н  чувствовал,  что  должен  броситься  на
помощь, но видел, что полицейские за ним наблюдали; содрогаясь  и  цепенея
от ярости, он перешел на другой угол площади.
   Оба студента прошли совсем рядом с ним, волоча за  собой  свою  жертву.
Они ржали, блестя зубами, и в их  лицах  не  было  ни  следа  злости.  Они
выражали искреннее удовольствие,  словно  занимались  каким-то  безобидным
спортом, а не избивали человека в кровь.
   Помощь пришла неожиданно. Высокий светловолосый  студент,  стоявший  на
площади, недовольно скорчил лицо, когда маленького  еврея  протащили  мимо
него. Он немного поддернул рукава, медленно направился к мучителям и двумя
мощными стремительными ударами повалил обоих на землю.
   Потом поднял за воротник маленького испачканного еврея и  поставил  его
на ноги.
   - Ну, а теперь смывайся! - гаркнул он. - Быстро!
   После этого он так  же  медленно  и  задумчиво  направился  к  бушующей
свалке. Он высмотрел предводителя-брюнета и нанес ему сокрушительный  удар
по носу, а затем - быстрый, почти невидимый  удар  в  подбородок;  у  того
что-то хрустнуло, и он рухнул на мостовую.
   В этот момент Керн увидел Рут. Она потеряла  свой  берет  и  находилась
среди дерущихся. Он подбежал к ней.
   - Быстрее! Пошли быстрее, Рут! Мы должны бежать отсюда!
   В первое мгновение она его не узнала.
   - Полиция, - пробормотала она, побледнев от волнения. - Полиция  должна
помочь!
   - Полиция не поможет! И она не должна нас  здесь  схватить!  Нам  нужно
уйти, Рут!
   - Да. - Она посмотрела на него, будто только что  проснулась.  Ее  лицо
изменилось. Казалось, она сейчас заплачет. - Да,  Людвиг,  -  сказала  она
подавленным голосом.
   - Уйдем! Быстро! - Керн схватил ее за руку и потянул за  собой.  Позади
себя они услышали крики. Группе студентов евреев удалось прорваться. Часть
из них бежала через площадь. Драка переместилась, и внезапно  Керн  и  Рут
оказались в центре свалки.
   - А-а! Ребекка! Сара! - Один из нападающих схватил Рут.
   Керн почувствовал, что его руки, подобно пружинам, выскочили  из  своих
гнезд. Он был в высшей  степени  удивлен,  увидев,  что  обидчик  медленно
опускается на землю. Он даже не заметил, как нанес удар.
   - Великолепный прямой! - похвалил кто-то.
   Это был все  тот  же  высокий  светловолосый  студент.  он  только  что
столкнул головами двух нападающих.
   - Не повредил ничего благородного, - сказал он и отпустил их.
   Они упали на мостовую, словно сырые мешки; студент схватил двух других.
   Керн получил удар тростью по руке. В ярости он бросился в красный туман
и начал наносить удары во все стороны.  Одному  он  разбил  очки,  другого
повалил на землю. Затем все вокруг  страшно  задрожало,  и  красный  туман
превратился в черный.


   Он  очнулся  в  полиции.  Воротник   был   разорван,   распухшая   щека
кровоточила, а в голове все еще шумело. Он приподнялся и сел.
   - Сервус! - произнес кто-то рядом с ним. Это был  все  тот  же  высокий
светловолосый студент.
   - Черт возьми! - выругался Керн. - Где мы?
   Тот рассмеялся.
   - Под арестом, мой дорогой. Посидим денек-два, потом нас отпустят.
   - Меня не выпустят. - Керн огляделся. В камере их было восемь  человек.
Кроме блондина, все евреи. Рут среди них не было.
   Студент снова засмеялся.
   -  Что  вы  так  смотрите?  Думаете,  арестовали  не  тех,  кого  надо?
