- Ну что, Миша, допрыгался. Не надо в него стрелять, старлей, мы сами с
ним разберемся.
     К месту происшествия прибежал Травкин.
     - Почему здесь выстрелы?
     Он видит всю сцену.
     - Отставить, старший лейтенант. Я сам разберусь. Спрячь пистолет.
     Я с трудом запихиваю пистолет в кобуру. Травкин подходит ко мне.
     - Шпора, держи старшего лейтенанта за плечи.
     Шпора  крепко  держит  меня. Травкин цепляется за кинжал и вдруг резким
рывком выдирает его из тела. Он рассматривает рукоятку.
     - Миша Х. Ну что же, Хитров, мне с тобой делать?
     - Ничего не надо с ним делать, товарищ  старший  лейтенант,  -  говорит
Шпора,  еще  держа  меня  за плечи, - мы с этим, жополизом, сами разберемся.
Сейчас каждый человек дорог на позиции.
     - Хорошо. Разбирайтесь сами. Летчик, как себя чувствуешь?
     - Как после сковородки по голове.
     - Сейчас сан инструктор подойдет, потом приходи в блиндаж.

     В блиндаже на нарах лежит капитан. Я дотрагиваюсь до его плеча.
     - Товарищ капитан...
     И вдруг отдергиваю руку, у капитана черное лицо и ледяная кожа.
     - Капитан...
     - Его убили, - раздается голос у двери.
     Травкин бросает автомат на стол.
     - Кто?
     - Черт его знает, но нашим уголовникам он, по-моему, не мешал. Еще один
такой напор и нам хана. Выбито половина блокпоста.
     В блиндаж вбегает солдат.
     - Товарищ старший лейтенант. Чечены парламентера выслали.
     - Вот черт. Летчик сиди здесь, я сейчас.
     Через двадцать минут Травкин возвращается.
     - Три часа отдыха.
     - Что такое?
     - Им надо трупы забрать.

     Миша пришел в себя. Я сижу на нарах в его ногах.
     - Как мы здесь очутились? - спрашивает он.
     - Стингер задел наш вертолет.
     - Я же имитаторы включил...
     - Ты все сделал правильно, но не повезло... Я говорил с медиком. У тебя
два перелома ребер и вывихнуто плечо.
     - Знаю. Ребята говорят..., вам там тяжело...
     - Паршиво. Подмога застряла и не может подойти.
     - Ты мне автомат, на всякий случай, подкинь...
     - Хорошо. У нас патронов мало. Дам только один рожок.

     К вечеру опять началась атака и тут знакомый  гул  прорвался  с  небес.
Почти  задевая землю шли мои вертолеты. Дудаевцы сразу запрыгали и я увидел,
как земля вздыбилась на их позициях. Вертолеты улетели  на  базу,  а  у  нас
изредка постреливают.
     - Теперь, будут зализывать раны, - говорит Шпора. - Как плечо?
     - Болит.
     - Ты посиди здесь, чечены очухаются часа через два.
     Я прислоняюсь к стенке окопа и дремлю. И вдруг кто-то закричал.
     - Машины. Машины пошли.
     Солдаты выскочили на бруствер.
     - Что происходит? - удивляюсь я.
     - Это значит чечены ушли и движение на дорогах восстанавливается. Пошли
первые легковушки.
     - По  моему,  -  рядом стоит Шпора, - наши наконец то прорвались и идут
сюда.
     Действительно через час первые разведчики появились у блокпоста.

     Снова я у своих. На первых порах, подлечиваюсь  и  жду,  когда  пришлют
новый  вертолет.  Боря  уже  летает  и мне приходиться встречать и провожать
своих друзей. По прежнему жаркие дебаты в курилке.
     - Ну как так можно, - возмущается Воронов, - какой то  паразит  Басаев,
Радуев  могут  уничтожать  наших  женщин  и детей, прикрываться нашим мирным
населением, а мы должны здесь посылать каждому  бандиту  поцелуй,  когда  он
идет в обнимку с чеченской бабой.
     - Самое  смешное,  -  поддерживает Тихомиров, - американцы, англичане и
французы только пожурили бандитов за эти рейды, а у  нас  за  убитую  дохлую
корову сразу вой на всю вселенную.
     - А  наши  то хороши. Вся эта депутатская сволочь полезла в заложники к
бандитам. Ах, какой трогательный жест, бедному бандиту  надо  уйти  на  свою
территорию.
     - Бить их надо гадов. Не должно быть пощады, раз эта женщина прикрывает
юбкой  бандита,  она сообщница бандита, всех под корень... Они наших женщин,
мы их тоже...
     - Это что за разговоры, - в дверях стоит  полковник  Колосов,  -  и  не
думайте об этом.
     Мы молчим.
     - В  этой  глупой войне самыми лучшими оказались летчики и мы не должны
ронять планку лучших. Да бывали неудачи, попадало и мирному населению, но мы
старались не делать этого. Всем ясно?
     Мы опять молчим.
     - Значит ясно, раз молчите. Сережа, - он поворачивается ко мне,  -  там
приехала комиссия по мечети, пойдем отбиваться.
     - Сережа, мы все с тобой, - кричит мне в спину Боря.
     Даже Вася распрямил жестко руку, посылая мне салют.

