Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
беседа началась.
- Я читал работы Пито, Зильбера, Эймса и Ваянберга, - начал Геннадий
Федорович - В постановке задачи, вы ссылаетесь на них и других, но за
исключением работы Ваянберга, я не вижу основания утверждать, об
ответственной роли онкогена. Ваша задача и объем работы, сводятся к синтезу
"искривления" белков и их избирательной роли для выявления "больных" клеток,
где находиться этот онкоген. Теория очень интересна, но она явно
противоречит направленности нашего института. Основная наша деятельность -
это вирусология. Это методы занесения вируса в живой организм и методы его
уничтожения. Судя по анализу литературы, вы очень выросли. Особенно, меня
восхищает логичность в постановки задачи и методике выполнения работ.
Он замолчал и забарабанил пальцами по столу. Один ноготь у него был
синим, последствие какого-то удара.
- И знаете, что мне хочется, чтобы вы работали по своей тематике.... Я
не оговорился. Мне хочется. Поэтому, я предлагаю вам, сделать небольшое
исправление в постановке задачи, где вы укажете, о параллельности опыта и
сравнении результатов с вирусом-онкогеном.
- Но ведь для этого тоже надо проводить опыты.
- Естественно, вы сейчас перепишете план, где развернете два опыта. Что
бы вас не загружать, вторую часть плана мы отдадим для работы Любовь
Владимировне. Вы не против?
- Нет. Но вы говорите так, как будто, план уже утвердили.
- Конечно драчка будет колоссальная. Умные сразу поймут, зачем нас
потянуло на издержки. Кстати, кто знает об этом? - он ткнул на листки.
- Борис Залманович и Любовь Владимировна.
- Ах хитрая, старая кочерыжка, носом учуял, где что-то возникает
интересное. Ну ладно, я с ним сейчас поговорю. Идите Виктор Николаевич,
работайте. Я жду ваш план к часу.
Когда я вошел в комнату, все головы повернулись ко мне и застыли в
ожидании. Люба встала и спросила, дрогнувшим голосом.
- Ну как?
- Бросай всю работу, мы должны переписать план. Ты включена в объем
работ. Времени нет. В час готовый экземпляр должен быть на столе у
начальника.
- Тебе не отказали?
- Да нет же, нет. Просто посоветовали, для сравнения включить вирусную
тематику в план.
Люба заулыбалась. Девчонки зашумели, а Светка заорала.
- Ура! Мы победили.
- Еще нет, - сказал я - Драка будет впереди.
Мы с Любой сели за столы и каждый принялся строчить свои части. В час,
работа была на столе у Геннадий Федоровича. А через день был ученый совет.
Я выбрал место в зале, в задних рядах. Наполненные званиями и
важностью, ученые мужи обсуждали склоку в третьем отделе, потом, выбирали
представителей на симпозиум за границу и наконец, предоставили слово
Геннадию Федоровичу.
Он начал ровно, как и все до того говорившие в зале, скучно и обыденно.
Но шум в зале стих и пока он читал мою бумагу, чувствовалось, как все
напряглись. Геннадий Федорович кончил, наступила тишина.
- И на кой хрен нам эта работа? - раздался голос толстого мужика,
небрежно развалившегося на двух стульях - Зачем делать эти сравнения? Пусть
занимаются онкогенными вирусами. Тема заманчивая. В белках плавали уже
многие, а результатов нет и не будет.
- А Виглер, Дельбрюк, Уотсон? - вдруг подскочил, неведомо от куда
взявшийся Борис Залманович - Они что - идиоты?
- Мы должны идти своим путем, нечего нам на заграницу смотреть.
- Поэтому у нас полная мутация в головах.
Несколько человек засмеялось. Поднялась пожилая женщина, в белом
халате.
- Направление нашего института - это вирусология. У нас есть своя
теория, наработана масса методик. Мы уже близки к крупным открытиям. Я
поддерживаю Иосифа Владимировича и считаю, что появление другой теории,
разбросает наши силы и... деньги.
- Владимир Ильич Ленин, - въехал в разговор, худой, замученный
морщинами мужик - говорил, что соревнование это лучшая форма развития.
