ялся  о своих картинах, о бароне  Абендтойере, толстое  и горячее
бедро пани  Зофьи все сильнее напирало на бедро доктора, а ее ухоженная рука
то и дело как бы невзначай опускалась на колено Негловича. Тогда доктор брал
руку  пани  Зофьи со  своего  колена,  галантно  целовал,  несколько  дольше
удерживал, пока не начал присматриваться к ней с необычайным любопытством.
 -  Что  вы такого увидели на моей  руке, доктор?  - забеспокоилась пани
Зофья Хробот. - Вы интересуетесь хиромантией?
 - Боже упаси, - ответил  доктор  Неглович, возвращая пани Зофье ее руку
так, как  это делает человек некурящий,  когда  его угощают  сигаретой. - По
врачебной привычке  я всегда осматриваю у  людей ногти, потому  что не  одну
тайну можно по ним узнать.
 -  Правда?  -  удивилась пани  Зофья,  поднося к глазам  свои руки  и с
любопытством к ним присматриваясь.
 Сделал это  и  художник Порваш, убедившись, что под  ногтями  он  носит
следы разных красок.
 - Ногти, милая пани, - сказал доктор, - по-латыни называются "унгуес" и
являются  гладкими   роговыми   пластинками,  которые  растут  со  скоростью
миллиметра  в сутки. У  здоровых людей  они имеют  розовую  окраску и бывают
заметно выпуклыми  поперек. Ногти правой руки  более широкие, чем  ногти  на
левой руке, у  левшей - наоборот.  Таким образом,  посмотрев на ногти, сразу
можно сказать, владеет ли кто-то  лучше  правой или левой  рукой. Коричневая
окраска  ногтей  случается  у  беременных женщин,  во  время  климакса,  при
увеличении  щитовидной железы, а также  при  циррозе  печени.  А покраснение
тканей  под ногтями мы наблюдаем  у людей, страдающих сердечными  болезнями,
при  неполном  смыкании  клапанов.  Желтая окраска  ногтей  наблюдается  при
желтухе,  бледно-розовая - при малокровии, темно-красная  - при полицитемии.
Окраска,  приближающаяся  к   черной,  бывает  при  диабете  или  возрастном
уплотнении  артерий нижних конечностей,  так как у человека есть ногти и  на
ногах. Белые  пятнышки на ногтях, или,  как  говорят в  народе,  "цветение",
случается  у  тех, кто страдает  гормональными расстройствами, а  также  при
авитаминозах. Большое значение  имеют  поперечные  полоски шириной  до  двух
миллиметров  цвета  тумана,  с  расплывчатыми краями.  Они появляются  после
перенесенного сыпного тифа и при экземе. Ногти длинные и  узкие мы встречаем
у людей с астеническим  телосложением, а  короткие  и  широкие  -  у особ  с
пикническим.  Увеличение  ногтей происходит при  акромегалии и при некоторых
болезнях  нервной системы, как и при кровоизлиянии в мозг. Уменьшенные ногти
мы замечаем при поражении нервов, при эпилепсии. Бывают ногти так называемые
"загаркокые",   которые   свидетельствуют   об   определенных   заболеваниях
организма,   а   бывают   "ложечкообразные",   которые,   в  свою   очередь,
свидетельствуют о совершенно других болезнях. Мы  встречаемся  с утолщениями
ногтевой  пластинки,  с  ногтями,   похожими  на  когти,  которые  некоторые
литераторы  называют   "ястребиными".  Это   явление   может  быть   вызвано
акромегалией,    тромбозным   воспалением   вен,    расстройством    системы
кровообращения  и  старческим  увяданием.  Мы  знаем  ногти  в  крапинку,  с
поперечными бороздками, ломкие, с истонченной пластинкой. Впрочем, каждое из
этих  проявлений имеет  свою  причину. О человеческих ногтях  можно говорить
бесконечно,  можно только пожалеть,  что так редко  удается о них почитать в
какой-нибудь современной повести.
 Пани Зофья  подала  доктору  свои  ладони, как песик  лапки,  когда  он
выполняет команду "служи!".
 - Откройте же мои самые  глубокие тайны, доктор,  - попросила она  чуть
боязливо.
 Доктор  немного отодвинулся от пани Зофьи, чтобы освободить  свою ногу,
прижатую толстым бедром, взял ее руки в белые пальцы и сообщил:
 -  Ногти  ваши  имеют  нормальную  форму  и толщину.  Лак,  которым  вы
пользуетесь, выпущен лучшей в мире фирмой, не трескается и не  облезает. Это
неопровержимо свидетельствует о том,  что вы - женщина, которая  может  дать
счастье  каждому,  даже самому  требовательному мужчине. И вообще, эта  рука
мила для глаза и приятна на ощупь.
