осторожно  прошел
вперед. Глаза,  немного  привыкшие  к  темноте,  различили  неясные  силуэты
беспокойно переминающихся в стойлах лошадей; сзади послышался какой-то звук.
Юноша хотел было обернуться, но не успел. Металлическая палка обрушилась  на
спину; Джейми, не удержавшись  на  ногах,  упал.  Второй  удар  пришелся  по
голове; чьи-то огромные руки подняли  его  и  удерживали,  пока  неизвестные
работали кулаками и ногами: подкованные железом сапоги безжалостно вонзались
в тело. Избиение, казалось, продолжалось уже много часов. Когда  боль  стала
невыносимой и Джейми потерял сознание, на  него  вылили  ведро  воды.  Глаза
юноши чуть приоткрылись. Ему показалось, что одним из нападавших был  Бэнда,
слуга ван дер Мерва, но тут вновь посыпались удары: Джейми  чувствовал,  как
ломаются ребра. Что-то упало на ногу, кость треснула.
   И он второй раз лишился  сознания.  Все  тело  горело.  Кто-то  тер  лицо
наждачной бумагой, и Джейми тщетно пытался поднять руку,  чтобы  защититься.
Он сделал  невероятное  усилие,  чтобы  открыть  глаза,  но  распухшие  веки
отказывались повиноваться.  Невероятная  жгучая  боль  пронизывала  все  его
существо. Где он? Что с ним?
   Джейми чуть шевельнулся, и  наждак  вновь  резанул  щеки.  Слепо  пошарив
рукой, он обнаружил,  что  лежит  на  горячем  песке  лицом  вниз,  и  очень
медленно, потому что самое легкое движение причиняло боль,  смог  встать  на
колени.  Приоткрыть  распухшие  веки  удалось  с  большим  трудом,  но   все
расплывалось в сероватой дымке. Одежды на  Джейми  не  было.  Совсем  голый,
беспомощный, брошенный где-то в  безбрежной  пустыне  Карру...  Было  совсем
рано, но солнце уже безжалостно палило землю. Джейми вслепую пошарил  вокруг
себя в поисках еды или жестянки с водой. Ничего. Привезли сюда  и  оставили,
посчитав за мертвого. Соломон ван дер Мерв. И, конечно, бармен Смит.  Джейми
угрожал голландцу, и тот убрал его с пути легко  и  просто,  словно  наказал
ребенка. Но Джейми снова и снова  в  который  раз  поклялся  отомстить.  Они
заплатят, за все заплатят. Ненависть, охватившая душу Джейми, дала ему  силы
встать. Дышать было истинной мукой. Должно быть, все ребра перебиты.
   "Нужно быть очень осторожным, не то обломки проткнут легкие", -  напомнил
себе Джейми и попытался встать, но тут же с  воплем  свалился.  Правая  нога
тоже была сломана и лежала под неестественным углом. Он был не  в  состоянии
идти, зато мог ползти.

***

   Джейми  Мак-Грегор  не  имел  ни  малейшего  представления  о  том,   где
находится. Должно быть, его отвезли в какое-то место в  стороне  от  большой
дороги и бросили там, где никто не  наткнется  на  труп,  кроме  могильщиков
пустыни  -  гиен  и  стервятников.  Он  уже  видел  желтеющие  под   солнцем
обглоданные до костей скелеты; хищники не оставляли ни клочка мяса. Не успел
Джейми подумать об этом, как услышал шелест крыльев  и  пронзительные  крики
гнусных птиц и почувствовал смертельный ужас - ведь он ослеп и не  мог  даже
их увидеть, только чувствовал омерзительный запах.
   Джейми пополз, сам не зная куда.