Интересно, почему мы коммунисты часто не обращаемся к нему и не проводим в
жизнь его идеи. Какая-то зацикленность у некоторых товарищей.
Все с почтением выслушали эту речь, помолчали для приличия и начали по
новой.
- Владимир Владимирович, ты не прав. Мы все время соревнуемся,
соревнуемся с капитализмом, его учением, его системой. И сейчас, у них своя
наука, у нас своя - социалистическая, - заговорил бородатый мужик.
- У вас все глобальщина, товарищ Коровайко. Внутри вашего отдела, вы
даже не можете организовать соревнование, а лезете чуть ли не на уровень
планет, - получил он оплеуху от Владимир Владимировича.
- Давайте по существу, - выступил председательствующий.
- А знает ли об этом товарищ Рабинович? - выкрикнул кто-то.
- Нет, - ответил Геннадий Федорович, - не знает. Мы не успели его
ознакомить, так как он находиться в Киеве.
- Так давайте подождем до его приезда, - не унимался тот.
- Может еще посоветуемся в главке, как нам ученым рак победить? - опять
выскочил Борис Залманович.
- Давайте голосовать, - сказал председательствующий - Кто за то, чтобы
план принять?
Я закрыл глаза.
- Шесть, семь..., двенадцать. Восемнадцать человек. Большинство. План
работ принят.
Кто-то толкнул меня в бок. Рядом стояла Галя и улыбалась.
- Пойдемте Виктор Николаевич. Там все ждут.
Я вышел за ней к своим чудесным девчонкам.
- Сегодня у нас праздник, - сказала Галя - мы все едем ко мне справлять
проводы моего жениха. За одно отпразднуем и нашу маленькую победу.
- Галка. Валя что, уезжает? Куда и насколько? - удивилась Наташа.
- Да девочки. Его отправляют в Афганистан, там какие-то события. Любовь
Владимировна, вы ведь тоже едете с нами?
- Хорошо, я поеду, но сегодня Машенька приезжает с мамой и ты извини, я
пораньше уйду домой.
Я понял, что эта фраза также относится и ко мне.
- Вон тринадцатый, бежим, - закричала Галка.
Мы рванули на трамвай.
Пир шел горой. Стол ломился от водки, вина и закусок. Все были навеселе
и несли пьяную чушь. Валя, только что вылупленный лейтенант Советской Армии,
усердствовал больше всего. Он все время мял Галку, выкрикивал тосты и
пытался поцеловать всех, кто к нему подходил. Проигрыватель надрывался,
выдавливая мелодии и заполняя ими все закоулки квартиры. Первой уходила
Любовь Владимировна. Я пошел провожать ее в прихожую.
- До свиданья Виктор, ты здесь не задерживайся, - сказала она,
поцеловав меня в щеку.
- До свиданья Люба.
Я чуть-чуть прижал ее к себе.
Потом настала очередь Наташи и Светы, их мамы требовали прихода к
одиннадцати часам. В прихожей, я поцеловал Наташу и Свету в щеку. Наташа
онемела, а Светка заорала.
- Разве так прощаются? Ты должен целовать любимую женщину вот так.
И она вцепилась в мои губы на пол минуты.
После их ухода, прикатили товарищи Вали, такие же лихие лейтенанты, как
и он. Выпив, для приличия, по пол бутылки водки, они взвалили Валю на плечи
и утащили к машине, которая ждала их в низу. Стал собираться и я, но Галя
потребовала, чтобы я помог собрать и перенести посуду в кухню и убрать
комнату. Когда порядок был восстановлен, Галя сорвала передник и подошла ко
мне.
- Я тебя ни куда не отпущу. Уже поздно, трамваи не ходят.
Ее полное тело надвинулось на меня и я почувствовал, что сдаюсь.
Утром я проснулся от того, что кто-то гладил мое тело. На моих ногах
сидела голая Галка и ласкала меня.
- У нас в запасе пол часа, - шепотом сказала она, когда я открыл глаза.
На работе у всех было приподнятое настроение. Меня и Любу пригласил к
себе Геннадий Федорович.
