вашего дела.
   Опять наступило молчание. Лидия с сомнением посмотрела на него.
   - Уж не собираетесь ли вы жениться? Не это ли признание  связывает  ваш
язык?
   - Да, но я хочу, чтобы вы приняли близкое участие в этом событии.
   - Очень мило с вашей стороны. То-то  вы  в  таком  странном  состоянии.
Однако договаривайте до конца, Люциан. Вы начинаете быть смешным.
   - Вы нисколько не хотите облегчить  моего  затруднения.  Это  нехорошо,
Лидия. Может быть, у вас есть  женское  предчувствие  моих  мыслей,  и  вы
нарочно смущаете меня?
   - Ничего не понимаю. У меня нет никаких предчувствий - ни  женских,  ни
каких-либо других. Даю вам слово, если вы сейчас же не  объясните,  в  чем
дело, я поворачиваюсь и иду в музей!
   - Я не нахожу подходящих слов, -  в  страшном  затруднении  и  смущении
сказал Люциан. - Я верю, что  вы  не  припишите  дурных  мотивов  моему...
моему... предложению... Хотя я сознаю, что, с  точки  зрения  общепринятых
взглядов, довольно странным может  показаться  мое  предложение  соединить
вашу жизнь с моей, но...
   Внезапная перемена, происшедшая  в  Лидии,  убедила  его,  что  он  уже
достаточно высказался.
   - Я никогда не думала об этом,  -  после  долгого  молчания  произнесла
Лидия. - Сколь многого не замечаешь в жизни до тех пор, пока не ушибешься,
столкнувшись с тем, о существовании чего  и  не  подозреваешь.  Вы  должны
серьезнее подумать о том,  что  вы  предлагаете  мне,  Люциан.  Отношения,
существующие теперь между нами - лучшие  из  всех,  которые  возможны  при
глубокой противоположности наших характеров. Зачем же вы  хотите  изменить
их?
   - Я хочу сделать их только более близкими и прочными, а не изменять их.
   - То, что вы предлагаете, пожалуй, только разрушило бы их, -  задумчиво
сказала Лидия. - Мы не можем работать рядом друг с другом. Различие  наших
мнений  коренится  в  слишком  большом  различии  самого  существа   наших
личностей.
   - Вы говорите несерьезно, надеюсь. Ваши  убеждения  не  разделяются  ни
одной  из  существующих  в  Англии  политических  партий;  поэтому  они  в
практическом отношении не имеют силы и не могут  столкнуться  с  моими.  А
такое расхождение во взглядах не может отразиться  на  течении  совместной
нашей жизни.
   - Но после нашей женитьбы может создаться такая партия, даже,  наверно,
будет создана много раньше нашей смерти. Тогда, я думаю, противоположность
наших убеждений очень скверно отразится на нашей личной жизни.
   Он нервно прибавил шагу и сказал:
   - Безрассудно выставлять то, что вы называете своими  убеждениями,  как
преграду между нами. У вас нет вовсе убеждений. Те ни с чем не  сообразные
парадоксы, которыми вы увлекаетесь, не признаются в  Англии  за  серьезные
политические взгляды.
   Лидия не возражала. После минутной задумчивости  она  только  участливо
спросила:
   - Почему бы вам не жениться на Алисе Гофф?
   - Очень нужна мне ваша Алиса!
   Лидия засмеялась над его внезапным гневом и обидой.
   -  Я  говорю  это  совершенно  серьезно,   Люциан.   Алиса   энергична,
честолюбива и, с вашей точки зрения, вполне правомерна в своих взглядах. Я
уверена, что она будет деятельной и верной  помощницей  в  создании  вашей
карьеры. Кроме того, у нее немало ценных внешних качеств. Ее очень  хорошо
приняли в лондонском обществе.
   - Очень вам благодарен за совет. Но я не женюсь на мисс Гофф.