Ошибаетесь, дорогой! Зачинщики не  бывают  виноватыми,  виноватыми  бывают
только те, на кого нападают. Именно они-то и есть причина скандала!  Самая
современная психология.
   - Вы не заметили, что случилось с той девушкой, которая была вместе  со
мной? - спросил Керн.
   - С девушкой? - Блондин задумался. - Кажется, ничего не случилось.  Что
с ней может случиться? Ведь во время драк девушек не трогают.
   - Вы уверены в этом?
   - Да. Относительно. Кроме того, сразу подоспела полиция.
   Керн безучастно уставился на стену.  Полиция.  В  том-то  все  и  дело.
Правда, паспорт Рут еще был действительным.  Слишком  много  неприятностей
причинить ей не могли. И уже это значило многое.
   - Еще кого-нибудь арестовали, кроме нас? - спросил он.
   Блондин покачал головой.
   - Не думаю. Я был последним. Они колебались, брать меня или нет.
   - Это вы наверняка знаете?
   - Наверняка. Иначе они тоже были бы здесь. Мы же еще только в  дежурной
комнате.
   Керн вздохнул  с  облегчением.  Вполне  возможно,  что  Рут  ничего  не
угрожает.
   Блондин с иронией посмотрел на Керна.
   - Чертовски обидно, правда? У человека всегда такое чувство,  когда  он
не виновен. Когда человек знает, за что его  наказывают,  у  него  не  так
тяжело на душе. Единственный, кто сидит здесь по старому доброму закону, -
это я. Поэтому я и доволен. Ведь я вмешался добровольно.
   - Это было благородно с вашей стороны.
   - А-а, благородно... -  Блондин  пренебрежительно  махнул  рукой.  -  Я
старый антисемит. Но,  видя  такую  драку,  нельзя  остаться  безучастным.
Кстати, у вас чудесный прямой удар. Чистый  и  молниеносный.  Когда-нибудь
учились боксу?
   - Нет.
   - Тогда вы должны учиться. У вас хорошие данные. Только слишком  сильно
возбуждаетесь. Если бы я был царем иудейским, я бы каждый  день  заставлял
вас брать уроки бокса. Вот увидите, какое  уважение  будут  питать  к  вам
ребятки.
   Керн осторожно ощупал себе голову.
   - Сейчас мне не до бокса.
   - Резиновая  дубинка,  -  деловито  объяснил  студент.  -  Наша  бравая
полиция. Всегда на стороне победителей. К вечеру ваша голова пройдет. И мы
начнем тренировку. Ведь вы должны чем-нибудь заняться.  -  Он  вытянул  на
нарах свои длинные ноги и огляделся. - Чертовски скучная-каморка. Хоть  бы
в карты сыграть! В дурака или еще во  что-нибудь  может,  конечно,  играть
каждый. - Он с презрением посмотрел на студентов евреев.
   - У меня есть с собой карты. - Керн полез в карман. Штайнер подарил ему
колоду карманника. С тех пор он носил ее с собой, словно амулет.
   Студент с одобрением посмотрел на него.
   - Браво! Но только не говорите мне теперь, что играете только в  бридж.
Все евреи играют в бридж, больше ни во что.
   - Я - полуеврей. Я играю в скат, тарокк, ясс и покер, - ответил Керн  с
приливом гордости.
   - Первоклассно! Тогда вы меня перещеголяли. В ясс я не умею.
   - Это швейцарская игра. Если хотите, я вас научу.
   - Хорошо. За это я вам дам урок бокса. Обмен духовными ценностями.
   Они играли до вечера. В это время студенты евреи спорили о  политике  и
справедливости. Они не пришли ни  к  какому  результату.  Сначала  Керн  и
блондин играли в  ясс,  потом  -  в  покер.  Керн  выиграл  в  покер  семь
шиллингов. Он стал достойным  учеником  Штайнера.  Его  голова  постепенно
прояснялась. Он старался не думать о Рут. Он все  равно  не  мог  для  нее
ничего сделать, а мысли о ней сделали бы  его  только  менее  стойким.  Он
хотел сохранить свои нервы для судьи, который будет его допрашивать.
