- У какого еще Вовки?
   - Тебе что? Все равно ведь не знаешь. Батя у него купил за  двести  штук,
газовый, переделан под пули. И пули  есть,  две  штуки.  Вовкин  батя  пушку
спрятал, а Вовка нашел. Мне хвалился. Вот я и  завернул  к  нему  сегодня  и
свистнул, думаю, пушка нам сейчас очень пригодится.
   - Зачем она тебе? - хмыкнула я и щелкнула Дениса по носу.  -  Во  что  ты
попадешь? Ногу себе отстрелишь или нос. Дай сюда.
   - Еще чего...
   Но я уже взяла револьвер из его рук,  осмотрела,  придвинувшись  ближе  к
огню, Денис вытянув шею, наблюдал за мной.
   - Туфта это, а не  оружие.  -  Заметив  обиду  на  мальчишеском  лице,  я
добавила:
   - Пальнуть, конечно, можно, говорят,  и  палка  стреляет...  но  особенно
рассчитывать на него я бы не стала.
   - Можно подумать, ты чего-то в этом понимаешь, - с надеждой сказал он.
   - Понимаю. Видишь ли, я росла на границе,  папа  у  меня  был  егерем,  к
оружию в семье относились с уважением. Ну и я кое-чему научилась, потому что
в доме была целая коллекция, а  особых  занятий,  как  перевал  закроют,  не
наблюдалось. Телевизор и тот не работал. Вот я часы  напролет  рисовала  или
отправлялась с папой в объезд...
   - Классно, - завистливо сказал Денис. - А стрелять ты умеешь?
   - Из этой штуки? Тут и уметь нечего.  Пальнуть  из  нее  можно  только  с
близкого расстояния, дурак сумеет. Но все  это  ерунда,  конечно,  настоящее
оружие - винтовка.
   - А автомат?
   - Про автомат не скажу, стреляла два раза  в  школе.  "Ты  кому  это  все
говоришь? - влез внутренний голос, до сей поры дипломатично молчавший.  -  У
тебя что с головой совсем худо? Он ребенок, а ты ему про винтовку".
   - Ничего плохого я в этом не усматриваю, - обиделась я. - Мне девять  лет
было, когда папа мне винтовку подарил...
   "Сравнила..." - съехидничал голос  и  убрался.  Денис  протянул  руку  за
револьвером.
   - Верни, - посоветовала я. - Оружие очень опасная штука. У человека мозги
сдвигаются. Начинает думать, что если у него револьвер  в  кармане,  так  он
крутой. А это глупость.
   - А что тогда не глупость? - обиделся Денис.
   - Ну, не знаю. Сила духа, наверное. Характер.
   - Ага. Набегут бомжей человек десять, а здесь ты да я. И начнешь характер
проявлять или силу духа.
   - Вот что, спрячь его ненадежней, если возвращать не хочешь. С  собой  не
носи. Опасно.
   Денис подумал и полез под нары. Там у него был устроен тайник.
   - Еще печенье есть, - сообщил он, усаживаясь рядом. - Доедим?
   - Конечно Чего его оставлять? Завтра деньги должны передать. Заживем.
   - На встречу мне идти придется, - заявил Денис с набитым ртом  -  Тебе  с
такой видухой ну никак... Вся улица глазеть начнет.
   - А вдруг она тебе сумку не отдаст? Она ж тебя не знает.
   - А ты позвони и пароль придумай.
   - Ах ты, чертенок. К рынку мне идти нельзя, а к телефону можно?
   Он хрюкнул, я попыталась схватить его за ухо, он  завалился  на  спину  и
стал  отбиваться.  Навозившись  вдоволь,  мы  допили  остатки   чая,   хитро
поглядывая друг на друга.
   - А ты ничего вообще-то, - сказал Денис. - Веселая.
   - Ага. Говорю: потерпи. Я приду в норму.
