ту, ни поблизости никого не было.
Тогда стали говорить, что это предзнаменование, и что с судном случится
беда, когда его, наконец, спустят на воду. Вроде бы и хозяин разделял это
мнение, так как он тянул с работой, как бы не решаясь проверить это
предположение. Но в конце концов судно было готово, он набрал команду и
отправился к месту лова. Было прекрасное солнечное утро при спокойном
море, и когда они проходили мимо островов Камусфеарны, кто-то из экипажа
вышел на палубу и тут же свалился за борт. Не было никаких препятствий
тому, чтобы не спасти его немедленно, никаких! Но как только он скрылся
под водой, так больше и не показывался, исчез, как будто бы его и не
бывало. Не нашли ни его тела, ни обрывков одежды, ничего. А старики в
Кайле, узнав об этом, закивали друг другу головой и сказали:
   - Мы знали, корабль нельзя было спускать на воду после такого
предзнаменования.
   Самый известный из современных призраков в округе, как на Скае, так и
на большой земле, в частности в районе Камусфеарны и Кайлиакина,- это
призрак машины. Чтобы понять, как очевидно целую и нормальную маленькую
черную легковушку можно принять за призрак, надо помнить о характере этой
местности и о е„ дорогах.
   Местность здесь гористая, а дороги, следуя линии наименьшего
сопротивления, очень извилисты. На них много опасных поворотов,
образованных обрывами и отрогами гор. Все они односторонние, двум машинам
на них не разъехаться, и через каждые несколько сот метров там оборудованы
"разъезды", где можно пропустить идущую навстречу машину. Они помечены
белой доской, прибитой к столбу. Так, например, нередко можно увидеть
идущую навстречу машину за полмили, но, как правило, большая часть дороги
между ними скрыта от взора. Шоферы, привыкшие к этим дорогам, заезжают на
ближайший разъезд, как только завидят приближающуюся машину, чтобы
избежать встречи лоб в лоб на ближайшем крутом повороте. Следует признать,
что нередко обе машины поступают таким образом, и в нетерпении прождав
друг друга вне поля зрения, вдруг обе решают двигаться вперед и
встречаются как раз в таком месте, где той или другой машине приходится
пятиться назад. Что же касается машины-призрака, то нетерпеливый водитель,
подождав минуту-другую, осторожно едет впер„д, и впереди не оказывается
абсолютно никого, - дорога свободна. Вторая машина просто не могла бы
развернуться и уехать в обратном направлении, так как для этого не было
места, она просто исчезает. Я сам знаком с очень серь„зными людьми,
которые утверждают, что с ними такое было, и очень сердятся, если сказать,
что это им померещилось. Целые семьи, ехавшие вместе, утверждают, что
видели такое явление, и даже спорили между собой, был ли это "Форд",
"Моррис" или "Уолзли", который вдруг исчез средь бела дня. В любом случае
это была небольшая черная легковушка выпуска до 1939 года, и хотя не было
четкого согласия о том, где е„ видели впервые, говорят, что это было
где-то в начале Второй мировой войны. Она не всегда исчезала при встрече
нос к носу, иногда она проезжала с двумя пассажирами внутри и исчезала до
того, как встретиться с другой машиной, которая шла в несколько сот метров
позади первой.
   Однажды, в шесть утра ясным летним утром, некто со Ская увидел машину,
идущую навстречу на расстоянии нескольких сот метров, и скрывшуюся затем
за поворотом.
   Он заехал на ближайший разъезд и стал ждать. Когда вторая маши на
выехала из-за поворота и поравнялась с ним, он заглянул внутрь, надеясь
увидеть знакомого. Он был очень потряс„н, так как шофера в машине не было,
она была совершенно пуста.
   Этому долго искали "объяснение", целых двадцать или тридцать лет после
первого появления этого феномена. В начале шестидесятых годов священник со
Ская ехал с двумя женщинами в какую-то деревню на большой земле, им надо
было перебираться на пароме Кайлиакин - Кайл-оф-Лохалш. Что-то там на
пароме сломалось, и машина свалилась в воду. Женщины утонули, и спасся
только священник. С тех пор ту машину-призрак, которая довольно часто
появлялась перед этим, больше никогда не видели.