   Блондин бросил колоду на стол и расплатился с Керном.
   - Теперь перейдем ко  второй  части,  -  сказал  он.  -  Приготовиться!
Быстро! И вы будете вторым Демпси...
   Керн поднялся. Он был еще очень слаб.
   - Думаю, что из этого ничего не выйдет, - сказал он, -  Моя  голова  не
вынесет второго удара.
   - Ваша голова оказалась достаточно ясной, чтобы выиграть  у  меня  семь
шиллингов,  -  сказал  блондин,  ухмыляясь.  -  Вперед!  Преодолейте  вашу
внутреннюю трусость! Дайте заговорить  в  себе  задорной  арийской  крови!
Нанесите удар вашей гуманной еврейской половине!
   - Я занимаюсь этим уже в течение целого года.
   - Отлично! Ну, на первый раз мы пощадим голову. Начнем с ног. Главным в
боксе является  легкость  в  ногах.  Они  должны  танцевать.  И  вот  так,
пританцовывая, вы выбиваете противнику зубы. Как по Ницше.
   Блондин встал в  позицию,  согнул  немного  ноги  в  коленях  и  сделал
несколько шагов взад и вперед, все время меняя темп.
   - Попробуйте сделать то же самое.
   Керн попробовал.
   Студенты евреи прекратили дискуссию. Один из них, в очках, поднялся.
   - А меня вы возьметесь потренировать? - спросил он.
   - Конечно! Снять очки - и за дело! - Блондин похлопал его по  плечу.  -
Заговорила старая маккавейская [Маккавеи  (библ.)  -  династия,  правившая
иудеями с 143 по 37 г. до н.э.] кровь?
   Объявились еще два ученика. Остальные участвовать  не  захотели,  но  с
любопытством наблюдали за происходящим, сидя на нарах.
   - Два - направо, два - налево! - дирижировал блондин. - Ну, а теперь  -
к молниеносному курсу!  Вы  должны  снова  воспитать  в  себе  жестокость,
которую вы не взращиваете уже тысячи лет. Бьет не рука - бьет все тело...
   Он снял куртку. Другие последовали его примеру. Затем  он  дал  краткое
объяснение, как нужно  работать  телом,  и  они  начали  отрабатывать  эти
движения. Все четверо запрыгали по полутемной комнате.
   Блондин отечески посматривал на своих потных учеников.
   -  Хорошо!  -  объявил  он  спустя  некоторое  время.  -  С   этим   вы
познакомились. У вас еще будет время закрепить эти азы в те  восемь  дней,
которые вам придется отсидеть за то, что  подстрекали  честных  арийцев  к
драке и пытались возбудить в них расовую  ненависть.  А  теперь  несколько
минут глубоко дышите! Передохните! А  я  пока  покажу  вам,  как  наносить
короткий прямой удар - гибкую основу бокса.
   Он показал прямой удар. Затем взял свою куртку, скатал  ее,  поднял  на
уровень лица и заставил их бить по ней. Когда тренировка  достигла  своего
апогея, дверь в комнату открылась. Кальфактор принес миски, от которых шел
пар.
   - Да ведь это... Он  быстро  поставил  миски  и  закричал  в  дверь:  -
Дежурный! Быстрее! Банда продолжает драку даже в полиции!
   В каморку  ворвались  двое  дежурных.  Светловолосый  студент  спокойно
отложил свою куртку в  сторону.  Четверо  учеников  быстро  спрятались  по
углам.
   - Болван! - авторитетным тоном заявил блондин  кальфактору.  -  Глупец!
Паршивый тюремный лизоблюд! - Затем он повернулся к дежурным. - То, что вы
сейчас видели, - это урок современной гуманности. Ваше появление,  господа
резиновых дубинок, здесь излишне, понятно?
