е решится в Москве.  Если наши возьмут ЦРУ с поличным, они
завертятся,  как белки.  Надо продержаться.  Это ужасно,  то,  что я думаю
сейчас, но слава богу, что Зотов пока еще так плох. Будь ему лучше, они бы
устроили шоу, а он не знает, как они это умеют делать, а они бы прокрутили
ему наш разговор о том,  что здесь о поставках знал только он один,  а что
он  ответит?  Я  не  знаю,  что он врежет.  Почему же они не ведут меня на
допрос, пора ведь. Что они мудрят?"


     ...На допрос его не вызвали - в камеру пришел Стау.
     - Господин  Славин,   наш   разговор  будет  носить  профессиональный
характер.
     - Это как понять?
     - Это  понять так,  что  вы  лучше  других отдаете себе  отчет:  игра
проиграна.
     - Какая именно?
     - Ваша.
     - Знаете,  я  с  вами говорить не стану.  Я буду объясняться с вами в
присутствии нашего консула.
     - Убеждены, что поступаете правильно?
     - Абсолютно.
     - Хорошо,  консул ждет  в  комнате свиданий.  Пойдемте.  У  вас  -  я
последний раз  спрашиваю -  нет желания обратиться ко  мне с  просьбой?  Я
гарантирую выполнение любой  вашей  просьбы,  ибо  мои  друзья считают вас
высоко серьезным человеком, а таких людей ценят, не так ли?
     - Именно так. Пошли.
     Тюремные коридоры были освещены ярко,  до  того ярко,  что у  Славина
после заключения в полутемной камере заломило глаза.
     - Факт ареста ставит точку на  вашей карьере,  -  сказал Стау.  -  Вы
отдаете себе в этом отчет?
     - Почему?   Тюрьма  -   неплохое  времяпрепровождение  для   пишущего
человека. Будет о чем поразмыслить на свободе.
     - Господин Славин,  ваша карьера кончена,  мы  же  знаем,  как в  КГБ
относятся к тем, кто побывал у нас...
     - И как же?
     - Я  отдаю  должное  вашей  манере  себя  вести,  я  поэтому еще  раз
предлагаю вам встречу не  с  консулом,  а  с  кем-нибудь из  ваших умных и
деятельных знакомых.
     - Сколько они мне положат?
     - Простите?
     - Сколько я получу денег за то заявление, которого от меня ждут?
     - Во-первых,  вы еще не знаете,  какое заявление от вас  ждут.  Улики
слишком тяжелы,  господин Славин,  и нам выгоднее ваше молчание.  Понятно?
Чем плотнее вы будете молчать,  тем легче нам провести то, что мы намерены
провести.  Это  очень  трудно - вывести вас из игры.  Это будет стоить вам
пааамаяатаи,  господин Славин,  тогда вас увезут отсюда  иа  паоалаоажааат
вам, как вы изволили сказать, столько, сколько платят человеку, оказавшему
серьезную услугу.
     - Примерно? Тысяч сто?
     - Можно передать эти ваши слова как условие?
     - Господин Стау,  даже если вы записали эти мои слова,  не торопитесь
передавать их как условие - можете оказаться под ударом.
     - То есть?
     - Я сказал все, что мог сказать.
     Консул в  комнате был  не  один -  рядом с  ним  сидели представитель
прокуратуры и чиновник министерства иностранных дел.
     - Здравствуйте,  Виталий Всеволодович,  -  сказал консул.  -  Мы  уже
заявили протест по поводу вашего незаконного задержания.  МИД разрешил нам
встречу в  присутствии прокурорского работника.  Что вы  можете сказать по
поводу случившегося?
     - Мне пока нечего заявить.