    
  
 Всю свою жизнь мо„ собственное отношение к тому, что в народе называют
"сверхъестественным" ( но что вполне может оказаться неверно понятым
явлением "естественного", как, например, ещ„ недавно было с
электричеством) было весьма осторожным и строго эмпирическим. Я лично
никогда не испытывал ничего такого, что нельзя было бы разъяснить и
вместить в очень узкие и жесткие рамки моего жизненного опыта и
ограниченных познаний. Я признаю, что мои чувства могут воспринять, а мозг
понять не более чем миллионной, миллиардной доли человеческого космоса, но
я, по существу, из поколения неверующих и лишь жду знамения. Я стал на
путь научного подхода, который требует бесспорных доказательств, прежде
чем принять и усвоить любое новое понятие, а, прочитав работы Спенсера
Брауна по теории вероятности, я разложил несколько любопытных примеров под
временным и преходящим ярлыком "совпадения".
   Такое весьма скептическое отношение изменилось у меня в мае 1964 года
при неоспоримом появлении в Камусфеарне того, что обычно называют
полтергейстом. Он погостил у нас, весьма своеобразно, два дня, и когда
пропал, я был разочарован, так как мне очень хотелось продолжить
исследование этих загадочных явлений, которые можно было воспринимать,
хоть и без объяснений, моими пятью органами чувств.
   Они начались однажды вечером, часов эдак около десяти. В нашей
кухне-гостиной в Камусфеарне нас было трое. Вдоль одной стены находится
самодельная софа, над которой висят полки с продуктами и консервными
банками, как в каком-либо деревенском магазинчике. Я сидел на краю софы
ближе к самой кухне, небольшой комнате, дверь которой была слева от меня.
Напротив камина, под сорок пять градусов справа от меня стоял самодельный
угловой диван. На параллельной мне стороне сидел гость, Ричард Фрер,
который впоследствии стал управляющим Камусфеарны и всего е„ небольшого,
но сложного хозяйcтва. Ричард - опытный альпинист, человек исключительно
практического склада, вовсе не склонный к фантазированию. Лицом к камину и
боком к нам обоим сидел Джимми Уатт, которому тогда было двадцать лет.
   На продуктовой полке над моей головой, где были банки с овощами,
огурцы, варенье и тому подобное, вдруг раздался какой-то скрип, я только
было поднял голову, чтобы глянуть вверх, как что-то пролетело у меня над
головой. Оно упало где-то в метре передо мной: стеклянная банка с
мармеладом разлетелась вдребезги на бетонном полу. Любопытно, что после
минутной паузы мы с Ричардом одновременно и несколько недоум„нно
воскликнули:
   - Полтергейст!
   Я поднялся и обследовал верхнюю полку шириной в полметра, с которой
выпалил этот снаряд. Полка была пыльной, а банка стояла вплотную к стене.
С того места, где она находилась, до самого края полки была чистая дорожка
без пыли. Между банкой и стеной было не больше полутора сантиметров, так
что столкнуть е„ было невозможно, и вс„-таки она каким-то образом
выбросилась на расстояние почти в полтора метра.
   Мы отреагировали на это по разному. Нам с Ричардом стало очень
любопытно, а Джимми был раздражен, чуть ли не сердит. В тот вечер больше
ничего не случилось.
   Мы обсудили то немногое, что нам было известно о явлении полтергейста,
и сошлись на том, что из прочитанного нами, у нас сложилось
одинаковоевпечатление,чтотакие проявления, очевидно, случаются с людьми и
мужского, и женского пола в возрасте возмужания. У нас был кандидат на
такую роль, один несовершеннолетний правонарушитель, работавший у нас и
находившийся на нашем попечении, но который, в силу ряда причин, жил в
деревне в пяти милях от нас. Ему это не нравилось, и мы пришли к
заключению, что, так как нельзя было отрицать виденное нами, это может
быть одно из проявлений протеста его личности.
   Часов около десяти на следующее утро, когда я писал в сво„м
кабинете-спальне, вош„л Джимми и сказал:
   - Эта чертовщина появилась снова, пойд„мте посмотрим.
   Он провел меня на кухню и спросил:
   - Замечаете что-либо необычное?
