толк.
                      Я, что не раз едал на серебре
                      Среди франтих и франтов при дворе,
                      Изведав и вражду, и дружбу их, -
                      Я знаю, их ли платья, что на них.
                      И потому хулить пристало ль мне
                      Того портного, что своей жене
                      Перед началом брачной их игры
                      Давал одеть наряд, что до поры
                      Заказчице не послан? Он грешил
                      Лишь тем, что упредить других спешил.
                      По мне ж, одень ты клячу хоть в парчу,
                      Я оседлать ее не захочу,
                      Как и твою жену, хоть на нее
                      Ты лучшее навесь свое шитье.
                      Ведь если так, то похоть возбудит
                      И стул, коль модной тряпкой он обит.
                      Но я, мой друг, признаюсь, не из тех,
                      Кого атлас да бархат вводят в грех.
                        Иль мнишь ты, будто я, как тот лакей,
                      Что, в гардеробной у жены твоей
                      Отряхивая с юбок пыль и грязь,
                      Томится, от желанья распалясь,
                      Иль, брошенный башмак ее найдя,
                      Его лобзает, страстью исходя,
                      Иль на висящем платье задерет
                      Подол и то вершит, чего мой рот
                      И вымолвить не в силах? Ты-то был
                      От счастья без ума, когда следил
                      За бедным парнем в щелку! Впрочем, он,
                      Будь хоть немного грамоте учен,
                      В стихах бы прозу чувств своих воспел,
                      Мол, за любовь позор он претерпел.
                      Подобных бардов нынче пруд пруди!
                      Такой заметит бантик на груди -
                      И вмиг готов сонет. А тот, другой,
                      Что в мадригале к матери родной
                      Расхваливал французский капюшон,
                      Что на знакомой леди видел он
                      У Мэри Спиттл! "О, как была пестра
                      На бирже и в порту шелков игра!" -
                      Поет один, другой в ответ ему
                      Язвит, что шелку этому всему,
                      Мол, грош цена, твердит, что для него
                      С Чипсайдом не сравнится ничего -
                      Там в дни гуляний, по его словам,
                      Не лавки напоказ являют вам
                      Атлас, панбархат, плюш и кружева,
                      А окна - вот, мол, пышность какова!
                      Пусть глупостями тешатся глупцы,
                      А то, пожалуй, не сведет концы
                      С концами сводня-жизнь! Мне ж дела нет,
                      Пленит ли их роскошный туалет
                      На жирной шлюхе иль стульчак в резьбе!
                      И не спрошу я, почему тебе
                      Стократ важнее женино тряпье,
                      Чем ум, манеры и лицо ее!

                      Перевод М. И. Фрейдкина


ПОСЛАНИЕ К ДРУГУ

                   Нельзя считать плохим того из нас,
                   Кто возвращает долг не в должный час.
                   В нужде злодейства нет, лишь ростовщик
                   В ней видеть преступление привык.
                   А он - не друг. Ведь дружба чем верней,
                   Тем меньше ищет выгоды своей.
                   Я был бы должником сейчас едва ли,
                   Но есть особы, что со мной порвали,
                   Долг не вернув. Так я прошу покорно,
                   Дай мне отсрочку. Это не зазорно,
                   Нет преступленья в том, что обязательств
                   Не выполнил я в силу обстоятельств.
                   Ведь страшно, если тот, кто в долг дает,
                   Не верит мне и только денег ждет.

                   Будь другом, подожди. К тому ж не даром!
                   Я не бесплоден, я - земля под паром.
                   С меня ты снимешь урожай, как с поля
                   Богатого, а может, и поболе.

                   Перевод В. В. Лунина


                                    *   *
                                      *

                       Всегда свежа, всегда опрятна,
                       Всегда надушена изрядно,
                       Всегда одета, как на бал.
                       Но, леди, я б вас не назвал
                       Ни обаятельной, ни милой,
                       Хотя румяна и белила
                       Вы скрыть умеете вполне.
                       В ином любезна прелесть мне.
                       Невинный взгляд, убор неброский,
                       Небрежность милая в прическе
                       Для сердца больше говорят,
                       Чем ваш обдуманный наряд.

