всем,  -  в
этом году у нас будет скромный праздник в тесном семейном кругу. Кроме  вас,
приедут еще только Крессида и дядя Берт. Обоих ждут завтра.
   - Ты до сих пор помолвлен с Крессидой? - спросила его тетя.
   - Да, договоренность пока сохраняется. Я очень надеюсь, тетушка,  что  на
второй взгляд Крессида понравится вам гораздо больше.
   - Не на второй, а на пятидесятый. А может, сотый.
   - Я имею в виду, на второй после нашей помолвки.
   - Ax, так... - двусмысленно протянула тетушка.
   - Ну, тетя... - Хилари замолчал и потер нос указательным  пальцем.  -  Во
всяком случае, не забывайте, что я познакомился с ней в вашем доме.
   -  Тем  прискорбнее.  Я  предупреждала  твоего  дядю.  Говорю,  Фред,   я
предупреждала тебя!
   - О чем, Клу?
   - Об этой твоей Крессиде Тоттенхейм!
   - Она вовсе не моя, Клу. Ты всегда так странно выражаешься.
   - По крайней мере, тетя, я надеюсь, что вы измените свое мнение, - сказал
Хилари.
   - Надеяться можно, - отрезала она и спросила Трой:
   - Вы встречались с мисс Тоттенхейм?
   - Нет.
   - Хилари думает, что она вполне подходит этому дому. Мы все еще говорим о
Крессиде! - проревела миссис Форестер в сторону своего мужа.
   - Я знаю. Я слышал.
   На этом разговор прервался. Они в молчании  допили  свои  бокалы.  Миссис
Форестер шумно дула на ром, чтобы остудить его.
   - Мне кажется, - начал Хилари после паузы, - что Рождество  в  этом  году
получится еще лучше, чем раньше. Я придумал для вас новый выход, дядя Блох.
   - Вот как? В самом деле? Какой?
   - Вы появитесь с улицы. Через французское окно из-за дерева.
   - С улицы! - возопила миссис Форестер. - Я правильно поняла тебя, Хилари?
Ты собираешься выставить своего дядю на двор, в полуночную тьму, в метель? Я
говорю: в метель?!
   - Только на несколько мгновений, тетя Клу.
   - Ты, надеюсь, не забыл, что у твоего дяди больное сердце?
   - Все будет в порядке, Клу.
   - Мне это не нравится. Я говорю...
   - Уверяю тебя! Я буду одет достаточно тепло.
   - Фу! Я говорю...
   - Нет, ты послушай!
   - Не шипи, Клу.  У  меня  сапоги  на  меху.  Продолжай,  старик.  Так  ты
говоришь...
   - Я достал замечательную запись колокольчиков и храпящей оленьей упряжки.
Не перебивайте! Я провел собственное исследование и убежден,  что  в  данном
случае наблюдается частичное совпадение тевтонской и друидической  традиций,
а если нет, так будет наблюдаться, - затараторил Хилари. - Итак, дядя  Блох,
мы услышим, как вы снаружи кричите "Хэй!" оленям, а затем вы появляетесь.
   - Боюсь, мой мальчик, я уже не смогу крикнуть "Хэй!" достаточно громко, -
озабоченно сказал полковник.
   - Об этом я тоже подумал. Я  добавил  возглас  к  звуку  колокольчиков  и
храпу. Это сделал Казберт. У него необычайно зычный голос.
   - Прекрасно, прекрасно.
   - У нас соберутся тридцать один ребенок и еще около дюжины родителей. Как
обычно, арендаторы, фермеры и обслуживающий персонал.
   - Тюремщики? ОТТУДА? - спросила миссис Форестер.
   - Да. Семейные. С женами и детьми. Двое.
   - Мачбенкс?
   - Если он сможет освободиться. У него свои заботы. Капеллан готовит нечто
удивительно унылое: рождественский праздник при  максимуме  безопасности,  -
ядовито пояснил Хилари. - Не думаю, что кто бы то ни было примет праздничный
перезвон за сигнал тревоги.