     Шесть  человек  сидят за столом и едят меня глазами. Один военный, один
известный  демократ,  остальные  представились,  как   видные   общественные
деятели. Полковник Колосов сидит за мной.
     - Старший  лейтенант,  -  говорит  военный,  -  расскажите как вы сбили
мечеть?
     - Так. Навели на цель и сбил.
     - Что  значит,  так?  Вы  что  не  знали,  что  мечеть  мирный  объект,
почитаемый народом Чечни.
     - Наверно   народ   Чечни   плохо  почитает  ее,  раз  позволил  с  нее
расстреливать из пулемета и снайперских винтовок наших солдат и офицеров.
     Теперь возмущается демократ и сидящие рядом общественные деятели.
     - Как можно с таким настроением воевать? - кричит демократ. -  Вы  люди
военные  и  должны  были снять зарвавшихся бандитов другим путем, а вы нашли
простой путь, взяли снесли мечеть и все.
     - Мне бы так хотелось, что бы вы, в то время, были среди этих солдат на
земле и, сидя под пулями, порассуждали с ними, как одним плевком можно  было
снять вооруженных бандитов с башни.
     Все немеют. Демократ наливается краской и взрывается.
     - Каждый  должен  быть на своем месте. Мне кажется, что вы не на своем.
Профессиональный военный не позволит себе воевать с мирным населением и с их
культовыми зданиями.
     Остальные загалдели и понесли такую чушь, что мне совсем расхотелось  с
ними разговаривать.
     - Старший лейтенант, - возмущается военный, - вы сами осознаете, что вы
своими действиями наносите вред России?
     - Мне  иногда  кажется,  что эта возня с несчастным населением Чечни не
стоит и выеденного яйца. Никто из вас не понимает, что население давно воюет
с нами и эти истерические крики об их уничтожении, обыкновенное не понимание
ситуации в этом районе.  Тот,  кто  не  знает  истины,  тот  обыкновенный...
болтун.
     Теперь зловещая тишина.
     - Мне   кажется  все  ясно,  -  тянет  демократ.  -  Мы  не  будем  вас
задерживать, лейтенант.
     Я выхожу из комнаты. И слышу как полковник Колосов заступается за меня.
     - Старший лейтенант, самый лучший офицер части...
     Дверь захлопывается. Правы наши офицеры, когда  политика  вторгается  в
армию, это не армия...

     В курилке все встречают меня напряженно.
     - Ну как? - спрашивает Боря.
     - Плохо, наверно уволят.
     - Теперь  увольняет  не военный министр, а задрипанный депутат, который
съездил с Басаевым в одном автобусе, - злобно говорит майор.
     Все галдят. Через десять минут появляется Колосов  и  отзывает  меня  в
сторону.
     - Сережа, ты идиот, ты знаешь, что ты наделал?
     - Нет.  Скажите,  товарищ  полковник,  неужели все сошли с ума. Русских
военных  и  не  военных  подло  убивают,  а  их  свои  же,  так   называемые
правозащитники, газеты и телевидение распинают.
     - Хватит о глобальных проблемах. Мы говорим о тебе.
     - Меня уволят?
     - Комиссия  решила  не  в  твою  пользу. Они направляют представление в
министерство обороны.
     - Все ясно.
     - Ничего не ясно, дурак.
     Рассерженный полковник уходит.

