роткие волнистые волосы в вечернем свете казались  отлитыми  из
бронзы. У Лидии мелькнула мысль, что она подглядела тайну античного  бога,
живущего в ее лесу. Но очарование было разрушено,  когда  она  приняла  за
небожителя другого  человека,  похожего  на  лакея,  присутствие  которого
трудно было примирить с мыслью об олимпийце, и который  смотрел  на  него,
как лакей может смотреть на хорошую лошадь. Он первый заметил Лидию, и  по
тому, как он поглядел на нее, она поняла, что ее приход  был  здесь  вовсе
нежелателен.  Но  богоподобный  юноша  тоже  увидел  ее  и  совсем  другое
впечатление  отразилось  на  нем:  его  губы  раскрылись,  щеки  покрылись
румянцем, и он застыл в удивленном восхищении.  Первым  побуждением  Лидии
было поскорее спрятаться  от  их  взоров,  второе  -  извиниться  за  свою
невольную нескромность. В конце концов она ничего не  сказала  и  спокойно
вернулась в лес.
   Когда Лидия почувствовала себя скрытой  от  их  взоров,  она  пустилась
бежать, чтобы скорее удалиться от места встречи, которая  оставила  в  ней
какой-то странный осадок. Но вечер был жаркий, и бег скоро утомил ее;  она
остановилась и  стала  вслушиваться  в  чары  лесной  жизни.  Ее  окружали
таинственные звуки ожившего  от  зимнего  молчания  леса:  шумела  молодая
листва, трещали кузнечики, перекликались мелодичные голоса птиц.  Ни  один
звук, обнаруживавший присутствие человека, не доносился до нее. Ей  пришла
мысль, что  богоподобный  юноша,  которого  она  только  что  видела,  был
праксителевский Гермес, вызванный к  жизни  ее  воображением,  еще  полным
звука гетевского Шабаша, который она только что прочла. Образ  лакея  был,
вероятно, одним из тех немногих  несоответствий,  которые  характерны  для
сновидений и галлюцинаций. Вероятно, ее  фантазия  создала  этот  образ  в
связи со словами Люциана о слуге нанимателя виллы. Она не могла допустить,
чтобы величавое видение,  представшее  ей  в  роще,  было  на  самом  деле
каким-то буквоедом, испортившим  свое  здоровье  за  книгами.  Безотчетное
чувство радости, охватившее ее при созерцании  прекрасного  видения,  тоже
доказывало, что  это  было  не  более,  как  создание  ее  воображения:  в
противном случае, ей, конечно, было бы только неприятно и стыдно, что  она
очутилась в положении соглядатая, малопристойном  для  девушки  ее  лет  и
положения.
   Лидия вернулась домой в сильном нервном возбуждении. Она все  еще  была
полна дуновением эллинской красоты, виденной ею в парке,  которое  она  не
допустила бы в свою девичью душу, если бы подозревала, что очаровавший  ее
образ юноши был соткан не ее воображением, а материальной природой,  общей
всем смертным. Но видение с такою реальностью вставало перед  ее  глазами,
что она невольно спрашивала себя, не живой ли это был человек?  И  тут  же
быстро разубеждала себя в этом.
   - Сударыня, - доложил ей на пороге прихожей один из слуг, -  мисс  Гофф
приехала и дожидается вас в гостиной.
   Гостиная уилстокенского замка была круглой комнатой с потолком в  форме
сводчатого купола, от  которого  спускались  массивные  прекрасной  работы
бронзовые люстры. Бронзовые инкрустации  того  же  стиля,  что  и  люстры,
украшали низкую широкую тоже массивную мебель,  покрытую  кожей,  тисненой
японским рисунком. Стены были  оклеены  темно-синими  обоями,  с  большими
золотыми цветами.
   В  этой  безвкусной  круглой  комнате   мисс   Кэру   застала   молодую
двадцатитрехлетнюю девушку с милым,  открытым  лицом,  тонкой  фигуркой  и
нежным  пурпуром  красивых  губ.  Ее  свободная,  не  выражавшая  никакого
стеснения, поза показывала, что она знала  о  своей  привлекательности  от
многочисленных своих поклонников. О том же свидетельствовали  тщательность
ее туалета,  изящество  ее  черного  платья,  безукоризненность  перчаток,
ботинок, шляпы. Тем не менее, она была заметно взволнована  необычайностью
своего положения.
   - Здравствуйте, мисс Гофф. Извините, что заставила вас ждать. Я была на
прогулке.