   - Однако я предлагаю вам еще подумать об этом. Со времени моего  отказа
вы не могли еще успеть создать себе новые планы.
   - Отказа! Так вы решительно отказываете мне  без  всякого  раздумья,  в
пять минут?
   - Да, Люциан. Разве внутренний голос не подсказывает вам, что наш  брак
был бы страшной ошибкой?
   - Нисколько.
   - Так поверьте моему инстинкту. Он не оставляет возможности двух мнений
на этот счет, как любят выражаться ваши газеты.
   - Это дело чувств, Лидия. Чувство каждого подсказывает  соответственные
проявления, - произнес он сдавленным голосом.
   - Вы думаете? - с  интересом  спросила  Лидия.  -  Знаете,  Люциан,  вы
возбуждаете  мое  любопытство.  Мне  никогда  еще  не  приходилось  видеть
влюбленного в таком состоянии.
   - Вы также очень горько удивили меня. Я никогда не имел слишком большой
надежды. Но, по крайней мере, был всегда уверен, что вы  произнесете  свой
отказ с серьезностью и уважением ко мне.
   - Разве я была слишком резка?
   - Я не жалуюсь.
   -  Я  только  откровенна,  Люциан.  Все   хитрости,   которыми   друзья
обыкновенно стараются  щадить  чувства  друг  друга,  по-моему  недостойны
дружбы. Я считала, что должна говорить вполне открыто  с  вами.  Разве  вы
предпочли бы, чтобы я поступила иначе?
   - Разумеется, нет. Я не имею оснований быть обиженным.
   - Совершенно никаких, вы правы. Только убедите меня, что  вы  на  самом
деле не обижены.
   - Даю вам слово, с грустной покорностью проговорил Люциан.
   В это время они выходили из парка. Лидия повернула в  сторону  музея  и
заговорила о безразличных вещах. На ближайшем перекрестке Люциан простился
и сел  в  наемный  кэб,  не  обратив  внимание  на  приветливую  улыбку  и
прощальные кивки головой, которыми Лидия пыталась утешить его. Она пошла в
библиотеку музея, где  за  книгами  скоро  забыла  о  Люциане.  Ее  сильно
взволновало и огорчило предложение, сделанное  ей  двоюродным  братом,  но
теперь,  за  усердной  работой,  все  это  далеко  отошло  от   нее.   Она
прозанималась  до  самого  закрытия  библиотеки.  Так  как  она  просидела
неподвижно несколько часов кряду, ей не захотелось  брать  кэб.  Было  еще
светло и, выйдя из музея,  она  решила  пройтись  немного  и  заглянуть  в
книжный магазин, где она раньше высмотрела одну  старинную  редкую  книгу,
которую хотела теперь купить. Она пошла  на  поиски  этого  магазина,  так
плохо помнила, на какой именно улице он находится. Она знала  только,  что
это было где-то вблизи музея. Каждый большой  город  западной  Европы  был
знаком ей несравненно больше, чем Лондон. Она скоро запуталась в лабиринте
улиц с красивыми жилыми домами, то выходя на какие-то площади, то  попадая
в незнакомые ей широкие проезды с вывесками  больших  магазинов  и  мелких
лавок. Эта  часть  города  не  кипела  обычной  шумливой  жизнью  Лондона.
Магазины, казалось, торговали не слишком бойко. Большие торговые  дома  не
выносили своей кипучей деятельности за порог контор и не оживляли уличного
движения. Немногочисленные прохожие не спешили по делам с  занятым  видом,
а,  казалось,  только  прогуливались  на  досуге.  Улицы   кишели   только
ребятишками,  которые  прыгали,  кричали  и  ссорились,  как  воробьи,  не
смущаясь строгим деловым видом вывесок и  суровыми  лицами  приказчиков  и
купцов, по временам появлявшихся у окон или на улице.