   Тут мы оба засмеялись, посидели,  глядя  на  огонь,  а  потом  неожиданно
запели.  В  распахнутую  дверь  хижины  к  нам  заглядывали  невесть  откуда
взявшиеся звезды, костер догорал, а мы громко выводили "Огни мерцали,  когда
поезд уходил".
   Утром поднялись поздно и  пораженно  уставились  на  пустырь,  неожиданно
ставший родным. Все вокруг сияло и искрилось под солнцем.
   - Вот это да! - покачала я головой и взглянула на себя. Грязный костюм  в
погожий летний денек выглядел на редкость отвратительно.
   - Во сколько тебя ждут? - спросил Денис.
   - В одиннадцать.
   - Ладно, не переживай. До одиннадцати какая-нибудь тетка белье вывесит.
   - Спятил совсем, - покачала я головой.
   - Как хочешь, ходи чумазая.
   Ближе к десяти пошли на "дело". После затяжных дождей  вся  улица  дружно
сушила  поднакопившееся  белье.  Однако  развешивать  его   предпочитали   в
огородах, палисадниках и прочих малодоступных местах Двигаться далее с  моим
внешним видом было затруднительно, и тут мы наконец обнаружили то, что надо:
двухэтажный обшарпанный дом. С торца не  было  ни  одного  окошка,  на  трех
столбах натянуты веревки. Джинсовые шорты  и  трикотажную  майку  я  увидела
сразу.
   - Чего выбрала? - зашипел Денис. Я уже собралась показать, но передумала.
Толкать ребенка на воровство - мерзость. Другое дело свистнуть самой.
   - Стой здесь, - сказала я. - В случае чего, сматывайся.
   Я направилась к веревкам, стараясь не очень громко клацать зубами.  Сняла
шорты, а потом и майку, сунув их под мышку, свернула  за  угол  и  бросилась
бежать так, точно за мной черти гнались. Денис трусил рядом.
   - Куда  ты  так  несешься?  -  прокричал  он  через  некоторое  время.  Я
притормозила, сообразив, что он задыхается, потеет и покрывается  нездоровой
краснотой. Сделала два глубоких вдоха и сказала:
   - С курением завязывай. Не то суперменом не станешь.
   - Больно мне надо... Ты тоже куришь, а бегаешь ничего.
   - Вообще-то я курю редко, и привычка эта скверная, а нам сейчас  здоровье
необходимо. Хочешь, бросим на пару?
   - Я с четырех лет курю. Поздняк метаться.
   - Не скажи, ты еще довольно молодой.
   - Где переодеваться будешь? Время-то поджимает...
   - Вон в тех кустах.
   Я нырнула в кусты, торопливо переоделась и осталась довольна собой. Общий
вид портили туфли, но с этим ничего не  поделаешь:  выставлять  на  просушку
обувь моего размера в тот день никто  не  пожелал.  Я  прислушалась,  где-то
совсем рядом, внизу оврага, журчала вода.
   - Денис, - позвала я. - Здесь где-то родничок.
   Родничок действительно был. Я с наслаждением  умылась,  почистила  туфли,
неторопливо расчесалась и ощутила себя человеком.
   - А ты чего? - спросила я, Денис скуксился, но умылся.
   - Значит, так, - инструктировал он меня, пока мы шагали  к  рынку.  -  Вы
встречаетесь на остановке. Я  пойду  пораньше  и  устроюсь  напротив,  через
дорогу. Там дерево большущее и очень удобное. Приглядеться надо. А ты жди  в
подворотне, возле складов, сядь на ящики и замри Если все чисто, я два  раза
свистну, вот так, - Денис продемонстрировал художественный  свист.  -  Тогда
пойдешь. Поняла?
   - А то, - хмыкнула я.
   Денис взглянул на меня, покачал головой и вдруг спросил:
   - Слушай, а тебя как зовут?
   - Александра.
   - Сашка? Чудно. Пацанье имя тебе не идет.
   - Много ты понимаешь. Мама зовет меня Сашенькой, по-моему, красиво.