     Вместо Миши мне прислали нового оператора. Прибыл новый  вертолет  и  в
первый  полет я пошел в паре с машиной Бори. Нам поставили задачу поддержать
войска на Юге Чечни.
     Наземные войска наводят нас.
     - Комета, рядом со школой дом, там два пулемета, успокойте их.
     - Принял. Сейчас.
     Рядом со школой три дома. Из одного выскакивает женщина  и  грозит  мне
кулаком.
     - Огонь, - рычу оператору.- Всех к черту.
     Мы сносим снарядами и ракетами все три дома и эту идиотку.
     - Спасибо, Комета, - слышится с земли.
     Теперь  сам  замечаю,  как  из  каменного  строения  на  площади  села,
промчалась в нашу сторону, ракета. Разворачиваю вертолет и смешиваю весь ряд
зданий, охватывающих площадь, с землей. Теперь  стало  видно,  как  из  близ
лежащих  домов выскакивают люди и бегут к краю села. Боря и я поливаем их из
пушек и ракет.

     Полковник с яростью смотрит на меня.
     - Ты, понимаешь, что ты сделал?
     - Помог нашим войскам без максимальных потерь захватить село.
     - Ты, сумасшедший. Я вынужден тебя отстранить от полетов.
     - Слушаюсь.
     - Сережа, - смягчается Колосов, - я понимаю ты во  всем  прав,  но  эта
война не та.
     - По моему, война есть война. Меня учили воевать, а не приветствовать с
воздуха врага, окруженного бабами.
     - Не будем вдаваться в дискуссию. Иди.

     В курилке все смотрят на меня сочувственно.
     - Боря  мне  рассказывал,  -  говорит  майор  Воронов,-  хорошо  ты  их
причесал. Говорят, 17 домов с говном смешал.
     Врывается Боря.
     - Включайте телевизор.
     На экране журналисты ходят по развалинам села и  подносят  микрофоны  к
плачущим женщинам.
     - Скажите, что произошло.
     - Ой, горе, - вопит женщина, - все погибли. Как налетели самолеты и все
здания,  всех  людей  побили.  За что нам такие страдания. Моя золовка, дед,
внучек, все погибли.
     - А боевики были здесь?
     - Ни одного не видела. Было такое мирное село...
     - Ну что? - орет Боря. - Слышали. Мы, с Сережей, этих боевиков  десятка
два  расстреляли  с  воздуха.  Если сейчас покопаться в развалинах, то еще с
десяток точно найдут, а эта, сволочь, ноет, что ни одного нет.
     - Точно, а куда же их трупы делись?
     - По их правилам, трупы должны в этот же день быть похоронены. Кое кого
они из  боя  вынесли  с  собой,  остальных,  местное  население  прибрало  и
спрятало, что бы ночью похоронить. Поэтому никого и не видно.
     - Хана теперь вам ребята, - констатирует Терехов.
     - По-моему достанется одному Сережке, - говорит Боря. - Меня от полетов
не отстранили.
     - Это называется вышли из боя с малыми потерями.
     - Между  прочим,  -  говорит  Боря,  -  два  раза  "стингерами"  по мне
прошлись. Если бы не имитаторы, конец.
     - Теперь они все чаще запускают эти штучки. Вон, Сережку, не смотря  на
имитаторы, сбили над блокпостом 15.
     - Это я сам не доглядел, допустил одну ошибку.
     Все с интересом смотрят на меня.
     - Когда прилетел на блокпост, то сразу прошел над ним с севера, громить
южный участок, а они взяли меня в клещи...
     - Понял,  -  догадался Боря, - имитаторы летят влево, а ты их корпусом,
на вираже, закрыл для правой ракеты.
     - Точно.
     - Вот видите, век живи, век учись, - говорит Воронов.
     Скрипит динамик.
     - Майор Воронов, капитан Терехов, с экипажами на вылет.

     Пишу  уже  третью  объяснительную   записку.   Прилетели   из   военной
прокуратуры и досконально изучают мои бумаги.
     - Вы  знаете,  сколько  погибло  мирных  жителей после вашего налета, -
спрашивает умненький, зализанный капитан.
     - Нет. Я с воздуха считал только боевиков.
     - Шестнадцать женщин и детей, - не замечает моих слов следователь.
     - А сколько погибло коров и кур?
     - Чего? - обалдело смотрит капитан.
     - Я спрашиваю, сколько погибло при этом коров и кур?
     - Не знаю.
     - А жаль, надо приобщить к делу.
     - Не иронизируйте, старший лейтенант, вам надо бы думать о другом.
     - О чем, например?
     - Как бы не сесть в тюрьму.
     - Хорошенькое дело, если бы началась война  со  странами  НАТО,  то  на
следующий   день,   после   очередных   боевых  действий,  надо  всех  наших
военнослужащих, посадить в тюрьму.
     Капитан хмуриться.
     - Идите, старший лейтенант.