   Лидия заметила одного мальчика, созерцательно остановившегося у витрины
какой-то бедной кондитерской, и, по-видимому, размечтавшегося о  том,  что
бы он сделал, если бы у него было сейчас несколько пенни.  Она  подошла  к
нему  и  попросила  указать  дорогу  на  Броад-стрит,  где  бы  она  могла
ориентироваться  в  окружающей  ее  местности.  Малыш  охотно   согласился
проводить ее. Расставаясь с ним, Лидия дала ему в награду шиллинг. Мальчик
в восторге от такого неожиданного  богатства  испустил  радостный  визг  и
побежал  показывать  свой  подарок   товарищам,   следившим   за   ним   с
противоположной стороны улицы.  Но  в  эту  же  минуту  какой-то  человек,
подозрительного вида вынырнул из ближайших ворот и погнался за ним.  Малыш
заплакал от страха и поспешил вернуться под защиту  Лидии.  Она  погладила
его по голове: ребенок успокоился и стал утирать глаза грязными кулачками.
Тогда к ним подошел его обидчик и стал с  развязностью  уличного  хулигана
навязывать Лидии свои услуги. Лидия поспешила  отойти  в  сторону,  но  он
перерезал ей дорогу и с еще большей дерзостью продолжал свои  приставания.
Вдруг удар кулаком в  живот  отбросил  его  на  несколько  шагов  назад  и
заставил прислониться к стене дома, чтобы удержаться на ногах. Оправившись
немного  от   неожиданного   нападения,   хулиган   увидел   перед   собой
разгневанного молодого человека, который говорил ему.
   - Как вы смеете так разговаривать с дамой? Я еще не так проучу вас.
   - А вы  кто  такой?  Не  суйтесь  не  в  свое  дело,  иначе  и  вам  не
поздоровится, - вызывающе ответил тот.
   - Проходите, проходите, - повелительно сказал Кэшель Байрон. - Я бы вам
советовал не открывать больше рта, если  хотите,  чтобы  в  нем  все  зубы
остались целы. Я вижу, что вы не знаете, с кем имеете дело.
   Лидия,  предвидевшая  более   серьезное   столкновение   и   испуганная
угрожающим видом хулигана, хотела пойти за полицейским и  позвать  его  на
помощь Кэшелю. Но повернувшись, она заметила, что они уже окружены уличной
толпой и что она очутилась в положении зрителя закипавшей  уличной  драки.
Незнакомец первый размахнулся, чтобы ударить Кэшеля; но тот,  по-видимому,
не хотел вступать в драку. Он быстро отступил назад и схватил  нападающего
за руки.
   - Оставьте меня в покое. Я не желаю иметь с вами дела. Проходите  своей
дорогой.
   - Вы не хотите иметь со мной дела? Вы думаете, что  можно  безнаказанно
ткнуть человека кулаком в живот? Вы просто трусите, как заяц.
   - Прекрасно, - хладнокровно ответил Кэшель, - допустим, что я трушу. Вы
удовлетворены?
   Но хулиган уже разошелся. Он заявил, что проучит нахала  вместе  с  его
красоткой, намекая этим на Лидию. Толпа подбодряла его. Тогда Кэшель,  все
еще с прежним спокойствием, сказал:
   - Хорошо. Только помните, что не я вызвал нашу ссору. А теперь, - вдруг
произнес он громовым от бешенства голосом, заставившим вздрогнуть Лидию, -
вам придется пожалеть, что не сдержали язык за зубами,  когда  я  вам  это
советовал. Берегите свою голову.
   - Не беспокойтесь за меня, - презрительно ответил  хулиган.  -  Думайте
лучше о себе.
