ник обиженно поджал губы, передернул плечами, все еще не веря, что
она говорит всерьез.
   - Сию же минуту, негодяй! - подтвердила Зоя Ильинична, показывая на
дверь.
   Ничего не оставалось делать, как подчиниться. Ведь она здесь хозяйка. И
художник молча ушел. Даже дверью не хлопнул.
   Расстроенная женщина осталась одна в пустой квартире. Почти без чувств
опустилась на диван. Мысли путались. Никогда в жизни у нее не было таких
критических минут. Она уткнулась лицом в подушку и расплакалась...
   Спустя полчаса щелкнул замок, и в квартиру робко вошел художник. Не
глядя на Зою Ильиничну, он достал из-под кровати свой объемистый чемодан,
поставил у двери. В прихожей зашуршали старые картины.
   Но странно и отходчиво женское сердце...
   - Все от меня отвернулись. Даже и ты, Фред. Неужели я такая плохая? -
Зоя Ильинична стояла в проеме двери.
   - Я этого не говорил. Но ты меня гонишь...
   - Не оставляй меня одну. Мне так тяжело.
   - Хорошо. Я тебя понимаю. Но ты должна прислуч шаться ко мне. Я
советовался с умными людьми, да и сам так думаю... Вовку надо отправить
или к отцу, или - тут он замолчал.
   А через пятнадцать минут она трепала его по щекам и допытывалась:
   - Скажи, где ты был эти полчаса и к кому собирался идти с вещами?
   - Был в магазине. А вещи и сам не знаю, куда бы отнес. Вероятно, в
камеру хранения пока.
   - Врешь. Я знаю, куда ты нацелился. К Октябрине, - повысила она голос,
вставая с дивана. - Я не хочу, чтобы она к нам заходила!
   - Ваше дело. Вы, кажется, подруги.
   - Были подругами...


                                      8

   Официально, если не считать короткого разговора с Бадраковым,
допрашивала Володю девушка, лейтенант милиции Распо-пова. По своей
наивности Володя считал, что ему здорово повезло со следователем. Девушка,
конечно, не будет кричать и ругаться. Сказать ей, что кражу совершил один,
- она и запишет. А ребят выдавать не следует. Перед уходом "на дело" он
дал им клятву в случае провала не называть их фамилий и даже отрицать
знакомство. Интересно, как милиция узнала, что он участвовал в краже. Ах,
эта проклятая расческа. Но там ведь было всего три буквы...
   Прежде чем приступить к допросу, следователь позвонила по телефону и
попросила, чтобы к ней зашла Людмила Александровна. -
   - Он несовершеннолетний, без вас я не могу допрашивать, - сказала она и
резко положила трубку.
   Пришла пожилая женщина в форме капитана милиции. Сурово сдвинув брови,
она осмотрела Володю с ног до головы и сказала, как отрезала:
   - Этот к нам никогда не попадался.
   Следователь с сожалением посмотрела на Володю, вздохнула и промолвила в
сторону женщины-капитана:
   - Господи, что это будет? Дети начинают воровать.
   Я бы на месте законодателей первым делом родителей привлекала к
уголовной ответственности за такое дурное воспитание.
   - А при чем здесь родители, если воровал я? Они об этом не знали.
   Володя и впрямь напугался, что за его дело могут привлечь мать.
   - Конечно, есть ли время узнавать, ведь они по самые уши заняты
устройством своих личных дел, - с иронией заметила капитан.
   В кабинет вошел Бадраков. Он молча поманил к себе пальцем Распопову.
Следователь легко поднялась, подошла к нему. Разговор происходил шепотом,
и Володя не мог ничего услышать. "Наверняка любезничают, - подумал он,
слегка поворачивая в их сторону голову, - а у нее есть муж, и где он, в
армия или дома?
   Вот так на работе они и сближаются, как моя мать..."
   Дверь кабинета вдруг растворилась. В коридоре Володя увидел сидящего в
своем помятом плаще Игоря Щетинина. Взгляды их встретились. Володя видел,
как Игорь слегка подмигнул ему левым глазом и показал сжатый кулак. Этот
жест следовало понимать как сигнал к молчанию. Мысль о том, что его могут
посчитать предателем, терзала.
   Не отдавая отчета в своих действиях, Володя привстал со стула и громко
проговорил:
   - Игорь, я вас не выдал!
   Лицо Щетинина стало пепельно-серым, он поморщился. Дверь закрылась.
   Синелопов обнаружил, что он опять остался в кабинете с двумя женщинами.
Следователь спокойно усаживалась на свое место. Женщина-капитан улыбалась
вовсю: "Тоже мне, конспиратор!"
   С первых же минут допроса Володя почувствовал, что следователь не так
проста, как ему показалось. Она с таким мастерством задавала вопросы, что
отвечать на них приходилось сразу, не задумываясь. И соврать при таких
вопросах было очень трудно. Он и не заметил, как стал рассказывать то, о
чем и не думал говорить.
   - Да, парня, что сидел в коридоре, зовут Игорь Щетинин. Познакомились
на голубятне у Генки Баклушина. Голубятня во дворе, над сараем, где лежат
дрова.
   Адрес такой-то. Как звали второго парня? Не знаю. Он со мной не
знакомился. Генка с Игорем называли его Шмагой. Где ворованные вещи - тоже
не знаю. Даже и не видел их. Какое принимал участие в краже? Самое
активное: залез через форточку в ателье, открыл изнутри дверь, а потом
вышел на улицу и стоял на атасе. Атас - это вроде поста, чтобы
предупредить товарищей о приближении опасности... Нет, куда понесли вещи,
не видел.
   Видел, что невдалеке стояла машина такси, в нее погрузили мешки и
чемоданы и уехали... Какой пай и какие деньги? Мне ничего не обещали, и я
ничего от них не ждал. Просто было интересно... и потом, я не хочу
возвращаться домой. Это мое дело...