   - Нет, - сказал один из дежурных.
   Блондин с состраданием посмотрел на него.
   - Физкультура. Гимнастика! Вольные упражнения! Ну, понятно? А это  что?
Наверно, наш ужин?
   - Конечно, - подтвердил кальфактор. Блондин наклонился над мисками и  с
отвращением скривился. - Выкиньте  это  вон!  -  набросился  он  вдруг  на
кальфактора. Как вы осмелились принести сюда такое  дерьмо!  Помои  -  для
сына сенатора? Вы что, хотите, чтобы вас понизили в звании? - Он посмотрел
на  караульных.  -  Я  буду  жаловаться!  Я  хочу  немедленно  говорить  с
начальником округа! Сейчас же отведите меня  к  начальнику  полиции!  Отец
завтра же даст взбучку министру юстиции из-за вашего хамства.
   Оба караульных уставились на него. Они не знали, как им себя  вести,  -
грубо или осторожно. Блондин смерил их взглядом.
   - Господин, - промолвил, наконец,  старший  осторожно,  -  это  обычная
тюремная пища.
   - А разве я - в тюрьме! - Блондин был поистине оскорблен.  -  Я  -  под
арестом. Разве вы не знаете различия?
   - Знаем, знаем! - Теперь караульный был явно  напуган.  -  Конечно,  вы
можете питаться за свой счет. Это  ваше  право.  Если  вы  дадите  деньги,
кальфактор может вам привести гуляш.
   - Наконец-то я слышу разумные слова! - Блондин немного смягчился.
   - И можно еще пива...
   Блондин посмотрел на караульного.
   - Вы мне нравитесь! Я буду ходатайствовать за вас! Как вас зовут?
   - Рудольф Еггер.
   - Так держать, Рудольф Еггер! - Блондин достал из кармана деньги и  дал
их кальфактору. - Две порции гуляша  из  говядины  с  картофелем.  Бутылку
сливянки.
   Караульный Рудольф Еггер раскрыл рот:
   - Алкогольные напитки...
   - ...разрешаются, - закончил блондин. - И две бутылки пива: одну -  для
караульных, другую - нам.
   - Большое спасибо. Целую руку, - поблагодарил Рудольф Еггер.
   - Если пиво будет не свежее и не холодное, как лед, я отпилю тебе ногу,
- сказал кальфактору сын сенатора. Если оно будет хорошим, сдачу  оставишь
себе.
   Кальфактор скривился в улыбке.
   - Будьте спокойны, господин граф. - Его лицо  сияло.  -  Это  же  самый
настоящий золотой, венский юмор!
   Появилась еда. Студент пригласил Керна.  Тот  сначала  отказывался.  Он
видел, как евреи с серьезным видом ели похлебку.
   - Будьте предателем! Это сейчас модно, -  ободрял  его  студент.  -  И,
кроме того, это еда для картежников.
   Керн уселся. Гуляш был отличный, а он, в конце концов, не имел паспорта
и был к тому же не чистокровным евреем.
   - Ваш отец знает, что вы здесь? - спросил он.
   - О, боже! - студент рассмеялся. - Мой отец! У  моего  отца  -  магазин
хлопчатобумажных тканей в Линце.
   Керн с удивлением, посмотрел на него.
   - Мой дорогой, - спокойно сказал студент. - Вы, кажется, еще не знаете,
что мы живем в век  обмана.  Демократия  сменилась  демагогией.  И  вот  -
естественное следствие! Прозит!
   Он откупорил сливянку и предложил стаканчик студенту в очках.
   - Спасибо, я не пью, - ответил тот смущенно.
   - Ну, конечно, не пьете! Мне бы следовало это знать!  -  Блондин  выпил
сам. - Вас будут вечно преследовать уже  только  из-за  того,  что  вы  не
пьете. Ну, а как мы, Керн? Опустошим бутылку?