***

   Он заставил себя сосредоточиться на боли, охватившей все существо: каждое
незначительное движение вызывало новые мучительные судороги. Если он  просто
карабкался вперед, пульсирующие толчки в сломанной ноге тут же отдавались  в
мозгу; если чуть менял положение, чтобы поберечь ногу, - ощущал, как  трутся
друг о друга обломки ребер. Лежать неподвижно не было  никакой  возможности,
но и двигаться - столь же невыносимо.
   Джейми продолжал  ползти.  Он  слышал,  как  огромные  птицы  кружат  над
головой, выжидая с бесконечным,  воспитанным  веками  терпением.  Постепенно
юноша начал бредить  и  впал  в  полубессознательное  состояние.  Вот  он  в
прохладной Эбердинской кирхе, одетый, как всегда по воскресеньям,  в  чистый
праздничный костюм, сидит между братьями. Сестра Мэри и  Энни  Корд,  обе  в
красивых летних платьях, улыбаются ему. Джейми  хотел  встать  и  подойти  к
девушкам, но братья схватили его за руки и  начали  щипать,  все  больнее  и
больнее, пока наконец юноша очнулся  и  вновь  оказался  в  пустыне,  голый,
искалеченный, обожженный солнцем. Крики крылатых  хищников  становились  все
громче и нетерпеливее.
   Джейми пытался заставить веки приоткрыться, посмотреть,  насколько  низко
спустились  стервятники,  но  ничего  не  видел,  кроме  дрожащих  силуэтов.
Горячечный бред превращал их  в  гиен  и  шакалов.  И  не  ветер,  а  жгучее
зловонное дыхание мерзких тварей ласкало обожженную кожу.
   Джейми продолжал ползти,  потому  что  знал:  стоит  остановиться  и  они
набросятся на него. Он весь горел от  лихорадки  и  боли,  жесткие  песчинки
раздирали кожу. И все же упрямо карабкался вперед - нельзя,  чтобы  ван  дер
Мерв остался безнаказанным.
   Джейми потерял всякое представление о  времени.  Должно  быть,  он  успел
проползти милю. На самом же деле несчастный слепо  кружил  на  одном  месте:
ведь он ничего не видел. Только одна мысль сверлила мозг: отомстить Соломону
ван дер Мерву.
   Юноша вновь потерял сознание и очнулся только от невероятной, ни с чем не
сравнимой боли в ноге. С трудом припомнив все происходящее, Джейми приоткрыл
один глаз. Громадная черная нахохлившаяся птица, сидевшая  на  ноге,  бешено
рвала живую плоть острым клювом, поедая его заживо. Джейми заметил  выпуклые
круглые глаза и грязный белый  пух  вокруг  шеи,  ощутил  гнилостный  запах,
исходивший от зловещего  создания,  и  попытался  закричать,  но  с  губ  не
сорвалось ни звука. Он лихорадочно дернулся: по ноге поползла теплая струйка
крови. Над головой мелькали черные тени,  готовые  накинуться  на  него.  Он
знал, что, когда потеряет сознание еще раз,  наступит  конец.  Жадные  твари
облепят его тело. И снова пополз.
   Рассудком завладела бредовая горячка, но и  сквозь  туман  Джейми  слышал
хлопанье крыльев. Стервятники спускались все ниже, ниже, а у  него  не  было
сил бороться. Джейми неподвижно лежал на горячем песке. Птицы  приготовились
разделить добычу.

Глава 4

   Суббота была  базарным  днем  в  Кейптауне;  на  улицах  полно  прохожих:
покупателей, зевак, мужчин, улизнувших из дому, чтобы встретиться с друзьями
в кабачке,  влюбленных,  улучивших  минутку,  чтобы  встретиться...  Буры  и
французы, солдаты в ярких мундирах, дамы-англичанки в широких юбках и модных
блузках - все дружно отправились на рынки, устроенные на городских  площадях
в Браамконшейне, Парк Тауне и Бюргерсдорпе. Продавалось  и  покупалось  все:
мебель, лошади, экипажи, свежие фрукты, мясо, одежда  и  книги  на  десятках
различных языков.  В  этот  день  город  превращался  в  шумную  праздничную
ярмарку.
