города
достигает определенного уровня и  туда  доводят магистрали городской газовой
сети,   первый  акт  заканчивается.   Тогда  мы   обращаем  взор  на  другой
перспективный район -  звучит труба,  зовущая в  поход на  завоевание нового
рынка.  Мы  носимся  по  учреждениям  и  канцеляриям,  собираем  информацию,
обхаживаем мелких торговцев -  в  общем,  на  всех фронтах ведем генеральное
сражение.  И благодаря тому, что город стремительно развивается, бывает, что
посеянные семена сразу же дают всходы,  но бывает, тут же засыхают. Весь год
неустанная  война  нервов,   нам  не  нужны  работники,  прохлаждающиеся  за
письменным  столом.   Для  фирмы  лучше,  когда  в  конторе  тихо  и  пусто.
Доказательства?  Пожалуйста:  в  деловом мире по результатам деятельности мы
занимаем шестое место, пользуемся широким кредитом в банках - в общем, фирма
вполне благонадежная...  Я все прекрасно понял,  но мне хотелось бы узнать о
тех  самых  документах...   Документах?..   Ну  да,  о  документах,  которые
Нэмуро-сан  в  то  утро должен был передать на  станции S.  одному из  ваших
молодых сотрудников... Уж не Тасиро ли? Должно быть, он. Давайте вызовем его
и спросим...
   ______________
   *  Хибати -  жаровня в японском доме,  служащая для подогревания пищи и
обогрева комнаты. Кутани - район, где производятся фарфоровые изделия.
   ** Маджан - игра в кости.

   Не  успев еще закрыть рот,  управляющий вскочил со  стула и  стал рукой
толкать неподдающуюся обитую пластиком дверь;  наконец пнул  ее  ногой  и  в
узкую   щель   прокричал  в   мудрено   разгороженную  пропыленную  контору:
Тасиро-кун,   Тасиро-кун,  будь  добр,  на  минутку!..  Он  смахнул  ладонью
выступивший на  лице пот,  вытер руку о  брюки и  повернул ко  мне открытое,
улыбающееся лицо  -  мол,  доверяйте  мне  во  всем...  Он  как  раз  здесь.
Многообещающий молодой человек,  и  вы можете обо всем спрашивать у него без
стеснения...
   Робко   появившийся  вскоре   многообещающий  молодой   служащий   явно
проигрывал рядом с управляющим -  он оказался тщедушным маленьким человечком
с  плохим цветом лица,  с  непроницаемыми глазами,  спрятанными за  толстыми
стеклами очков,  в чересчур широких брюках и в ботинках на резине. И то, что
он  не  выказал  никакого  смущения,   когда  управляющий  представил  меня,
объяснялось,  видимо, не его спокойствием, а скорее непроницаемым выражением
лица,  которое сразу же озадачило меня.  Он сел на тот же диван,  на котором
сидел  я,  на  самый  краешек,  рядом  с  дверью,  и,  беспрерывно поправляя
сползавшие вниз очки,  отвечал громко,  чуть в нос,  но, как ни странно, без
запинки.
   ...Нет, не знаю. Думаю, что он назначил встречу на станции S., чтобы не
заходить в  контору и  не терять напрасно времени,  поскольку ему нужно было
попасть еще в  одно место.  Вот и все.  А документы были очень срочные...  И
каково  их  содержание,   вы  не  представляете?..   Не  имею  ни  малейшего
представления...  Но кому они были адресованы,  вы,  наверно,  знали?.. Нет,
было решено,  что, когда я буду получать документы, сведения об адресате мне
передадут вместе с планом...  Никаких предположений не возникало у вас, хотя
бы  самых общих?  Исходя из  характера работы в  то время,  положения дел...
Конечно,  в  те дни все об этом только и говорили,  и мне в голову приходили
самые разные мысли, но...
   ...Может  быть,   вы,   господин  управляющий?  -  быстро  переменил  я
направление.  Занимаемое  вами  положение  позволяет  делать  общие  выводы.
Возможно,  у вас есть какие-либо предположения,  иные,  чем у Тасиро-куна?..
Нет,  нет,  -  он закуривает сигарету и, не меняя позы, отмахивает лезущий в
глаза  дым,  -  видите  ли,  я  твердо убежден,  что  главное в  обращении с
подчиненными - не вмешиваться по пустякам в их дела. Доклад должен быть лишь
в  виде  выводов.  И  если  выводы дельные -  прекрасно.  Я  всегда на  этом
настаиваю. Не правда ли, Тасиро-кун?
