, беру горчицу, намазываю ей под
хвостом. Смотрите. Она орет, но все слизывает".
     Опять начинается умопомешательство, все дико хохочут.
     - Говоришь, сама жрет,- Хрущев смеется до слез.
     Арабы после перевода, криво посмеиваются.
     Насер после того как все кончили смеяться, чуть презрительно задает мне
вопрос. Переводчик переводит.
     - Вы, конечно коммунист?
     - Нет.
     Пришла очередь удивляться Насеру.
     - Разве в элитных частях, не все партийные?
     - Нет. Но справа и слева от меня коммунисты  и  я  всегда  чувствую  их
плечо.
     - Вот  видите,  господин  Насер,-  ухмыляется  Никита Сергеевич,- У нас
каждый простой человек чувствует себя коммунистом.  Народ  и  партия  едины.
Сейчас мы покажем вам запуск ракеты, пошли в бункер.
     Все отходят, Хрущев задерживается.
     - Соврал, что не коммунист?
     - Нет, правда.
     - Ну и дела.
     Он как колобок покатился за делегацией.

     Лейтенант совсем завял. Я толкнул Васю в плечо.
     - В случае чего подстрахуй его. Волоки в окоп и обратно.
     Он кивнул головой.
     - К бою,- еле-еле пропищал лейтенант.
     Мы быстро справились с работой и я скатился в окоп.
     В  блиндаже  абсолютно  трезвый  генерал  Чараев, с тревогой смотрел на
меня.
     - Там на верху все в порядке?
     - Да. Установка к пуску готова.
     - Значит все... Слушай...- он замялся,- я сейчас  задержу  пуск  ракеты.
Сбегай  по  окопам  туда в лощину, там за кустами стоит газик. Скажи шоферу,
что бы он уезжал, не ждал меня. Давай быстрей.
     - Есть.
     Я побежал к указанному месту. За рулем сидел военный в комбинезоне.
     - Товарищ...
     Я обомлел. За рулем сидел капитан Синицин и зло смотрел на меня.
     - Генерал просил передать, что бы вы его не ждали.
     - Говно, ваш генерал и ты говно тоже.
     Газик рванул на дорогу и исчез в леске. Я побежал обратно к блиндажу не
замечая ничего по пути.  Только  бы  успеть.  Генерал  сидел  сгорбившись  у
микрофона.
     - Товарищ  маршал,  неисправность  устранена.  Установка  к бою готова.
Есть, пуск.
     Я выскочил в окоп и увидел странную картину. Лейтенант сидел на  земле,
прислонившись  к  стенке  окопа, абсолютно безучастный ко всему. Вася держал
два пальца на кнопках пульта.
     - Пуск!- крикнул я.
     Тотчас же Васины пальцы сжали кнопки. Раздался грохот. Ракета пошла.
     - К машине,- опять кричу я.
     Мы  с  Васей  хватаем  лейтенанта  и  несемся  к  дымящейся  установке.
Заталкиваем его в люк машины и начинаем поднимать домкраты и опускать ствол.
     Когда  приехали  на  место  базирования, лейтенант выбрался из машины и
ушел от нас покачиваясь по  шоссе  в  сторону  части.  Через  десять  минут,
старшина на газике подвез бидоны с краской.
     - Литер, пьяный что ли. Идет навстречу машине, шатается. Вот фуражку на
дороге потерял. Передайте ему, когда придет.
     Но  лейтенант  не пришел и мы двинулись обратно на место пуска заливать
все краской.

     Генерал встретил меня, как родного.
     - Привет, жених. Сейчас матери тебя покажем. Людка, где ты? Веди своего
охламона.
     Толстая матрона сидела в кресле и критически рассматривала меня.
     - Как, он разве солдат?
     Ей чуть не сделалось худо.
     - Не солдат. Посмотри, мать, он уже сержант.
     - Хрен редьки не слаще. Как же мое золотце будет жить с таким...
     - Живут же. Вспомни, ты сама от куда?
     - Мама, Саша имеет высшее образование. У него есть специальность.
     Это уже приободрило матрону.
     - Господи, столько женихов крутилось и все из каких  хороших  домов,  а
она выбрала... солдата.
     - Мать, это не простой солдат. Это умный солдат.
     - Ну раз вы так считаете, давайте пить чай.
     Мы  с Люськой быстро расправились с церемонией представления и удрали в
Хлебниково, благо все в городе и дача пуста.