   Бэнда медленно пробирался через толпу, стараясь не встречаться взглядом с
белыми. Это было  слишком  опасно.  По  улицам  шаталось  много  чернокожих,
индийцев и метисов, но правило белое меньшинство. Бэнда ненавидел  их,  ведь
это была его земля, а белые захватили все. На юге Африки жили разные племена
базуто, зулу, матабеле, бечуаны, хотя общее название для всех было  "банту",
что означало "люди", "народ". Но баролонги, племя,  к  которому  принадлежал
Бэнда, считалось  самым  главным  из  всех,  аристократией  среди  остальных
племен. Бэнда вспомнил истории, которые рассказывала бабушка: некогда  Южная
Африка была единым королевством, где правил  чернокожий  король  и  не  было
белых. А теперь их  земля,  их  страна  захвачена  горсткой  белых  шакалов,
оттеснивших исконное население  в  бесплодные  земли,  отнявших  у  туземцев
свободу. И теперь единственным способом выжить можно было  лишь  притворяясь
кротким и покорным, скрывая ум и хитрость под личиной смирения.
   Бэнда не знал, сколько ему лет, - ведь черным не выдавались свидетельства
о рождении, а время измерялось только какими-либо  значительными  событиями,
происходившими в племени: войнами,  сражениями,  кончинами  великих  вождей,
появлениями комет, ураганами, землетрясениями, эпидемиями. Бэнда  знал,  что
родился сыном вождя и поэтому обязан был сделать все  возможное  для  своего
народа. Когда-нибудь банту благодаря ему вновь возвысятся  и  будут  править
страной. Мысль об этом заставила Бэнду выпрямиться и принять гордую  осанку,
но в этот момент, почувствовав  взгляд  белого  человека  и  вновь  униженно
опустив голову, чернокожий красавец поспешил на окраину города, единственное
место, где дозволялось жить  туземцам.  Большие  дома  и  нарядные  магазины
уступили место лачугам, убогим хибарам и хижинам.  Он  углубился  в  паутину
грязных лачуг, оглядываясь по временам, чтобы убедиться в отсутствии слежки.
Наконец очутившись перед ветхим домишком, вновь огляделся, постучал дважды и
вошел. На стуле в углу сидела худая чернокожая женщина и шила платье.  Бэнда
кивнул ей, не останавливаясь, прошел в спальню и долго смотрел на мечущегося
в бреду человека.

***

   Джейми Мак-Грегор пришел в себя только через шесть  недель  и  обнаружил,
что  лежит  в  совершенно  незнакомом   доме.   Волной   нахлынули   ужасные
воспоминания: его бросили в пустыне одного, стервятники...
   Но тут в крохотную комнатушку вошел Бэнда, и Джейми понял, что сейчас его
убьют. Ван дер Мерв каким-то образом узнал, что  не  добил  врага  и  послал
слугу прикончить его.
   - Почему твой хозяин не пришел сам? - прохрипел Джейми.
   - У меня нет хозяина.
   - Ван дер Мерв... Разве не он послал тебя?
   - Нет. Знай  он,  что  мы  здесь,  убил  бы  обоих.  Джейми  окончательно
растерялся.
   - Где я? Скажи, где я очутился?
   - В Кейптауне.
   - Не правда! Как я мог попасть сюда?
   - Приехал со мной.
   Джейми долго смотрел в непроницаемые черные глаза и наконец спросил:
   - Почему?
   - Ты мне нужен. Хочу отомстить.
   - Что ты?..
   Бэнда приблизился к юноше и произнес:
   - Не за себя. Я все переживу. Ван дер Мерв изнасиловал мою сестру, и  она
умерла при родах. Ей было только одиннадцать.
   - Боже! - ошеломленно пролепетал Джейми.