                                      9

   Володя Синелопов по закону считался прямым соучастником преступной
группы и подлежал преданию суду. Но Бадракова с самого начала
расследования тревожила неясность отношения матери подростка ко всему
происходящему.
   Первое время Зоя Ильинична плакала, стараясь обелить сына. "Не так
воспитан мой ребенок, чтобы стать вором", - твердила она, не считаясь ни с
какими доводами работников милиции. Когда ей было разъяснено, что Володя
все же участвовал в краже, она присмирела и предпочитала отмалчиваться. По
ее поведению трудно было определить, чего она желает - оправдания или
осуждения сына. Бадраков напомнил, что Володю, как несовершеннолетнего,
можно освободить от уголовного преследования, и разъяснил, что для этого
требуется сделать со стороны Зои Ильиничны. Она расплакалась. Старший
оперуполномоченный в недоумении сложил бумаги. Он так и не понял,
обрадовал или огорчил ее.
   На следующий день Люда Распопова пошла в прокуратуру доложить дело о
краже из ателье, а заодно посоветоваться с прокурором в отношении
Синелопова.
   В приемной прокурора из угла в угол расхаживал франтоватый мужчина лет
тридцати пяти. Холеное загорелое лицо, пухлые губы, выкрашенная в черный
цвет тонкая ниточка усов. Мужчина явно нервничал. Он безжалостно мял в
руках свою дорогую шляпу и с подозрением посматривал на все вокруг.
   Когда Люда подходила к прокурорской двери, странный посетитель,
отбросив все правила приличия, бросился ей наперерез и с раздражением
закричал:
   - Гражданка, существует очередь! Я уже полчаса жду приема...
   - Не волнуйтесь, гражданин, - осадила его секретарь, - для своих
работников у прокурора очереди не существует. А это наша сотрудница.
   Прокурор оторвал лицо от бумаг, коротко поздоровался. Молча указал на
стул. Распопова села.
   - Иван Яковлевич, я к вам по поводу Синелопова, который участвовал в
краже из ателье, - начала она.
   - Ну и что вы решили? - спросил прокурор, внимательно вглядываясь в
ярко-пунцовое лицо следователя.
   - Собственно, решать будете вы, а я только свое мнение выскажу.
   - Умный подходец, ничего не скажешь, - заулыбался Иван Яковлевич.
   Говорил он любезно, и Люда поняла, что настроение у прокурора пока не
испорчено.
   - Мы соблюдаем законы, Иван Яковлевич, - пояснила Люда, стараясь
подавить улыбку.
   - Так, так. Значит, законы соблюдаете. Похвально.
   Ну, а раз вы такие поборники законов, то известно ли вам, кто первый
возбуждает ходатайство перед органами о взятии, так сказать, на поруки
правонарушителя? - спросил прокурор серьезно.
   - В данном случае, безусловно, родители, а потом...
   Прокурор прервал следователя. Дело в том, что родители Синелопова не
ходатайствуют о взятии сына на поруки, а, наоборот, требуют немедленной
его изоляции...
   Услышав такое сообщение, Распопова растерялась.
   - Но когда и с кем они говорили по этому вопросу? - нашлась она
наконец. - С матерью я разговаривала - она только защищает сына. А отец
мальчика отсутствует. Он военнослужащий, офицер Советской Армии.
   Вряд ли он вообще знает о случившемся...
   - Ничего не понимаю, - пожал плечами прокурор. - Они ведь вчера
приходили ко мне вдвоем. Да вот и сейчас этот, его отец, по-моему, в
приемной сидит.
   Для следователя стало кое-что проясняться. Еще на допросе, разговаривая
с Володей, она уловила, что подросток что-то скрывает, не договаривает о
своей жизни дома. "Мать как мать. Отец военнослужащий. Условия для занятий
нормальные, даже, можно сказать, хорошие - отдельная двухкомнатная
квартира. Зачем участвовал в краже? Просто интересно было самому увидеть и
узнать, как это делается. О материальной выгоде, разумеется, не думал.
Даже не интересовался, куда ушли ворованные вещи, и не знал, что взято из
ателье". На вопрос: "Ты знаешь, что тебя могут направить в колонию для
несовершеннолетних?" - тихо ответил: "Что ж, это не страшно. Теперь я