     - То есть?! - удивился консул.
     "Не торопись,  друг, не торопись, - подумал Славин. - Ты настройся на
меня.  Не  торопись думать свое,  ты  старайся мое запомнить,  тогда-то  и
получитсяа нааашае".
     - Я не согласен с арестом, - медленно ответил Славин.
     - В  ряде здешних газет,  особенно в "Пост",  появились статьи о том,
что  полиция имеет  доказательства вашей  вины  в  деле  некоей  советской
шпионской группы. Что вы можете сказать по этому поводу?
     - Пусть докажут.
     Прокурор  посмотрел  на  представителя министерства иностранных  дел,
закурил, вытянул ноги, спросил - давяще:
     - Вы хотите заявить протест по поводу вашего ареста?
     - А мне никто не показал ордера на арест.  Мне объявили о задержании.
По-моему,  это разные вещи.  У вас есть улики?  Свидетели?  Может быть,  в
качестве свидетеля был допрошен гражданин Соединенных Штатов Пол Дик?  Или
Джон Глэбб?
     - Мы не вдаемся в подробности разбирательства вашего дела,  - отрезал
работник  прокуратуры.  -  Вы  обвиняетесь в  нарушении наших  законов,  в
шпионаже и других преступлениях - этого достаточно.
     - Смотря для чего.  Я не до конца понимаю,  чего добиваются работники
полиции всем этим делом,  думаю,  однако,  что их  интересы не совпадают в
данном  случае  с  интересами других звеньев правительственного аппарата -
министерства иностранных дел, в частности.
     - Мы уклоняемся от темы, - снова отрезал прокурорский работник. - Ваш
консул хотел встречи с  вами -  он  ее  получил.  Вы  не  избиты,  с  вами
обращаются гуманно.
     - Если не считать кандалов, - заметил консул.
     - Это наручники, - уточнил Стау.
     - Так что,  думаю, встречу мы этим заключим, - сказал прокурорский. -
Обвинение вам будет предъявлено в течение ближайших пяти дней.
     "Должны раньше, - подумал Славин. - Почему они отложили на пять дней?
Если хотят громкого скандала,  надо срочно обвинять меня и высылать наших.
А  может,   есть  кто-то  в  правительстве,  кто  хочет  подождать  начала
выступления Огано?"
     - Господин  прокурор,   -  сказал  Славин,  поднимаясь  с  табуретки,
ввинченной в пол посредине комнаты для свиданий,  - когда я смогу передать
вашим людям мои доказательства?  У  меня ведь есть доказательства,  и  они
укрыты в надежном месте. Мои доказательства прольют несколько иной свет на
все  это  дело.  Каждое дело  должно быть доведено до  абсолюта,  господин
прокурор,  даже провокация. А ваши иностранные консультан... а ваши друзья
многого не доработали.  И  поскольку мое дело связано нерасторжимо с делом
Зотова, хотелось бы, чтобы вся проблема рассматривалась в комплексе: очень
уж  все тенденциозно и  однолинейно,  не находите?  Это все,  что я  хотел
добавить...
     "Пусть побегают,  -  подумал Славин,  когда дверь камеры закрылась за
ним, - пусть посидят и поразмышляют над моими словами, это даст нам выгоду
во  времени.  Пусть почешется их  МИД -  им же придется объявлять решение,
принятое за них Глэббом,  а не все хотят быть обезьянками, которые таскают
каштаны из огня. Пусть, пусть, это хорошо, что наши пробили встречу такого
рода, решится все в Москве, только б решилось..."