   - С того дня, как она умерла, я ищу белого, который смог бы помочь мне, и
нашел его только той ночью, в конюшне, когда помогал избить вас, Мак-Грегор.
Мы бросили вас в Карру, и мне было приказано не оставлять вас в живых, но  я
сказал остальным, что дело сделано, и вернулся  на  это  место,  как  только
смог. Правда, чуть было не опоздал.
   Джейми не  мог  удержаться,  чтобы  не  вздрогнуть.  Он  все  еще  ощущал
зловонное дыхание птиц, разрывающих живую плоть.
   - Я еле отогнал стервятников, отнес вас в фургон и добрался до дома людей
из моего племени. Наш лекарь перетянул сломанные ребра, наложил на ногу шину
и положил снадобье на раны.
   - А потом что было?
   - Мои родные переезжали в Кейптаун и взяли вас  с  собой.  Вы  почти  все
время были без сознания, а когда засыпали, я очень  боялся,  что  больше  не
проснетесь.
   Джейми еще раз взглянул в глаза человека, едва  не  убившего  его.  Нужно
было хорошенько все обдумать. Он не  доверял  Бэнде;  однако  тот  спас  ему
жизнь. Бэнда хотел с его помощью отомстить ван дер Мерву, но ведь  и  Джейми
нуждался в союзнике и ничего так не желал на свете, как заставить  голландца
заплатить за все злодеяния.
   - Хорошо, - кивнул Джейми, подумав. - Я найду способ  отомстить  ван  дер
Мерву за нас обоих.
   В первый раз Бэнда едва заметно улыбнулся:
   - Он умрет?
   - Нет, - твердо сказал Джейми, - он будет жить. Долго.  В  этот  же  день
Джейми встал с постели, шатаясь  от  слабости:  голова  кружилась,  по  лицу
градом  катился  пот.  Сломанная  нога  еще  не  совсем  зажила:  он  слегка
прихрамывал. Бэнда попытался помочь Джейми, но тот отказался.
   - Не нужно. Я сам справлюсь.
   Бэнда молча наблюдал, как юноша медленно, держась за стену, делал  первые
шаги.
   - Принеси зеркало, если есть, - попросил он, подумав, что,  должно  быть,
выглядит ужасно, опухший и давно небритый.
   Бэнда возвратился с маленьким  зеркальцем,  и  Джейми  впервые  за  много
недель увидел свое лицо. Из маленького серебристого овала  на  него  смотрел
незнакомец. Волосы стали снежно-белыми,  как  и  длинная  спутанная  борода.
Сломанный нос так и остался чуть кривым. Джейми постарел лет на двадцать. На
щеках виднелись глубокие борозды, от глаз  до  подбородка  шел  ярко-красный
рубец. А  глаза..,  глаза  человека,  пережившего  безмерную  боль,  ужасные
страдания, наполненные всепоглощающей ненавистью.
   Джейми медленно положил зеркало на стол.
   - Пойду пройдусь, - решил он.
   - Сожалею, мистер Мак-Грегор, но это невозможно.
   - Почему?
   - Белые не заходят в эту часть города, так же как черные не  имеют  права
появляться в кварталах белых  людей.  Мои  соседи  не  подозревают  о  вашем
существовании. Мы привезли вас сюда ночью.
   - Но как же мне уйти?
   - Только когда стемнеет.
   Джейми, впервые поняв, на какой риск  пошел  ради  него  Бэнда,  смущенно
пробормотал:
   - У меня нет денег. Нужно искать работу.
   - Я работаю на судоверфи. Там всегда нужны люди. Бэнда вынул  из  кармана
деньги и протянул Джейми.
   - Возьмите.
   Тот благодарно кивнул.
   - Устроюсь и возвращу долг.
   - Лучше отдайте долг за мою сестру, - покачал головой Бэнда.