   Толпа заволновалась, предчувствуя  начало  любимого  зрелища.  Стоявшие
сзади и плохо видевшие напирали на передние  ряды,  а  те  усердно  давили
задних, чтобы очистить место для  драки.  Лидия,  находившаяся  все  время
около Кэшеля, почувствовала себя дурно и хотела  выбраться  из  толпы.  Но
какой-то мясник, очутившийся около нее, начал успокаивать ее, говоря,  что
ей нечего бояться и что ей по праву принадлежит почетное  место  в  первом
ряду зрителей. Лидии стало совсем дурно. Лица  людей  из  толпы,  стоявшей
напротив нее, подернулись красным туманом, голова закружилась, и, чтобы не
упасть, она ухватилась за руку любезного мясника. Тот  был  очень  польщен
этим, взял Лидию под свое покровительство и не выпускал ее руки  до  самой
развязки этой сцены. Лидия не противилась, потому что она с трудом  стояла
на ногах.
   В это время Кэшель спокойно наблюдал движения своего противника. Тот  с
победоносным видом снимал свой потертый  пиджак  под  одобрительные  крики
зрителей: "Валяй, Тэдди! Дай ему пару раз, Тэд!" Тэдди геройски  оглянулся
и стал наступать на Кэшеля. Но, по-видимому, смелость его была не  велика,
так как первый удар он нанес еще издали, и рука его даже не задела Кэшеля,
который это предвидел и не двинулся с места. В толпе раздался взрыв  смеха
и ропот нетерпения.
   - Чего вы возитесь? Хотите, чтобы подошел полисмен и  разогнал  вас?  -
крикнул мясник.
   Напоминание, что полицейский может отнять у него жертву, вывело  Кэшеля
из пассивного состояния. Он сделал шаг вперед.  Возбуждение  толпы  росло.
Какой-то маленький человечек  около  Лидии  восторженно  крикнул:  "Валяй,
Кэшель Байрон!"
   Его руки опустились, лицо страшно побледнело.
   Эти слова, как громом, поразили храброго Тэдди.
   - Я не знал, - пробормотал он, отступив как мог дальше от Кэшеля,  -  я
отказываюсь. Отпустите меня, сэр. Я слишком слаб для вас.
   Но жестокая толпа продолжала натравливать на  него  Кэшеля,  который  с
грозными приемами боксера приближался к противнику. Тогда  Тэдди  упал  на
колени и плачущим голосом взмолился:
   - Что же мне делать? Я уже говорил  вам,  что  прошу  прощения.  Будьте
настоящим англичанином, сэр, не бейте лежачего.
   - Лежачего! - прокричал вне себя от злости Кэшель. - Долго ли вы будете
лежать, когда я хочу, чтобы вы встали! - И он, схватив Тэдди левой  рукой,
поставил его на ноги. Кулак Кэшеля, как молот, опустился на его голову.  -
Теперь вы не лежите, и я расправлюсь с вами по-своему, негодяй!
   - Отпустите меня, - молил Тэдди. - Я не хотел обижать вас. Почем я  мог
знать, что эта дама ваша невеста? - Тут сильный удар в лицо  заставил  его
замолчать на время.
   - Сжальтесь надо мной, сэр! - по-настоящему заплакал Тэдди. - Вы убьете
меня!
   - Пожалуйста, оставьте его! - вскрикнула Лидия, бросившись к Кэшелю.
   Кэшель сейчас же выпустил свою жертву,  и  Тэдди  покатился  на  землю.
Кэшель молча предложил Лидии свою руку и вывел ее из толпы зрителей. Тогда
маленький человек, произнесший  уже  раз  имя  Кэшеля,  замахал  шляпой  и
прокричал:
   - Да здравствует Британский Лев! Да здравствует Кэшель Байрон.
   Кэшель быстро обернулся и гневно произнес:
   - Не советую вам так легко обращаться с чужими именами, как бы  вам  не
пришлось пожалеть, что вы знаете, как меня зовут!