 Говоря это,  доктор  оставил  ладонь  пани  Зофьи,  поднялся  с дивана,
приблизился  к  Дженни  и  без  разрешения  поднял  ее   ладонь,   настолько
безвольную, как будто она принадлежала кукле.
 Ногти  Дженни  он  осматривал  недолго.  Потом  что-то  сказал  девушке
по-английски,  а  та,  покраснев,  тут  же вырвала  из его руки свою ладонь,
встала с дивана и пошла в уборную.
 - Что он ей сказал? -  спросил пани Зофью заинтригованный Порваш. - Ах,
ерунду,  -  пожала  она пухлыми  плечами.  -  Доктор заверил Дженни, что она
здорова и не должна волноваться из-за состояния своих нервов.
 Этот ответ  не удовлетворил любопытства Порваша, и он насел на доктора:
- Скажите нам, какие ногти у Дженни.
 - У нее ногти обгрызенные, - объяснил доктор. А потом наклонился к пани
Зофье, говоря:
 - Разрешите, я откланяюсь. Уже поздно, а я люблю рано  ложиться  спать.
Пани Хробот поймала Порваша за руку.
 - Но вы здесь останетесь, правда?
 Неглович вышел из комнаты, Дженни не возвращалась из уборной. У Порваша
на шее оказались пухлые руки пани Зофьи, и он услышал ее горячий шепот:
 - Вы  ведь не покинете  одинокую женщину, пане  художник? Мой  муж  был
анабаптистом и говорил, что есть время обниматься и уходить из объятий, но в
моей с ним жизни больше было уходов от объятий.
 На  своей  впалой  грудной  клетке  Порваш вскоре почувствовал  тяжесть
стянутых твердым бюстгальтером грудей  пани Зофьи, которая отняла  одну руку
от его шеи  и свои  когтистые пальцы всунула в декольте  черной  рубашки, до
боли  щипля завитки  его  черных волос. Художник догадывался, что ждет его в
объятиях женщины, которая так долго уходила от объятий,  но  мысль о фабрике
вафель, о  выездах  за  границу, о великолепии аэропортов приглушила  в  нем
страх. Смелым жестом он сунул левую руку между обтянутых тонкими  колготками
толстых бедер пани Зофьи, а правой обнял ее и прижал к себе.
 Но  тогда  пани   Зофья  с  необычайной  для  небольшой  женщины  силой
оторвалась от Порваша и заявила:
 - Я жажду объятий, но только после свадьбы. Потому  что тогда нам будет
интереснее обниматься.
 Богумил  Порваш  встал  с дивана, молча  поклонился и  быстро  вышел из
комнаты. Он вдруг осознал, что не терпит вкуса вафель, и, покупая мороженое,
всегда старательно его вылизывал,  а вафли выбрасывал. Неизвестно, почему он
вдруг  заскучал  по  своему домику,  крытому шифером, по берегу озера Бауды,
поросшему тростником, по  мастерской,  наполненной  тишиной  и одиночеством.
"Смирения, - вспомнил он слова доктора, - вам нужно больше смирения".
 Он направился в свою комнату, но повернул и сошел вниз, в бар. Он знал,
что так сразу заснуть не  сможет,  и  еще немного алкоголя может ему  в этом
помочь. - Рюмку водки, - попросил он.
 В баре было  людно,  пожилые пани и пожилые панове, досмотрев программу
телевидения, искали,  как и он, дорогу к сну через капельку алкоголя. Порваш
не  заметил ни брюнетки с глубоким  ровиком  между грудей,  ни  ее подружки,
крашеной блондинки. С удивлением он убедился, что занял  место возле третьей
из них, тоже  блондиночки, молодой  курносой девушки, похоже,  еще  не очень
опытной  в своей профессии, потому что  она была  слишком  ярко накрашена, с
искусственными  ресницами, не слишком старательно приклеенными к  векам. Она
тоже вспомнила Порваша.
 -  Напрасно  вы обиделись  на  мою подругу Иолю,  -  обратилась  она  к
художнику.  - Она  ничего  плохого  не  имела в  виду, когда сказала, что вы
будете не  таким требовательным и поэтому она возьмет с вас  дешевле,  чем с
других. Вы молодой и выглядите очень прилично, зачем бы  ей заламывать цену?
Вы даже не представляете себе, какими требовательными  бывают  пожилые типы.