   - Надеюсь, - мрачно заговорила тетя Клу, сделав глоток из  бокала,  -  вы
все знаете, чего хотите. В отличие от меня. Я предчувствую неприятности.
   - Что за невеселые мысли, тетя! - сказал Хилари. Вошел Казберт и объявил,
что ужин подан. У него действительно был очень громкий голос.

Глава 2
СОЧЕЛЬНИК

1

   Прежде чем разойтись по комнатам, они прослушали местный прогноз  погоды.
Снегопад обещали в течение всей ночи и весь Сочельник, однако к Рождеству он
должен был прекратиться. С Атлантики надвигался теплый фронт.
   - Мне всегда казалось, - заметил Хилари,  -  что  "теплый  фронт"  -  это
декольтированная  леди  времен  Регентства,  которая  прикладывает  к  груди
скомканный край шлейфа, чтобы согреть его. Шлейф, разумеется.
   - Не сомневаюсь, что Крессида в числе своих грядущих обязанностей сыграет
для тебя эту сомнительную интермедию, - сухо произнесла тетя Клу.
   - Знаешь, дорогая, мне кажется, у нее получилось  бы,  -  сказал  Хилари,
целуя тетку на ночь.
   Вешая красное платье в шкаф, Трой обнаружила, что ниша, в которую он  был
встроен, примыкает к аналогичной нише в  комнате  Форестеров,  так  что  оба
помещения разделяет лишь тонкая перегородка.
   Миссис Форестер, кажется, тоже занималась размещением своего туалета.  До
Трой долетел скрип вешалки, и она едва не подпрыгнула,  услышав  собственное
имя, произнесенное громким голосом чуть ли не в самое ухо:
   - Трой! Странное имя для христианки.
   - ..не.., понятно.., известна... - глухо донесся, словно из-под  рубашки,
голос полковника.
   - Мое мнение тебе известно, - сварливо отозвалась миссис  Форестер.  -  Я
говорю...
   Конечно, это было неэтично, но Трой просто не могла себя заставить отойти
от шкафа.
   - ..не доверяю... Никогда не доверяла, -  продолжал  голос.  -  Тебе  это
отлично известно... Небольшая пауза - и финальный выкрик:
   - ..или поздно, все будет оставлено на милость убийц!
   Дверцы шкафа с той стороны сердито  хлопнули.  Трой  легла  в  постель  с
легким головокружением, однако было ли это обстоятельство вызвано лукулловым
пиром, устроенным Хилари и Киски-Ласки, или странной обстановкой  дома,  она
решить не могла.
   Трой была уверена, что сразу заснет, как только коснется головой подушки,
но минуты проходили за минутами, а она все лежала без сна,  прислушиваясь  к
тихому потрескиванию дров в камине и вздохам ночного ветра. Скорее  всего  в
ее бессоннице виноват ром.
   Спустя некоторое время ей стало казаться, что снаружи  доносятся  голоса.
"Я все-таки сплю",  -  сонно  пробормотала  она.  Порыв  ветра,  заставивший
загудеть  каминную  трубу,  сменился  тишиной,  в  которую  внезапно   снова
ворвались призрачные голоса и  стихли,  словно  где-то  уменьшили  громкость
телепередачи.
   Нет, положительно, на улице под  ее  окном  мужской  голос,  точнее,  два
голоса вели неразборчивую беседу.
   Трой встала, добралась при свете угасающего камина до окна  и  раздвинула
шторы.
   Оказывается, тьма была вовсе не такой уж  густой.  Открывшийся  перед  ее
глазами пейзаж вполне мог бы вдохновить Джейн Эйр еще на один рисунок. Среди
черных теней несущихся  облаков  сияла  луна  в  своей  последней  четверти,
отбрасывая на сугробы длинную белую дорожку. На заднем плане маячили болота,
на переднем, под окном, блестели остатки разбитых стекол в рамах  оранжереи.
