ом глаза Хорес заметил, что мужчина шарит в  нагрудном  кармане,
разглядел тщательно подрезанные волосы на массивной, холеной, белой шее. Как
перед гильотиной, подумал Хорес, когда он  проскользнул  мимо  проводника  и
скрылся, исчез из виду и из памяти в тот миг, когда надевал шляпу. Поезд шел
все быстрее, раскачиваясь на поворотах, проносясь мимо  редких  домиков,  по
мостам и через долины,  где  медленно  кружились  расходящиеся  веером  ряды
молодого хлопчатника.
     Поезд замедлил ход; толчок и четыре  гудка.  Человек  в  грязной  шляпе
вошел, вынимая из нагрудного кармана сигару. Быстро пошел по проходу,  глядя
на Хореса. Держа сигару в руке, замедлил шаги. Поезд дернулся снова. Человек
вскинул руку, ухватился за спинку сиденья и взглянул Хоресу в лицо.
     - Не судья ли это Бенбоу?
     Хорес взглянул в массивную одутловатую физиономию безо всяких признаков
возраста или мысли -  величавый  размах  плоти  по  обе  стороны  небольшого
прямого носа, как бы выглядывающего из холма, однако не  лишенной  какого-то
неуловимого, тонкого противоречия, словно Творец завершил  свою  шутку  тем,
что  одарил  щедрую  порцию  глины  чем-то,  вначале  предназначавшимся  для
какой-нибудь слабой, жадной твари наподобие крысы или белки.
     - Разве я говорю не с судьей Бенбоу? - сказал он, протягивая руку. -  Я
сенатор Сноупс. Кла'енс Сноупс.
     - А, - ответил Бенбоу, - да. Благодарю, - сказал он, -  но,  боюсь,  вы
немного предвосхищаете события. Вернее, надеюсь.
     Тот взмахнул сигарой, а другую руку, со слегка побелевшим  у  основания
громадного перстня средним пальцем, протянул  ладонью  вверх  Хоресу.  Хорес
пожал ее и высвободил свою руку.
     - Кажется, я узнал вас, когда вы садились в Оксфорде, - сказал  Сноупс,
- но... Можно я сяду? - спросил он, уже отодвигая колено Хореса.  Бросил  на
сиденье пальто - претенциозное одеяние с засаленным бархатным воротником - и
сел  в  тот  миг,  когда  поезд  остановился. - Да, сэр, я всегда рад видеть
любого из парней в любое время...
     Он наклонился к окну и стал смотреть на  маленькую  грязную  станцию  с
загадочной доской объявлений, исписанной мелом, на грузовик  с  проволочными
клетками для цыплят, где сидели две одинокие курицы, на трех-четырех  жующих
мужчин, неторопливо идущих вдоль стены.
     - Правда, вы уже не в моем округе, но я всегда говорю, что друзья  есть
друзья, за кого бы они ни голосовали. Потому что друг есть друг, и может  он
сделать что-нибудь для меня или нет... - Сноупс откинулся назад, держа между
пальцев незажженную сигару. - Так, значит, после большого города вы  не  шли
все время вверх?
     - Нет, - ответил Хорес.
     - Если только появитесь в Джексоне, буду рад помочь вам, как если б  вы
до сих пор жили в моем округе. Ни один человек не бывает так занят, чтобы не
найти времени для старых друзей, вот что я скажу. Постойте, сейчас вы живете
в Кинстоне, верно? Я знаю ваших сенаторов. Оба они прекрасные  люди,  только
вот не могу припомнить их фамилий.
     - Право, я тоже не помню, - сказал Хорес. Сноупс свесился  в  проход  и
оглянулся. Его светло-серый костюм был отглажен, но не вычищен. Он  поднялся
и взял пальто.
     - Что ж, как только будете в городе... Полагаю, вы едете в Джефферсон?
     - Да, - ответил Хорес.
     - Тогда мы еще увидимся.