Мало того, что они делают это гораздо дольше, чем молодые, так  некоторые из
них требуют,  чтобы  девушка при них  разделась догола. Ужасно, правда?  Я в
жизни  ничего  подобного не сделала и, наверное,  никогда не  сделаю, всегда
раздеваюсь  только  немного, в  темноте  или  под  одеялом.  Вы не  могли бы
поставить мне стакан томатного сока?
 Порваш выпил рюмку водки, заказал следующую и стакан томатного сока для
курносой девушки.
 - Правда, поверьте  мне,  напрасно  вы рассердились на Иолю, - говорила
она   оживленно,  хоть  художник  молчал.   -  Может  быть,  вы  тоже  очень
требовательный,  но ведь не настолько, чтобы девушка должна была раздеваться
догола. Именно это  имела в виду  Иоля,  когда сказала вам,  что не  возьмет
слишком дорого. Девушка должна себя уважать, ведь если она  себя  уважать не
будет, то  и никто  не  будет.  Нашу хорошую  репутацию  чаще  всего  портят
студентки, они идут  в номер к мужчине, который им понравился или за хороший
ужин. Они себя не уважают. Нельзя делать такие вещи  даром или за  ужин. Они
же  разные  болезни  разносят,  которые  потом  мужчин  от  нас  отпугивают.
Например,  мы с Иолей каждые  десять дней обследуемся у  врача, обязательно.
Если  хотите,  могу  показать справку из поликлиники, это вызывает  у мужчин
доверие, и так и должно быть. Уверенность и доверие. Я  уверена,  что получу
то, что  мне  причитается,  а мужчина верит мне, что с ним ничего плохого не
случится. Она отпила немного томатного сока и продолжала:
 - Совсем напрасно вы  обиделись  на Иолю. Она  не хотела сказать ничего
плохого.  Это правда,  что сейчас не  сезон  на девушек,  чего  ради она  бы
заламывала цену? Вы  сами  видите, что в  отеле в основном супружеские пары,
трудно  что-то заработать.  Зря  нас сюда привез  с Побережья один знакомый.
Сказал: езжайте со мной, там вас ждет много работы. А это неправда, вы  сами
видите, какая тут обстановка. Пусто и тихо. Со вчерашнего дня у меня не было
ни одного клиента. А вы не знаете, где я?
 - Не понимаю, - буркнул  Порваш. - Вы не знаете, что с вами происходит?
-  Да  нет,  -  рассмеялась  она  очень   громко.  -  Попросту   я  не  имею
представления, в каком я городе. Один знакомый  нас сюда  привез, а я его об
этом не спросила. Порваш выпил вторую рюмку водки.
 - Ну,  ясно, вы тоже не знаете, что это за город,  -  вздохнула  она. -
Видите ли,  я  не занимаюсь этим  непрерывно. Зимой я  работаю  в  цветочном
магазине, и только  весной, когда  сезон начинается, еду  с  девушками  куда
глаза глядят. Но этот  отель не очень хорошее место, тут  еще, похоже, сезон
для  девушек  не начался. Иоля сказала вам правду, а вы почему-то обиделись.
Может  быть,  вы  очень требовательный, но по вас  этого не  видно. Иоля вам
понравилась, но  она уже  нашла  клиента. Я бы тоже не взяла больше, чем три
тысячи, я  ведь честная  девушка  и не  могу просить пять,  если тут  еще не
начался сезон, а вы не выглядите требовательным. Но вы должны помнить, что я
стыдливая, уважаю себя и не разденусь догола.
 Порваш  заплатил за свои две водки, за томатный  сок, и  его как ветром
сдуло  из бара. Он пошел к дверям комнаты  доктора, чтобы сказать  ему,  что
чувствует себя уже вылечившимся, что в нем уже появилось огромное количество
смирения  по отношению  к жизни  и к  миру, и  поэтому  уже завтра  он хочет
вернуться в Скиролавки. Почти с нежностью он думал о пани Халинке, а также о
пани Басеньке, на которых до сих пор он смотрел немного свысока, не проявляя
к ним никакого мужского интереса, обижал, привозя девушек из других мест.
 На дверях комнаты доктора,  возле  ручки,  висела  табличка на  четырех
языках. Было на ней написано: "НЕ БЕСПОКОИТЬ".
 Он повернул к  себе и тотчас  же  лег на широкий диван, счастливый, что
лежит на нем  один, без какой-то  там Иоли,  без  какой-то  пани Хробот  или
курносой девушки из  бара. Он понимал, что  настоящая  свобода  - это только
возможность выбора, а он уже выбрал. Скиролавки.