                       Перевод М. И. Фрейдкина


ОДА К САМОМУ СЕБЕ

                   Что ж ты бежишь забот
                      И сон не гонишь прочь?
                   Сознание умрет,
                   Коль будет спать весь год.
                      Ему не превозмочь
                   Ту моль, что гложет ум и знанья день и ночь.

                   Иль Аонид ручей
                      Иссяк? Иль Феб остыл
                   И с арфою своей
                   Ждет песен поновей?
                      Или у нимф нет сил
                   Сорочий слушать крик, что долы огласил?

                   Молчанью твоему
                      Причина есть, видать.
                   Но знай, что ни к чему
                   Великому уму
                      Похвал и славы ждать -
                   Лишь сам себя хвалой он может награждать.

                   Пусть жадных рыбок стая
                      Стихи-наживки любит,
                   В которых фальшь пустая,
                   Искусством их считая,
                      Тщеславье рыб погубит,
                   И мир про глупость их с насмешкою раструбит.

                   Ты лирою своей
                      Вновь песню разбуди
                   И, словно Прометей,
                   Огонь для всех людей
                      У неба укради.
                   Афина и тебе поможет, подожди.

                   Пока же век нечуткий
                      Еще у лжи во власти,
                   Не создавай и шутки
                   Для сцены-проститутки.
                      Тогда хотя б отчасти
                   Ты избежишь копыт осла и волчьей пасти.

                   Перевод В. В. Лунина


ОДА САМОМУ СЕБЕ

                           Покинь театр бездарный
                           И этот век фиглярный,
                   Где что ни день творится суд неправый
                           Над каждой пьесой здравой,
                   Где наглостью и спесью с двух сторон
                           У мысли отнят трон.
                           Пусть ум их извращенный,
                           Тщеславьем изощренный,
                   Лютует, бесится, зовет к суду -
                   Им не набросить на тебя узду.

                           Пшеницей кормишь их,
                           А им бы нужен жмых.
                   Растрачивать талант свой не пристало
                           На жрущих что попало.
                   Напрасно лучший хлеб давать тому,
                           Кому он ни к чему.
                           Пусть жрут одни помои,
                           Пусть пойло пьют свиное.
                   Коль сладко им оно, а не вино,
                   Как свиньям, им завидовать смешно.

                           Что ж, ясно - нынче в моде
                           Сюжет "Перикла" вроде.
                   Тюремный хлеб - и тот его вкусней.
                           В театре наших дней
                   Его схватить из миски норовят.
                           Театр отбросам рад.
                           На сцене - пыль в почете,
                           Муки же - не найдете.
                   И тот, кто эту дрянь считает пищей,
                   Пусть то и ест, что не возьмет и нищий.

                           Но пользу в том сыщи,
                           Что в бархате хлыщи
                   Отбросы жрут и на твои проклятья
                           Плюют твои собратья,
                   Себя ж твоею славой защищая
                           И слух твой оглушая
                           Комическим хламьем,
                           Придуманным глупцом,
                   И в том, что с ним бесчестье делишь ты,
                   Коль эти пьесы грязны и пусты.

                           Себя не продавай,
                           А лучше заиграй
                   На лютне, как Алкей. И пусть свой жар
                           В тебя вселит Пиндар.
                   Да, сил уж мало, и судьба горька,
                           Но коль ты жив пока,
                           Излей весь гнев души
                           И мерзость сокруши.
                   Пускай шуты глумятся над тобой -
                   Не парализовать им разум твой.

                           Когда же ты, хваля
                           И славя короля,
                   А с ним - его к всевышнему стремленье,
                           Вдруг запоешь в волненье,
                   Придется им навек умолкнуть. Ведь
                           Им, как тебе, не спеть
                           О мире и войне.
                           А звезды в вышине,
                   Когда они прочтут про Карловы деянья,
                   Узрят вокруг себя его сиянье.