     - Почему бы вам не сесть напротив? Так будет удобнее.
     - Пойду покурю, - сказал Сноупс, помахивая сигарой. - Увидимся:
     - Курите здесь. Дам тут нет.
     - Конечно, - сказал Сноупс. - Увидимся в Холли-Спрингсе.
     Он направился к пригородному вагону и скрылся с сигарой во  рту.  Хорес
помнил его еще неуклюжим тупым парнем десять лет назад, этот  сын  владельца
харчевни  принадлежал   к   семейству,   перебиравшемуся   из   окрестностей
Французовой  Балки  в  Джефферсон  в  течение   двадцати   лет,   достаточно
многочисленному, чтобы без урн и бюллетеней избрать родича в законодательное
собрание штата.
     Хорес сидел неподвижно, держа в руке незажженную трубку. Потом поднялся
и прошел через пригородный в вагон для курящих. Сноупс  примостился,  свесив
ноги в проход, на подлокотнике сиденья, где расположились четверо мужчин,  и
жестикулировал незажженной сигарой. Хорес заметил его взгляд  и  поманил  из
тамбура к себе. Через  минуту  Сноупс  с  переброшенным  через  руку  пальто
присоединился к нему.
     - Как дела в столице? - спросил Хорес.
     Сноупс заговорил хрипловатым самоуверенным голосом.
     Постепенно  вырисовывалась  картина  глупого  крючкотворства  и  мелкой
продажности  ради  глупых  и  мелких  целей,  ведущихся  главным  образом  в
гостиничных номерах, где девицы  торопливо  прячутся  в  стенные  шкафы  при
появлении коридорных с бутылками под курткой.
     - Как только появитесь в городе, - сказал он. - Я всегда готов погулять
с ребятами. Спросите в городе любого;  вам  скажут,  можно  ли  это  у  нас.
Кла'енс Сноупс не подведет. Я слышал, у вас в Джефферсоне стряслась какая-то
неприятная история.
     - Пока не знаю, - ответил  Хорес.  -  Сегодня  я  заглянул  в  Оксфорд,
поговорил с подружками падчерицы. Одна из ее лучших  подруг  уже  не  учится
там. Некая юная леди по имени Темпл Дрейк.
     Сноупс глянул на него маленькими подслеповатыми мутными глазами.
     - Ах да; дочка судьи Дрейка, - сказал он. - Та, что удрала.
     - Удрала? -  переспросил  Хорес.  -  Уехала  домой?  А  что  случилось?
Засыпалась на экзаменах?
     - Не знаю. Когда об этом написали  в  газетах,  люди  решили,  что  она
удрала с каким-то парнем. Очередной брак, где все заранее оговорено.
     - Но когда явилась домой, люди, должно быть, поняли, что ошибались.  Ну
и ну. Вот удивится Белл. А что она делает теперь? Разгуливает,  наверно,  по
Джексону?
     - Ее там нет.
     - Нет? -  переспросил  Хорес.  Он  чувствовал,  что  Сноупс  пристально
разглядывает его. - Где же она?
     - Папаша отправил ее с теткой куда-то на  Север.  В  Мичиган.  Два  дня
назад об этом писали в газетах.
     - А, - сказал Хорес. Он  все  еще  держал  в  руке  холодную  трубку  и
обнаружил, что ищет в кармане спички. Глубоко вздохнул.
     - Эта джексонская газета неплохая. Считается одной из самых надежных  в
штате, верно?
     - Конечно, - подтвердил Сноупс. - А в Оксфорде  вы  пытались  разыскать
эту девицу?
     - Нет-нет. Просто встретил одну из подруг  дочери,  она;  сказала,  что
Темпл ушла из университета. Ну ладно, увидимся в Холли-Спрингсе.
     - Конечно, - сказал Сноупс.
     Хорес вернулся в мягкий вагон, сел и зажег трубку. Когда поезд замедлил
ход перед Холли-Спрингсом, он вышел в тамбур, потом быстро  отпрянул  назад.