 В это  время в комнате доктора,  на  его диване, сидела Дженни Хробот и
рукой с  обгрызенными ногтями  нежно гладила  седые виски Негловича, который
уже лежал под одеялом, потому что, когда она пришла к нему, он уже засыпал.
 -  Мама говорила вам,  что  мой  отец  был анабаптистом, - рассказывала
Дженни,  - и  у  него  были  очень  строгие  правила.  С  десяти лет  он мне
привязывал руки к кровати толстыми веревками, чтобы я не могла грешить.  Это
потому я стала такая нервная и возбудимая. Вы в  самом деле вычитали все это
по моим ногтям?
 -  Да, - подтвердил  доктор. - Ведь если  у молодой девушки ногти почти
все обгрызены, и только один, на указательном пальце, старательно опилен, то
в  чем заключается  ее  секрет?  Напрасно  ты так близко  к сердцу  все  это
принимаешь, Дженни.  Когда ты выйдешь замуж, все будет  как  надо. Ты  плохо
делаешь, что думаешь: мол, ты не  такая, как остальные девушки, хотя,  это я
тебе говорю, ты ничем от них  не отличаешься. Твоя мама знает, что ты ко мне
пришла?
 -  Конечно.  Я сказала  ей,  что  должна  вас навестить, потому  что вы
напомнили мне отца, по которому я скучаю.
 Сказав это,  она тоненько,  по-девчачьи  захихикала,  так как  она была
очень возбудима.
 Это  правда,  что  у  девушки  очень высокий  рост  бывает  результатом
выработки  недостаточного количества  женских гормонов, хрящи костей  поздно
отвердевают, и человеческое существо выстреливает вверх, как мачтовая сосна.
Но правда  и то, что с такой  девушкой мужчина может получить  удовольствие,
как со всякой другой.
 В этот вечер в Скиролавках солтыс  Ионаш  Вонтрух навсегда рассорился с
Антони Пасемко. Хоть и были они оба убеждены, что землей владеет Сатана, но,
по мнению одного из них, путь в Царствие Небесное  лежал через милосердие, а
по мнению другого - через справедливость.
 И хотя оба эти факта - и тот в отеле, и этот в Скиролавках, были такими
разными и случились в отдаленных друг от друга местах, упомянуть о них надо,
потому что, как говорят, у каждого свое счастье.





 О том,
 что порядочная женщина не должна быть стыдливой, как продажная девка


 Трудно  сказать, когда и от кого люди в  Скиролавках узнали  о том, что
пережили Порваш и доктор Неглович во время вылазки в город. Скорее всего это
сам  художник Порваш в один прекрасный день с возмущением рассказал тем, кто
обычно сидел перед магазином, что девки в "Новотеле"  берут  с мужчин аж три
тысячи злотых.
 - Это значит, что скоро будет конец света, - заявил Эрвин Крыщак. Когда
на самого Эрвина Крыщака время от времени нападала мужская охота,  он крал у
своих невесток  курицу с подворья и шел с ней к Поровой. Три тысячи злотых в
то время платили за нескольких поросят.
 - Может быть,  они дают  иначе, чем  наши женщины? - задумался  плотник
Севрук.
 - Иначе? Они, кажется, даже раздеваются  в  темноте или под  одеялом, -
молодой Галембка в своем возмущении был заодно с Эрвином Крыщаком. - Пойти с
такой женщиной - это то же самое, что поймать в канаве старую Ястшембску.
 Настолько удивительные новости в деревне не спрячешь под снопы соломы в
сусеке,  не  засунешь  под черепицу,  как  скворца. Узнали  об  этом женщины
молодые и пожилые, женщины простые  и  те,  которые из-за своего образования
считали  себя более  сложными  натурами, чаще  мылись и даже  трусики меняли
каждый день.
 За  три  тысячи  злотых  пани Басенька  должна  была  сшить три  платья
обыкновенных  или  одно подвенечное.  Ничего удивительного  в  том,  что она
однажды вечером налегла на своего мужа, чтобы он ей все объяснил.
 - Как ты думаешь, Непомуцен, почему  они берут аж три тысячи с мужчины?
Это просто невероятно. Знаешь, сколько я должна сидеть за машинкой за  такую
сумму?
 Писатель Любиньски глубоко задумался над  этим вопросом  и  наконец так
сказал жене:
 - Жаль, что ты не читала Зигмунда Фрейда. По мнению Фрейда, цифра "три"
- это символ мужских половых органов. Думаю, что  именно поэтому они берут с
мужчины аж три тысячи.