   - Я очень недолго ждала вас, - ответила мисс Гофф, с завистью смотря на
рыжий  цвет  волос   Лидии,   который,   по   ее   мнению,   был   гораздо
аристократичнее, чем плебейский темный  цвет  ее  собственных  волос.  Она
сдержанно ответила на  пожатие  протянутой  ей  руки  и  после  некоторого
раздумья относительно того, что  предписывают  ей  теперь  делать  правила
светских приличий, решилась сесть. Мисс Кэру села против нее и внимательно
стала вглядываться в свою гостью, которая  сидела  выпрямившись  на  своем
кресле и, желая скрыть овладевшее ею смущение, против воли  изобразила  на
лице натянутое высокомерие.
   - Мисс Гофф, -  обратилась  к  ней  Лидия  после  некоторого  молчания,
сделавшего ее слова более выразительными. - Не откажетесь ли вы поселиться
у меня на продолжительное время? В этом уединенном замке мне  очень  нужно
общество приятельницы моих лет и моего круга. Я прежде  всего  подумала  о
вас.
   - Вы очень любезны,  -  решительно  ответила  она,  -  но  мое  и  ваше
положение в обществе далеко не схожи, мисс Кэру.  Я  не  имею  возможности
вести праздную жизнь. Мы ведь очень бедны,  и  я  должна  помогать  матери
своим заработком.
   -  Я  думаю,  мисс  Гофф,  что  пребывание  у  меня  не  послужит   вам
препятствием к выполнению ваших обязанностей и добрых намерений. Я,  может
быть, заражу вас своими дорогостоящими привычками  к  роскоши.  Но  будьте
уверены, что я дам вам также возможность удовлетворить их.
   - Я бы не хотела привыкнуть к роскоши, - сказала грустно Алиса.  -  Мне
ведь предстоит в будущем удовлетворяться очень скромными условиями.
   - Это  вовсе  не  так  уж  неизбежно,  милая  мисс  Гофф.  Скажите  мне
откровенно: чем вы  думали  добывать  себе  средства  к  жизни?  Вероятно,
преподаванием, не правда ли?
   Алиса смущенно подтвердила это.
   - Но вы вовсе не созданы для этого, - продолжала Лидия, - вы, наверное,
скоро выйдете замуж. А будучи учительницей, вам вряд ли удастся  заключить
хороший и достойный вас брак. Наоборот, в  качестве  праздной  женщины,  с
привычками к роскошной жизни, вы найдете гораздо  более  завидную  партию.
Это большое искусство - умение быть богатой, и искусство необходимое, если
вы хотите выйти замуж за богатого человека.
   - Я не собираюсь замуж, - сухо ответила Алиса. Она  почувствовала,  что
уже время прекратить беззастенчивое вторжение этой аристократки в ее жизнь
и ее мечты. - Если я приму ваше предложение поселиться  в  замке,  то  без
всяких тайных расчетов, будьте в этом уверены.
   - Это именно было то, в чем я была вполне уверена, дорогая  мисс  Гофф.
Поселитесь у меня без задних мыслей, и, надеюсь, мы будем приятельницами.
   - Но...  -  нерешительно  начала  Алиса,  смущенная  оборотом,  который
приняли их переговоры. Она скомкала какую-то фразу и ждала от Лидии  более
определенного указания на то, чего она от нее хочет. Но Лидия сказала  то,
что хотела сказать, и, очевидно, ждала, чтобы высказалась ее собеседница.
   - Я не вполне  поняла,  мисс  Кэру,  какие  обязанности  хотели  бы  вы
возложить на меня?
   - Мои требования  довольно  велики,  -  с  преувеличенной  серьезностью
ответила  Лидия.  -  Я  жду  от  вас  гораздо  большего,  чем  от  простой
профессиональной компаньонки.
   - Но я смотрю на себя, как на профессиональную компаньонку, - возразила
Алиса, - и хотела бы ею быть.
   - Почему?
   Алиса еще больше смутилась, и в  ней  поднялись  досада  и  раздражение
против собеседницы.
   - Право, это трудно объяснить...
   - Но вы не хотите этим, надеюсь, сказать, что  отказываетесь  от  моего
предложения, - спокойно прервала ее Лидия. - Чего вы боитесь,  мисс  Гофф.
Вы будете совсем близко от своей семьи  и  сможете  вернуться  домой,  как
только будете недовольны мною.