                   Перевод В. В. Лунина


                               Эдвард Герберт

ЧАСАМ - ВО ВРЕМЯ БЕССОННИЦЫ

                     Минуты! Длится ваша болтовня
                        О времени - про жизнь твердит оно.
                        Но эту жизнь догнать вам не дано:
                     Вы, в предвкушенье рокового дня,

                     Спешите по пятам, чтоб предъявить
                        Ей смерти векселя в последний час.
                     Вы призваны итожить и делить,
                        Вы оглашаете судьбы приказ -

                     И вы ж его вершите, в свой черед.
                        И зло, и благо - старит ваша власть.
                     Мы - в вас умрем, вам - предстоит пропасть
                        Во времени, что в вечности умрет.

                     Перевод Д. В. Щедровицкого

                                   *   *
                                     *

                     О слезы, слишком долго вас я лил,
                                Умерьте пыл,
                        Не затопите мир,
                     От меньших струй - река наводнена,
                        И меньший дождь волну вскормил,
                     Как вы, волна морская солона.

                     О, вам бы хлынуть в сердце, угасив
                                Страстей порыв,
                        Чье пламя может сжечь:
                     И меньший жар способен охватить
                        Весь мир: боюсь его обречь
                     Огню - и в жертву страсти обратить.

                     Но если буря вздохов столь сильна,
                                Что страсть она
                        Лишь раздувает, несмотря на вас,
                     То, значит, суд ей не дано свершить
                        Над вами - чтоб в единый час
                     Огонь задуть, а слезы осушить.

                     Перевод Д. В. Щедровицкого


НАДГРОБНАЯ ЭЛЕГИЯ

                   Я ль вижу, как безбрежный мрак застлал
                      Свет изумительных очей,
                   Взор погасил, исполненный лучей,
                      Что так светло пылал,
                   Всегда являя мысли глубину,
                      Любовь одну?

                   О ты, кому отныне доли нет
                      В сем жалком теле земляном,
                   Ты, чья обитель ныне - вечный дом,
                      Услышь нас, дай ответ:
                   Где красота, что обитала тут,
                      Нашла приют?

                   Не светом ли твоим заря полна?
                      Твои ли локоны - в волнах?
                   И твой ли пурпур - утром в небесах,
                      И синь, и белизна?
                   Твое ль дыхание, покинув прах,
                      Живет в цветах?

                   Как не ослепло солнце средь небес,
                      И свет навеки не погас?
                   Не скрылся небосвод из наших глаз,
                      И воздух не исчез?
                   Не стал доселе сорною травой
                      Цветок живой?

                   Так почему же мир живет опять
                      И горьких слез не льет?
                   Чем обновился мирозданья ход -
                      Не в силах мы понять.
                   Иль от красы твоей вновь родились
                      Земля и высь?

                   Ответь нам, пусть услышит вещий глас
                      Сия могильная плита:
                   Куда твоя сокрылась красота,
                      И где она сейчас?
                   Пусть скорбь безмолвна, пусть надежды нет -
                      Дай нам ответ...

                   Перевод Д. В. Щедровицкого


ПЛАТОНИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ

                      О леди, ваши прелести всецело
                      Поэзия воспеть бы не сумела,
                      Они - любви отточенные стрелы, -
                         Настигнув нас и насмерть поразив
                         Лишь страсти самый низменный позыв,
                         Рождают благодарности порыв.

                      Вы, чувства постоянно обеляя,
                      К невинности одной их направляя
                      И в чистоте почти обожествляя,
                         Готовы Светлость вашу нам явить,
                         Чтоб мы могли желанья подавить
                         И ясный ум в себе восстановить.

                      И как душа - вневещная стихия, -
                      Не соглашаясь на дела плохие,
                      Боится свойства утерять благие,
                         Так вы нас приучаете к добру:
                         И тем, кто вашу изучил игру, -
                         Брать и владеть уже не по нутру.