     Вечером "Пост" вышла  со  статьей:  "До  каких пор  мы  будем терпеть
тотальный шпионаж русских?  До  каких  пор  русские агенты будут караулить
раненого инженера Зотова?  Почему до сих пор прессе не открыли подробности
дела Славина,  который,  как полагают, был одним из организаторов убийства
американского коммерсанта Лоренса?  Кто ответит на все эти вопросы? Почему
правительство не скажет прямо и недвусмысленно:  "Либо абсолютное уважение
нашего суверенитета, либо, господа из Кремля, заберите отсюда своих людей,
мы не хотим терпеть тех, кто нарушает наши законы".


     Ночью по  телевидению выступил Пол Дик.  Лицо его казалось пепельным,
голос срывался:
     - Я  только что узнал о вздорном обвинении,  которое выдвинуто против
Виталия Славина.
     Хочу,  чтобы все узнали правду:  именно я был тем человеком,  который
предложил ему  пойти к  Лоренсу.  Именно я  был  тем человеком,  который к
Лоренсу позвонил. Именно я должен был идти вместе с ним к покойному.
     Меня вызвал к телетайпам бой,  которого я теперь не могу разыскать, а
там дежурный передал телефонограмму из посольства:  "Срочно вызывает посол
по делу особой важности".
     Я понесся в посольство.  Однако посол меня не вызывал,  никакого дела
особой важности не было.
     Я настаиваю на том,  что  кому-то  надо  былоа  ваваеасатаиа  мистера
Славина в номер покойного Роберта Лоренса.  Я настаиваю на том, что Славин
не  имеет  никакого  отношения  к  тому  обвинению,  которое  против  него
выдвигают.
     Я не согласен с той идеологией,  которую исповедует Славин,  я всегда
был его противником, - говоря "всегда", я имею в виду послевоенные годы, в
сорок пятом мы были боевыми союзниками,  -  но я настаиваю на том, чтобы в
нашем нынешнем противостоянии соблюдались нормы игры, третьего не дано, мы
упремся  лбами  в  броню  танков,  это  говорю  я,  Пол  Дик,  специальный
корреспондент, который готов повторить эти показания под присягой.
     Рано утром к нему в номер пришел Глэбб.
     - Пол,  не сходите с ума,  -  сказал он,  не поздоровавшись даже. - В
перестрелке угрохали двух ребят из Нагонии -  они шли на связь к Славину с
секретными документами,  это его агенты.  Я  еще не знаю подробностей,  но
похоже,  они  везли ему  отчет о  тех материалах,  которые были похищены у
Лоренса.  Пусть бы вы сказали все,  что сказали, свобода слова и все такое
прочее, но при чем здесь показание под присягой?