     Командир части сидит напротив меня и барабанит пальцами по столу.
     - Ну вот, допрыгался.
     - Что-нибудь не так?
     - Все не так. Командование поставлено в пиковую ситуацию. Все понимают,
что ты прав. Сейчас наша страна больна и некоторые там наверху, пытаются  ее
полечить, путем развала армии. Тебя судить не будут, иначе это будет суд над
армией. Пожалуй, есть только один путь, чтобы все решить...
     Полковник смотрит в окно и тянет...
     - Вам, старший лейтенант, надо уйти из нашей части.
     - ???
     - Пришло  распоряжение из министерства обороны о переводе вас на другое
место службы. Это реакция на решение комиссии по мечети. Наши начальники  за
вас вцепились и не позволили, чтобы выперли из армии.
     - Когда мне сдавать дела?
     - Хорошо  бы сегодня. Дело в том, что завтра должна прибыть комиссия по
разборке наступления наших частей на село, которое вы постарались сравнять с
землей.
     - Но уже была прокуратура...
     - Но там, в думе, некоторым депутатам делать нечего, вот и мучаются  от
безделья.  Некоторые  из  них  заявили,  что  военная  прокуратура  заодно с
военными, так и так дело прикроет.
     - Неужели она действительно прикрыла дело?
     - Есть же у  нас  еще  нормальные  люди.  Так  что,  давайте  собирайте
чемодан.
     - Есть. Разрешите идти.
     - Постойте  Я  не сказал главного. За оборону блокпоста 15 командование
решило наградить вас и присвоить звание капитан.
     - Служу, России.
     - Вот теперь идите, но сначала в спец отдел...

     Замухрышка майор, начальник спец отдела уже ждал меня.
     - Задержались вы, товарищ капитан. Мне уже надо сводку  подавать,  а  я
еще с вами не разобрался.
     - Меня командир части задержал.
     - Хорошо.  Теперь  слушайте меня. Отныне вы имеете другую фамилию, имя,
отчество и переходите в новую часть с другой анкетой.
     - Не понял. Я теперь не я?
     - Да вы теперь  Иванов  Сергей  Павлович,  вот  ваши  новые  документы,
предписание на новое место службы и новое личное дело.
     - Но зачем это?
     - К  сожалению  вы  здорово насолили чеченцам и они вас не простят. При
штабе   Масхадова   есть   особый   отдел,   который   занимается   военными
преступниками,  то есть нашими военнослужащим, отличившимися в войне с ними.
Вы у них преступник номер  один.  В  любой  точке  России  вас  легко  могут
вычислить и подло убить.
     - Неужели это серьезно?
     - Еще как. У них везде свои люди. Вытаскивайте ваши документы и давайте
сюда.
     Я отдаю свои старые документы, беру новые.
     - Хорошо,  -  говорит майор, - что у вас семьи нет, а то с ними было бы
сложнее. У майора Воронова, например,  узнали  где  живет  семья  и  всю  ее
вырезали в Тамбове.
     - А он знает об этом?
     - Нет.  Еще  придется ему сказать, а потом, я уверен, после его первого
вылета на эту сволочь, так же как и вам придется переделывать документы.
     - Я бы тоже взорвался после таких сообщений.
     - Вы уже взорвались. Срочно соберите вещи, самолет будет через час.

     Я прощаюсь со своими друзьями.
     - Сережа, я твой должник на всю жизнь, - обнимает меня Боря.
     - Ладно. Шарик круглый, когда-нибудь встретимся.
     - Ты первый, но я чувствую не последний, кого турнули из нашей части, -
говорит мне майор Воронов. - И  кажется,  это  будет  высочайшим  признанием
профессионализма и воинской доблести.
     - Да  брось ты петь дифирамбы, - выступает капитан Тихомиров, - Сережа,
помни, братство достигнутое в Чечне должно быть самым крепким. Я хочу, чтобы
мы так лет через десять собрались и вспомнили эти годы.
     - Если Россия не развалиться и с нами ничего за это время не  случится,
- прерывает его Воронов.
     - Тоже мне оракул, хорошую речь испортил.
     Меня провожают до самолета.