     Третью  неделю  нет  показательных  запусков.  Газеты  тревожно  начали
говорить о Кубе. Меня загнали дежурным по части.
     Под утро поступил сигнал тревоги. Не простой, а боевой.
     - Тревога. Боевая тревога,- выла казарма и начался жуткий бедлам.
     - Посыльные,- орал я,-где посыльные? Все срочно за командирами. Встреча
в районе  сбора  части.  Вася,  Дубинин,  мать твою. Вася, иди первым, ломай
машинами заборы, не создавай пробки на дорогах. Это война.
     Выла сирена уже по городку. Я организовывал вывоз знамени, давал пинков
отстающим салагам и вскоре казарма опустела. За окнами выла техника и где-то
с грохотом рушились заборы. Первым  прибежал  старшина  части.  Я  сдал  ему
имущество и бросился вниз к стоящему наготове газику.

     На  месте  сбора  был  хаос.  Пока  командиры не прибыли, я организовал
проходы для выезда техники и приказал  нарубить  деревьев  и  кустов,  чтобы
накрыть ими машины. Гул пошел по лесу, но через пол часа место сбора было не
узнать.  Стали прибывать встревоженные офицеры. Приехал подполковник Миронов
и тут же умчался в штаб дивизии.  Мы  томились  в  неизвестности  три  часа.
Прибыла  кухня  и  тут  возник  знакомый лейтенант медик. Увидев меня он как
старому знакомому кивнул и подошел ко мне.
     - Не знаю что делать, по инструкции я должен в еду высыпать препарат "Л"
на случай войны. Никто ничего не сообщает и я не знаю как быть.
     - Все надо делать в соответствии с инструкцией,- строго сказал я.
     - Вы так думаете?
     Я кивнул головой. Лейтенант покачал головой, потом бросился к  походной
кухне  и  что-то  зашептал  на  ухо  повару.  Тот кивнул головой и лейтенант
высыпал из пакета порошок в бак с кашей.
     Я решил это дерьмо не есть.

     Вскоре на стоянку прибыло несколько машин. Всю часть выстроили в  поле.
Показался полковник Кирсанов.
     - Солдаты  и  офицеры,  сержанты  и  старшины!-  начал он.- Сегодня все
американские войска и их союзники приведены в состояние  боевой  готовности.
Американский  флот  окружил  Кубу  и  создал  полную блокаду свободолюбивого
острова. В любую минуту может начаться страшная атомная война. Вы ракетчики,
краса  и  гордость  нашей  родины  должны  первыми  дать  отпор  ненавистным
империалистам.  Сейчас  по приказу командующего вы выступите в поселок А...,
где погрузитесь  в  эшелоны  и  двинетесь  в  Германию  на  поддержку  наших
передовых  частей.  Порядок  следования и маршрут движения доложит начальник
штаба, майор Сергеев.
     Вышел майор Сергеев.
     - Наша часть является наипервейшей целью для противника, поэтому охрана
части возложена на вспомогательные войска. Огневики, по взводно  выйдут  под
охраной  зенитных  установок,  бронетранспортеров  пехоты  и  взвода танков,
которые разделятся. Часть пойдут впереди и часть сзади колонны. Первыми идут
топопривязчики   и   связисты,   прикрытие   обеспечивают   вычислители    и
транспортировщики.  Сейчас,  как  только  подойдут охранные части и машины с
боеприпасами, тронемся в путь. Дежурным  по  эшелону,  остается  сегодняшний
дежурный по части, сержант Ковалев. По машинам.
     Мы  разбежались.  И  тут  я  увидел  газик  генерала  Чараева. Он стоял
недалеко от моей установки. Сам генерал в открытое окно с укоризной  смотрел
на  меня. Я все понял, генерал,- мысленно и взглядом ответил я ему. Прибежал
Вася.
     - Саша, лейтенант Федоров не пришел.
     - Что говорит посыльный?
     - Дома его нет со вчерашнего дня.
     - Черт. Поведешь взвод за него.
     По должности, мы сержанты являемся  заместителями  командиров  взводов.
Поэтому  офицеры  так  часто  гоняют нас начальниками караулов, дежурными по
части и столовой.
     Вася побежал к своей машине. Вот и приехали охранные части:  зенитчики,
танкисты и пехота. Колонна двинулась в поселок А...