   - Сашенька-Машенька... Топай в подворотню.
   Я  потопала  и,  пристроившись  на  ящиках,  пыталась   разглядеть,   что
происходит на остановке.  Большое  количество  граждан,  желающих  побыстрее
уехать, и  ничего  заслуживающего  внимания.  Тут  я  заприметила  невдалеке
телефон и направилась к нему с намерением позвонить Лариске и узнать,  стоит
ли ждать соседскую девчонку или все  отменяется.  Телефон  ответил  длинными
гудками, а я узнала у проходящего  мимо  мужчины  который  час.  Пять  минут
двенадцатого. С удивлением обнаружила, что мои часы показывают то же  время,
прислушалась к их тиканью и диву далась: странно они себя ведут,  то  стоят,
то вдруг заработают и при этом умудряются показывать точное время.
   - Все чудесатее и чудесатее, - произнесла я по привычке вслух. Как раз  в
этот момент раздался свист со стороны остановки, и я бросилась туда.
   Девчушка со спортивной сумкой в руках  стояла  возле  киоска  и  тоскливо
поглядывала по сторонам.
   - Здравствуй, Маечка, - обрадовалась я.
   - Здравствуйте, тетя Саша. - Она торопливо протянула сумку.  -  Вам  тетя
Лариса просила передать.
   - Спасибо тебе огромное.
   Девчонка продолжала смотреть на меня во все глаза, в ее личике  отчетливо
читалось недоумение.
   - Ты сейчас на троллейбус? - спросила я, чтобы что-то спросить.
   - Да...
   - Тогда всего доброго. И еще раз большое спасибо.
   Я отправилась  в  сторону  подворотни.  Оглянулась:  девчушка  продолжала
стоять возле киоска, глядя мне вслед. Не успела я  дойти  до  конца  забора,
огораживающего территорию старого рынка, как меня догнал Денис.
   - Что скажешь, Чингачгук? - усмехнулась я.
   - Ничего подозрительного вроде не было.
   - Давай зайдем в какой-нибудь подъезд и посмотрим, что нам тут прислали.
   Главное, конечно, деньги. Их было около  восьми  сотен.  Такое  богатство
меня порадовало и слегка удивило: кошелек подружки был тощ,  как  медведь  в
апреле. Причина неожиданного  расточительства  стала  мне  ясна  из  письма.
Лариска сообщала, что деньги дали друзья, кто сколько смог. Общественность в
недоумении, меня  ищет  милиция,  ищет  какой-то  тип  из  прокуратуры,  еще
какие-то типы и мой работодатель в придачу. Я горестно вздохнула, но  сейчас
все, в том числе и работодатель, волновали меня много меньше,  чем  мысль  о
том, где я буду спать этой ночью. Очень  хотелось,  чтобы  была  постель,  с
настоящим матрасом, подушкой и одеялом. Письмо я сунула в карман и полезла в
сумку. Надо отдать должное Ларисе: она  проявила  заботу  и  понимание,  все
самое необходимое здесь лежало. Я мысленно поблагодарила  ее  и  задумалась.
Денис вертелся рядом.
   - Денег прислали? - спросил он тревожно.
   - Да. С деньгами пока порядок. Зайдем в кафе, перекусим,  не  думаю,  что
это особенно опасно.
   - А потом? - спросил мальчишка.  Хороший  вопрос.  Действительно,  а  что
потом? Планы будем осуществлять поэтапно, сначала есть, потом думать.
   Мы  забрели  в  совершенно  пустынную  столовую  и  смогли  потрясти  как
раздатчицу,  так  и  кассира:  на  четыре  наших  подноса  они   взирали   с
благоговением, а потом  еще  минут  двадцать  с  изумлением  на  нас.  Набив
желудки, мы немного поскучали на скамейке в парке: Денис оттого,  что  хотел
курить, но вроде  бы  бросил,  а  я  оттого,  что  надо  было  приступать  к
размышлениям, а в голове пусто. Я  совершенно  не  знала,  что  мне  делать.
