рабочим местам.

     Посреди комнаты стояла Наташа и задумчиво гладила кролика,  сидящего  у
нее на руках.
     - Виктор  Николаевич,  -  сказала  она  -  я  заметила, одну вещь. Наше
лекарство действует не на всех зверюшек одинаково. У  меня  такое  ощущение,
что  его  надо  дозировать в зависимости от величины уплотнения. Не дольешь,
деление замедляется, но идет. Перельешь, уплотнение блокируется, но начинают
страдать соседние здоровые клетки. Как сделать так, что  бы  доза  лекарства
соответствовала норме.
     - Я это тоже заметил и пытался более или менее решить эту задачу. Грамм
лекарства  на  количество  клеток  -  это пока нерешимая задача, но есть два
пути. Снять  с  рентгена  размер  опухоли  на  ЭВМ,  во  всех  измерениях  и
теоретически  подсчитать  количество  клеток  и потребность лекарств. Другой
путь - визуально, в зависимости от состояния больного, принимать малые  дозы
регулярно.
     - Это мне попробовать?
     - Да.  Позови  программистов  и  поставь  перед  ними  задачу  тоже. Но
немножко расширь ее. Малые дозы должны тоже иметь предел.
     - Я поняла Виктор Николаевич. Сделаю.
     В это время в комнату ворвалась Валентина Степановна.
     - Виктор Николаевич. Я только что поговорила с Геннадий  Федоровичем  о
том, что бы переселиться в эту комнату.
     - И что же сказал Геннадий Федорович.
     - Он согласен, чтобы я заняла стол Лены Корзухиной.
     - Но мне нужен химик, а не биолог.
     - Это  уже  согласованно  с  Геннадием Рувимовичем. Он даже сказал, что
готов облегчить вам работу, взяв всю химию на  себя.  Здесь  мы  будем,  под
вашим   руководством,  проводить  биологические  испытания  над  зверьками.-
Передайте Геннадию Рувимовичу, что я химик, а не биолог и заниматься я  буду
своим делом.
     - У нас общее дело Виктор Николаевич.
     - Я  надеюсь,  что  мы  кончили разговор на эту тему. Если вам Геннадий
Федорович разрешил переселиться сюда, переселяйтесь, но  не  говорите  всем,
что  я  вам  это  разрешил.  Это  я  говорю при свидетелях, - обратился я к,
внимательно прислушивающимся, женщинам в комнате.
     - Как мы рады такому гостю, -  раздался  звонкий  голос  Светки  -  Эй,
Москвина, ты чего разложилась на чужом столе, уступи диверсантке место.
     Москвина глупо хихикнула и стала собирать бумаги.
     - Вам  не  помочь  перенести  ваши  вонючие тряпки из той комнаты? - не
унималась Светка.
     - Виктор Николаевич, я прошу оградите меня  от  постоянных  оскорблений
этой женщины, я этого еще не заслуживаю.
     - Уж заслужила, не беспокойся, - ответила Светка, быстрее, чем я открыл
рот.
     - Валентина   Степановна,  этот  коллектив  в  течении  года,  работает
слаженно без  перебоев,  каждый  на  своем  месте,  работают  без  трений  и
конфликтов  и если вы не уживетесь с этим коллективом, то я буду настаивать,
что бы вас отсюда убрали.
     Я повернулся и пошел в кабинет Геннадий Федоровича.

     Прошла неделя. Мы: я, Геннадий Федорович и Борис  Залманович  сидели  в
кабинете и крутили в руках телеграмму, где лаборатории предлагалось выделить
двух   специалистов   в   Красноярский   исследовательский   центр.  Там  же
указывалось, чтобы мы взяли с собой необходимые препараты  и  компоненты,  а
также штампы больных раковых клеток.
     - Рабинович выполнил свое обещание, - сказал Геннадий Федорович - Как я
и предполагал,  он хочет спровадить вас Виктор Николаевич подальше, чтобы на
вашем материале, здесь, наработать технологию получения препарата.
     - Мало того, - дополнил Борис Залманович  -  он  вас  бросает  в  такую
клоаку, что выйти порядочным человеком от туда, не возможно.
     - Что же там такое? - забеспокоился я.
     - Там секретный объект, где проводят исследования на людях.
     - Да вы что?
     - Да, да. Там их заражают, лечат, калечат.
     - Но тогда я отказываюсь ехать туда, если это правда.
     - Если ты откажешься, тебя вышвырнут как котенка от сюда или, в крайнем
случае, пришьют дело за какое-нибудь разглашение государственной тайны.