     Мы  погрузились  в эшелон и я принялся как дежурный по эшелону наводить
порядки. Подошел паровоз и подцепил состав. И вдруг что-то  сломалось  среди
солдат  и  офицеров.  Все стали галдеть и размахивать руками. Подлетел газик
начальника штаба, все столпились около него.
     - Сколько? Четыре часа,- услышал я выкрики.
     Здесь-то и началось. Вопль о четырех часах и что скоро  все  равно  все
подохнем  под  ядерным  взрывом, пронзил эшелон. Солдаты и офицеры сорвались
как безумные и понеслись в поселок А... Я с трудом удержал  двух  дневальных
которые чуть не бросились за ними.
     - Назад, перестреляю как собак,- орал я на них.
     В  поселке  зазвенели окна, послышались вопли женщин, где-то закрутился
дым. Эшелон был пуст,  в  теплушках  небрежно  валялись  автоматы,  цинки  с
патронами, гранатометы, ящики с гранатами, не считая бесчисленного имущества
и  продовольствия.  Хлопали  от  ветра  плохо закрытые брезентом установки и
машины.. Я расставил по концам эшелона  вооруженных  дневальных  и  приказал
открывать огонь по всяким гражданским или неизвестным военным, которые
     приблизятся к составу.
     Вой  в поселке продолжался. Где-то кто-то кричал, что-то там ломали. Из
поселка вышла фигура и двинулась к составу. Господи, это Вася. Вася Дубинин,
но в каком виде. Рукав плеча порван, щека оцарапана, рука кровоточит.
     - Что произошло, Вася?
     - Саша, все сошли с ума. Они уверены, что они не жильцы на этом свете  и
устроили  на  прощание настоящий погром в поселке. Представляешь какой ужас.
Насилуют всех женщин:  старух,  молодых,  малолеток.  Грабят  магазины,  все
перепились, дерутся с парнями и жгут их дома.
     - У тебя кровь. Отчего?
     - Я  пытался вмешаться, разогнать, но меня отдубасили и свои, и местные.
Саша, дай мне автомат, я пойду шугану эту сволочь.
     - Нет. Оружия не дам.
     Вдруг раздалась автоматная очередь. Дневальный, стоящий в конце эшелона
стрелял  по  близ  лежащему  срубу.  Я  помчался  туда.  Пьяный   мужичонка,
валявшийся у сруба сразу отрезвел.
     - Ребяты, думал хаза. Не туды зашел. Отпусти родной.
     Я  дал ему пару пинков и пошел к середине состава. Вася сидел на ящике,
склонив голову и плакал.
     - Они же звери. Понимаешь, звери. А это офицерье, не  лучше.  Замполит,
засранец,  первым  взломал дверь радио магазина и утащил от туда приемник. А
командир взвода связи изнасиловал женщину в присутствии ее детей.
     - Успокойся, Вася. Я не знаю, чем тебя утешить, но то что произошло это
кошмар.
     Опять послышалась стрельба, но уже со стороны  паровоза.  Несусь  туда.
Какие-то  мужики  пытались пройти к эшелону, но их отогнал дневальный. Я ему
помог, выпустив целый диск в проклятое, уходящее солнце.
     Вася все сидит, но уже не плачет, он просто пустым взглядом смотрит  на
вопящий  поселок.  Вернулись еще несколько солдат и два офицера. Многие были
избиты,  кое  у  кого  виднелись  пятна  крови.  Лейтенант  третьего  взвода
облокотился на теплушку и все повторял: "Не может быть. Мы же коммунисты. Мы
же  элитная  часть".  Солдаты  свалились  у колес состава и тупо смотрели на
испоганенный своими же поселок.
     Откуда-то взялся лейтенант-медик. Глаза его  были  выпучены  и  сам  он
трясся.
     - Это я виноват. Я им сыпанул эту гадость в кашу. Теперь они и бесятся
     - Успокойтесь, лейтенант, виновата война.
     - Но я же все делал по инструкции.
     Лейтенант заплакал и как ребенок крутил руками глаза.

     Через  четыре  часа  вернулись все. Даже порезанные и побитые, пьяные и
трезвые. Большинство волокли вещи, бутылки с водкой или вином и продукты.  А
еще  через  пол  часа,  война кончилась. Объявили, что Кеннеди договорился с
Хрущевым о мире. Мы стали собираться в казармы.

     О событиях в поселке А... нигде не сообщалось. Чтобы  успокоить  народ,
армия отстроила новые дома, магазины и даже дом отдыха.