   Маленький человек скрылся за спинами зрителей. Кэшель  поспешил  увести
Лидию от любопытных взоров все увеличивавшейся толпы, которая  уже  начала
обмениваться замечаниями о знаменитом боксере и его  элегантной  даме.  Но
куча уличных мальчишек побежала за удалявшимся победителем. Они не  смели,
конечно, учинить никакой выходки против человека, выказавшего  себя  таким
храбрым и сильным. Но подобная свита раздражала Кэшеля, так  как  обращала
на него и  на  Лидию  внимание  всех  прохожих.  Он  вдруг  остановился  и
обернулся к ним. Мальчишки тоже остановились на порядочном  расстоянии  от
него, перешептываясь о чем-то между собой. Кэшель вынул из кармана  горсть
медяков, потряс их в руке и обратился к ним с  речью,  при  первых  словах
которой мальчишки насторожились и замолкли. А  те,  кто  был  потрусливее,
собрались уже спасаться бегством.
   - Знаете ли вы, откуда у меня такая сила?  -  самым  серьезным  голосом
начал он, - я каждый вечер на ужин  съедаю  по  мальчику,  перед  тем  как
ложиться спать. Я еще не решил, который из  вас  придется  мне  больше  по
вкусу. Но смотрите, первый, кто сделает  еще  один  шаг  следом  за  мной,
попадется мне сегодня на ужин. Берегитесь же. А теперь вот  вам.  -  И  он
бросил на самую середину улицы горсть монет. Поднялись крики  и  толкотня,
которые помогли Кэшелю с Лидией продолжать свой путь без помех.
   Лидия уже несколько пришла в себя от неожиданностей, выпавших ей в этот
вечер.  Она  отстранила  руку  Кэшеля  и  впервые  с  того  времени,   как
заступилась за Тэдди, заговорила с ним.
   - Мне очень неприятно, что из-за меня у вас было столько хлопот, мистер
Кэшель Байрон. Спасибо за ваше заступничество. Но мне, право,  не  грозило
никакой  опасности.  Я  бы  отделалась  от  его  приставаний   несколькими
решительными словами.
   - Я так и знал! - воскликнул Кэшель. - Воображаю, в какое вы пришли  бы
негодование, если бы я не помог вам. А теперь вам жалко этого  негодяя.  Я
так и знал! Все женщины таковы.
   - Полноте, мистер Байрон. Я не говорила и не думала ничего подобного.
   - Тогда я отказываюсь вас понимать. Поверьте,  что  мне  не  доставляет
особого удовольствия драться с людьми на улицах, и я не  этим  зарабатываю
свой хлеб. А теперь, когда я из-за вас затеял драку,  вы  браните  меня  и
находите, что мне нечего было вмешиваться.
   - Простите. Может быть, я и не  права.  Я  мало  поняла  из  того,  что
произошло. Мне показалось, что вы свалились с неба.
   - Вот видите, вы все-таки обрадовались, что я очутился около вас,  хотя
и браните меня. Скажите: вы рады, что мы с вами опять встретились?
   - Признаюсь вам, так и быть, что на этот раз очень рада. Но каким чудом
вы так внезапно появились здесь? И стоило ли, в самом деле, связываться  с
ним?
   - Для меня это было удовольствие, а для него наука.
   - Ну, удовольствие, наверное,  не  из  больших!  Заметили  ли  вы,  что
некоторые люди в толпе произнесли ваше имя  и  что  оно  страшно  поразило
вашего противника?
   - Да. Странно, неправда  ли?  Впрочем,  это  неважно.  Вы  спрашиваете,
откуда я свалился? Признаюсь вам, что уже пять  минут,  как  я  следил  за
вами. Лучше расскажите, если такой вопрос не дерзость с моей стороны,  как
вы попали сюда в такой час одна с каким-то мальчишкой?
   Лидия рассказала ему, как это случилось. Стало уже  совсем  темно.  Они
вышли на большую улицу, где Лидия заметила, что ее  спутник  привлекает  к
себе внимание прохожих, в особенности же извозчиков и омнибусных кучеров.