                                 СТЕПАНОВ

     "Несколько дней тому назад органы народной полиции Нагонии арестовали
трех работников городской электростанции: двух техников и наладчика.
     Сегодня  ночью  арестованные  были  привезены  в   прокуратуру,   где
состоялась пресс-конференция,  на которую пригласили представителей газет:
Джимми  Рэйвза  из  Нью-Йорка,   Халеба  Ар-Рауда  из  Марокко  и   вашего
корреспондента.
     После  пресс-конференции  мы  отправились  в  отель  "Континенталь" и
передали  наши  развернутые корреспонденции одновременно.  Материал Халеба
Ар-Рауда был напечатан с некоторыми сокращениями;  репортаж Джимми Рэйвза,
как  он  и  предполагал,  урезали  до  десяти  строк  и  дали  петитом  на
пятнадцатой полосе: "В Нагонии продолжаются аресты среди лиц, не согласных
с режимом Грисо". Поэтому я считаю своим долгом привести подробный отчет о
нашей пресс-конференции.
     Раэайаваз: За что вас арестовали?
     Ваеалааасакаоа (наладчик  электростанции):  Меня  взяли за то,  что я
поддерживал связь с Гансом Крюгером.
     Караиасатаоафаоараоа (техник   электростанции):  Меня  арестовали  во
время радиопередачи из Луисбургского разведцентра ЦРУ.
     Даиаааша (техник   электростанции):   Я  был  арестован  за  связь  с
пресс-аташе китайского посольства Го Иня.
     Аара-аРааауад: Какого рода связь вы поддерживали с Го Иня?
     Даиаааш: Меня  взяли,   когда   я   передавал   ему   информацию   об
энергетических ресурсах Нагонии.
     Сатаеапааанаоав: Кто вам дал задание собирать такого рода информацию?
     Даиаааш: Го   Иня.   Его  интересовало,  сколько  времени  мы  сможем
продержаться, если прекратится помощь русских.
     Раэайаваз: Как давно вы связаны с Го Иня?
     Даиаааш: Два месяца.
     Раэаваз: Вам платили?
     Даиаааш: Отказываюсь отвечать на этот вопрос.
     Аара-аРааауад: Господин  Кристофоро,  какие  данные  вы  передавали в
Луисбургский разведцентр ЦРУ?
     Караиасатаоафаоарао: Я еще ничего им не передал. Они поставили передо
мной  вопросы  о  том,   каким   образом   мы   снабжаем   электроэнергией
радиостанцию, телевизионный центр и военные казармы.
     Раэайаваз: Почему ЦРУ интересовал этот вопрос?
     Караиасатаоафаоарао: Не знаю.
     Сатаеапааанаоав: Когда вас завербовали?
     Караиасатаоафаоарао: Я работал на них еще до победы нынешнего режима.
Они помогли мне получить образование,  дали бесплатный билет  в  Балтимор,
там я учился год на электростанции фирмы "Ворлдз даймондс".
     Аара-аРааауад: Кто вас вербовал?
     Караиасатаоафаоарао: Меня  завербовал в Луисбурге Джон Глэбб.  Он был
акционером нашей электрокомпании до победы нынешнего режима.  Я знал  его,
когда  он  приезжал  в  Нагонию  по  делам  своей фирмы.  Он привозил сюда
проектировщиков,  потому что хотел вложить деньги в  строительство  второй
электростанции,  которая  бы  работала  исключительно на алмазные рудники.
"Ворлдз даймондс"  хотела  продолжать  поиски  алмазных  трубок  вдоль  по
границе с Луисбургом,  и Глэбб возил туда инженеров-проектировщиков.  Я их
сопровождал.
     Раэайаваз: Мистер Глэбб принуждал вас к сотрудничеству с ЦРУ?
     Караиасатаоафаоарао: Нет.  Он просто предложил мне  помогать  ему.  И
сказал, что отблагодарит меня, поможет получить образование.
     Сатаеапааанаоав: Хочу спросить техника Веласко - вы знаете, кто такой
Крюгер?
     Ваеалааасакао: Он инженер.
     Сатаеапааанаоав: Что вам еще известно о нем?
     Ваеалааасакао: Он говорил,  что представляет здесь Зеппа Шанца,  люди
которого принесут нам свободу.
     Аара-аРааауад: Кто такой Зепп Шанц?
     Ваеалааасакао: Человек,  который привозит к Марио Огано легионеров из
Европы.  По словам Крюгера,  этот Зепп дружит с ЦРУ.  Он говорил мне,  что
"Шанц - могучий человек,  у него есть родственник,  американец,  он вертит
большими делами в ЦРУ и в ближайшее время прибудет сюда".
     Сатаеапааанаоав: Вам известна фамилия родственника Зеппа Шанца?
     Даиаааш: Крюгер не назвал его по имени.
     Сатаеапааанаоав: Но он знает его?
     Даиаааш: Мне это неизвестно.
     Раэайаваз : На чем вас завербовал Крюгер?
     Даиаааш: Мой младший брат работает  на  заводе  "Ворлдз  даймондс"  в
Мюнхене,  у них там есть какой-то филиал.  Крюгер сказал,  что моего брата
обвиняют в изнасиловании белой женщины. Он сказал, что, если я хочу спасти
брата, мне придется начать сбор информации...
     Аара-аРааауад: Какой информации?
     Даиаааш: Крюгера интересовало все, связанное с военными аэродромами и
мотопарком армии.  Он также дал  мне  задание  выяснить,  кто  проектирует
строительство   морского   порта,   по  какой  трассе  туда  пойдет  линия
электропередачи.
     Раэайаваз: Вы не получили иных заданий, кроме сбора информаций?
     Даиаааш: Он сказал, что я должен быть готов к действиям.
     Раэайаваз: К каким действиям вы должны быть готовы?
     Даиаааш: Крюгер  сказал  во  время  нашей  последней   встречи,   что
послезавтра ко мне придут трое от Огано с динамитом. Я должен был спрятать
их у себя в доме.  Лично мне он не давал заданий, связанных с диверсиями и
террором.   Я   категорически  отверг  это  обвинение  на  предварительном
следствии.
     Аара-аРааауад: Во время следствия к вам применялись пытки?
     Даиаааш: Нет.
     Раэайаваз: Почему вы признали свою вину?
     Даиаааш: А  как  ее  не  признаешь,  если  у  меня  в  кармане  нашли
инструкцию Крюгера?
     Сатаеапааанаоав: Сколько времени вы должны были прятать у  себя  дома
людей Огано?
     Даиаааш: Не знаю.  Крюгер сказал,  что не долго.  "Несколько дней они
поживут у тебя" - это все, что он сказал мне.
     Раэайаваз: Вы получали деньги от Крюгера?
     Даиаааш: Да.
     Раэайаваз: Сколько?
     Даиаааш: При  аресте  у  меня отобрали триста марок.  Я даже не успел
пересчитать, они были в конверте".