 - Это они читали Фрейда? - засомневалась  пани Басенька.  - Не  знаю. И
это  не  имеет значения,  - начал раздражаться Любиньски. -  В таких делах в
счет идет подсознание, а не приобретенные знания.
 Пани  Халинка Турлей  через какое-то время  одолела  глубокую обиду  на
Порваша за  то,  что  он поехал с доктором в город  и там, в каком-то отеле,
пускался во все тяжкие с девушками легкого поведения. Возвращаясь с  работы,
из школы, она  наткнулась на художника, идущего в магазин, и напрямик задала
ему вопрос.
 - Поведение у них легкое, - мрачно подтвердил Порваш, - но зато тяжелые
деньги  они  берут  с  мужчины. И  стоит  знать о  том,  пани  Халинка,  что
раздеваются они в темноте или под одеялом, такие они стыдливые.
 - Что такое?  - Смех  пани Халинки  зазвенел, как школьный  звоночек. -
Другими словами, ничего интересного вы не увидели.
 - Даже не пробовал, - честно признался Порваш. - С чего бы я тратил три
тысячи  злотых  на что-то  подобное? Откуда бы  я  взял такую  сумму, если в
последнее время мне даже на кисти и краски не хватает?
 Еще  раз звонко рассмеялась пани Халинка и пошла домой, вертя маленьким
задиком, который напомнил Порвашу панну Дженни. Но пани Халинка была намного
ниже  ростом,  это значило,  что хрящи длинных  костей отвердели у нее рано,
она,  стало быть, вырабатывала нужное количество  женских гормонов.  Раз она
уже  несколько лет  была женой лесничего  Турлея и  даже родила ему ребенка,
наверное, она  не была одной из тех иллюзий, фата-морган и миражей,  которые
подкарауливают мужчину на его жизненном пути.
 Один  раз, подавая доктору обед, и Гертруда Макух завела разговор о его
поездке в отель, потому что все, что касалось интимных переживаний доктора с
женщинами, очень ее интересовало.
 - Поверь мне, Гертруда,  что мне нечего тебе сказать по этому поводу, -
заявил доктор. - Да,  я пообедал в гостиничном ресторане, это был бифштекс с
картошкой фри и салатом. Он был пережаренный, жесткий,  а  кроме того, очень
дорогой.  Честно  тебе скажу, что дома обед  бывает  самым  вкусным  и самым
дешевым.
 Эту воодушевляющую новость Гертруда  Макух тут  же  понесла  в деревню,
налево  и направо повторяя слова доктора, который хоть и  был в  "Новотеле",
где девки просят с  мужчины аж три  тысячи злотых,  но, вернувшись, признал,
что дома бывает вкуснее и дешевле.
 К сожалению, слова доктора разнеслись по  деревне слишком поздно, когда
в  разных семьях  из-за гостиничных  девок уже  начались  ссоры. И  не  одна
одинокая женщина, незамужняя  или вдова, чувствовала  себя обиженной, что до
сих  пор давала  даром то, за что  другие брали столько  денег.  В некоторых
семьях женщина ложилась вечером в постель с такой болезненной гримасой,  как
будто приносила мужу какую-то великую жертву, а те, которые были посильнее в
арифметике,  даже  заснуть не могли, высчитывая, сколько раз они  отдавались
мужу задаром и какой дом,  хлев,  сарай, какой  инвентарь можно  было иметь,
если бы  каждый раз получать по три тысячи злотых. Не одна женщина  - хоть и
приземистая была, и обвисшие груди  у  нее были, и большой  живот она  перед
собой носила - с тех пор гордо  держала голову, сознавая, какая сокровищница
у нее  под юбкой. И уже  не стало прежнего счастья в Скиролавках, жаловались
мужчины на женщин, потому  что, жена ли, любовница ли, но отдавались они все
время как бы из милости, и по этой причине абы как и небрежно, чувствовалась
в них глубоко укрытая и невысказанная обида.
 Возгордилась  и Порова. Когда у  нее появился Эрвин  Крыщак с  курицей,
украденной у невесток, она сказала ему, что за курицу он может самое большее
на нее посмотреть, а если хочет чего-то еще, пусть принесет двух поросят или
подсвинка,  который стоит  три тысячи.  Даже жалко было  смотреть  на  этого
почтенного старца, который так и сидел возле магазина  с курицей под мышкой,
такой же осовелый, как эта курица. Приятели угощали его пивом, но он пить не
хотел, ни в какие разговоры не вмешивался, не рассказывал забавных историй о
князе Ройссе. Жалели его чужие люди, сочувствовали  ему женщины, которые шли
в магазин  за  покупками