Чуть поодаль металось пламя двух факелов, ближайший из которых высвечивал на
земле  желтый  круг.  Свет  второго  плясал  на  стенке  деревянного  ящика,
выхватывая надпись "Музыкальный инструмент. Не  кантовать".  Ящик  стоял  на
чем-то вроде санок, поскольку двигался совершенно бесшумно.
   Его волокли двое  мужчин,  склонив  покрытые  капюшонами  головы.  Первый
махнул рукой, указывая куда-то, затем повернулся  навстречу  ветру.  На  его
плечах было нечто вроде веревочной лямки. Второй  человек  уперся  руками  в
перчатках в заднюю стенку  ящика  и  начал  его  подталкивать.  Он  повернул
голову, чтобы легче было дышать, и на мгновение  поднял  лицо.  Трой  узнала
Найджела.
   Шофера и садовника Винсента, который, собственно говоря, вовсе и  не  был
отравителем,  она  видела  всего  один  раз  с  вершины  холма,  однако   не
сомневалась, что лямку тянул именно он.
   - Хоп! - крикнул бесплотный голос, и загадочная процессия двинулась вдоль
западного крыла к центральному двору. Луна спряталась в тучи.
   Прежде чем забраться  обратно  в  постель,  Трой  взглянула  на  часы  на
каминной полке и с удивлением обнаружила, что сейчас всего лишь десять минут
первого.
   Наконец она уснула. Разбудил ее звук раздвигаемых штор. Сквозь окно лился
бледный свет.
   - Доброе утро, Найджел, - поздоровалась Трой.
   - Доброе утро, мадам, - пробормотал тот и,  потупив  глаза,  поставил  на
столик у кровати поднос с чаем.
   - Много ли снега выпало?
   - Не сказать, чтобы много, - вздохнул он, направляясь к дверям.
   - Но ведь ночью снег шел довольно густо? - рискнула спросить Трой. -  Вы,
наверное, замерзли, пока тащили санки?
   Найджел остановился и впервые глянул ей прямо в лицо.  Бесцветные  глаза,
окаймленные белыми ресница-, ми, были круглыми, как у куклы.
   - Я случайно выглянула в  окно,  -  пояснила  Трой,  не  совсем  понимая,
почему,  собственно,  она  чувствует  испуг.  Найджел  несколько  секунд  не
двигался, потом пробормотал:
   - Да? - и направился к выходу, но уже с порога все-таки добавил:
   - Это сюрприз. Дверь за ним закрылась.
   Спустившись к  завтраку,  Трой  поняла,  в  чем  именно  заключался  этот
сюрприз.
   Снегопад волшебно изменил пейзаж, заставив его мерцать под слабым  зимним
солнцем. Болота застыли бело-голубыми  волнами,  деревья  покорно  несли  на
плечах тяжелые эполеты, а площадка, где работал  бульдозер,  сверкала  яркой
белизной.
   Комната для завтрака находилась в западном крыле и имела выход в коридор,
который упирался  в  дверь  библиотеки.  Сама  библиотека,  будучи  торцовой
комнатой западного крыла, открывала обзор сразу на три стороны.
   Трой хотелось взглянуть  на  свою  работу.  Она  прошла  в  библиотеку  и
несколько минут придирчиво взирала на портрет, покусывая  большой  палец,  а
затем выглянула из окна во двор. Точно  в  его  центре  стоял  уже  частично
облепленный снегом прямоугольный предмет, в котором Трой  без  труда  узнала
из-за надписи на боку загадочный деревянный ящик.
   Найджел и Винсент деловито суетились вокруг него,  выгребая  лопатами  из
тачки снег и плотно утрамбовывая его у основания  ящика  в  форме  ступенек,
каркасом для которых служили коробки и рейки. Понаблюдав за  ними  несколько
минут, Трой вернулась в комнату для завтрака.
   Хилари стоял у окна с тарелкой каши в руках. Он был один.
   - Привет, привет! - воскликнул он при виде Трой. - Вы посмотрели, как они
работают? Разве это не прелесть: творческий порыв  полной  лопатой!  Найджел
сегодня в ударе. Я так доволен, вы и представить себе не можете!