ничего не боюсь". - "Почему именно теперь?" Ответа не последовало.
   Распопова знала также, что в последнее время квартиру Синелоповых часто
посещал мужчина, именующий себя художником. При проверке Грищенко
установил, что художник - Ласточкин Альфред Эдуардович, 1927 года
рождения, женат, прописан в квартире на одной из вновь отстроенных улиц в
Кировском районе.
   Числится на работе в мастерской по изготовлению вывесок, но редко там
бывает. "Халтурщик, - охарактеризовал его заведующий, когда Грищенко
посетил мастерскую, - все за большой деньгой гоняется. Любит "красивую"
жизнь, в своем, конечно, понимании".
   Такой разговор состоялся с неделю назад. Грищенко проверил Ласточкина.
Нет, на вора он не был похож.
   Как и все любители "красивой" жизни, он был трусом. Никогда не судился.
На халтуре зарабатывал немалые деньги и, как правило, тратил их в
ресторанах. Увлекся Зоей Ильиничной. Жена подняла скандал. Тогда Ласточкин
окончательно перебрался к Синелоповой.
   Личность этого человека была установлена заочно, ни Грищенко, ни
Распопова ни разу не видели его.
   Теперь Люда прикинула в уме сложившуюся ситуацию и безошибочно
определила, что художник Ласточкин и посетитель в приемной прокурора -
одно и то же лицо.
   Своими мыслями она поделилась с Иваном Яковлевичем. Тот занервничал.
Люда позвонила Грищенко и записала на листке данные о художнике.
   - Батюшки мои, у него своих двое детей, - качал головой прокурор, читая
записи. - Ну и ну! Пропустите ко мне гражданина! - крикнул он в дверь,
обращаясь к своему секретарю.
   Художник вошел в кабинет с гордо поднятой головой.
   С поклоном, держа шляпу на уровне груди, вежливо поздоровался с
прокурором. Недоброжелательно посмотрел в сторону Распоповой. Этот взгляд
означал, что посетитель намерен, разговаривать с Иваном Яковлевичем
наедине.
   Прокурор сухо предупредил его:
   - Это следователь, который ведет дело... - сначала он хотел сказать
"вашего сына", но передумал и сказал: - о краже из ателье. Так что ее
присутствие будет нам только полезно.
   - Да, да. Разумеется, - засуетился Ласточкин, стараясь одарить
Распопову запоздалой улыбкой.
   - Ну-с, гражданин Ласточкин, чем нас порадуете? - задал первый вопрос
прокурор.
   От художника не ускользнуло, что Иван Яковлевич заговорил более
официальным тоном.
   - Вынужден вас вторично беспокоить по поводу сына, - смело начал
Ласточкин. - Дома не ночует, с нами не разговаривает... Мы с женой не
можем поручиться за то, что он не обворует собственную квартиру.
   - Простите, с какой женой? - прервал его Иван Яковлевич. - И о каком
сыне вы ведете речь?
   - Как о каком? О нашем, разумеется.
   - Но, как мне стало известно, вы со своей семьей проживаете в Кировском
районе? - Иван Яковлевич заглянул в запись на листке и назвал точный адрес.
   - Да... То есть нет. Я с первой женой не живу. Развожусь. А это моя
вторая жена.
   - Богато живете!
   - Я законов не нарушаю.
   - И вы считаете Володю своим вторым сыном? - вставила молчавшая до
этого Распопова.
   - Какое это имеет значение? Он - преступник, и его следует изолировать,
- беспокойно поглядывая на прокурора, начал повышать тон Ласточкин.
   - Да, вот именно, это никакого отношения к делу не имеет. А вы
почему-то стараетесь доказать обратное, - сказал прокурор.
   - У нас в Советском государстве еще не отменены законы о разводе.
Наоборот, все очень демократично, - сменил тему разговора художник.
   - Но это же подло! - не выдержала Люда.
   - Вы, товарищ следователь, думайте, что говорите. Подлых законов у нас
не издают! - перевернул на свой лад Ласточкин.
   Выведенный из равновесия, он стал кричать, обвиняя блюстителей порядка
в ненужном гуманизме по отношению к бандитам и ворам.
   - Я этого так не оставлю, буду жаловаться в высшие инстанции! - угрожал
он.
   - По-вашему, выходит, что мы способствуем росту преступности?! - строго
спросил его Иван Яковлевич.
   Ласточкин ничего не ответил. Он напялил шляпу и вышел.