Однако признать перед мальчишкой свое полное и безоговорочное поражение было
совестно, и я попыталась изобразить кипучую деятельность.
   - Нам нужно узнать, как себя чувствует  Степаненко.  Если  это  возможно,
попытаться с ним встретиться.
   - Чего ты прицепилась к этому менту? Пользы все равно не будет.
   - Будет. Давай мыслить логично: кому-то понадобилось от него  избавиться,
думаю, в связи с нашим делом. Если это так, значит,  он  друг:  враги  наших
врагов - наши друзья.
   Денис посмотрел на меня с некоторым уважением и почесал нос.
   - Как узнавать-то будем?
   - Есть идея, - кивнула я, поднимаясь со скамьи.
   Направились мы к детскому саду номер  семнадцать,  он  находился  в  трех
троллейбусных остановках и пришел мне на ум  по  двум  причинам:  во-первых,
недалеко, во-вторых, связать меня с этим детским садом мало  кому  придет  в
голову. А между тем  заведующую  я  хорошо  знала,  так  как  полгода  назад
расписывала у них зал. Объем работ был приличным, и мы  успели  подружиться.
Завидев детский сад, Денис насторожился:
   - Зачем нам туда?
   - Пойдем, узнаешь.
   - Нет, я тебя здесь подожду.
   - Хорошо. Только никуда не уходи. Вдруг моей приятельницы  нет  на  месте
и...
   - Да понял, понял... иди.
   Заведующую я  застала  в  кабинете,  она  мне  вроде  бы  обрадовалась  и
спросила: какими судьбами? Я честно  созналась,  что  мне  нужен  телефон  и
справочник.  Получив  и  то  и  другое,  я  нашла  в   справочнике   фамилию
Степа-ненко. Их оказалось человек тридцать, не меньше. Для начала я  выбрала
тех, кто имел инициалы Н.П. Таких было трое. Два  абонента  не  ответили,  а
набрав следующий номер, я услышала детский голос и поинтересовалась:
   - Николай Петрович дома?
   - А папа в больнице, - ответила девчушка. Мамы дома тоже не  было,  и  мы
побеседовали. Дела у Николая Петровича, судя по всему, были неважные: он все
еще находился в реанимации. Задав  девочке  массу  дополнительных  вопросов,
чтобы исключить ошибку, я убедилась, что Николай Петрович  лежит  во  Второй
городской больнице. И что мне это дает? Если честно: ничего. Номер  телефона
я на всякий случай записала, а потом  позвонила  в  больницу.  Там  тоже  не
порадовали: состояние тяжелое. Я задумчиво смотрела в окно,  надеяться,  что
меня  вдруг  озарит  и  я  найду  выход  из  создавшейся  ситуации,  уже  не
приходилось.
   Заведующая вознамерилась напоить меня чаем и вышла из кабинета.  Чая  мне
не хотелось, но уйти, не дождавшись хозяйки, я не могла, тосковала, глядя  в
окно, и прислушивалась к голосу диктора, долдонившего что-то по радио. Потом
вскочила, сделала звук громче, одновременно пытаясь не упасть в обморок.  По
областному радио передавали  буквально  следующее:  разыскивается  Максимова
Александра Сергеевна, то есть я. Далее следовало  описание  моей  внешности,
даже костюм не был забыт. Кто-то всерьез решил, что я похитила ребенка,  его
приметы тоже передали, а также просьбу ко всем, кто  видел  или  знает...  Я
опрометью кинулась  из  кабинета  и,  только  оказавшись  на  улице,  смогла
перевести дух. Что ж это делается-то?
   Я еще не успела оправиться  от  одного  удара,  а  меня  уже  подстерегал
другой. Денис куда-то запропастился.