     - Что и это возможно?
     - Здесь, да.
     - Там,  в  основном,  приговоренные  к  смертной казни или пожизненному
тюремному заключению. Правда есть еще добровольцы  из  заключенных,  которые
хотят  скостить  себе  срок, после экспериментов над ними, - сказал Геннадий
Федорович.
     - Но это все равно мерзко.
     - Мерзко. Но давай подумаем так. Ты сделал препарат, а  человек  болен,
неважно  зек  он  или нет, испытывать его когда-нибудь надо или нет. Надо. Я
думаю, это гуманно если мы его вдруг вылечим. Другое дело,  когда  здорового
мы  заражаем,  а  потом  лечим.  Медицинская наука была полна добровольцами,
когда надо было  исследовать  всякие  пакостные  болезни.  И  это  я  считаю
нормальным.   Но   я   считаю   ненормальным,   когда  мы  заражаем,  причем
насильственно, людей и исследуем, как они мучаются.
     - Ты же сам, хотел провести испытание препарата, - в  дуэт  спел  Борис
Залманович.
     - Но я хотел обезьян.
     - Кончиться все равно людьми.
     - Лучше поезжай и смотри сам, на месте.
     - Но в телеграмме, просят штампы?
     - Бери. Они могут и пригодится, для пробирочных вариантов.
     - К  стати, - сказал Борис Залманович - здесь наведи порядок. Просмотри
еще раз, какие оставляешь документы, какие реактивы, просмотри требования по
которым получал компоненты со склада. Если есть  компрометирующие,  их  надо
уничтожить.  И еще. С собой возьми Наташу. Уговори ее. Пусть здесь останется
Света. Эта себя в обиду, в случае чего, не даст.
     - Неужели это так серьезно?
     - А ты спроси Геннадий Федоровича. Ему  пол  часа  тому  назад,  звонил
Рабинович,  просил,  в  случае  твоего  отъезда, поставить старшим в группе,
Валентину Степановну. Он еще подкинет  химика,  чтобы  продолжить  тему.  Он
считает,  что  ты  у  него  в  кармане и теперь, не нужен. Наверно Валентина
хлестанула ему, что все  данные  она  собрала  и  теперь  осталось  наладить
производство  препаратов.  А  теперь  скажи  честно  Виктор,  есть  ли такая
изюминка в работе, что ее раскрыть нельзя.
     - Да есть.
     - Кто ее знает?
     - Я, Наташа и Света.
     - А остальные. Как они? Вы ведь в одной комнате работаете.
     - Они в рамках выживших и подохших крыс.
     - Смотри Виктор сам. У нас есть еще возможность, убрать кого-нибудь,  в
ком ты сомневаешься, в другую лабораторию.
     - Нет, пусть остаются.
     - Хорошо Виктор, иди готовься.

     Я поймал Светку в коридоре.
     - Света выручай. Ты получала на складе гуанидинхлорид?
     - Да.
     - Я  уезжаю  в  командировку.  Вместо меня ставят Валентину Степановну.
Надо все следы, что мы получали, что мы доставали и  где  брали  компоненты,
стереть. Понятно? - Витя, а что я получу в замен.
     - Что хочешь, только действуй быстрей, через три дня я уезжаю.
     - Вот и хорошо. Мне три дня вполне хватит. Эти три дня мои. Я тебя хочу
Виктор.
     - Светка, ты ошалела.
     - Да  миленький,  ты  нечаяно  проговорился,  что я должна брать, что я
хочу.  Я  хочу  тебя.  Достаточно  дорогой.  Я  пошла  действовать.  Сегодня
задержись на работе Витек. Целую.
     Она дернула ладонью от губ.

     Три  дня  пролетели  мгновенно.  Я  трудился как черт. Утром на работе,
вечером со Светкой, а ночью с Любой. Люба читала  мне  много  наставлений  и
просила  не  беспокоиться. Я попросил ее спрятать часть мембран, и принес их
ей домой.




 * ЧАСТЬ 2. *


     На вокзале в  Красноярске  нас  ждала  машина.  Мы  долго  мотались  по
загородным  дорогам,  пока  не  въехали в ворота лагеря, с громадным дощатым
забором, обмотанным колючей проволокой. Гостиница, куда нас  привезли,  была
цивильная. Номера с ванной, телевизором, внизу столовая и буфет с недорогими
блюдами.  Мне  и Наташе выделили по одноместному номеру. Я так устал, что не
распаковавшись, тут же свалился и уснул. Разбудила меня  Наташа.  Она  долго
стучала в дверь, пока я не впустил ее в комнату.