   Я внимательно осмотрелся, но ничего особенного не заметил. Я так и
сказал ему, добавив, что такие вещи, как мы видели накануне вечером,
интересны только в том случае, если их не путать с воображением. Короче, я
свалял дурака. Джимми сказал:
   - Вы действительно не видите ничего такого?
   Я ответил, что нет.
   - А как насч„т оконных ст„кол?
   Я посмотрел на окна, их недавно мыли, и они показались мне все
одинаковыми. Я так и сказал. Тогда Джимми предложил:
   - Попробуйте провести по ним рукой.
   Я так и сделал. Одного стекла не было, не было совсем, как будто бы его
там и не бывало. Во дворе же, в вольере у Эдаль, оно лежало разбитым на
большом камне метрах в полутора от стены дома. Оно каким-то образом
вылетело наружу, вытолкнутое непонятной силой изнутри, и даже замазка при
этомне пострадала. Мы сфотографировали вс„ это и позвонили в Лондон, чтобы
нам прислали литературу по полтергейсту. Я вс„ же пытался, как и многие в
научном мире, ограничивать непонятные явления рамками известного или
предполагаемого.
   Когда произош„л следующий случай, я был один, и если не доверять своим
собственным чувствам, должен заявить, что для меня лично это вс„ так и
было. Я стоял в кухоньке, ожидая, когда вскипит чайник, как вдруг услышал
какой-то странный шелестящий звук в гостиной позади себя. Я обернулся и
увидел, что стопка долгоиграющих пластинок раскладывается как колода карт
по полу со своего места, где они лежали в куче под столиком, на котором
стоял проигрыватель. Они выползли совершенно упорядоченно и замерли на
полу, заняв пространство около метра, аккуратно наложившись друг на друга.
Я уложил их на старое место и попробовал было повторить то же самое,
применив механический принцип. Ничего из этого не вышло, как и в случае с
банкой мармелада между ними и стенкой просто не было места, чтобы
просунуть руку или ещ„ что-нибудь, чтобы вытолкнуть их наружу.
 
   Джимми не было дома, когда немного погодя он вернулся, я рассказал ему,
что произошло, и хотел было снова вскипятить чайник, чтобы приготовить
кофе. Мы вместе вошли на кухню, и тут что-то стрельнуло с высокой полки
напротив нас, слегка ударило меня по лицу и упало на пол. Это была детская
пластмассовая бутылочка с соской, засунутая, как и многие другие вещи,
которыми редко пользуются ( а мы из не„ иногда кормили осиротевших ягнят
по весне), на высокую полку над плитой. Она пролетела над плитой на
расстоянии около метра, и как от мармеладной банки , после не„ осталась
дорожка в пыли. На этот раз у меня возникло субъективное ощущение, что
этот предмет был явно нацелен в меня. Что бы там их не швыряло, мне
показалось, что вс„ это происходит не наугад.
   То же, что случилось на следующий день - классический пример того, как
воображение, настроенное на неизвестное, может совершенно подавить
остальное и полностью смазать границы действительного эмпирического опыта.
Часов в одиннадцать утра Джимми, бывший тогда один в доме со мной, сказал,
что собаки уже давненько не гуляли как следует, и спросил, не против ли я,
если он возьмет их на длительную прогулку на побережье, что означало, что
его не будет часа три.
   Я ответил, что вовсе не возражаю.
   Минут двадцать после его ухода с собаками я пош„л в уборную,
находившуюся как раз за дверью в пристройку. Пока я был там, я услышал
снаружи чьи-то шаги, дверь позади меня открылась и закрылась, и кто-то
совсем рядом со мной вдруг сипло задышал. Я спросил:
   - Это ты, Джимми? Что-нибудь случилось?
   Ответа не последовало, только это дыхание. Я ещ„ несколько раз спросил
то же самое, но никто не ответил. Наконец я спросил:
   - Кто вы?