Из пригородного вагона, едва проводник с  флажком  в  руке  открыл  дверь  и
опустил подножку, появился Сноупс. Сошел, вынул что-то из нагрудного кармана
и протянул проводнику.
     - Вот тебе, Джордж, - сказал он. - Возьми сигару.
     Хорес вышел из вагона.  Сноупс  удалялся,  его  грязная  шляпа  заметно
возвышалась над толпой. Хорес взглянул на проводника.
     - Отдал ее вам, вот как?
     Проводник подбросил сигару на ладони и сунул в нагрудный карман.
     - Что вы будете с ней делать? - спросил Хорес.
     - Я бы не предложил ее никому из знакомых, - ответил проводник.
     - И часто он вас так угощает?
     - Три-четыре раза в год. Похоже, всегда  попадает  ко  мне...  Спасибо,
сэр.
     Хорес видел, как Сноупс вошел в зал ожидания; грязная шляпа и массивная
шея тут же забылись. Он снова набил трубку.
     Находясь за квартал от станции, Хорес услышал  приближение  мемфисского
поезда. Когда вернулся, поезд  был  уже  у  платформы.  Сноупс  стоял  возле
открытого тамбура и говорил с  двумя  молодыми  людьми  в  новых  соломенных
шляпах, в его жестах, в развороте грузных плеч было  что-то  наставническое.
Раздался свисток.  Оба  юноши  поднялись  в  вагон.  Хорес  отошел  за  угол
станционного здания.
     Когда подошел его поезд, он увидел, что  Сноупс  идет  впереди  него  и
садится в вагон для курящих. Хорес выколотил  трубку,  вошел  в  пригородный
вагон, отыскал место в самом конце и сел спиной к движению.

XX

     В Джефферсоне, едва Хорес вышел со станции,  рядом  с  ним  притормозил
едущий в город автомобиль. То самое такси, на котором он ездил к сестре.
     - Теперь я подвезу вас бесплатно, - сказал водитель.
     - Большое спасибо, - ответил Хорес и сел в машину. Когда они въехали на
площадь, часы на здании суда  показывали  двадцать  минут  девятого,  однако
света в окне номера не было.
     - Ребенок, наверно, спит, - сказал Хорес. - Может, высадите меня  возле
отеля... - И заметил, что водитель глядит  на  него  с  каким-то  сдержанным
любопытством.
     - Вас сегодня не было в городе, - сказал водитель.
     - Нет, - сказал Хорес. - А что такое? Что случилось сегодня?
     - В отеле она уже не живет.  Я  слышал,  миссис  Уокер  приютила  ее  в
тюрьме.
     - Вот как, - сказал Хорес. - Я сойду возле отеля.
     В вестибюле было  пусто.  Через  минуту  появился  владелец  -  плотный
седеющий человек с зубочисткой,  расстегнутый  жилет  его  обнажал  солидное
брюшко. Женщины к отеле не было.
     - Это все церковные дамы, - сказал  владелец.  Потом,  не  выпуская  из
пальцев зубочистки, понизил голос. - Они явились сюда утром.  Целой  сворой.
Вы, наверно, можете представить, что это такое.
     - Значит, вы позволяете баптистской церкви указывать  вам,  кем  должны
быть ваши постояльцы?
     - Да все эти дамы. Знаете, как это бывает, если  уж  они  возьмутся  за
что-нибудь. Мужчина вполне может сдаться и поступить, как они того  требуют.
Само собой, я...
     - Клянусь Богом, будь здесь мужчина...
     - Шшшш, - прошипел владелец. - Знаете, что бывает, если они...
     - Но, конечно, здесь не было мужчины, который бы... А вы считаете  себя
мужчиной и допустили...
     - Раз уж на то пошло, -  примирительно  сказал  владелец,  -  я  и  сам
придерживаюсь определенных взглядов; -  Отступив  назад,  он  прислонился  к
столу. - Думаю, я вправе решать, кому жить у меня,  а  кому  нет.  И  другим
советую поступать так же. Я никому ничем не обязан. По крайней мере вам.