   Я выругалась и пообещала надрать ему  уши.  Позвала  его,  сначала  тихо,
потом громче, и направилась в сторону магазина, решив, что если  он  куда  и
пошел, так, должно быть, туда. Я уже  собиралась  свернуть  за  угол,  когда
услышала  донесшийся  со  двора  жалобный  крик.  Скорее  не  крик  даже,  а
судорожное всхлипывание. Порядком  испугавшись,  торопливо  вошла  во  двор.
Здоровенный мужик лет тридцати держал Дениса за  ворот  и  наотмашь  бил  по
лицу. Тот отчаянно пытался вырваться и  даже  предпринимал  попытки  лягнуть
своего мучителя.
   - Отпусти ребенка! - заорала я, бросаясь на выручку.
   - Тебе что за дело? - рявкнул детина.
   - Отпусти, - повторила я, начиная трястись с ног до головы, причем  голос
мой тоже дрожал.
   - Пошла отсюда, - отмахнулся  парень.  Я  перехватила  руку,  которой  он
держал Дениса, парень рассвирепел и толкнул меня в грудь. Я упала,  а  Денис
завизжал.
   - Я тебе голову оторву, гаденыш, - прошипел  парень  и  ударил  мальчишку
ногой.
   Я вскочила, чувствуя, как что-то в  животе  у  меня  сплетается  тугим  и
тяжелым узлом, не очень соображая, что делаю, поднялась и шагнула к штабелям
покореженных ящиков, краем глаза зацепив в трех шагах от себя обрезок доски,
небольшой, но по виду тяжелый.  Все  остальное  произошло  для  меня  совсем
неожиданно. Я схватила доску, рявкнула:
   - Пусти парня! - услышала в ответ:
   - Тебе чего неймется, сука? - а потом  дважды  огрела  парня  по  голове.
Наверное, сильно. Потому что он упал, а мы с Денисом побежали. К счастью,  я
успела подумать о сумке и на ходу подхватить ее.
   Мы миновали детский сад, потом еще  квартала  три,  прежде  чем  рискнули
остановиться. Дышали с трудом и по сторонам озирались с беспокойством.
   - Это он? - спросила я, сама точно  не  зная,  какой  смысл  вкладываю  в
местоимение "он".  Убийцы,  преследователи  -  враги,  одним  словом.  Денис
немного помялся и ответил:
   - Да нет... это не то...
   - А чего он к тебе пристал?
   - А... старые дела, - отмахнулся мой юный друг и зашагал по улице.
   Я догнала его, схватила за плечо и решительно развернула к себе лицом.
   - Что за дела? - спросила сурово.
   - Говорю, старые, - нахмурился Денис.
   - Откуда он здесь взялся?
   - Черт его знает... Ему тут совершенно нечего делать.
   - Я тебя спросила: кто он? - стараясь быть терпеливой, напомнила я.
   - Кто, кто, дед пыхто.
   - И за что он тебя так? Денис вздохнул.
   - Я у него два баллона свистнул. Давно. Нечего рот разевать...
   Я глубоко вздохнула, посмотрела на ясное голубое небо и, обнаружив в себе
достаточно сил, сказала, не повышая голоса:
   - Если ты еще раз что-нибудь свистнешь, я тебе сама голову оторву. Ясно?
   - Ага, - хмыкнул он,  глумливо  ухмыляясь.  Я  дала  ему  подзатыльник  и
повторила:
   - Ясно?
   - Да ясно, ясно, отцепись.
   Мы пошли дальше по улице, все еще тревожно оглядываясь.
   - Неси сумку, - сказала я. - Хамить и пререкаться ты уже умеешь, учись  и
мужскую работу выполнять. Сумку он взял и принялся жаловаться:
   - Как по башке мне заехал, гад, чтоб ему  загнуться,  заразе.  Аж  шум  в
ушах.
   - Так тебе и надо. За воровство, между прочим, раньше руки отрубали.
   - Ага, а кто сегодня с веревки одежонку свистнул? Считай, ты уже без рук.