   Алиса испугалась, не уронила ли она  своего  достоинства  какими-нибудь
неловкими словами и неаристократическими манерами. Ее  недоброжелательство
к Лидии росло. Ей казалось, что в этом доме,  где  царят  капризы  богатой
аристократки, ее воля и желания не  будут  ставиться  ни  во  что.  В  ней
мелькнуло подозрение, - она часто слышала толки о низости богатых людей, -
что в конце концов она будет обманута в плате за свои труды. Но,  не  умея
защититься от спокойного и уверенного  тона  мисс  Кэру,  она  проговорила
первое, что ей пришло в голову:
   - Мне нужно некоторое время для размышлений.
   - Время для того  чтобы  освоиться  со  мною,  не  правда  ли?  Хорошо.
Окончательный свой ответ вы можете отложить на какой вам угодно срок.
   - Я сообщу вам свое решение завтра, - уже совсем официально проговорила
Алиса.
   - Прекрасно, благодарю вас. Я пошлю со слугою записку к госпоже Гофф  и
предупрежу ее, чтобы она не ждала вас раньше завтрашнего дня.
   - Нет... вы не так поняли...  Я  не  предполагала  так  сразу  остаться
здесь... - растерянно комкала слова Алиса, чувствуя  себя  запутавшейся  в
сетях, расставленных Лидией.
   - Знаете что, мисс Гофф? После обеда мы совершим  прогулку  до  города,
зайдем к вам домой, и там вы захватите с собою все, что вам необходимо. Но
даже это излишне. Я могу вам пока одолжить все необходимое.
   Алиса уже не решалась возражать.
   - Я боюсь, что показалась вам грубой, - растерянно проговорила  она.  -
Потом я так мало годна к чему-нибудь, что вы скоро совсем разочаруетесь во
мне и...
   - Полноте, мисс Гофф, не стыдно ли вам говорить об этом? В  вас  нет  и
тени грубости, но вы,  как  вижу,  сильно  дичитесь  людей.  У  вас  сразу
появляется желание бежать прочь, как только вы видите  перед  собою  новые
лица и новую обстановку.
   Алиса, всегда прекрасно владевшая  собою  и  никогда  не  терявшаяся  в
уилстокенском  обществе,  настолько  почувствовала  неопровержимость  этих
слов, что не нашла больше ни слова в свою защиту.
   Лидия продолжала:
   - Мои привычки складывались во  время  моих  постоянных  путешествий  с
покойным отцом, а потому мне чужды стеснение  и  застенчивость.  Итак,  вы
остаетесь. Мы обедаем рано - в шесть часов.
   Алиса уже пообедала в два, но не решилась почему-то признаться в этом.
   - Хотите, я покажу вам вашу комнату? - не унималась Лидия. - А  как  вы
находите эту гостиную? Она немного смешна, неправда ли? Я  редко  бываю  в
ней.
   Она оглянулась вокруг себя так, как будто комната принадлежала не ей, а
кому-то чужому. Затем она встала и повела Алису в комнату верхнего  этажа,
предназначенную ею для Алисы и обставленную очень комфортабельно и уютно.
   - Если эта комната вам не нравится или если вы не можете  устроиться  в
ней по своему вкусу, мы найдем для вас другую, более подходящую. Теперь  я
вас оставлю здесь. Придите в мой будуар, когда будете готовы.
   - А где он? - с тоской спросила Алиса.
   -  Позвоните  лучше  всего,  когда  захотите  прийти.  Я  пошлю  к  вам
горничную.
   Алиса,  испугавшаяся  горничной  еще  больше,  чем  госпожи,  поспешила
отказаться.
   - Я привыкла сама себе услуживать, мисс Кэру, - пояснила она.
   - Называйте меня, пожалуйста, Лидией, это проще, - сказала та. -  Иначе
мне и всем здесь будет казаться, будто вы обращаетесь к покойной владелице
этого замка, моей старой тетке.
   С этими словами она вышла из комнаты.
   Алиса считала, что у нее есть женское чутье и умение придавать  комнате
уютный, жилой и приятный вид. Она любила  время  от  времени  переставлять
мебель в гостиной их дома и то и дело  украшала  ее  дешевыми  кретоновыми
занавесками, японскими бумажными веерами и сделанными под фарфор глиняными
безделушками. Здесь она почувствовала, что после того,  как  она  проведет
ночь в роскошной комнате, в которую привела ее Лидия, ей  уже  никогда  не
будет хорошо в родном доме.