     - Где она теперь? Или ее выгнали из города?
     - Куда идут люди после того, как выселятся, - не моя  забота, -  сказал
владелец, поворачиваясь спиной, И добавил: - Думаю,  все  же  кто-нибудь  ее
приютил.
     - Да, - сказал Хорес. - Христиане. Христиане.
     И направился к двери. Владелец окликнул его. Хорес обернулся.  Владелец
доставал из ящичка на стене какую-то бумажку. Хорес  вернулся.  Бумажка  уже
лежала на столе. Владелец держа зубочистку во рту, опирался руками о стол.
     - Она сказала, что его оплатите вы.
     Хорес, отсчитав деньги дрожащими руками, оплатил счет.  Войдя  во  двор
тюрьмы, подошел к двери и постучал. Через некоторое время  вышла  с  лампой,
запахивая на груди мужское пальто, худощавая неряшливая женщина.  Вгляделась
в Хореса и прежде, чем он успел заговорить, сказала:
     - Вы, наверно, ищете миссис Гудвин?
     - Да. Как вы... Вы...
     - Я уже видела вас раньше. Вы адвокат. Она тут. Спит сейчас.
     - Спасибо, - сказал Хорес. - Спасибо.  Я  знал,  что  кто-нибудь...  не
верил, что...
     - Я, пожалуй, всегда смогу найти постель  для  женщины  с  ребенком,  -
сказала женщина. - Что скажет Эд, мне все равно. У вас срочное дело?  Сейчас
она спит.
     - Нет-нет. Я просто хотел...
     Женщина поглядела на него поверх лампы.
     - Тогда не надо ее тревожить. Можете прийти утром и подыскать ей жилье.
Спешить некуда.
     Днем Хорес снова приехал к сестре на такси и рассказал, что произошло.
     - Теперь я должен взять ее домой.
     - В мой дом - нет, - сказала Нарцисса.
     Хорес поглядел на нее. Потом стал медленно набивать трубку.
     - Я вынужден поступить так, дорогая. Ты должна понять.
     - В мой дом - нет, - повторила Нарцисса. - Я считала, это решено.
     Хорес чиркнул спичкой, раскурил трубку  и  осторожно  бросил  спичку  в
камин.
     - Ты понимаешь, что ее, в сущности, выбросили на улицу? Понимаешь...
     - Ничего страшного. Ей не привыкать.
     Хорес  поглядел  на  сестру.  Сунул  трубку  в  рот  и  стал   усиленно
затягиваться, глядя, как дрожит рука, держащая черенок.
     - Послушай. Завтра, возможно, ей предложат убираться из города.  Только
потому, что, оказывается, она не состоит  в  браке  с  тем  мужчиной,  чьего
ребенка носит по этим безгрешным улицам. Но кто разболтал об этом? Вот что я
хочу знать. Я знаю, что никто в Джефферсоне об этом не знал, кроме...
     - Я слышала, что первым говорил  это  ты,  -  сказала  мисс  Дженни.  -
Нарцисса, все же почему...
     - В мой дом - нет, - сказала Нарцисса,
     - Ну что ж, - сказал Хорес и глубоко затянулся. - Теперь, конечно,  все
ясно, - произнес он сухим негромким голосом.
     Нарцисса поднялась.
     - Ты останешься на ночь?
     - Что? Нет-нет. Я... я обещал, что зайду за ней в тюрьму и...  -  Хорес
затянулся еще раз. - Что ж, не думаю, что это важно. Надеюсь, что нет.
     Сестра неотрывно глядела на него.
     - Так остаешься?
     - Можно даже сказать ей, что у меня случился прокол, - продолжал Хорес.
- В конце концов, время - не такая уж плохая штука. Пользуйся им с толком, и
ты можешь растягивать все что угодно, как резиновый жгут, пока он где-то  не
лопнет, и вот тебе вся трагедия и все  отчаяние  в  маленьких  точках  между
большим и указательным пальцами на каждой руке.