   - Опустошим.
   Они выпили сливянку и улеглись на нары. Керн  думал,  что  ему  удастся
поспать, но каждую минуту просыпался. "Черт возьми, что они сделали с Рут,
- думал он. - И сколько они меня здесь продержат?"


   Он  получил  два  месяца  тюрьмы.  Его  обвинили  в  нанесении  увечий,
подстрекательстве,   сопротивлении   государственной   власти,   повторном
нелегальном пребывании в стране, - он был удивлен, что  ему  не  дали  лет
десять.
   Он распрощался с  блондином,  которого  в  тот  же  день  выпустили  на
свободу. Потом его повели вниз. Он должен был сдать свои вещи  и  получить
тюремную одежду. Стоя под душем, он вспомнил, как был угнетен,  когда  ему
впервые надевали наручники. Ему показалось, что это было бесконечно давно.
Сейчас  он  решил,  что  тюремная  одежда  практичнее:  она  позволит  ему
сохранить свои вещи.
   Вместе с Керном в  камере  сидели  вор,  мелкий  растратчик  и  русский
профессор из Казани, которого  посадили  за  бродяжничество.  Все  четверо
работали в портновской мастерской тюрьмы.
   Первый вечер был тяжелым. Керн вспомнил слова Штайнера, что человек  ко
всему привыкает. Но,  тем  не  менее,  Керн  продолжал  сидеть  на  нарах,
уставившись на стену...
   - Вы говорите по-французски? - спросил вдруг профессор со своих нар.
   Керн вздрогнул.
   - Нет.
   - Хотите учиться?
   - Да. Хоть сейчас.
   Профессор поднялся.
   - Ведь нужно чем-нибудь заняться, правда? Иначе тебя сожрут мысли.
   - Да. - Керн кивнул. - Кроме того, я найду языку хорошее применение. По
выходе из тюрьмы мне, наверно, придется податься во Францию.
   Они уселись рядом друг с другом в углу нижних нар.  Над  ними  орудовал
растратчик. Он держал в  руках  огрызок  карандаша  и  разрисовывал  стены
порнографическими рисунками. Профессор был очень тощим, и тюремная  одежда
висела на нем, как мешок. У него была дикая рыжая бородка и детское лицо с
голубыми глазами.
   - Мы начнем с самого прекрасного и самого бесполезного слова в мире,  -
сказал он с чудесной улыбкой, но без всякой иронии. - Со слова "свобода" -
"la liberte".
   Керн  многому  научился  за  это  время.  Через  три  дня  он  уже  мог
разговаривать, не шевеля губами, с другими заключенными,  которые  шли  во
время прогулки впереди и позади него. В портновской мастерской он таким же
образом усердно заучивал с профессором французские  глаголы.  По  вечерам,
когда он уставал от французского, он получал уроки от вора,  который  учил
его делать отмычки из  проволоки  и  обращаться  с  цепными  собаками.  Он
сообщил ему также, когда созревают все дикие фрукты,  и  научил  незаметно
проникать в стога сена, чтобы переспать ночь. Растратчик принес  в  тюрьму
контрабандой несколько журналов "Светского мира". Кроме библии,  это  было
единственное, что они могли читать, и они почерпнули оттуда, как одеваются
во время дипломатических приемов  и  когда  следует  прикалывать  к  фраку
красную или белую гвоздику. К сожалению, вор никак не соглашался с  одним:
он утверждал, что к фраку нужен черный галстук, - такое сочетание он часто
видел у официантов в ресторанах.
   Когда наутро пятого дня их выводили на  прогулку,  кальфактор  с  такой
силой толкнул Керна, что тот ударился о стену.
   - Будь внимательнее, ты, осел! - закричал он.