   Все, что она до сих  пор  читала  и  думала  о  преимуществах  скромной
простоты перед роскошью, напомнило ей басню о  Лисе  и  Винограде.  Она  с
отвращением представила себе шестипенсовый  китайский  зонт  над  камином,
кретоновые занавески над кроватью, дешевые тюлевые портьеры на окне вместо
дорогих материй и ценных безделушек, украшавших ее новую спальню. Уже  без
радости смотрела она на большое  трехстворчатое  зеркало,  в  котором  она
могла видеть себя во весь свой рост и со всех сторон, на туалетный  столик
со всеми нужными и ненужными изящными мелочами, на котором стояло  другое,
тоже большое, овальной формы зеркало. Зеркала навели жуть  на  Алису.  При
виде своего отражения глядящего на нее со всех сторон, ей стало  казаться,
будто и сзади у нее появились глаза. Она еще никогда не  созерцала  такого
полного и всестороннего отражения своей фигурки. И вся ее фигура,  которая
раньше  казалась  ей  такой  привлекательной,   представилась   грубой   и
плебейской в этих зеркалах.
   "Все же, - подумала она, усаживаясь в удобное кресло, - если не считать
кружев, весь ее костюм немногим дороже моего. Даже, если она  и  заплатила
больше, он не стоит своей цены. А мои старые кружева, которые носила  мама
еще в молодости, не хуже ее кружев".
   Алиса была  достаточно  умна,  чтобы  не  завидовать  аристократическим
манерам мисс Кэру больше, чем ее платью. Она ни за что не  согласилась  бы
признать, что по своему воспитанию она не принадлежит к лучшему кругу;  но
она не могла не сознавать, что Лидия больше ее  удовлетворяла  требованиям
хорошего тона. Мисс Кэру, она это  прекрасно  заметила,  была  чрезвычайно
сдержанная в своем обращении, и, тем не менее, ей не стоило никакого труда
обворожить своего собеседника. Алиса нередко завязывала дружбу  со  своими
сверстницами,  и  они  называли  друг  друга  по  именам;  но  они  всегда
прибавляли тогда к имени друг друга ласкательное "дорогая" или  "милая"  и
при расставании всегда обменивались сердечным поцелуем.
   Вспомнив об этом, Алиса в возбуждении приподнялась со своего  кресла  и
почти вслух воскликнула:
   - Ничто не убедит меня, будто такая искренняя нежность вульгарна.  Надо
быть настороже с этой чопорной аристократкой.
   Это решение успокоило ее, и  она  стала  внимательнее  оглядывать  свое
новое жилище. Оно казалось ей все более привлекательным.  Благодаря  своей
репутации местной красавицы, она была свободна  от  того  смущения,  из-за
которого большинство людей из простой среды чувствуют себя не  по  себе  в
обстановке богатства и  красоты,  и  потому  не  могут  никогда  примирить
комфорт  с  роскошью.  Если  бы  муслиновое  покрывало  постели  было   ее
собственностью, Алиса не задумалась бы сделать из него бальное платье.  Ей
никогда еще не приходила  в  голову  мысль  о  необходимости  иметь  такое
платье, и она только мечтала о нем. Она разочарованно  посмотрела  на  два
больших шкафа, стоявших в комнате, и  представила  себе,  какой  жалкий  и
бедный вид примут в них ее три платья, пальтишко и старые кофточки. Из  ее
спальни дверь вела прямо в небольшое помещение, где  находились  мраморная
ванна и такой  же  умывальник.  Войдя  сюда,  Алиса  впервые  поняла,  что
потребность   в    чистоплотности,    которой    она    главным    образом
руководствовалась при убранстве своей  комнатки,  можно  обратить  в  чудо
роскоши. Здесь все было роскошно, но ничего не было такого, что стояло  бы
только для украшения. Судя по домашней обстановке, мисс Кэру прежде  всего
была утилитаристкой. В ванной комнате стояла очень красивая печь.  Но  так
как она не была ничем задрапирована, Алиса постаралась убедить  себя,  что
печь в ее прежней комнате была  красивее,  так  как  ее  украшали  голубые
занавески, белая кружевная вышивка и фотографии в плюшевых рамках.
   Бой часов напомнил ей, что она забыла привести свой туалет в порядок  к
обеду. Она поспешно сняла шляпу, умыла руки, оглядела себя в зеркале и уже
готовилась позвонить горничной, как на  нее  напало  неприятное  сомнение:
следует ли надеть перчатки, чтобы сойти вниз?  Ее  колебание  продолжалось
несколько секунд. Она решила  не  надевать  перчаток,  но  положить  их  в
карман, чтобы потом поступить по примеру хозяйки. Она позвонила, и  вскоре
явилась молодая француженка с вежливыми манерами -  горничная  мисс  Кэру.