     - Хватит спать лежебока, пошли ужинать, а то скоро закроется столовая.
     На  ней  было синее платье, с небольшим вырезом на груди. Выглядела она
очень привлекательно. Ее черные волосы, большие, раскосые глаза, полные губы
впервые, за время нашей работы, поразили меня. Все время в халате,  дурацкой
шапочке  на  голове, она терялась в общей массе в лаборатории. Даже когда мы
были у Гали, на проводах ее жениха, она в брючатах и куртке не произвела  на
меня впечатления.
     - Вот это да. Ты ли это, Наташка.
     - Ладно, ладно. Вставай.
     Я пошел в ванну переодеваться и немножко побрызгать водой на лицо.
     В столовой, отделанной под Хохлому, было мало народу. Мы купили салаты,
по куску  мяса с гарниром и сели за столик у окна. - Виктор, куда мы попали.
Здесь все так не приветливо и у меня такое ощущение, что  нас  ждут  большие
неприятности.
     - Я  знаю все об этом учреждении, в общих чертах, мне об этом рассказал
Борис Залманович. Да, нас ждет  невеселая  работа  и  ты  должна  все  время
держать себя в руках. То, что ты увидишь, тебя наверняка потрясет.
     - Так зачем ты меня сюда взял?
     - По  нескольким причинам. Не буду от тебя скрывать, то что мы делам, я
не хочу отдавать в руки Рабиновича и его шайки. Ты знаешь, как я  работал  с
Леной  Корзухиной,  стараясь  не  раскрывать,  даже в нашей компании, что мы
делаем. Так слушай дальше, мы с ней делали сульфопроизводные аминокислоты  и
у  нас долго ничего не получалось, до тех пор пока не помог господин случай.
Мы получили какую-то среду, формулы которой я не знаю сам, но она ведет  нас
к  успеху.  Рабинович  не  знает,  всей  сути.  Он  знает, по моим секретным
тетрадям, что во что влить и что с чем смешать, но не знает  чем  мне  помог
господь.  У  Рабиновича  появилась  идея,  отправить  меня  сюда  и  на моем
оборудовании, под  руководством  своего  соглядатая,  Валентины  Степановны,
сделать препарат. Понимаешь, он его не сделает.
     - И меня отправили сюда, чтобы я не проболталась Валентине Степановне?
     - Отчасти  да.  Я  представляю,  как  она  будет давить на вас, пытаясь
вырвать тайну  препарата.  Там  осталась  Света,  в  отличии  от  тебя,  она
справиться с Валентиной Степановной и не даст сесть себе на шею.
     - Ты думаешь, что я поддалась бы Валентине Степановне?
     - И  да  и  нет. Видишь ли, однажды Рабинович, выдал мне очень красивые
фразы. Смысл их такой. Страдает все человечество от коварной болезни - рака.
Было бы преступлением перед человечеством, скрыть  сам  факт  лечения  рака.
Неважно кто его открыл, важно, что приоритет Союза будет не оспорим.
     - В принципе, он немножко прав.
     - Вот  поэтому,  я  боялся,  что ты поддашься. То есть, на тебя надавят
очень  правильными  фразами  и  трудно  устоять,  когда  все  называют  тебя
предателем родины.
     - Ты  плохо  обо  мне  подумал  Виктор.  Я  бы не рассказала этой тумбе
ничего.
     - Это серьезный разговор Наташа. Ломались и более  сильные  люди.  Тебе
знакома история с мужем Любовь Владимировны?
     - Да.
     - Разве тебе не достаточный пример того, что произошло?
     - Здесь  виновата сама Любовь Владимировна. Она предала своего мужа, от
этого он погиб.
     - Не суди строго  женщину,  которая  потом  поняла,  что  она  сделала.
Виновата система, которая вбила ей в голову идиотские мысли о любви к партии
и  родине. Талантливый человек погиб не из-за нее. Он погиб потому, что есть
прихвостни от науки, которые прикрываясь высокими фразами, отбирали  у  него
то , чем он богат.
     Мы сидели за столом и молчали минуты две.
     - Я давно хотел с тобой поговорить обо всем.
     - Все уже ушли из столовой, пойдем. Поговорим обо всем в номере.
     Я пришел в номер Наташи, она села на кровать, а я на стул.