                                      10

   С согласия прокурора уголовное преследование в отношении
несовершеннолетнего Владимира Синелопова было прекращено. В воинскую
часть, где служил его отец, была послана телеграмма. Подполковник
Синелопов срочно прилетел в Ленинград и увез сына к своим престарелым
родителям в Калининскую область. Там Володя получил возможность продолжать
учебу.
   Главарь шайки Шмага, а по-настоящему Шмагин Сергей Игнатьевич,
вор-рецидивист, был задержан работниками уголовного розыска на Витебском
вокзале.
   Похищенные вещи Бадраков изъял из каморы хранения и возвратил в ателье.
   Все трое - Шмагин, Щетинин и Баклушин - были арестованы и преданы суду.
На следствии они рассказали, что хотели совершить кражу втроем, но
проникнуть в помещение сквозь решетку им не удавалось. Перепиливать же
толстые железные прутья было делом трудоемким и опасным - могли заметить
жильцы соседних квартир или сторож. Тогда-то и возникла идея использовать
при совершении кражи подростка.
   Суд согласился с постановлением прокурора о прекращении в отношении
несовершеннолетнего Синелопова Владимира уголовного преследования, а
виновные получили различные сроки лишения свободы.


----------------------------------------------------------------------
 
Василий Романович Носенков 
 
 
   В МИЛИЦИЮ
   ПОСТУПИЛО
   ЗАЯВЛЕНИЕ...
 
   РЕДАКТОР Т. Н. ЗЕНЮК
   ХУДОЖНИК В. Б. МАРТУСБВИЧ
   ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР И. 3. СЕМЕНЦОВ
   ТЕХНИЧЕСКИЙ РЕДАКТОР А. И, СЕРГЕЕВА
   КОРРЕКТОР И. В. ЛЕВТОНОВА
 
 
   И. Б. ј 354
 
   Сдано а набор 12/VH 1976 г. Подписано к печати 31 ХII 1976 г.
   М-19329. Формат 84X108 1/32. Бумага тип. ј 3. Усл. печ. л. 16.38.
   Уч.-изд. л. 17,22. Тираж 1(10 000 экз. Заказ М 6S9. Цена 63 коп.
 
   Лениздат, 151023. Ленинград, Фонтанка, 59 Ордена Трудового Красного
Знамени типография имени Володарского Лениздата, 191023, Ленинград,
Фонтанна, 51 
 
OCR Pirat



Василий Романович Носенков 

                            ЧТО ТАКОЕ "РАЗГОН"?