***

   В полночь новый друг  вывел  Джейми  из  домика.  Джейми  огляделся.  Они
находились среди джунглей лачуг из ржавого рифленого железа,  убогих  хижин,
сколоченных из гнилых досок и покрытых мешковиной. От мокрой после недавнего
дождя земли шел мерзкий запах.  Джейми  не  мог  взять  в  толк,  как  люди,
обладавшие, подобно Бэнде,  повышенным  чувством  собственного  достоинства,
могут жить в таком месте.
   - Разве здесь не...
   - Не разговаривайте, пожалуйста, - прошептал Бэнда, - соседи здесь  очень
любопытные.
   Он вывел Джейми на окраину поселка и показал, куда идти, чтобы попасть  в
центр города.
   - Увидимся на верфи, - кивнул он на прощанье. Джейми остановился в тех же
меблированных комнатах, что и по приезде  из  Англии.  Миссис  Венстер,  как
всегда, сидела за конторкой.
   - Мне нужна комната, - объявил Джейми.
   - Конечно, сэр, - улыбнулась она, показывая золотую коронку. -  Я  миссис
Венстер.
   - Знаю.
   - Откуда, интересно? - кокетливо спросила  она.  -  Неужели  ваши  друзья
что-то рассказали обо мне?
   - Миссис Венстер, неужели не помните меня? Останавливался здесь в прошлом
году.
   Женщина пристально всмотрелась  в  изуродованное  шрамом  лицо,  заметила
сломанный нос, седую бороду и недоуменно пожала плечами:
   - Я никогда не забываю своих постояльцев,  но  вас  в  жизни  не  видела.
Конечно, это не помешает нам подружиться, правда ведь? Приятели  зовут  меня
Ди-ди. А тебя как зовут, любовничек?
   - Трэйвис, - выдавил Джейми. - Йан  Трэйвис.  На  следующее  утро  Джейми
отправился на верфь искать работу.
   Задерганный десятник вздохнул:
   - Нам нужны сильные люди. Не слишком ли  вы  стары  для  такого  тяжелого
труда.
   - Мне только девятнадцать,  -  начал  было  Джейми,  но  тут  же  осекся,
вспомнив лицо в зеркале.
   - Испытайте меня и увидите... - твердо сказал он.  Его  взяли  грузчиком,
пообещав платить девять шиллингов в день. Потом он случайно узнал, что Бэнде
и остальным чернокожим платили только шесть шиллингов. Работа и впрямь  была
нелегкой - нагружать и разгружать приходившие в порт корабли.
   При первой же возможности Джейми отвел Бэнду в сторону и прошептал:
   - Нам нужно поговорить.
   - Не здесь, мистер Мак-Грегор. В  конце  доков  есть  заброшенный  склад.
Встречаемся там после конца смены.
   Когда Джейми переступил порог ветхого здания, там уже ожидал Бэнда.
   - Расскажи о Соломоне ван дер Мерве, - попросил юноша.
   - Что вы хотите знать?
   - Все.
   Он с отвращением сплюнул:
   - Он приехал в Южную Африку из Голландии - насколько я слыхал, женился на
очень богатой, но уродливой женщине. Она умерла от какой-то болезни,  и  ван
дер Мера открыл на ее деньги магазин в Клипдрифте. Разбогател  на  том,  что
обманывает старателей.
   - Так же, как меня?
   - Ну, это только один способ. Старатели, наткнувшиеся на  место,  богатое
алмазами, идут к нему,  прося  помочь  оформить  заявку,  и  не  успеют  они
оглянуться, как владельцем оказывается ван дер Мера.
   - Неужели никто не пытался бороться с ним?
   - Кому это под силу? Все городские чиновники  у  него  на  откупе.  Закон
гласит, что, если заявка не оформлена за  сорок  пять  дней,  она  считается
ничьей. Чиновники сообщают об этом ван дер Мерву, и тот быстренько оформляет
участок на свое имя. Это еще один из его трюков. Кроме того, участки  должны
быть огорожены колышками, вкопанными в землю и  стоящими  строго  по  прямой
линии. Если колышки исчезают, заявку можно оформлять на  любое  другое  имя.