   - Алиса, верно, думает, что я погибла, - сказала она, знаком подзывая к
себе извозчика. - До свидания. Еще раз спасибо. Я всегда дома по  пятницам
и буду рада видеть вас у себя.
   С этими словами она дала ему визитную карточку.  Он  взял  ее,  прочел,
посмотрел, не написано ли что-нибудь на оборотной  стороне,  и  застенчиво
спросил:
   - Верно, у вас по пятницам бывает много народа?
   - Да, это неизбежно.
   Кэшель немного замялся.
   - Я боюсь, как бы с вами опять не случилось какой-нибудь  неприятности.
Позвольте мне проводить вас до вашей двери.
   Лидия засмеялась.
   - Вы очень любезны. Но, право, не стоит этого делать. Что же может  еще
со мной случиться?
   - Извозчик может завести вас куда-нибудь, -  настаивал  Кэшель.  -  Мне
сейчас по дороге с вами. Даю вам слово, - добавил он, думая,  что  она  не
верит ему. - Каждый вторник я бываю в Сент-Джонс-Вуд-Цестоусском клубе.
   - Вот что, мистер Байрон, я страшно голодна и устала. Еще немного, и  я
упаду в обморок. Поедем вместе, если хотите, только не задерживайте меня.
   Она села в экипаж, и Кэшель последовал за ней, говоря,  что  все  равно
слишком темно, чтобы можно было узнать их.  Они  говорили  мало  и  быстро
доехали. Башвиль стоял перед открытой дверью, когда они  подъехали.  Когда
Кэшель вышел из экипажа, слуга посмотрел на него с  некоторым  удивлением.
Но, заметив Лидию, он совсем остолбенел и застыл с открытым  от  изумления
ртом, хотя издавна привык  казаться  равнодушным  ко  всему,  кроме  своих
прямых обязанностей, и исполнять их как можно  более  бесстрастно.  Кэшель
пожелал Лидии доброго вечера и обменялся с ней рукопожатием.
   Войдя в дом, Лидия спросила Башвиля, дома ли мисс Гофф. К ее удивлению,
тот как бы не расслышал ее вопроса и все стоял  на  том  же  месте,  глядя
вслед удалявшемуся кэбу. Ей пришлось повторить вопрос.
   - Сударыня, - спохватившись ответил все еще не пришедший в себя  слуга,
- она уже четыре раза спрашивала о вас.
   Лидия решила, что Башвиль нетрезв, и, отпустив  его,  быстро  поднялась
наверх.



        "8"

   Однажды утром в дом, где жил Люциан  Уэббер,  пришел  элегантно  одетый
человек средних лет и попросил доложить о себе.  Он  отказался  дать  свою
визитную карточку и просил передать мистеру Уэбберу, что его хочет  видеть
"просто Башвиль". Люциан немедленно  принял  его,  и  когда  тот  вошел  в
кабинет, предложил ему сесть.
   - Благодарю вас, сэр, - произнес Башвиль, усаживаясь с достоинством. По
его виду Люциан понял, что он пришел по каким-то  личным  делам,  а  не  с
поручением от Лидии.
   - Я пришел,  сэр,  по  собственному  почину.  Прошу  извинить  мне  эту
смелость, - с достоинством начал он.
   - Конечно,  Башвиль.  Если  я  могу  что-нибудь  сделать  для  вас,  то
непременно это исполню. Говорите смело. Но как можно короче. Я так  занят,
что каждую минуту, которую я  отдаю  вам,  я  отнимаю  от  своего  ночного
отдыха. Достаточно ли вам десяти минут?
   - Больше чем достаточно, сэр; благодарю вас. Я хотел только  предложить
вам один вопрос. Я сознаю, что беру на себя слишком большую  смелость,  но
это не смущает меня. Я хочу спросить вас, сэр, знает  ли  мисс  Кэру,  кто
такой ми