Она провела гостью в будуар - шестиугольную комнату,  которой,  по  мнению
Алисы, могла бы позавидовать даже  султанша.  Лидия  сидела  за  столом  и
читала. К своему облегчению, Алиса заметила, что она не переменила  платья
и была без перчаток.
   Обед  прошел  тягостно  для  мисс  Гофф.  У  буфета  стоял  метрдотель,
которому, казалось, нечего было делать, и он только  играл  роль  почетной
стражи. Прислуживал лакей, который подавал блюда, широко  расставляя  свои
локти, и предлагал Алисе делать немедленный выбор между совсем незнакомыми
ей блюдами и винами. Она завидовала знанию приличий в среде этих чуждых ей
людей и боялась их критикующих взглядов. Когда подали спаржу, Алиса  взяла
ее, как делала дома, в руку, и страшно смутилась, заметив, что  Лидия  ест
ее с помощью ножа и вилки. Ее успокоило лишь то, что  метрдотель  стоял  в
этот момент спиной к ней, а лакея не было в комнате. К ее облегчению, обед
продолжался недолго, и она встала из-за стола, не погубив своей  репутации
во мнении прислуги.
   Лидия не считала нужным занимать  гостью  разговорами,  и  обед  прошел
почти в полном молчании. Алису это несколько стесняло. Ей казалось, что  и
лакей чувствовал от этого неловкость. Даже метрдотель как будто  удивленно
поглядывал на них. Алиса много бы дала, чтобы знать, о чем думает во время
обеда хозяйка. Если бы Лидия высказалась, то все, буфетчик, лакей и гостья
- были бы одинаково поражены. Ей пришлось бы сказать:
   - Сегодня на лесной поляне мне представилось  видение  праксителевского
Гермеса, и теперь я думаю о нем.



        "3"

   На следующий день Алиса приняла приглашение мисс Кэру. Лидия,  которая,
по-видимому, считала  все  решения  окончательными  с  тех  пор,  как  она
высказала о них свое мнение, приняла это согласие, как  нечто  само  собою
разумеющееся.  Алиса  сочла  нужным  напомнить  ей,  что  в  этом  решении
заинтересованы и другие лица.
   - Я бы нисколько не поколебалась  вчера,  если  бы  не  моя  мать.  Мне
казалось бессердечным покидать ее.
   - Но ведь при ней осталась ваша старшая сестра.
   - Да. Но она не очень здорова. А моя мать нуждается в большом  внимании
и постоянных заботах.
   И после минутного молчания молодая девушка грустно добавила:
   - Она не может до сих пор оправиться от смерти отца.
   - Разве ваш отец умер недавно? - спросила Лидия обыкновенным тоном.
   - Только два года назад, - холодно ответила Алиса. -  Я  не  знаю,  как
сообщить маме, что я покидаю ее.
   - Поезжайте к ней сегодня, Алиса, и скажите  ей  об  этом.  Не  бойтесь
огорчить ее. Ведь двухлетняя печаль - это только дурная привычка.
   Алису задели эти слова. Горе матери до сих пор было для нее  священным,
но она, зная свою мать, почувствовала правду в замечании Лидии и не смогла
на него возразить. Она обиженно нахмурилась, но Лидия не  заметила  этого.
Тогда она встала и направилась к двери. Перед тем как  выйти  из  комнаты,
она обернулась к Лидии и сказала:
   - Вы не знаете атмосферы, в которой живет наша семья.  Я  поеду  сейчас
домой и постараюсь убедить маму отпустить меня к вам.
   - Вернитесь, пожалуйста, к обеду. Я познакомлю вас  с  моим  двоюродным
братом, Люцианом Уэббером. Я только что получила телеграмму о том, что  он
приедет сегодня сюда с лордом Вортингтоном. Но не знаю, будет  ли  лорд  к
обеду. Тут по соседству с нами живет его больной  приятель,  и  Люциан  не
сообщает, к нему или ко мне в гости приедет лорд. Это, во  всяком  случае,
неважно: лорд Вортингтон только хороший спортсмен, а мой кузен очень умный
человек и будет когда-нибудь знаменит. Он служит секретарем  у  одного  из
министров и очень занят. Но мы, вероятно, будем чаще видеть его у  нас  во
время наступающей Троицы. Простите, что задерживаю  вас  в  дверях  своими
рассказами. До свидания.
   Она сделала прощальный жест рукой, и  Алиса  вдруг  поняла,  что  мож