   Керн хотел сделать вид, будто не  мог  удержаться  на  ногах.  Проделав
такой трюк, он смог бы ударить кальфактора по голени, и это  выглядело  бы
как случайность. Но прежде чем он успел это  сделать,  кальфактор  схватил
его за рукав и шепнул:
   - Заяви через час, что хочешь выйти. Скажи, что болит живот. Вперед!  -
закричал он потом. - Ты думаешь, тебя будут ждать?
   Во  время  прогулки  Керн  размышлял:  может,   кальфактор   собирается
спровоцировать его. Они оба  не  выносили  друг  друга.  Потом,  беззвучно
перешептываясь в портновской мастерской, он обсудил этот вопрос  с  вором,
который считался специалистом по тюрьмам.
   - Выйти ты всегда можешь, - пояснил вор. - Это твое человеческое право.
За это он тебе ничего не  сделает.  Одни  выходят  реже,  другие  -  чаще,
зависит от организма. Но когда выйдешь, будь начеку!
   - Хорошо. Посмотрим, что он хочет. Во всяком случае, это хоть  какое-то
разнообразие.
   Керн заявил, что у него болит живот, и кальфактор его вывел. Он  привел
его к нужнику и огляделся.
   - Хочешь сигарету? - спросил он.
   Курить было запрещено. Керн засмеялся.
   - Вот в чем дело! Нет, мой милый, этим ты меня не купишь.
   - А-а, помолчи!  Ты  думаешь,  я  хочу  сделать  тебе  гадость?  Знаешь
Штайнера?
   Керн уставился на кальфактора.
   - Нет, - сказал он потом. Он предположил, что это ловушка для Штайнера.
   - Ты не знаешь Штайнера?
   - Нет.
   - Хорошо. Тогда слушай внимательно. Штайнер просил передать  тебе,  что
Рут -  в  безопасности.  Можешь  не  беспокоиться.  Будешь  освобождаться,
попроси, чтоб тебя отправили в Чехословакию, а  потом  вернешься  обратно.
Ну, как, теперь знаешь его?
   Керн внезапно почувствовал дрожь.
   - Дать сигарету? - спросил кальфактор.
   Керн кивнул. Кальфактор достал из кармана  пачку  "Мемфиса"  и  коробку
спичек.
   - Вот возьми! От Штайнера. Если засыплешься с ними, я тебе их не давал.
Ну, а теперь садись туда и покури. Дым выпускай под стульчак. Я  покараулю
снаружи.
   Керн уселся на стульчак.  Он  вынул  из  пачки  сигарету,  разломил  ее
пополам  и  закурил.  Он  курил  медленно,  глубоко  затягиваясь.  Рут   в
безопасности.  Штайнер  -  начеку,  Он  уставился  на  грязную   стену   с
непристойными рисунками, и уборная показалась ему самым прекрасным  местом
в мире.
   - Почему ты мне не сказал, что знаешь Штайнера? -  спросил  кальфактор,
когда тот вышел.
   - Хочешь сигарету? - спросил Керн.
   Кальфактор покачал головой. - Нет. Это исключается.
   - А ты его откуда знаешь?
   - Он спас меня однажды от беды. От страшной беды. Ну, пошли!
   Они пошли в мастерскую. Профессор и вор взглянули на Керна. Тот  кивнул
и сел на свое место.
   - Все в порядке? - беззвучно спросил профессор.
   Керн снова кивнул.
   - Тогда продолжим, - зашептал профессор в свою рыжую бородку. -  Aller.
Неправильный глагол. Je vais, tu vas, il...
   - Нет, - возразил Керн. - Давайте возьмем сегодня  другой  глагол.  Как
будет - любить?
   - Любить? "Aimer". Но это правильный глагол...
   - Вот поэтому мы и возьмем его, - ответил Керн.
   Профессора выпустили через четыре недели. Вора -  через  шесть  недель;
растратчика - на несколько  дней  позже.  В  последние  дни  он  попытался
склонить Керна к педерастии, но Керн был достаточно силен,  чтобы  держать