     Мы  хороним  лейтенанта  Федорова.  Его  нашли  в  поселке  Голицино  с
проломленной головой. Вся часть  торжественно  провожает  офицера,  которого
надо было бы похоронить тихо.
     Следователи  прибыли  к  нам  в казарму и меня вызвали к себе первым. В
комнате сидело двое. Тот самый капитан, что допрашивал меня раньше и пожилой
полковник, лицо которого я не видел, так как он сидел  сзади  меня.  Вопросы
задавал капитан.
     - Скажите  сержант,  что  произошло  у  вас  с лейтенантом Федоровым на
полигоне перед показательным пуском?
     - Ничего. Мы поговорили.
     - После вашего разговора, лейтенант заболел?
     - Да. Вел себя странно. Мы его даже с сержантом  Дубининым  волокли  на
себе после запуска ракеты.
     - Он себя повел странно после вашего разговора?
     - Мне показалось, что он прибыл к нашему расчету уже таким.
     - Так что ж вы ему сказали?
     - Что он мудак?
     - А что ответил лейтенант?
     - Ничего.
     - Не клеится как-то. Вы сказали только одну фразу и он сразу скис?
     - Люди-то разные. Один в морду бьет, другой скисает.
     - А вот это вам не знакома вещица?
     Капитан вытащил на стол бельгийский браунинг, который я запусти тогда в
кусты.
     - Знакома.
     - Откуда?
     - Ее из кармана вытащил лейтенант, когда мы там говорили.
     - Значит он что-то все же сказал вам?
     - Вы  спрашивали  только  про  то,  что  я сказал. Я вам ответил. Теперь
отвечаю на этот новый вопрос. Он вытащил браунинг приставил к моему животу и
сказал, что бы я бросил Людку, иначе он меня сейчас продырявит.
     - Что было потом?
     - Я ткнул его в живот, обозвал мудаком и вырвав пистолет, закинул его  в
кусты.
     - Так зачем вы убили, лейтенанта Федорова?
     - Я  надеюсь  на  дурацкие  вопросы надо давать дурацкие ответы. Хотите?
Пожалуйста. Я сижу в казарме, готовлюсь к разводу, что бы стать дежурным  по
части и тут приезжаете вы.
     - Я?
     - Да   вы.  Вы  ж  хотели  дурацкий  ответ.  Приезжаете  вы  и  сразу  к
подполковнику Миронову и орете на  всю  казарму:  "Где  тут  у  вас  сержант
Ковалев, надо срочно убить лейтенанта Федорова".
     - Хватит паясничать.
     - Хватит задавать идиотские вопросы.
     - Постойте, товарищ капитан,- раздался сзади голос.
     Полковник вышел и остановился передо мной.
     - Значит, вы поругались с лейтенантом из-за девушки?- спросил он меня.
     - Да.
     - Людмилой Чараевой?
     - Да.
     - Я  думаю,  это  действительно  меняет дело. Товарищ капитан, сержанта
можно отпустить.
     - Но, товарищ полковник...
     - Никаких но... Идите сержант.

     Машина мама, встретила меня со слезами.
     - Куда исчезла Маша? Ее в больнице нет.
     - Увез нечестивец. Увез.
     - Куда.
     - Да на место своей новой службы. Кажется  в  Казахстан.  Все  за  день
сделал. Прибежал, вещи собрал, за Машей съездил и...
     - Адрес, есть?
     - Откуда же.

     Генерал Чараев зло принял меня в своем домашнем кабинете.
     - Вы облили грязью мою дочь. Как вы еще посмели придти сюда?
     - Да  полно  вам,  товарищ  генерал. Может мне нужно было расколоться и
рассказать чем здесь кружок ваших друзей пичкал лейтенанта?
     - Да как ты, подлец, смеешь?
     - Я ничего не смею. Передо мной  стоял  выбор  либо  спасти  от  позора
своего будущего зятя, либо вместе с ним сгнить где-нибудь под забором.
     - Щенок, меня спасать не надо.
     - Мне  жаль  вас  генерал.  Если  бы  я  раскололся, то капитан Синицин,
задержался бы еще на один день и вас нашли уже в другом бы районе  Москвы  с
проломленной головой.
     Генерал  вдруг  обмяк. Он свалился на кресло, вытащил из тумбочки стола
распечатанную бутылку коньяка и дрожащей рукой влил в себя из  горлышка  два
глотка.
     - Уходи.
     - Где Люда?
     - Она  уехала  в  Крым. Вон тебе письмо на краю стола. Чтоб ее не мучил
следователь, я отправил ее отдохнуть.
     Я развернул письмо. Люда писала, что бы я не  волновался,  и  мы  через
месяц встретимся вновь.
     - Почему  ты  служишь три года, а не два, как положено будущему офицеру
запаса?- оторвал меня от письма голос генерала.
     - Я не желаю быть офицером.
     - Ну что ж, иди.