   С полминуты была полная тишина, затем голос, показавшийся мне
нечеловеческим, издал долгий, отчаянный стон. Смешно было бы притворяться,
что я не испугался, волосы у меня прямо стали дыбом от громадного
выделения адреналина. Затем я поразмыслил, разумеется, не могу же я сидеть
взаперти тут в уборной, а кто-то чужой и неизвестный стоит прямо за
дверью, только руку протяни. Я прив„л себя в порядок и положил руку на
ручку двери, приготовившись увидеть это существо, - которое, как я теперь
был уже убежд„н, - было причиной необъяснимых происшествий за последние
сутки. Наверное, это небольшой и волосатый, какой-нибудь доисторический
человек, или же длинный сизый с белыми глазами и конечностями как у
гиббона, или же просто нечто аморфное.
   Я резко распахнул дверь и увидел всего лишь знакомую фигуру нашего
несовершеннолетнего правонарушителя, смотревшего на меня с таким же
изумлением, как и я на него.
   Он произн„с:
   - Что стряслось? У вас такой вид, как будто бы вы только что видели
привидение!
   Я постарался сдержаться и выдохнул:
   - Извини, но именно это я и думал увидеть.
   - Какая чепуха! Я просто хотел пошутить, так как вы не видели, кто
здесь. Мне велели вернуться назад, так как сегодня для меня там нет
работы. И с чего это вы так напугались?
   Я не хотел раньше рассказывать ему о том, что произошло, в частности
потому, что его-то мы и считали невольной причиной всех этих чудес, но
теперь это вроде бы стало неизбежно.
   Я сказал:
   - Пойд„м на кухню, и я вс„ объясню.
   Дверь на кухню открывалась из той комнаты, где мы были, квадратные сени
или прихожая, увешанная рядами курток и брезентовой одежды, на полу под
ними были постели собак и стояли ряды рыбацких резиновых сапог. В углу, по
диагонали от двери в уборную, на небольшом столике стояла большая бельевая
корзина.
   Когда мы прошли на кухню, я не закрыл за собой дверь. Мы уселись, и
только я начал, тщательно подбирая слова, сво„ объяснение, как из
прихожей, откуда мы только что вошли, раздался сильный грохот. Теперь
парен„к мне поверил, сомнений в этом больше не было, хотя в начале он
проявил явный скептицизм. Мы оба знали, что в доме нет собак, ничего
живого, что могло бы вызвать этот шум, и глаза у него округлились от
страха.
   Я с некоторой осторожностью вернулся в раздевалку. Не трудно было
догадаться, чем вызван был этот шум, бельевая корзина была сброшена со
столика и пролетела больше половины комнаты. Она лежала вверх дном с
открытой крышкой в нескольких футах от двери в уборную. Она, очевидно,
была сброшена довольно внушительной силой, так как пролетела не задев две
пары высоких сапог-заколенников, которые были у не„ на пути.
   К сожалению, это было последнее проявление полтергейста в Камусфеарне.
Я с надеждой ждал малейших признаков его присутствия, так как был глубоко
зачарован этим непосредственным проявлением неведомого мира. Но после
этого великолепного жеста с бельевой корзиной прошло много лет, прежде чем
случилось нечто такое, что не так-то просто поддавалось логическому
толкованию. Но этот краткий визит, однако, нарушил долгий как жизнь
барьер, состоявший если и не из безверия, то, по крайней мере, из легкого
скептицизма. И два года спустя, после такого взгляда в неразгаданное, я не
мог больше считать проклятие рябинового дерева с той степенью презрения, с
которой я относился к нему до того. Это было как будто бы пытливый ум
восемнадцатого века вдруг услышал невидимый радиопри„мник, заигравший на
миг, а до и после того была тишина, и тем самым обратил внимание на
существование совершенно непостижимого для него мира, как если бы вдруг он
узнал, как нам известно теперь, некоторые из изумительных фактов о том,
как животные находят дорогу домой, которым мы до сих пор не можем найти
объяснения.