- Сейчас, надо делать все в темпе, - сказал он - Я пойду выбивать тему
и деньги, вы, Виктор Николаевич, собирайте установку для синтеза,
заказывайте материалы. Я подключу к вам биологов, программистов и
обслуживающий персонал для приборов. Вам Любовь Владимировна, необходимо
разделить ваших девочек. Двух отдадите Виктор Николаевичу.
- Но у меня останется один человек, а объем работ огромный.
- Сейчас важно сформировать группу у Виктор Николаевича. Время не ждет.
Скоро приедет Геннадий Рувимович и каждые наши неосторожные и не
подготовленные действия, будут направлены против нас. Потом, я обещаю,
достану вам еще несколько человек. А сейчас, за работу.
Мы вышли. Я видел, как расстроена Люба. Мы вошли в комнату.
- Девочки, кто хочет работать с Виктор Николаевичем? - обратилась, к
ожидавшей нас группе, Люба.
- Я.
- Я.
- Я.
- Нужно двоих, - поникшим голосом сказала Люба.
- Пусть выберет Виктор Николаевич, - высказалась Наташа.
Девочки дружно кивнули головой.
- Хорошо. Со мной пойдут... - стояла жуткая тишина - Наташа и Света.
Девочки собирайтесь, вы переезжаете в мою комнату.
Галка, надув губы, выскочила из комнаты.
Геннадий Рувимович Рабинович не заставил себя долго ждать. У меня
полным ходом шла очистка исходных для синтеза продуктов, когда по телефону
потребовали в кабинет Геннадий Федоровича. Вместо нашего шефа, за столом
сидел, худой, длинный мужчина, с горбатым носом и курчавыми черными
волосами. Он был в светлом, в шашечку, костюме и без галстука. Кроме него в
комнате были: Геннадий Федорович, Борис Залманович, Любовь Владимировна и
неизвестный мне мужчина, со свирепым выражением лица и торчащими, как уши
зайца, волосами по бокам плешины.
- Так вот он возмутитель спокойствия, - запел Рабинович, высокими
нотами - Здравствуйте, здравствуйте. Я тут почитал ваши листки, хорошо
пишите молодой человек.
- Здравствуйте, - ответил я.
- Так вы считаете, молодой человек, что виной всех бед, является
паразит онкоген, который находится во всех клетках и по вашему выражению,
спит, как трутень в улье, и он всю жизнь в клетке от рождения до заката. Вы
считаете, что рак, это смещение онкогена со своего места в другую хромосому
или другую область клетки, что вызывает его активацию и как последствие,
обильное выделение молочной кислоты и деление новой клетки.
- Да.
- Вы предлагаете бороться не с ним, а с белками, которые поступают в
клетку и тем самым изменить активацию онкогена.
- Да. Близко к истине, но не так.
- Так как же вы хотите это делать?
- Основой выработки аминокислот и глюкозы является печень. Я не
отвергаю ТФР в больной клетке, я даже предполагаю, что он обладает тройной
функцией. Он является заказчиком белков и глюкозы для клетки и,
одновременно, транспортером заказанных аминокислот и глюкозы в инсулине, в
клетку. Почему она и получает повышенную дозу питания. Кроме того, ТФР
является разведчиком, чтобы отыскать место для новых делящихся, больных
клеток и сопровождает эти клетки в новую часть организма.
Есть еще один из продуктов онкогена - это ЭФР (онкобелок), выполняющий
роль рецептора в крови нормального фактора роста, который локализуется на
плазматической мембране клетки.
Чтобы уменьшить опасность развития рака, надо химическими превращениями
разрушить этот онкобелок и ТФР и этим самым, заблокировать прожорливую
больную клетку.
- А что же делает вирус? - задал мне вопрос мужчина, со свирепым
выражением лица.
- А его нет. Я имею в виду, раковый вирус.
- Что...?
Уши из волос на голове мужчины встали колом.
- Тысячи ученых во всех странах, - зашипел он - работают над этой
проблемой. А тут какой-то молокосос, отработал пол года и на тебе.... Вируса
нет.
- Я думаю, это не научный спор, когда кого-то начинают оскорблять. Идеи
американцев Темина и Балтимора и нашего ученого Зильбера - устарели. Ряд
последних открытий доказывают это. Если есть аргументация, что я не прав,
давайте обсудим это.