     - Я  знаю, что будет со мной Наташа. Я не уступлю Рабиновичу и начнется
травля  всеми  дозволенными  и   недозволенными   способами.   Здесь   будет
общественность,  в  ход  пойдут  недозволенные  приемы  с  интимной и личной
жизнью. Самое интересное, меня не будут выгонять с работы, они будут  ждать,
когда  я  расколюсь.  Если  им  не  удастся  меня  сломать, меня засадят, за
малейшую провинность или загонят в сумасшедший дом. Тайну на свободе держать
нельзя.
     - Ты уверен, что это будет так?
     - Да.
     - Ты любил какую-нибудь женщину?
     - Когда я пришел сюда, я мечтал о красивой любви. Думал, у  меня  будет
работа,  спокойный  дом, преданная, любимая жена, потом дети и, обязательно,
двое. Но когда я поработал немного, то понял, что если у тебя  нет  идеалов,
нет таланта, то возможна и красивая любовь. А если это все есть, то красивой
любви  не  будет,  будут  одни  страдания и переживания. Я понял, что я веду
войну, на которой всегда есть  жертвы.  Первая  жертва  -  это  я.  Я  люблю
красивых женщин и боюсь в них влюбиться, потому что знаю, я принесу им горе.
     Мы опять помолчали. Наташа смотрела на меня большими агатовыми глазами,
машинально теребя пальцами свое синее платье. Вдруг она встряхнулась.
     - Так куда ж ты меня привез?
     - В колонию преступников.
     - Что?
     - В колонию преступников.
     - А что нам здесь делать?
     - Лечить людей. Доводить до ума препарат.
     - Не хочешь ли ты сказать, что вместо крыс будут люди.
     - Да  хочу.  Когда у нас не было препарата, мы убивали крыс, а когда он
появился, необходимость лечить людей возникла сразу.
     - Не рано ли?
     - Нет.
     - Витя, ты мне много сегодня  всего  рассказал.  Ты  извини,  мне  надо
подумать  и все осмыслить. Ты сейчас пойдешь к себе, а я хочу остаться одна.
Хорошо. Пока Витя.
     Я поднялся, оторвал ее руку от платья, прижал ее к своей щеке.
     - Пока Натали. До завтра.

     Утром меня разбудил голос дежурной.
     - Номер шестой, вставайте, за вами машина приехала.
     Я вскочил, быстро  оделся  и  выскочил  за  дверь,  чтобы  постучать  в
соседний  номер.  Но  у  дверей  уже  стояла  Наташа. Она уже была в рабочей
одежде, со своей дурацкой шапочкой на голове.
     - Наташенька, быстро позавтракаем, берем реактивы и поехали.  Нас  ждет
машина.

     Мы  подъехали к большому трехэтажному корпусу. Сопровождающий повел нас
на третий этаж, в большую светлую лабораторию, где с пробирками возились две
женщины.
     - Вам, - обратился он ко мне -  необходимо  встретиться  с  начальником
части,  полковником Ампиловым. Он вас сейчас ждет в своем кабинете на втором
этаже.
     Я спустился на второй этаж и нашел  нужный  кабинет.  За  столом  сидел
совершенно лысый, полный мужчина в белом халате. Лицо у него было круглое, с
маленькими, спрятанными под лобной костью глазами.
     - Здравствуйте,  -  сказал  я,  протягивая  руку  -  Виктор  Николаевич
Воробьев.
     - Здравствуйте, - ответил он, чуть-чуть привставая - Полковник  Ампилов
Валериан Павлович, командир части. Садитесь.
     Я сел с боку стола и спрятал пыльные, грязные ботинки под стул.
     - Как доехали Виктор Николаевич?
     - Спасибо. Все в порядке.
     Полковник  залез  в  стол,  выудил  от  туда пачку сигарет. Раскрыл ее,
толстыми, как отваренные сосиски, пальцами.
     - Курите?
     - Нет.
     - А я вот уже двадцать лет балуюсь. Раз сто бросал  и  ни  как.  Звонил
Геннадий Рувимович.
     Он закурил и затянулся на небольшую паузу.
     - Он  говорил про вас и ваши успехи. Просил помочь реактивами и рабочей
силой. Но разговор у меня с вами, будет о другом.  Кольцо  сигаретного  дыма
накрыло  навозную  муху  и та истерически рванула к окну, стараясь проломить
его с грохотом и неритмичным завыванием.
     - Геннадий Рувимович, говорил, что  вы  не  сторонник  вирусной  теории
заражения раком.
     - Да, он сказал правильно.
     - Он  говорил, чтобы я помог предоставить вам человеческий материал для
испытаний.
     - Вы говорите о больных людях?
     - И о больных тоже.
     - Поясните, пожалуйста, последнюю фразу.