   ...И все же -  я задерживаю взгляд на кошках, приделанных к пепельнице,
- нельзя,   видимо,   не  признать,   что  эти  документы  носили,  по  всей
вероятности, конфиденциальный характер - почему, не играет роли... Почему? -
первым  реагировал управляющий...  Видите ли,  если  б  это  были  ничего не
значащие документы,  их можно было бы послать по почте...  Но разве я вам не
говорил -  просто чтобы помочь Нэмуро, в деревню сразу же отправился молодой
сотрудник -  вопрос  времени.  Туда  же  срочное  письмо  приходит  лишь  на
следующий день...  Да,  но  по  телефону связаться еще быстрее.  Так что,  я
думаю, здесь, видимо, не только вопрос времени... Это верно, тем не менее по
телефону можно  лишь  обменяться словами,  а  в  данном  случае  нужно  было
передать что-то,  скрепленное печатью,  получить обратно что-то, скрепленное
печатью...
   До чего же ловок, пройдоха. Повернувшись на девяносто градусов, открыто
смотрит прямо в глаза собеседнику.  И лишь стул слегка поскрипывает под ним,
но взгляд злой, и сидит он выпрямившись, напряженно.
   ...Ах,  вот  в  чем дело.  Видимо,  все было действительно так,  как вы
говорите.  В таком случае, подробности меня не интересуют, нельзя ли указать
на плане место, где была намечена в то утро встреча? Молодой служащий слегка
кивнул,  молча поклонился одному лишь  управляющему и,  стараясь ступать как
можно  тише  даже  в  своих  бесшумных  ботинках,  выскользнул  из  комнаты.
Оставшаяся от него на диване вмятина медленно исчезает. Ужасно грязное окно,
отделяющее кабинет от необычайно грязного неба.  Красноватый свет, не дающий
никакой тени. Неожиданно управляющий нацеливается сигаретой на одну из кошек
и,  гася ее о  мордочку,  хихикает...  Очень жаль,  а  я  так надеялся,  что
профессиональный детектив что-нибудь из  него  вытянет.  Умный вроде парень,
хотя по виду и не скажешь...  А почему вы,  господин управляющий, принимаете
это  так  близко к  сердцу?  -  спрашиваю я...  Ничего подобного.  Просто вы
позволили нашему служащему невесть что  возомнить о  себе.  Но  в  общем все
хорошо,  благодаря вам у меня наконец камень свалился с сердца. Теперь вот о
чем.  Жена Нэмуро в  конце концов наняла вас.  И  это  вы  воспринимаете как
доказательство,  что она сама абсолютно не  знает,  куда исчез муж.  Хорошо,
хорошо.  И все же те,  кто в курсе дела,  никак не могут с этим согласиться.
Это было бы весьма печально, но представьте себе - вдруг Нэмуро сговорился с
женой и только от меня скрывает,  куда он исчез,  -  где-то у меня гнездится
такое  подозрение...  У  вас  есть  на  это  и  конкретные  основания?..  Не
подгоняйте,   это  сбивает  меня  с   мысли.   Так  вот,   не  будет  ничего
удивительного,  если  все  неожиданно окажется простым  недоразумением.  При
этом,  должен сказать,  он  по своему характеру работяга,  хотя внешне и  не
выглядит таким. Потом вот еще что. - Управляющий глубоко вздыхает и сплетает
на животе пальцы,  кисти у него совершенно одинаковые в длину и в ширину.  -
Неужели же он действительно сбежал,  бросив все,  даже семью?  Этот Нэмуро -
странный тип,  никогда он не казался таким уж храбрецом...  Храбрецом?..  Ну
да.  Хоть я и знаю,  что очиститься от скверны,  как это сделал он,  я бы не
смог.  Ни за что не смог бы сделать такое.  И если меня насильно не сгонят с
этого  места,  я  буду  цепляться за  него  до  самой  смерти.  Человек ест,
справляет нужду,  и  ему  плохо,  когда его  сдвигают с  места,  которое его
кормит.  Да и  справлять нужду лучше всего на одном и  том же месте -  тогда
желудок лучше работает...


x x x

   ...Кто-то следует за мной. Я продолжаю идти как ни в чем не бывало.