Все замерли. Неизвестный мне мужчина начал багроветь. Борис Залманович
глупо улыбался своим большим ртом. Любовь Владимировна с испугом смотрела на
меня. Анатолий Федорович сидел с непроницаемым лицом и сверлил взглядом
стенку. Рабинович ехидно смотрел на мужика и молчал.
- Идеи для него устарели, - разразился в злобном шипении мужик - Не
хочешь ли ты сказать молокосос, что наш институт сидит и не хрена не делает.
Да ты, дерьмо, еще сиську сосал, когда мы с Геннадий Рувимовичем сделали
первые открытия по вирусологии РНК и ДНК. Уже есть успехи в лечении, а эта
вонючка вякает, что ничего нет...
Я встал и подошел к столу, за которым сидел Рабинович. На столе стояла
двух-литровая колба с чистой водой и стаканом, прикрытым салфеткой. Я налил
воду и посмотрел стакан на свет. Все молчали. Потом я повернулся к мужику и,
вдруг, мужик отшатнулся и я увидел в его глазах страх. Я поставил стакан
перед ним и сказал.
- Сегодня очень душно, рекомендую-холодная дистиллированная вода. В
холодильнике держим.
Мужик как рыба, зазевал ртом. Но тут в разговор, наконец-то, вошел
Рабинович.
- Полно тебе Миша. Голова у парня варит, у него свои взгляды. Пусть
работает. В конце концов, отрицательный результат тоже результат.
- Да я его...
- Сиди тихо Миша. Итак разговоры идут, застряли в дебрях и просвета не
видят. А так есть параллельные испытания, по другой теории. Неужели не
дошло?
Миша замолчал.
- Значит так, - подвел заключение Рабинович - Геннадий Федорович,
обеспечьте работу по этой тематике и проведите все через первый отдел.
Хранение и работа со всеми документами, через портфельную. А вы, - обратился
он ко мне - тоже умеете довести оппонентов до предела, без научной, как вы
выражаетесь, аргументации.
Я молчал.
- Ну что ж, я думаю мы обо всем переговорили. Пошли Миша, у нас еще в
своих пенатах дел много.
Мы задвигали стульями, попрощались и побрели по своим местам.
Я только раскрыл папку за столом, когда зазвонил телефон. В трубке
раздался голос Стелевича.
- Виктор, срочно ко мне. Я хочу, пока ты не наделал в дальнейшем
глупостей, с тобой поговорить.
Я поспешил в его кабинет.
- Виктор, передо мной прошло много всяких личностей. Я много всего
здесь видел и знаю и хотелось поговорить вот о чем. Рабинович - это тварь,
которую надо бояться. Он носом учуял, что в твоей работе что-то есть.
Теперь, он будет вмешиваться во все твои действия и не мешать, нет. Он будет
подбираться к твоим работам тайком, как вор, вытягивая из тебя оригинальные
мысли и результаты опытов. Он сделает в своей лаборатории аналогичный
участок, как у тебя и будет повторять твои опыты. Он быстрей тебя
опубликует, переработанные данные и слава победителя рака, если ты, конечно,
добьешься этой победы, достанется ему.
- Борис Залманович, мне не верится. Не может того быть, что бы в такое
время и этим занимались.
- Не ссылайтесь на время Виктор, пока ни чего не изменилось. Если вы
будете сопротивляться, вас сотрут, причем, общими усилиями ваших же
сотрудников.
- ???
- Да, да не удивляйтесь. Это уже у нас было. Вы слышали, что Любовь
Владимировна была за мужем?
- Да.
- А вы знаете от чего погиб ее муж?
- Как погиб?
- Он покончил жизнь самоубийством. Это был умничка, необычная энергия и
талант, прямо светились в нем. Он раскусил Рабиновича и не дал ему
материала. Результат плачевный. Весь отдел настроили против него, заклеймили
как человека, который борется против социалистической науки. Самое страшное,
что жена попала в общий хоровод. Это его и добило.
- Как? Любовь Владимировна?