                      Так духи движут звезды на орбитах,
                      Стремя к любви свой каждый вдох и выдох,
                      Она же, ими зримая, живит их;
                         И как они хранят светил пути,
                         Так можете и вы к нам снизойти,
                         Чтоб нас к блаженству высшему вести.

                      О леди, в ваш приход полны мы веры,
                      Ведь каждый светлый луч из вашей сферы
                      Способен пробудить любовь без меры -
                         Пусть загорится каждый луч и блик,
                         Чтоб, отовсюду видимый, возник
                         Пред нами ослепительный ваш лик!

                      Перевод Д. В. Щедровицкого


ОДА В ОТВЕТ НА ВОПРОС, МОЖЕТ ЛИ ЛЮБОВЬ ДЛИТЬСЯ ВЕЧНО

                         Оплакав юноши уход,
                         Могилой ставшая земля,
                         Вновь разукрасила поля,
                         Прослышав, что жених грядет.

                         В гармонии сойдясь земной,
                         Звенели птицы на весь мир,
                         Расхваливая щедрый пир,
                         Уже справляемый весной.

                         Им ветер мягко подпевал,
                         Присвистывая тут и там,
                         И ноты раздавал листам,
                         Поддерживая весь хорал.

                         Блаженство поровну делилось
                         И умножалось оттого,
                         И каждой жизни торжество
                         Мгновенно общим становилось.

                         Средь трелей, щебета, рулад
                         Любовь могла ли быть безгласной?
                         Меландр с Селиндою прекрасной
                         Весну на свой воспели лад.

                         Дойдя до рощи небольшой,
                         В которой все дары апреля,
                         Объединясь, запечатлели
                         Любви их образ золотой, -

                         На траву, полную тепла,
                         Они присели отдохнуть
                         (Ее глава ему на грудь
                         Блаженным бременем легла).

                         И - вроде гибких повилик -
                         В объятье руки их сплелись,
                         И словно оба поклялись
                         Ввек не отринуть сих вериг.

                         Глаза от неба отвратить
                         Им долго было не дано:
                         Лишь это зеркало одно
                         Могло любовь их отразить.

                         Тогда, вздохнув, она сказала,
                         Откинув локоны с лица:
                         О если б не было конца
                         Любви иль не было начала!

                         Поверь, что я твоя до гроба,
                         Я б никогда не предала
                         Любви, что столько нам дала
                         И коей преданы мы оба.

                         И если смерть в своей алчбе
                         Тебя в бессрочный плен захватит,
                         Ей никаких теней не хватит,
                         Чтоб преградить мой путь к тебе.

                         Одно страшит: коль огнь любви
                         Дыханьем жизни порожден,
                         Скажи: не будет побежден
                         Он смертным холодом в крови?

                         Любовь - не суждено ли ей
                         Прерваться в чей-то смертный час?
                         Быть может, сила есть, что нас,
                         Союза нашего сильней?

                         Он просиял: из этих слов
                         Он понял ясно, что любим
                         Любовью той, что им самим
                         Ценима выше всех даров.

                         Он взором словно отвергал
                         Все чары бытия земного,
                         Все, кроме образа живого
                         Той, чьим дыханием дышал.

                         Он рек: о небеса, приют
                         Душ, устремивших взор на землю,
                         Ужели, все в себя приемля,
                         Вы не отвергли б грязь и блуд?

                         Ужель любовь, что далека
                         От низких аппетитов плоти
                         И души единит в полете,
                         Не сможет пережить века?

                         И разве мы вконец должны
                         Все чувственное исключить,
                         Чтоб ненароком не забыть,
                         Что мы духовному верны?

                         Ведь если видимых сейчас
                         Вершин творенья не достичь,
                         То как сумеем мы постичь
                         То, что невидимо для глаз?

                         И если вправду торжество
                         Творца - в творениях земных,
                         То согласись, сначала в них
                         Нам должно возлюбить Его.

                         Но вдруг и впрямь огонь сердец
                         И вся таимая в них нежнос