   Выйдя из фирмы "Дайнэн", я прошел квартала два к югу, вниз по улице, по
которой ходят  автобусы,  повернул направо,  на  улицу,  круто поднимающуюся
вверх, и очутился у не огражденного шлагбаумом переезда через линию железной
дороги.  Улица,  идущая вдоль  железной дороги,  -  единственное место,  где
разрешалась стоянка.  От  переезда и  до  угла следующей большой улицы почти
вплотную в  ряд стоят автомашины.  Может быть,  потому,  что весь этот район
набит мелкими заводами, почти все машины - небольшие грузовички. Каждый раз,
когда проносится электричка,  в  воздух,  видимо,  поднимается металлическая
пыль с рельсов - вся улица кажется покрытой слоем ржавчины.
   Моя машина стоит в конце улицы. Обернулся - следовавший за мной человек
исчез. Но беспокоиться нечего - он обязательно появится снова. Сев в машину,
поудобнее устраиваюсь на сиденье,  на папку,  лежащую на коленях,  кладу два
бланка для донесений, проложенные копиркой, и закуриваю. Приводить в порядок
записи в таком месте стало привычкой.  С этим нужно освоиться,  так же как с
искусством сбора  сведений или  слежки.  Но,  кроме нескольких установленных
правилами строк,  не удается записать ни одной фразы,  за исключением жалких
слов "безрезультатно", доказывающих мое алиби... к счастью, у меня в кармане
листок бумаги с  планом,  напоминающим схему водопроводных магистралей,  где
отмечено место  встречи  у  станции  S.,  который по  моей  просьбе начертил
молодой служащий Тасиро,  и  поэтому у  меня есть чем заполнить донесение...
никогда не ощущаешь свою бездарность острее,  чем в  такие минуты.  Нет,  я,
наверное,  действительно  бездарен.  Доказал  ли  я  хоть  однажды,  что  не
бездарен?  Со  временем,  когда набьешь руку и  уже можешь хоть на  тридцать
строк  развести свое  "безрезультатно" -  или  просто в  какое-то  мгновение
поддаешься  такой  иллюзии,   -   становишься  в  вызывающую  позу:   особая
одаренность в общем-то и ни к чему, о ней можно просто забыть.
   Отрываю клейкую ленту и приклеиваю листок с планом к левому углу бланка
для донесений.
   Показался и  долго грохотал на стыках,  прогибая рельсы,  переваливший,
видимо,  через горы и весь засыпанный снегом бесконечный товарный состав.  В
углу автомобильного зеркала снова появилась фигура моего преследователя, как
я и ожидал -  тот самый молодой человек,  Тасиро. Неожиданно он пропадает из
поля зрения,  но  тут  же  собственной персоной оказывается у  окна.  Сделав
пальцем знак,  что  перейдет сейчас на  другую сторону,  он  обходит машину,
открывает переднюю дверцу,  и ворвавшийся упругий поток воздуха, уплотненный
поездом,  издает звук,  точно разбилось стекло,  и беспорядочно разбрасывает
покоившиеся на  моих  коленях  бланки  для  донесений.  От  пальто  молодого
человека,  севшего в машину,  в нос ударяет запах нафталина.  И те несколько
минут, а может быть, несколько десятков секунд, пока шел поезд, зрачки этого
человека  за   стеклами  очков  все  уменьшались,   голова  его  все  глубже
втягивалась в  воротник пальто  и  вся  его  жалкая  фигурка,  будто  тонкая
металлическая пластинка,  начала резонировать в  такт грохоту поезда.  О чем
хочет насплетничать этот человек? Еще хорошо, если насплетничать, а вдруг он
пришел,  чтобы  своими  россказнями заморочить  мне  голову?  Многообещающий
молодой сотрудник...  правда,  если послушать управляющего, он, исчезнувший,
был действительно человеком, какого встретишь не часто.
   Наконец поезд прошел. Оставив шум, словно в ухо залетела мошка.
   - Какая противная погода.
   И точно эти слова привели в движение киноленту,  он ослабил напряжение,
сковывавшее его колени, и слегка повернулся ко мне. Когда я щелчком выбросил
свою  сигарету в  приоткрытое окно,  он,  точно сменив меня,  зажал в  зубах
сигарету и закурил, беспрерывно поправляя сползавшие вниз очки.
   - Простите...  Видите ли, я вам раньше сказал неправду... простите... и
необходимости в этом, в общем-то, не было...
   - Наверно, чтобы не рассердить управляющего?
   - Возможно... хотя нет, думаю, что по другой причине. Управляющему ведь
об этом должно быть точно известно...  и все-таки даже управляющий почему-то
не говорит правду и  делает вид,  что ничего не знает...  а  у  меня в  душе
остался неприятный осадок, укор совести, что ли... будто я в сговоре с ним и
предал начальника отдела Нэмуро...