     Перед строем части  стоит  подполковник  Миронов  и  зачитывает  приказ
министра  обороны  о  моей досрочной демобилизации. Мне присваивается звание
лейтенанта запаса. Но на этом экзекуция не кончается.  Подполковник  достает
новую  бумагу,  где  говориться,  что в связи с беспорядками устраиваемыми в
Москве демобилизованными солдатами  и  сержантами  срочной  службы,  министр
приказывает  всех  демобилизованных  не  москвичей силами комендатуры города
Москвы и командиров частей способствовать вывозу вне черты города.
     - К сожалению, в соответствии с приказом, я должен  дать  вам  конвой  и
выпроводить  из  Москвы,-  улыбаясь  говорит  Миронов.-  Мы  довезем  вас до
вокзала, посадим в поезд, а там выдадим документы и деньги.
     - Но это же...
     Мне не хватало слов, как обозвать этот идиотизм.
     - Все, разойдись,- командует Миронов,- а вам, товарищ сержант, два  часа
на сборы.
     Я  бросился  к  телефону,  но  дома  у генерала Чараева никто трубку не
поднял. Черт возьми, это заговор.

     Через два часа меня под конвоем лейтенанта и  двух  солдат  отвезли  на
Ленинградский  вокзал,  где  купили билеты, посадили в вагон и действительно
здесь выдали деньги и документы. Лейтенант пожелал мне удачи и  соскочил  на
ходу поезда.


ЭПИЛОГ

     Прошло  тридцать  лет.  Я  опять  в  Москве. Телефонный звонок в номере
гостиницы разбудил меня.
     - Кто? Кто-кто. Люда? Не может быть. Конечно приеду.  Где.  У  "Сокола".
Хорошо.
     Я ошалело гляжу на трубку. Как же она меня вычислила?

     Это  была  не  та худенькая Людка, это была здоровая, крупная женщина с
нервными чертами лица. Еле-еле что-то знакомое пробивалось сквозь ее улыбку.
     - Не узнал?
     После первых объятий мы глядели друг на друга.
     - Не узнал бы. На улице прошел бы мимо.
     - Ты посмотри лучше на моего сына. Александром звать.
     Рядом стоял полковник с чертами лица похожими на генерала  Чараева.  Мы
пожали  друг  другу руки. Это был разговор -воспоминание. О прошлом, кто как
устроился и кем стал, сколько детей и кто они теперь.
     - А где Маша Синицина?
     - Не знаю, как уехала, так ни весточки, ни  письма.  Тут  ведь  знаешь,
какое  интересное  дело.  Саша  служит  в  ФСК и вот он в архиве нарвался на
интересную папку, где есть сведения о тебе и о  нас.  О  тех  событиях,  что
произошли тридцать лет назад.
     - Да,  Александр Дмитриевич, мама упросила меня познакомить вас с этими
документами. Если вы не против, то  завтра  мы  пойдем  с  вами  в  архив  и
посмотрим на них.
     - Нет.  Всю  мою  прожитую  жизнь меня преследует непонятный Караибский
кризис и что творилось вокруг него.
     - Вот и хорошо. Завтра к семи в приемную на Лубянке.  А  сейчас  я  вас
покину. Вы уж извините.
     Он ушел, а мы еще два часа с Люсей говорили и говорили обо всем.

     - Вот они, Александр Дмитриевич.
     На  папке  слово  "дело"  было зачеркнуто, чернилами написано "Операция
"КОРСЕТ". Первым документом, начинался  донос  генерала  Сергея  Николаевича
К...  о  том,  что  в доме генерала Чараева собираются консервативные высшие
офицеры армии, недовольные правлением  Хрущева.  Далее,  данные  оперативной
слежки  за  офицерами  и наконец задача операции и ее цель. Оказывается в то
время КГБ само стремилось ликвидировать или убрать Никиту Сергеевича  любыми
средствами.  Главным  лицом  в  операции был генерал Сергей Николаевич К...,
который должен найти подходящего человека, доступного  к  генсеку  и  с  его
помощью  ликвидировать  его. КГБ помогла генералам подобрать этого человека,
им оказался лейтенант Федоров. Но дальше  спец  обработки  молодого  офицера
дела не шло.
     Никто  не  решался  сделать  первого шага и тогда Семичастный предложил
ввести "ускоритель", то есть меня. По замыслам КГБ, я должен войти  в  семью
генерала  и  наверняка  нарваться  на  лейтенанта.  Что и произошло бы, но я
нарвался на заговор, и невольно заставив участников действовать.
     Вот донесение из дела. "Генералу К... был передан бельгийский браунинг,
он обещал его отдать объекту завтра. Завтра же все службы должны быть готовы
к действию в случае  успеха.  Генера