- Время еще такое. Она только потом поняла, что она сделала. Сейчас она
будет оберегать вас, вы ей напоминаете мужа, а Люба перед ним в неоплаченном
долгу.
- Как же мне материал уберечь?
- Это будет трудно. Во первых, к вам наверняка пришлют, под видом
помощника, соглядатая Рабиновича. Во вторых, под видом комиссии, по
пересмотру секретных дел, будут трясти ваш портфель. В третьих, вас будут
таскать на разные доклады, отчеты, конференции, где вы будете обязательно
выступать, где будут задавать обязательно вопросы и все сведения вытащат по
крупице.
- Очень веселая картина.
- Отдавайте весь материал Любе. Это вам мой совет. Поверьте старому
еврею.
- А какая роль Анатолия Федоровича?
- Этот будет нейтральный. Умом он все понимает и, по возможности,
пакостить незаметно Рабинович будет. Но не обольщайся, когда тебя будут все
лупить, он будет молчать. НУ так как?
Я ему поверил.
Вечером я пришел домой к Любе. Она встретила меня по домашнему, в
халате, в тапочках, на которых были два громадных банта. Мы пили чай и
разговаривали обо всем.
- Что это за Миша, с которым я сцепился? - спросил я.
- Это член корреспондент Академии Наук Михаил Геннадьевич Кац,
препротивнейшая личность. Он и Рабинович фактически зажали всю науку по
микробиологии в Союзе. Ты приобрел очень опасного противника. Обычно, этот
хам, по договоренности с Рабиновичем, начинает нападать и облаивать
оппонентов. Кто им не дал отпора, тот будет их раб. Эти хитрые бестии,
высасывают из толковых работ лучшие идеи, разрабатывают их, руками рабов
и... выдают за свои. У тебя Виктор неприятности будут впереди. Они поняли,
что в твоей идее что-то есть и теперь жди массу пакостей, давления
общественности, партийных органов. И это до тех пор пока не сдашься, не
принесешь им работу на блюдечке.
- Значит война?
- Выходит так.
- Я говорил с Борис Залмановичем о документации, которую надо схоронить
от Рабиновича. Он предложил поговорить с тобой.
Люба встала, запахнула халат и подошла к книжному шкафу. Мы молчали.
Она вытащила с полки фотографию мужчины и долго на нее смотрела.
- Посмотри, это мой муж, Андрей. Я его предала. На меня давили из
парткома, профсоюза, дирекции и я им поверила. Ради развития
социалистической науки, я его бросила, когда ему нужна была поддержка. Он
из-за меня, может быть и погиб.
Она помолчала.
- Какая же была дура. В партию вступила и от имени ее, отреклась.
- Ты отказываешься?
- Нет. Я буду тебе помогать. Ради памяти Андрея, я все сделаю, чтобы ты
победил.
- Даже если я буду с другой женщиной?
Люба вздрогнула.
- Я понимаю, я старше тебя. Когда-нибудь, ты, наверняка, уйдешь от
меня. Но если это и произойдет, я все равно буду твоей союзницей. Пока ты не
победишь, нет мне прощения перед Андреем.
- Прости Люба.
- Ничего. Ты прав. Это самое ужасное.
Она вложила карточку в книги и подошла к столу.
- Я хочу тебя спросить Виктор, ты не веришь в вирусную идею заражения
рака, однако, мою, параллельную программу ты одобрил. Это что, игра с
Рабиновичем?
- И да, и нет. Я думаю Люба, здесь есть одна интересная вещь. Я
говорил, онкоген есть в каждой клетке, ему предоставлен свой уголок в
клетке. Он выполняет какие-то свои функции, помогает каким-то генам
перерабатывать глюкозу и клетка здорова. Только когда он смещен, выбит и все
это насильственно, в другую область клетки, он просыпается и начинается
бедлам. Но есть случаи, когда раковые опухоли рассасываются. Это значит
онкоген вернулся на свое место. Но почему? Либо кто-то в клетке, может свои
гены, затолкали его обратно. Есть же аналоги с ремонтом, разрушенных ДНК.
Либо окружающая среда и поступающее питание в клетку нормальны. А это
значит, онкоген не может помочь клетке раздели