   - Не  принимайте близко к  сердцу.  Если то,  что  вы  хотите сообщить,
принесет пользу Нэмуро, - прекрасно.
   - Нет,  никакой пользы не принесет.  Я  с  самого начала знал,  что мое
сообщение окажется бесполезным.  Иначе я  бы  ни  за  что не решился сказать
неправду. Что бы я ни сообщил вам, все равно это окажется напрасным.
   - Напрасным или нет - это уж разрешите мне судить.
   - Речь  идет  об  адресате,  которому  нужно  было  доставить те  самые
документы...
   - Вы знали?
   - Начальник отдела...  -  Он  извлек  из  внутреннего кармана  визитную
карточку и театральным жестом помахал ею: - Я услышал и записал для памяти -
он звонил по телефону,  что доставит какие-то документы. Дня за два до того,
как это случилось...
   - Вот оно что, член муниципалитета... но что-то я об этом городке почти
ничего не слышал.
   - Он  образован совсем  недавно  путем  слияния нескольких деревень.  Я
ездил туда, но напрасно... как видите, и мы не сидели сложа руки...
   Фраза,  которую я  уже  слышал.  Да  это фраза брата,  сказанная им  на
автомобильной стоянке... внезапно меня охватило невыносимое раздражение.
   - Послушайте, ну а почему на этот раз вы наконец решились чистосердечно
обо всем рассказать?
   - В каком смысле?
   Если бы я знал,  в каком смысле,  то стал бы я его здесь расспрашивать!
Презрительно  глядя  на   скованную,   будто  накрахмаленную  фигуру  своего
собеседника,  включаю радио.  Капризный, полудетский голос под аккомпанемент
гитары поет:

   Больше ничего,
   Больше ничего,
   Только тебя я вижу во сне,
   Больше ничего.

   Тасиро,  этот молодой человек, глубоко вздохнул, расправив плечи, вытер
ладонью  запотевшее  стекло  машины  и   действительно  приготовился  что-то
сказать.  Прямо впереди на дороге стеной вставало пропитанное водой, готовое
разразиться дождем небо. Тесная машина, в которой невозможно отгородиться от
сидящего  рядом,   сколько  ни  отодвигайся...   кажется,  что  стук  сердца
собеседника  слышится  из  твоей  собственной груди...  я  тоже  молча,  зло
продолжаю ждать...
   - Ладно,  скажу. - Он поднимает палец в воздух, выпрямляется, будто для
того, чтобы посмотреть вдаль. - Выключите, пожалуйста, радио.
   - Верно,  лучше сказать.  Такая уж у меня профессия - человеку, который
сообщает  мне  те  или  иные  сведения,  абсолютно  никакие  неприятности не
грозят...
   Проносятся встречные электрички,  точно  стальными хлыстами полосуя мою
машину.  Испуганно взвизгнув,  замолкает выключенное радио, вызывая в памяти
бормашину.  Примерно полмесяца назад  у  меня  вырвали коренной зуб.  Еще  и
сейчас, если я с силой втягиваю воздух, во рту ощущается вкус крови.
   - Да,  скажу.  Действительно,  нельзя утверждать,  что я  был до  конца
чистосердечен...  и не потому,  что не хотел помочь вам.  Нет,  не потому...
видите ли, в результате исчезновения моего начальника отдела я тоже оказался
одним из пострадавших... и ужас-то какой. Ночью, один, представишь себе все,
что случилось,  -  оторопь берет.  Исчез,  как дуновение ветра... и мне было
трудно говорить об  этом...  просто было неприятно запятнать репутацию этого
человека...
   - Сохранение тайны - мой профессиональный долг.
   - По  правде говоря,  человек этот...  был с  двойным дном...  он  имел
странное   пристрастие...   очень   увлекался   фотографией...   не   просто
фотографией, а ню...
   - Собирал их?
   - Нет,  фотографировал.  Часто ходил и  в  студии.  Но  знал  об  этом,
пожалуй,  только я.  Потому что случайно познакомил его со  своим товарищем,
который держал фотолабораторию.
   - Не было похоже, что у него есть какая-то определенная натурщица?
   - Ну...  не знаю,  можно ли сказать "определенная"?..  - Наконец язык у
него развязался,  и весь он,  вплоть до выражения его лица, стал липким, как
внутренность сопревших резиновых тапочек. - Вроде была одна девушка, которая
ему особенно нравилась...
   - Имя или еще что-нибудь о ней вы знаете?