     ...Итак,  ни в одной американской газете не было напечатано сообщение
Джимми Рэйвза.
     Почему?
     Да  потому,  что такого рода материал доказывает со всей очевидностью
все более усиливающуюся активность ЦРУ против Нагонии.
     По поводу Зеппа Шанца.  У него действительно  есть  родственник.  Его
зовут  Джон  Глэбб.  Подробный  материал  об этом странном родстве готовит
американский киножурналист.  Материал появится в ближайшее время - если не
в США,  то в тех европейских странах, которыеа раиасаканауата опубликовать
правду о связях сотрудника ЦРУ с неонацистом.
     Пресс-служба  США  распространила  в  Нагонии  бюллетень,  в  котором
утверждается,  что  сообщения о  поддержке ЦРУ  и  Пекином  банд  Огано  -
"вымысел русских и кубинцев".
     Как  увязать показания арестованных агентов с  официальным документом
пресс-службы посольства США?
     ЦРУ   пытается  превратить  африканский  континент  в   поле   битвы;
изобретаются новые рецепты для  ведения "холодной войны";  вооружают людей
Огано; готовят диверсии.
     ...Посеявший ветер - пожнет бурю.

                                                         Дмитрий Степанов,
                                               специальный корреспондент".


                           ШТРИХ К "ВПК" (III)

     Саймон Чжу  знал,  что  вице-президент корпорации "ПЛБ" Гарольд Уилки
связан с  Майклом Вэлшем многолетней дружбой:  они вместе воевали в Корее,
потом Уилки ушел в бизнес, а Вэлш остался работать у Даллеса.
     Поэтому,  получив приглашение на коктейль к  Уилки,  сделав несколько
уточняющих  звонков,   Саймон  Чжу,   адвокат  и   негласный  руководитель
китайского лобби,  знал уже -  в общих,  конечно же,  чертах,  о чем может
пойти речь.
     И - не ошибся.
     Когда гости разбились на группы по интересам (строители -  финансисты
- архитекторы; авиастроители - военные - дипломаты; фермеры - футурологи -
люди из кругов,  близких к  правительству),  когда коктейль пошел,  Уилки,
обойдя всех приглашенных,  взял под руку Чжу и отвел его к беседке - прием
он устроил в своей нью-йоркской квартире, напротив Сентрал Парка; он очень
гордился тем,  что  к  его  дому примыкал сад  раза в  два больший,  чем у
Гаррисона Солсбери.
     - Послушайте, Саймон, у вас нет желания сделать стремительный вояж на
мэйнлэнд? - спросил Уилки.
     - Смотря что я смогу им предложить...
     - Все-таки кровь -  неистребима,  -  рассмеялся Уилки.  - Мы сразу же
берем быка за рога, вы - осторожничаете.
     - Кто это "мы", Гарольд?
     - Американцы.
     - А "вы"?
     - Китайцы, Саймон, китайцы.
     - Я  бы  внес  коррективу,  -  заметил Чжу,  -  я  бы  сказал  иначе:
"американские граждане китайского происхождения".
     - Ну это - для прессы, Саймон; мы же с вами люди дела, нам нет смысла
вязать  рождественские бантики.  Речь  идет  о  Нагонии,  о  позиции ваших
сородичей.
     - Всю жизнь мой отец и я положили на то,  чтобы стать американцами, а
вы,  тем  не  менее,  постоянно укоряете  меня  сородичами.  Это  обижает,
Гарольд.
     - Будет   вам...    Укорять   можно   алкоголизмом   или   триппером,
национальностью не укоряют, ее констатируют, как данность.
     - Что я привезу в Пекин?  - странно усмехнувшись, спросил Чжу. - Если
предлагать, то предлагать следует то, что принесет выгоды моей фирме.
     - Хорошо сказали,  люблю двузначность, это - по правилам. Вашей фирме
это принесет выгоду в  недалеком будущем.  Речь идет о позиции Пекина -  в
самом  широком смысле.  От  реакции на  сообщения прессы,  что  в  Нагонии
задействованы люди некоего мальчика,  связанного с  наци,  до  выступления
посла в ООН по поводу возможных стычек на границе с Луисбургом.
     - Видимо, вас, прежде всего, интересует первая позиция, Гарольд. Зепп
Шанц  -  вы,  мне  сдается,  его имели в виду,  - действительно,  одиозная
фигура,  это  вызовет  раздражение  в  Европе,  там  еще  кое-кто   помнит
Гитлера...  Что касается выступления посла Китайской Народной Республики в
ООН,  то, думаю, уа наааса есть иные каналы для согласования этого вопроса
с Пекином.
     - Ну что ж, вы славно ответили, ведете в счете, Саймон.
     - Спасибо,  Гарольд.  С чем я поеду в Пекин? Я имею в виду формальный
предлог.
     - А нужно? - рассмеялся Уилки. - Я полагал, что вы вхожи туда в любое
время. Мои друзья убеждены, что вы открываете там дверь левой ногой.
     - Нога ногою, но мне приходится платить заработную плату служащим.
     - Вот это по-американски.  Хорошо,  я  предлагаю вам отвезти в  Пекин
контракт:  сорокакратная оптика,  очень нужна на северной границе, русские
оценят это незамедлительно.
     - Когда  я   встречусь  с  вашими  людьми,   чтобы  оговорить  детали
контракта?
     - Контракт в  папке,  папка здесь,  в  моем сейфе.  Там  же  билет на
самолет.  Он улетает сегодня ночью,  Саймон.  Детали оговорим после вашего
возвращения,  процент от сделки -  в нашу пользу,  хотя,  в принципе,  мне
следовало бы  взять  с  вас  два  процента,  потому что  Пекин уплатит вам
столько, сколько вы попросите, - мы точно взвесили, что предложитьа вааам.


     ...Через двадцать три часа Саймон Чжу прилетел в Пекин.  На аэродроме
его ждал "мерседес" заместителя министра внешней торговли Го Любо. Генерал
из