     - Остаешься или нет? - спросила Нарцисса.
     - Пожалуй, останусь.
     Хорес пролежал в темноте около часа, потом дверь в комнату  отворилась,
он скорее ощутил это, чем увидел или услышал. Приподнялся  на  локте.  Вошла
сестра. Приближаясь к кровати, она  постепенно  обретала  зримые  очертания.
Подошла и устремила на него взгляд.
     - Долго это еще будет продолжаться?
     - Только до утра, - ответил Хорес. - Я вернусь в  город,  и  больше  ты
меня здесь не увидишь.
     Сестра не двинулась. Голос ее прозвучал холодно, непреклонно.
     - Ты знаешь, о чем я.
     - Обещаю больше не приводить ее в  твой  дом.  Можешь  послать  Айсома,
пусть спрячется там под кроватью. - Нарцисса не ответила. - Мне жить там ты,
надеюсь, позволишь?
     - Где ты будешь жить, меня не волнует. Вопрос в том, где живу  я.  А  я
живу здесь, в этом городе. Я вынуждена здесь оставаться. Но ты мужчина. Тебе
все равно. Ты можешь уехать.
     - А, - произнес Хорес. Он лежал совершенно спокойно. Сестра  неподвижно
стояла над ним. Говорили они спокойно, словно о еде или обоях.
     - Как ты не поймешь, тут мой дом, тут я должна провести остаток дней. Я
тут родилась. Мне дела нет, куда ты ездишь и чем ты занят.  Мне  все  равно,
сколько у тебя женщин и кто они. Но я не  могу  допустить,  чтобы  мой  брат
путался с женщиной, о которой болтают люди. Я не жду, что ты посчитаешься со
мной; я прошу тебя посчитаться с нашими отцом и матерью. Увези эту женщину в
Мемфис. Говорят, что ты не позволяешь тому человеку внести залог и выйти  из
тюрьмы; увези ее в Мемфис. Заодно придумай, что соврать ему.
     - Так вот что, значит, ты думаешь?
     - Я ничего не думаю. Мне все равно. Так думают люди в городе. И поэтому
неважно, правда  это  или  нет.  Меня  беспокоит,  что  ты  вынуждаешь  меня
ежедневно лгать о тебе. Уезжай, Хорес. Каждый, кроме тебя, понял бы, что это
преднамеренное убийство.
     -  И,  разумеется,  бросить  ее.  Должно  быть,  в   своей   всемогущей
благоухающей святости они говорят и это. А  не  говорят  еще,  что  убийство
совершил я?
     - Не вижу разницы, кто его совершил. Вопрос в том,  развяжешься  ты  со
всем этим или нет. Ведь люди уже сочли, что по ночам ты спишь с ней  в  моем
доме.
     Над Хоресом в темноте звучал холодный непреклонный голос сестры.  Через
окно с вливающейся темнотой доносился нестройный дремотный  хор  сверчков  и
цикад.
     - Ты этому веришь?
     - Неважно, чему я верю. Уезжай, Хорес. Прошу тебя.
     - И окончательно бросить ее - их?
     -  Найми  адвоката,  если  тот  человек  до  сих  пор  утверждает,  что
невиновен. Расходы я  возьму  на  себя.  Можно  найти  лучшего  адвоката  по
уголовным делам, чем ты. Она ничего не узнает.  Ей  даже  будет  все  равно.
Неужели не видишь, она добивается, чтобы ты вызволил его задаром.  Разве  не
знаешь, что эта женщина прячет где-то деньги? - Нарцисса повернулась и стала
растворяться в темноте. - До завтрака не уезжай.

     Наутро во время завтрака Нарцисса спросила:
     - Кто будет представлять на суде другую сторону?
     - Окружной прокурор. А что?
     Она позвонила и велела принести свежего хлеба. Хорес наблюдал за ней.