   - А что они делают?
   - Модель могилы моего прапра - Бог весть в какой степени - дедушки. Я дал
Найджелу фотографии, ну и, конечно,  он  не  раз  видел  оригинал  в  церкви
округа. Какой комплимент! Я польщен до глубины души. Ящик должен  изображать
пьедестал, а лежащая на нем фигура будет в натуральную величину. Право,  это
очень мило со стороны Найджела.
   - В полночь я выглянула из окна и видела, как они волокли ящик мимо дома.
   - Похоже, вдохновение  снизошло  на  Найджела  внезапно,  и  он  разбудил
Винсента, поскольку сам бы не справился. Верхняя сторона ящика сегодня утром
уже была красиво покрыта слоем снега. Как хорошо, что  Найджел  снова  начал
творить. Присоединяйтесь ко мне. Возьмите немного  рыбного  салата  или  еще
чего-нибудь. Вам нравится что-то предвкушать?
   В этот момент появились Форестеры, привнеся с собой  атмосферу  домашнего
сельского уюта. Полковник был очарован  активностью  Найджела  и  непрерывно
возносил ему хвалы, забыв про стынущую в тарелке кашу. Жена  привела  его  в
чувство.
   - Надеюсь, - сказала она, кинув гневный взгляд на Хилари, - это полностью
займет их хоть на некоторое время.
   Трой  так  и  не  решила,  какого  же  все-таки  мнения  миссис  Форестер
придерживается по поводу эксперимента Хилари с бывшими убийцами.
   - Крессида и дядя Берт прибывают поездом три тридцать в Даунло, - сообщил
Хилари. - Если  мое  присутствие  в  библиотеке  необязательно,  я  хочу  их
встретить.
   - Сеанс лучше провести до ланча, - сказала Трой.
   - Освещение из-за снега, наверное, изменилось?
   - Весьма вероятно. Посмотрим. - А  какого  рода  портреты  вы  пишите?  -
требовательным тоном осведомилась миссис Форестер.
   - Исключительно хорошие, - сухо ответил ее племянник. - Вы  находитесь  в
обществе знаменитости, тетя Колумбелия.
   К безмерному изумлению  Трой,  миссис  Форестер  подмигнула  ей,  сделала
вытянутое лицо и фыркнула:
   - Ухти-тухти!
   - Ничего подобного! - обиженно возразил племянник.
   - Совершенно бесполезно спрашивать, как именно я пишу, - сказала Трой,  -
поскольку я не умею говорить о своей работе. Если вы загоните меня  в  угол,
то  я  выберусь  оттуда,  пробормотав  нечто   абсолютно   невразумительное.
Наверное, каждый рисует как может.
   Произнеся последнюю фразу, Трой смутилась, точно школьница.
   - Вы несравненны, - нарушил воцарившееся молчание Хилари.
   - Ничего подобного! - пылко возразила Трой.
   - Посмотрим, когда будет готово,  -  заключила  миссис  Форестер.  Хилари
фыркнул.
   - В Итоне я сделал пару акварелей,  -  припомнил  полковник  Форестер.  -
Ничего особенного, конечно, но, по крайней мере, я их нарисовал.
   - Это уже кое-что, - согласилась его жена, и Трой решила,  что  лучше  не
скажешь.
   Завтрак закончился в относительном молчании. Они уже собирались подняться
из-за стола, когда вошел Казберт  и  встал  рядом  с  Хилари  в  позе,  живо
напомнившей о метрдотеле.
   - Да, Казберт? - спросил Хилари. - В чем дело?
   - Мишура, сэр. Она прибудет в три тридцать. Слуги интересуются, нельзя ли
ее взять со станции.
   - Я привезу. Это для елки. Попроси Винсента все приготовить, ладно?
   - Конечно, сэр.
   - Хорошо.
   Хилари с довольным видом потер руки и предложил Трой начать сеанс.  Когда
он закончился, они вместе вышли на улицу посмотреть на успехи Найджела.