Когда ван дер Мера желает  захватить  понравившееся  местечко,  он  посылает
кого-нибудь ночью выдернуть колышки, и к утру бывший владелец лишается  всех
прав.
   - Господи Иисусе!
   - Он  заключил  сделку  с  барменом  Смитом.  Тот  посылает  простаков  к
голландцу, они подписывают контракт о партнерстве, и, если  старатель  нашел
алмазы, ван дер Мера все забирает себе. И никто не смеет слова  вымолвить  -
его наемники тут же расправятся с непокорным.
   - Об этом мне известно, - мрачно сказал Джейми. - Что еще?
   - Он религиозный фанатик. Вечно молится за души грешников.
   - А как насчет дочери? Она, должно быть, тоже в этом замешана.
   - Мисс Маргарет? Запугана отцом до смерти. Если она взглянет на  мужчину,
ван дер Мера убьет их обоих.
   Джейми отвернулся, подошел к двери и долго глядел на гавань.  Так  просто
эту задачу не решить - многое нужно обдумать.
   - Ладно, встречаемся завтра здесь же и поговорим подробнее.
   Только в Кейптауне Джейми осознал, какая огромная  пропасть  лежит  между
белыми и черными. У туземцев вовсе не было прав: их загоняли в грязные гетто
и заставляли работать на белых.
   - Как вы все это выносите? - спросил он однажды у Бэнды.
   - Голодный лев прячет когти. Когда-нибудь все изменится. Белые используют
только нашу силу, но скоро будут вынуждены признать, что и мы  люди,  умные,
гордые, несломленные люди. Чем больше  нас  загоняют  в  угол  хозяева,  тем
больше боятся, потому  что  знают:  в  один  прекрасный  день  им  воздается
сторицей за все унижения. Вот этой мысли многие не в силах  вынести.  Но  мы
выживем, потому что обладаем "исико".
   - Кто это "исико"?
   - Не кто, а что, - покачал головой Бэнда. - Это трудно объяснить,  мистер
Мак-Грегор. "Исико" - наши корни, чувство того, что ты принадлежишь к нации,
давшей название великой реке  Замбези.  Много  поколений  назад  мои  предки
обнаженными вошли в воды Замбези,  гоня  перед  собой  стада.  Самые  слабые
утонули, стали добычей бурных вод или голодных крокодилов, но те, кто выжил,
стали сильнее и возмужали. Когда умирает банту, "исико" требует, чтобы члены
его семьи удалились в лес и остальные жители общины  не  видели  их  скорби.
"Исико"  -  это  презрение,  которое  чувствуешь  к  пресмыкающемуся   рабу,
уверенность в том, что каждый человек имеет право смотреть в лицо другому  и
равен остальным. Слыхали вы когда-нибудь об Джоне Тенго Джабаву?
   Бэнда произнес это имя с величайшим почтением.
   - Нет.
   - Еще услышите, мистер  Мак-Грегор,  -  пообещал  Бэнда.  -  Очень  скоро
услышите.
   И заговорил о другом.
   В душе  Джейми  постепенно  росло  восхищение  Бэндой.  Сначала  оба  они
достаточно  подозрительно  относились  друг  к  другу.  Джейми  нужно   было
преодолеть неприязнь к человеку, едва не убившему его,  а  Бэнде  с  большим
трудом пришлось научиться доверять исконному  врагу  -  белому  человеку.  В
отличие от большинства туземцев, которых знал Джейми, Бэнда был грамотным.
   - Где ты ходил в школу? - спросил как-то Джейми.
   - Нигде. Пришлось работать с самого детства. Меня учила бабушка. Она была
служанкой у школьного учителя - бура. Сначала сама научилась читать и писать
только для того, чтобы помочь мне! Я всем ей обязан.
   В субб