     - Почему ты об этом спрашиваешь? - Потом сказал: - Паршивый выскочка.
     Имелся  в  виду  окружной  прокурор,  тоже  выросший   в   Джефферсоне,
посещавший городскую школу в одно время с ними.
     - По-моему, он заправлял всем этим позапрошлой ночью. В  отеле.  Выгнал
ее оттуда ради общественного мнения, политического капитала. Клянусь  Богом,
если б я знал, был уверен, что он поступил так лишь ради того, чтобы  пройти
на выборах в конгресс...
     Когда Хорес уехал, Нарцисса поднялась к мисс Дженни.
     - Кто у нас окружной прокурор?
     - Ты знаешь его всю жизнь, - ответила мисс Дженни. - Даже голосовала за
него. Юстас Грэхэм. А почему ты об этом  спрашиваешь?  Ищешь  замену  Гоуэну
Стивенсу?
     - Просто из любопытства, - сказала Нарцисса.
     - Чепуха, - заявила мисс  Дженни.  -  Тут  не  любопытство.  Ты  просто
делаешь шаг, а потом готовишься к другому.
     Хоресу навстречу попался Сноупс, выходящий из парикмахерской в  аромате
помады, с серыми от пудры щеками. На рубашке под галстуком-бабочкой  у  него
красовалась булавка с искусственным рубином, таким же, как в перстне.  Белые
крапинки голубого в горошек галстука вблизи оказались грязными; весь  он,  с
выбритой шеей, в отутюженной одежде и блестящих башмаках, наводил на  мысль,
что вместо мытья подвергается химчистке.
     - Здорово, судья, - сказал Сноупс.  -  Слышал,  у  вас  хлопоты,  ищете
пристанище для своей клиентки. Как я всегда говорю, - он пригнулся и понизил
голос, глаза его цвета болотной тины забегали по сторонам, - церкви не место
в политике, а женщинам ни там, ни тут, тем  более  в  юстиции.  Пускай  себе
сидят дома, там у них найдется масса дел и без вмешательства в дела  мужчины
на судебном процессе. К тому же мужчина -  всего  лишь  человек,  и  что  он
делает, никого не касается, кроме него самого. Где вы ее прячете?
     - Она в тюрьме, - ответил Хорес. Произнес  он  это  отрывисто,  пытаясь
пройти мимо. Сноупс будто случайно, по неловкости, преградил ему путь.
     - А вы здорово всех взбудоражили. Ходят слухи,  не  позволяете  Гудвину
внести залог, чтобы он оставался... - Хорес сделал еще попытку пройти.  -  Я
всегда говорю: половину бед в этом мире приносят женщины. Как эта  девчонка,
что задала папаше хлопот,  удрав  из  университета.  Наверно,  он  правильно
сделал, что отправил ее в другой штат,
     - Да, - произнес Хорес сухим, яростным голосом.
     - Очень рад слышать,  что  ваше  дело  движется  неплохо.  Между  нами,
хотелось бы видеть, как толковый адвокат сделает обезьяну из этого окружного
прокурора. Дать такому парню небольшую контору в округе, он тут же  вырастет
из детских штанишек. Что ж, рад был  встретиться.  У  меня  есть  делишки  в
городе на денек-другой. Туда, видно, не собираетесь?
     - Что? - спросил Хорес. - Куда?
     - В Мемфис. Могу быть чем-нибудь полезен?
     - Нет, - отрезал Хорес. И пошел дальше. На первых шагах  он  ничего  не
видел.  Размеренно  ступал,  не  замечая  обращавшихся  к  нему,  мышцы  его
стиснутых челюстей начали болеть.

XXI

     По  мере  приближения   поезда   к   Мемфису   Вирджил   Сноупс   терял
словоохотливость и становился все замкнутее, тогда как его спутник, евший из
вощеного пакета воздушную кукурузу с черной патокой, наоборот,  делался  все
оживл