   Успехи оказались весьма значительными. Надгробное изображение  жившего  в
XVI веке Билл-Тосмена уже обретало форму. Руки Найджела так и  мелькали.  Он
пригоршнями прихлопывал снег и  тут  же  обрабатывал  его  взятой  из  кухне
деревянной лопаткой. В его работе была  какая-то  одержимость.  Он  даже  не
взглянул на зрителей. Шлеп-шлеп, скрип-скрип - и так без конца.
   И  тут  Трой  впервые  встретилась  с  поваром  Уилфредом   по   прозвищу
Киски-Ласки. Он вышел во  двор  в  поварском  колпаке,  клетчатых  брюках  и
белоснежном фартуке. Пиджак был залихватски накинут на плечи. В руке Уилфред
держал гигантских размеров половник. В общем, выглядел он так, словно только
что сошел с игральной карты набора "Счастливая  семья".  Его  круглое  лицо,
большие глаза и широкий рот только усиливали это впечатление.
   Увидев Трой и Хилари, Уилфред поклонился, поднеся  багрово-синюю  руку  к
накрахмаленному колпаку.
   - Доброе утро, сэр. Доброе утро, леди.
   - Доброе утро, Уилфред, - откликнулся Хилари. - Вышли  приложить  руку  к
лепке?
   Киски-Ласки смущенно засмеялся и запротестовал:
   - Ни в коем случае, сэр. Я бы не осмелился. Мне  просто  показалось,  что
скульптору может понадобиться половник.
   В ответ на это косвенное обращение Найджел просто молча покачал  головой,
ни на секунду не прерывая работу.
   - Все ли в порядке в вашем королевстве? - поинтересовался Хилари.
   - Да, сэр, спасибо. Мы хорошо управляемся. Мальчик из Даунло  -  отличный
паренек.
   - Ну и прекрасно, прекрасно, - несколько поспешно, как  показалось  Трой,
произнес Хилари. - А как дела с пирожками?
   - Они будут ждать вас сразу после  чая,  сэр,  если  изволите,  -  весело
воскликнул Киски-Ласки.
   -  Если  они  не  уступают  вашим  прочим  блюдам,  то  это  будет  нечто
исключительное, - сказала Трой.
   Трудно было решить, кому больше польстили ее слова: повару или хозяину.
   Из-за угла западного крыла показался Винсент с  очередной  тачкой  снега.
При ближайшем рассмотрении стало видно, что это худой человек  с  печальными
глазами. Он искоса глянул на Трой, вывалил свой груз и  с  грохотом  покатил
тачку прочь. Киски-Ласки, пояснив, что он выскочил всего на секунду,  широко
улыбнулся, отчего на его щеках заиграли ямочки, и ретировался в дом.

2

   Крессида Тоттенхейм оказалась невероятно элегантной блондинкой, настолько
элегантной, что красота казалась всего лишь  ненавязчивым  приложением.  Она
была в собольей шляпке. Соболиный мех обрамлял  лицо,  свисал  с  рукавов  и
украшал верх обуви. Когда верхняя одежда была снята, оказалось, что Крессида
не столько одета, сколько обтянута чем-то вызывающе простым.
   Слегка раскосые глаза, тонкий рот, подчеркнутая линия чуть-чуть сдвинутой
набок шляпки, сдержанные манеры. При разговоре она  то  и  дело  произносила
"знаете". Трой не любила писать подобный тип женщины, и  это  обстоятельство
могло оказаться просто ужасным:
   Хилари не спускал с нее вопросительного взгляда.
   Зато к мистеру Берту Смиту Трой почувствовала  мгновенную  симпатию.  Это
был маленький человечек с дерзким лицом, ясными глазами и сильным ирландским
акцентом.  Его  щеголеватый  костюм  тоже  словно  бросал  вызов  приличиям.
По-видимому,  несмотря  на  свои  семьдесят  лет,  он  отличался  прекрасным
здоровьем.
   Встреча  вновь  прибывших  с  Форестерами  оказалась  весьма  интере