   Как морские черепахи безошибочно проплывают 1400 миль по пустому и
невыразительному океану, чтобы отложить яйца на пляжах крохотного острова
Вознесения, остров, который трудно найти даже с современными
навигационными приборами? Как мышь, которая никогда не удаляется от места
своего рождения более чем на пятьдесят метров, возвращается туда без
зигзагов и отклонений, если е„ унесут за милю оттуда? Как мэнский
буревестник, снятый с гнезда на острове Стокгольм у побережья Уэльса и
увез„нный на самол„те в Бостон, США, вновь оказался у своего гнездилища
всего лишь тринадцать дней спустя? Как альбатросы, мешавшие самол„там на
острове Мидуэй в 1300 милях к западу от Гонолулу, взятые там и увез„нные
за 4000 миль, далеко за пределы их опыта, так же безошибочно вернулись
назад? Все эти вещи так же необъяснимы для пытливого ума восемнадцатого
века, каковыми они остаются и для современной науки теперь, что напоминает
нам о том, что мы лишь едва прикоснулись к самому краешку знания, и что
следует очень серь„зно относиться к тому, что Роберт Ардли называл
"туманной научной дамой, внечувственным ощущением", и всем связанным с ним
явлениям.
    
  
 Вскоре после того, как дома маяка стали моими, одна жительница
Кайлиакина, не родившаяся здесь, сообщила мне несколько сдержанным тоном:
   - Надеюсь, вам известно, что на острове с маяком водятся привидения?
   Я ответил, что нет, и она продолжила:
   - Знаете, мне сказали об этом по секрету, но раз уж вы приобрели это
место, то вряд ли вам теперь повредит, если узнаете об этом. Да в этом тут
почти никто не сомневается. Вам лучше поговорить с некоторыми из прошлых
смотрителей маяка, думаю, что любой из них может рассказать вам об этом
вс„. Во всяком случае, говорят, что они не страшные, просто появляются там
и вс„.
   Я обратился к одному из них, и хотя его трудно было раскачать, как бы и
меня самого в таких обстоятельствах, он в конце концов рассказал мне много
интересного. Поскольку эти сведения исходили из такого разумного
источника, у меня сложилось впечатление, что на острове должно быть нечто
такое, что не подда„тся разумному объяснению. Он говорил не только о
собственном опыте, но также об опыте бывших сотрудников и
предшественников. В сво„м повествовании я даю им фиктивные имена, но они
без сомнения согласятся побеседовать с серь„зными исследователями.
   Бывали случаи, которые следует классифицировать как отдельные, но есть
и общие черты, неизменные для всех, кто когда-либо жил в доме. Откуда-то
снаружи, но никогда в помещении, как будто бы появляется звук
приглушенного бормотанья, как бы специально подавляемого, то возвышаясь
или стихая по тону, как будто бы при торопливом споре. Иногда этому
предшествует громкий металлический лязг, а иногда разда„тся после него,
его по разному описывают как скрип кочерги по колоснику, или, пожалуй,
более романтично как звон палашей или мечей. За одним исключением, которое
случилось там уже после меня, вс„ это было довольно загадочно, но никогда
не пугало.
   Г-жа Финдлей, жена бывшего смотрителя маяка, вспоминает о визите
корабля инспекции Северного совета маяков. На берег сош„л только сам
инспектор, и когда они с е„ мужем засиделись в гостиной за разговором,
сама она пошла спать. Как ей показалось, она проспала довольно долго и,
проснувшись, обнаружила, что мужа ещ„ нет, а то ли из соседней комнаты, то
ли откуда-то ещ„ доносились приглуш„нные голоса. Она подумала, что
остальные сотрудники с инспекционного судна вс„-таки сошли на берег, и,
упрекая себя за то, что оказалась плохой хозяйкой, она привела себя в
порядок и пошла в соседнюю комнату. В ней никого не было: и муж, и
инспектор ушли в башню маяка, чтобы проверить какой-то возможный дефект в
системе. Смотритель, которого можно назвать Мак-Леланом, был на острове
семь лет, и за это время так привык к этим голосам и металлическому лязгу,
что просто не обращал на них внимания. Он знал гэльский язык и был
убежд„н, что те разговоры были вовсе не на н„м. Он подчеркивал, что это
явление было всегда в предутренние часы. Он также говорил, что его
сменщик, который пробыл на маяке полтора года, с неизменным успехом
следовал совету своего предшественника. Если, услышав впервые эти голоса,
громко спросить: "Кто там?" ,- то они замолкнут и больше не появятся.
   Вс„ это касается звукового аспекта призраков, но, кажется, существует
также и зрительный эффект. Однажды в сентябре рано утром жен