     На   новом   месте  приняли  хорошо.  Командир  части,  просмотрев  мои
документы, с восхищением сказал.
     - Прекрасный  послужной  список,  капитан.  Скажите,  вы  прослужили  в
глубинке, а у вас уже есть боевые ордена и медали?
     - Выполнял правительственные задания.
     - Понятно. Странную штуку творит наш отдел кадров. Обычно нам присылают
обстрелянных летчиков после Чечни, а сейчас уже начали и из глубинки
     - Зачем же сюда набирают боевых летчиков? Разве здесь тоже война?
     - Войны  нет,  но мы иногда как на фронте. Я вас пока не буду вводить в
курс дела. Вы отдохните, осмотритесь, а потом, совершите  несколько  вылетов
как  стажер,  что  бы  ознакомиться  с  местностью.  Прапорщик, Сковорода, -
обратился он по коммутатору, - зайдите ко мне.
     В дверях возник бравый прапорщик.
     - Отведите капитана в общежитие и выдайте  простыни,  матрас,  все  что
нужно.
     - Есть.

     Это комнатка, с кроватью, шкафами, столом, стулом и графином. Прапорщик
приволок одеяло, комплект простыней, матрас. За ним вошел капитан.
     - Новый сосед? Капитан Нелидов Григорий Андреевич, - представился он.
     - Капитан См..., Иванов Сергей Павлович.
     - Холостяк?
     - Да.
     - Значит  нашего полка прибыло. Теперь невесты со всего округа вцепятся
в тебя.
     - Ну а вы как продержались?
     - Брось  ты,  вы...  Зови  просто,  Гриша.  Со  мной  хуже   всего,   я
женоненавистник.
     - И здесь такие бывают?
     - А  что  тут  такого. Это же не мешает водить вертолет. Пойдем сегодня
вечером в клуб. Там такой сбойчик будет, девочки, пиво.
     - Пойдет. Мне надо развлечься. Я целый год уже никуда не ходил.
     - Интересно, где же ты служил?
     Вовремя прикусил язык, чуть не сказал, что в Чечне.
     - Под Архангельском
     - Неужели там не где было разгуляться?
     - Нет. Мы в основном развозили почту между шахтами ракет.
     - Понятно, в лесах не очень развлечешься. Я зайду к тебе часов  в  семь
вечера.

     Вечер  в  клубе,  как в деревне на завалинке. Кто то принес магнитофон,
зарядили пленку и пошли  танцевать  кто  как  может.  С  девушками  тоже  не
церемонились  их  действительно  много.  Подлетает вояка к любой, хватает за
руку и затаскивает в круг. Мой спутник комментирует все события.
     - Вон, видишь, уродина, это  дочка  командира  полка.  Вокруг  нее  два
ухажера,  забитых  лейтенанта  технаря.  А  вот  эта  красавица, жена майора
Солоухи, сам майор в буфете, а эта мадам, несмотря на обилие девиц, в  кругу
поклонников...
     - Но здесь действительно много женщин...
     - С   двух   гарнизонов.   Солдатам   сюда   нельзя,  только  офицерам.
Единственное место, куда можно приходить  с  семьями.  Почему  я  и  говорю,
невест много.
     К нам подбегает девушка в белых кудряшках.
     - Гриша, пошли потанцуем, а то этот... все пристает ко мне.
     - Катя, познакомься, Сергей.
     - Ой, здравствуйте. Вы новенький?
     - Новенький.
     - Катя, он даже не женат, - подсказывает Георгий.
     - Это замечательно. Ой, что я говорю, извините меня.
     - Извиняю.
     В это время к нам подкатывается пьяненький старший лейтенант.
     - Катюша... Пардон... разрешите вас на па... дельвуа...
     - Паша, я уже приглашена.
     - Пардон... Де... люпре... Но следующий танец, я надеюсь...
     - Паша, здесь два партнера. Сережа тоже пригласил меня. Правда, Сережа?
     Паша замечает меня.
     - А это кто?
     - Новый летчик.
     - Пардон...
     Паша пропадает за танцующими парами.
     - Катя, ты потанцуй с Сергеем, а мне надо еще переговорить кое с кем.
     Гриша бесцеремонно выталкивает нас в толпу танцующих.
     - Вы от куда? - спрашивает меня Катя.
     - Из под Архангельска.
     - А я думала из Чечни.
     - Почему вы так подумали?
     - У  вас  много  боевых орденов. Сейчас их можно получить только там. У
нас уже есть несколько ребят от туда.
     - Вы разбираетесь в орденских планках?
     - А как же. Я всю жизнь в среде военных. Папа меня многому выучил.
     - А сейчас вы где-нибудь работаете, учитесь?
     - Я только в прошлом  году  школу  окончила,  здесь  осталась  работать
оператором и заодно поступила на заочный в политех