   Соседка Роза Георгиевна постучала в дверь комнаты некстати. Между
матерью и сыном шея неприятный разговор...
   Олег Туркачев, рослый молодой человек лет девятнадцати, с густой копной
длинных волос, всем своим видом показывал, что к нему относятся
несправедливо.
   Его мать Ольга Семеновна, рыхловатая брюнетка лет сорока двух, увидев
вошедшую В комнату соседку, воспрянула духом:
   - Нет, вы только полюбуйтесь на него, - кивнула она головой в сторону
сына. - Сама прекрасно вижу, что третий день на работу не выходит, а он?
"отгул". Вот и догулялся. С завода принесли бумажку, требуют срочно
явиться на работу. Подумайте, какой министр отыскался...
   - Что же ты, Олежка, подкачал, - подыскивая более мягкие слова, начала
соседка, - Трудись, ты уже вон какой большой. Выше мамы вымахал. Прогулы
до хорошего не доведут.
   - А я и не прогулял. Они мне должны были два дня, - настаивал на своем
Олег.
   - Отгул за прогул, так получается, - не унималась расстроенная мать.
   - Не твое дело, - огрызнулся Олег, Но, не желая при соседке грубить
матери, поспешил поправиться: - Почему они все на меня пальцами тычут? Что
я им сделал? Я работаю! Дошло до того, что девчонки начинают придираться...
   - Вот отмочил! - рассмеялась Ольга Семеновна. - Это тебя-то девчонки
обидели?
   - Не обижают, а пристают, - уточнил Олег.
   - Нет, вы только послушайте! Он определенно ненормальный, - обращаясь к
Розе Георгиевне, заговорила мать.
   - Ладно, пойду на работу, - нехотя пообещал Олег.
   Женщины зашушукались. Они увлеклись другой темой. Не зря же соседка
явилась так рано. Олег поспешил воспользоваться затишьем и незаметно
выскользнул на кухню.


                                     2

   Рабочие механического цеха собрались в красном уголке. После смены
предстояло обсудить недостойное поведение Олега Туркачева, токаря, полгода
назад поступившего на завод. Поводом послужила докладная записка
начальника цеха о трех беспричинных прогулах Туркачева и избиении им
подсобницы Марии Потапенко.
   Положение молодого рабочего усугублялось тем, что приняли его на завод
по ходатайству работников милиции. Уже один этот факт настораживал рабочих
и заставлял отнестись к персональному делу Олега со всей серьезностью.
Коллективу было известно, что ранее Туркачев был судим за кражу. Хотя на
заводе до последнего случая он вел себя безукоризненно и к нему не
предъявлялось никаких претензий, многие рабочие предвзято смотрели на
виновника собрания, кап. на человека испорченного, не проводя четких
границ между его прошлым и настоящим.
   ...А прошлое Олега было незавидным. Отца он не помнил, хотя тот где-то
был. Мать - официантка столовой - возвращалась домой поздно, нередко
навеселе, в сопровождении подруг. Женщины много говорили о чаевых, о
постоянных клиентах-мужчинах с соседнего завода, ругали руководящего
повара за жадность, с завистью сплетничали о молодой буфетчице Астре,
которая пользов-алась успехом у мужчин. При этом они пили вино и
совершенно не замечали присутствия в комнате подросткашкольника.
   Ребенок проникался недоверием ко всему окружающему. Кто же честно
живет, если работники столовых заботятся об одних чаевых, а заводские
бездельничают и умело доят государственную казну.
   Позже, когда Олегу уже было лет четырнадцать, это порочно-искаженное
представление о действительности втолковывали ему его новые уличные
друзья: Ленька и Роб. У них была одна цель - приобрести заграничные
куртки, мокасины, пестрые носки, галстуки. Вино, девочки, твист - вот,
пожалуй, и все потребности этих молодых людей, если не считать, что Роб
учился на курсах шоферов и, когда требовалось организовать вылазку за
город, "заимствовал", или, как он выражался, брал "напрокат" оставленный в
ненадежном месте чужой автомобиль.
   Дружки были старше и "опытнее", потому и спрос с них начался раньше.
Первым выслали из города на три года, как тунеядца, Леньку. Роба подвел
транспорт - на угнанной "Волге" он совершил наезд...
   Немного протянул и Олег. Новые его дружки, Димка и Алик, оказались
более решительными, чем их предшественники. Втроем они взломали витрину
магазина и были пойманы с поличным на месте преступления...
   Два года не прошли впустую. Там он стал токарем.
   После возвращения домой Олегом занялся уголовный розыск. Устроили на
завод...
   "Лучше бы и не устраивали!" - с досадой думал он, проходя к передней
скамье, где для него было подготовлено место...
   - Воришка - клещ на теле трудящегося, - услышал Олег по дороге чье-то
замечание. Он пропустил его мимо ушей. Все равно уж?
   ...Да, все складывалось не так, как он р