     Он опять затянулся на здоровую затяжку и выпустил клубы дыма.
     - Наша   часть,   специального   назначения.    Занимается    изучением
распространения  болезней  и  лечением  людей.  Здесь  занимаются  не только
вирусологией, но и другими методами.
     Муха на окне выдохлась и, теперь, застыла по центру площади стекла, как
родинка на щеке.
     - Но бывает и так, - продолжал полковник - что  больных,  данного  вида
заболеваний нет, а методика и лекарства есть. Значит надо сделать так, чтобы
больные были, то есть, привить болезнь. Надеюсь вы поняли?
     - Да.
     - У   меня   есть  кандидаты  на  прививку  и  я  бы  вам  рекомендовал
использовать ваши методы лечения на них.
     - Мне казалось, что  рак  распространенная  болезнь  и  найти  в  вашем
ведомстве больных, легче простого.
     - У  нас особый контингент людей. Это пожизненные зеки, приговоренные к
высшей мере и..., разумеется, добровольцы, тоже зеки. Но если среди них есть
больные раком, они все ваши Виктор Николаевич.
     - А как про тех, подготовленных кандидатов?
     - Ах про этих. Так больных то мало, вот кандидаты и пригодятся.
     Полковник смачно растер  пальцами-сосисками  окурок  в  пепельнице.  От
скрипа  кресла, муха завыла низкой тональностью и виртуозно прошлась в танце
по арене стекла.
     - Так. Это мы с вами обговорили Виктор Николаевич.  Теперь  по  другому
поводу.  Жить будете в расположении части, в гостинице. Трудовой распорядок,
как и у вас в институте. Увольнение в Красноярск с моего ведома, по субботам
и воскресениям.
     - Мы через месяц выезжаем.
     - А мне Геннадий Рувимович сказал, что через три.
     - Что?...
     - А чего здесь удивляться. Рак за один день не лечиться, прививка сразу
в уплотнение не превращается. Три месяца,  а  потом  будете  еще  приезжать,
продолжать лечить подопечных.
     - Я  понимаю,  что это так, но мой сотрудник, она, точно, не сможет три
месяца.
     - Ее отпустим. Вас нет.
     Мы замолчали. Муха молчала тоже. Было очень тихо.
     - Приступайте к своим обязанностям, - сказал полковник - Если что  надо
- звоните. А сейчас, идите на свое рабочее место. Осваивайтесь.
     Я  поднялся  в  лабораторию. Наташа разговаривала с девушками. При виде
меня, они замолчали и занялись своим делом. Наташа подошла ко мне.
     - Ну что?
     - Ничего, поговорили.
     - Что мы теперь будем делать?
     - Работать. Давай разберем наш багаж и начинай. Вон там в  углу,  склад
клеток  со  зверюшками.  Это нам подарок от Геннадия Рувимовича, еще больший
подарок ожидает нас впереди.
     Она побледнела и кивнула головой.
     - Я поняла.
     - Ну и умница. Эти девушки прикомандированы  к  нам.  Пусть  готовят  и
дезинфицируют пробирки для рассады, а я займусь установкой для синтеза. Буду
ее собирать.
     Весь день мы проработали молча.
     Вечером Наташа пришла ко мне в номер и села на кровать.
     - Виктор, мне страшно.
     - Тебе  надо  потерпеть всего четыре недели, а там ты уедешь и забудешь
все.
     - А ты?
     - Мне более лучшая участь. Меня здесь будут держать, до тех  пор,  пока
Геннадий Рувимович не закончит свои грязные делишки в институте.
     - Я никуда не поеду, останусь с тобой.
     - Тебе  нельзя  Натали.  У  тебя мама дома, друзья, ты не должна видеть
всего этого.. Тебе сейчас уже страшно, а что будет потом. Еще страшнее.
     - Там, дома, думаешь будет лучше? Там  Рабинович,  со  своей  противной
мадам,  которые  меня  съедят, если у них ни чего не выйдет. Маму я успокою,
друзей тоже. Они поймут. Я остаюсь здесь с тобой.
     - Поживем увидим. Еще четыре недели впереди.
     Наталья встала с кровати, подошла ко мне и положила руки на плечи.
     - То, что ты говорил мне вчера вечером, я обдумала.  Ты  во  всем  прав
Виктор,  я  буду  с  тобой. Чтобы они с тобой не делали, я тебя не предам. Я
хочу быть все время с тобой.
     Она прижала свои мягкие губы к моим и я  начал  проваливаться  в  новый
мираж, под названием любовь.
     Мы  лежали  на кровати и Наталья мне рассказывала о