   - Все-таки ты у меня схлопочешь, - вздохнула  я.  Денис  хмыкнул  и  стал
поглядывать в мою сторону с любопытством. Потом сказал:
   - А ты крутая.
   - Точно... круче меня только яйца всмятку, - усмехнулась я.
   - Нет, честно. Здорово ты его огрела, и вообще, в разведку с тобой можно.
   - А с тобой куда можно? Просила возле детского сада подождать, так  ты  и
тут умудрился нажить приключения. Будто без того  забот  мало.  Кстати,  нас
ищут. Сама по радио слышала, приметы передавали.
   - Заливаешь? - ахнул Денис.
   - Чтоб мне пропасть.
   - И мои?
   - Конечно. Я тебя вроде бы похитила.
   Он весело хрюкнул, мне же было  не  до  смеха.  Следовало  срочно  что-то
предпринять. Самое разумное: пойти в милицию. Я покосилась  на  мальчишку  и
подумала: "Его мне не уговорить". И еще: "Вдруг он прав?" Мы  доверчиво  все
расскажем, а там начнут проверять и перепроверять, и у этого самого  Васи  с
дружком будет сколько угодно времени, чтобы от нас избавиться. Но  болтаться
по улице с одиннадцатилетним мальчишкой  совершенно  глупо.  Особенно  когда
находишься в розыске.
   Через полчаса я могла честно признаться самой  себе,  что  не  знаю,  как
поступить в такой ситуации.  Говорить  об  этом  Денису  было  совестно.  Он
вышагивал рядом,  невероятно  приободрившийся,  с  оптимистической  верой  в
будущее на озорной физиономии,  и  убить  его  надежды  на  мою  крутость  и
способность как-то решить наши проблемы я не могла. Если бы он был постарше,
если бы у него были родственники...
   Мы отшагали приличное расстояние, а он весело подпрыгивал рядом и даже не
поинтересовался: куда мы идем? И слава  богу,  потому  что  ответа  на  этот
вопрос у меня не было. Идем, и все.
   - Хочешь мороженого? - спросила я. Мы вышли на Никольскую  и  свернули  к
центру  города,  где  на  углу  радовал  глаз  рекламой  фирменный   магазин
"Мороженое".
   - А ты? - поинтересовался Денис.
   - Да нет. Не очень.
   - Ну его тогда. Надо деньги экономить. И я не маленький.
   - Можно подумать, мороженое только маленькие любят.
   Тут я впервые внимательно оглядела  своего  спутника,  и  сердце  жалобно
заныло. Во-первых, он, конечно, коротышка. Хотя ему всего одиннадцать, но  и
в одиннадцать многие  его  сверстники  гораздо  выше  ростом.  Узкоплечий  и
какой-то весь невероятно тонкий,  он  был  похож  на  карандаш,  точнее,  на
огрызок карандаша. Глаза на  смышленой  физиономии  смотрели  недоверчиво  и
дерзко, но я-то знала: он маленький, и ему страшно. Не стал бы  он  делиться
со мной своими бедами и таскаться по городу без всякой  цели,  если  бы  мог
довериться кому-то еще.
   - Ты чего так смотришь? - насторожился Денис.
   - Прикидываю, имеем мы право пятерку потратить? В конце концов,  можно  и
шикануть. Пошли.
   Из магазина мы направились к скверику, Денис ел мороженое и ворчал:
   - Ничего в нем нет особенного, а стоит пятерку. Лучше б пиво купила.
   - Разбежался. С пивом и курением завязывай. Больно  нужен  мне  напарник,
который сто метров не может пробежать без того, чтобы  физиономия  не  стала
красной, точно рак вареный.
   - Это я не могу? - скривился Денис.
   - Ты. Пыхтел как паровоз, а потом не мог отдышаться.
   - А в Чехословакии все дети пьют пиво. Я в  прошлом  году  в  лагере  был
вместе с чехами, так им даже специально пиво привозили...
   - Тебе специально не привезут, так что успокойся...
   - Смотри какой "