   - Где  находится студия -  знаю.  Поскольку я  имел к  этому отношение,
могу,  если хотите,  показать и фотографии. Правда, фотографии любительские,
но  именно потому,  что любительские,  они как раз и  производят потрясающее
впечатление.  Постоянные заказчики  очень  радуются,  получая  именно  такие
снимки.
   - Так мы можем в эту студию прямо сейчас заехать.
   - К сожалению, это невозможно. Я еле с работы удрал, отговорившись, что
иду обедать...  но только вы не подумайте,  что мой начальник сбежал с  этой
девицей...  он просто не мог бы совершить такой поступок...  да и  вообще он
никого не любил,  замкнутый был -  к примеру, пригласит в бар и сидит молчит
минут десять, а то и двадцать - трудно бывало с ним...
   Неожиданно раздался звук,  будто в дверь ударили мокрой губкой. Я вытер
стекло  -  на  меня  исподлобья смотрел  готовый  расплакаться мальчишка лет
десяти в коротеньком пальто с огромной заплатой на левой поле.  Я наполовину
опустил стекло -  чего тебе, мальчик? - и он, уже совсем собравшись в панике
убежать,  показал пальцем под машину - туда, мол, закатился мячик. Ничего не
поделаешь,  нужно отъехать,  верно? Если ты не против залезть под машину, то
можно и не отъезжать.  Ну давай,  лезь... изморозь, какой давно уже не было,
придала покрытой ржавчиной улице оттенок, будто ее полили нефтью. Наверно, и
локти,  и  колени  мальчика тоже  намокнут и  станут коричневыми.  Выползший
наконец из-под машины мальчишка,  с мячом в руке, спрашивает: "А сколько она
дает километров в час?..  сто...  ха",  -  дурашливо хмыкает он,  перебегает
через дорогу и  идет вниз по улице.  Я невольно рассмеялся.  Не удержался от
смеха и  молодой человек.  Мне почему-то  сразу стало легче.  С  этим Тасиро
хорошо бы со временем подружиться.
   Поднял стекло,  завел машину,  включил отопление.  Остывший мотор начал
работать, тарахтя, как плохой ударный инструмент.
   - Вы пьете?
   - Пару стаканчиков виски с содовой, охотно...
   - Ладно, тогда завтра вечером в студии, где снимал ню Нэмуро, я угощаю,
идет?  Так где мы встретимся и в котором часу?.. а что, если... нет, давайте
завтра же и уточним по телефону...


x x x

   Неряшливо одетый,  круглый, точно шар, накачанный водой, шеф, за спиной
которого висит огромная схема с фамилиями агентов -  по вертикали, числами и
днями недели -  по горизонтали,  сидит, развалясь, занимая собой все кресло.
Если бы пальцы сложенных на животе рук беспрерывно не двигались,  можно было
бы подумать, что он безмятежно спит. Лоб прорезают глубокие морщины, он весь
в прыщах, похожих на пупырышки огурца.
   Оставаясь в  прежнем полусонном состоянии,  шеф  чуть  приоткрыл глаза,
ехидно хмыкнул и хрипло пролаял, точь-в-точь как простуженная собака:
   - Ты слишком серьезно к этому относишься.
   - Разве я похож на человека,  слишком серьезно относящегося к тому, что
он делает?
   - Хоть маленькая-то надежда есть?
   - Нет.
   - Я  так и  думал.  Потому-то и  не стоит слишком глубоко влезать в это
дело.
   - Да я просто злюсь.
   - Будешь злиться, провалишь все дело.
   - Во всяком случае, речь идет о единственной неделе. Не будут же они до
бесконечности оплачивать расходы -  как-никак тридцать тысяч иен  в  неделю.
Миллионеры они, что ли?
   - А она, кажется, неглупа и красавица, эта твоя заявительница?..
   - К сожалению,  под ногами все время путается один противный тип, вроде
бы ее братец.
   - Да, кстати, какие-то сведения есть в справочном отделе.
   - Видел.  Очень уж  этот братец мне не  по  душе,  и  поэтому я  просил
проверить в домовой книге.
   - Ну и как?
   - Как  будто брат с  таким именем у  нее  числится,  это  действительно
подтверждается...  но фотокарточки не оказалось,  и  поэтому у  меня еще нет
полной уверенности, что это не подставное лицо...
   Раскаиваюсь,  что вдруг ни  с  того ни  с  сего разоткровенничался.  Но
теперь уж  ничего не  поделаешь.  И  тогда  шарообразный шеф  резко  подался
вперед, так что крес