ю  благоразумным  с,  вашей
стороны жениться, имея 350 фунтов в год.
   - Вы забываете квартиру, отопление и освещение. Вы стали что-то слишком
благоразумны с тех пор, как поселились в этом замке. Мне кажется,  что  вы
просто перестали любить меня.
   - Да я никогда и не говорила, что люблю вас!
   - Может быть, никогда и не говорили прямо, но  давали  мне  это  понять
намеками.
   - Никогда ничего подобного не было, Уоллес.  И  я  не  хочу,  чтобы  вы
говорили об этом.
   - Одним словом, вы надеетесь  поймать  здесь  какого-нибудь  молодчика,
который будет более выгодным мужчиной, чем я?
   - Уоллес, как вы смеете?!
   - Вы оскорбили мои чувства, Алиса, и я вышел из себя. Простите. Я  умею
вести себя не хуже тех, которые имеют доступ в этот замок.  Но  когда  все
мое счастье поставлено на карту, я не могу думать о приличиях.  Поэтому  я
настаиваю на немедленном и категорическом ответе на мое предложение.
   - Уоллес, - с достоинством ответила Алиса, - я  не  желаю,  чтобы  меня
угрозами принуждали отвечать. Вы знаете, что я относилась  к  вам  только,
как к двоюродному брату.
   - Я не желаю, чтобы на меня смотрели только как на  двоюродного  брата.
Разве я так относился к вам?
   - Неужели вы полагали, Уоллес, что я разрешила бы вам звать меня просто
по имени и стать в такие близкие отношения ко мне, если бы я  не  смотрела
на вас, как на близкого родственника? Если так, то у  вас  очень  странное
мнение обо мне.
   - Никогда я не думал, что роскошь может так испортить человека...
   - Вы уже говорили это, - с досадой перебила его Алиса. -  Отучитесь  от
скверной привычки постоянно твердить одно и то же. Останетесь ли вы у  нас
к завтраку? Мисс Кэру просила пригласить вас.
   - Это очень любезно с ее стороны. Поблагодарите мисс Кэру, скажите  ей,
что я чрезвычайно польщен, но чувствую себя расстроенным и не могу принять
ее приглашение.
   Алиса презрительно посмотрела на него:
   - Вам почему-то нравится делать себя смешным в глазах людей.
   - Очень огорчен, что мое поведение вам не по вкусу. Вам бы не пришло  в
голову жаловаться на него,  если  бы  вы  не  попали  в  аристократическую
обстановку. Но  не  буду  больше  отнимать  вашего  драгоценного  времени.
Счастливо оставаться!
   - Прощайте. Не понимаю, отчего вы так сердитесь.
   - Я нисколько не сержусь. Я лишь огорчен тем, что роскошь  так  пагубно
влияет на вас. Я считал ваш  характер  более  устойчивым.  Прощайте,  мисс
Гофф. Я не буду уже иметь случая вновь увидеться с вами в этом  прекрасном
замке.
   - Значит, вы решительно уходите, Уоллес? - спросила Алиса, вставая.
   - Да, что же мне тут еще делать?
   Она протянула руку к звонку, чем сильно разочаровала  его.  Он  ожидал,
что она постарается примириться с ним. Тотчас же появился Башвиль.
   - До свидания, - вежливо проговорила Алиса.
   - До свидания, - процедил  Уоллес  сквозь  зубы.  Он  быстро  вышел  из
комнаты, окинув слугу взбешенным взглядом.
   Он уже спускался со ступенек террасы, когда Башвиль нагнал его.
   - Извините, сэр. Не вы ли забыли это? - И он подал мистеру Паркеру  его
трость.
   Первой мыслью Паркера было, что слуга издевается над дешевым видом  его
трости. Но он быстро отогнал от себя  эту  мысль,  слишком  унижавшую  его
достоинство. Однако он решил  доказать  Башвилю,  что  тот  имеет  дело  с
настоящим джентльменом. Он взял свою трость и, вместо благодарности, подал
слуге пять шиллингов.
   Башвиль вежливо улыбнулся, отрицательно покачав головой.
   - Благодарю вас, сэр. Это не в моем обычае.
   - Дурацкий же у вас после этого, обычай, -  вспылил  обиженный  Уоллес,
пряча деньги в карман.
   Башвиль преисполнился чувством собственного достоинства.
   - Спешите, спешите, сударь, - гордо ответил  он,  следуя  по  пятам  за
быстро  удалявшимся  Паркером.  -  Но  грубость  порождает   грубость.   А
джентльмену не мешало бы знать, как должен вести себя джентльмен.
   - А пошел ты к черту! - крикнул Паркер, и почти бегом пустился прочь.
   - Если бы вы не были гостем моей госпожи, я отправил бы вас на недельку
отлежаться в постели за то, что вы послали меня к черту,  -  погрозил  ему
вслед Башвиль.



        "5"

   Мисс Кэру на другой же день  привела  в  исполнение  свое  намерение  и
переехала в Лондон, где  наняла  дом  около  Риджент  Парка.  Это  сначала
огорчило Алису, потому что она  мечтала  жить  в  более  аристократических
кварталах Лондона, где-нибудь в Майфэре или Южном  Кэнсингтоне.  Но  Лидия
дорожила чистым воздухом и прелестным видом, который открывался на парк из
северных окон ее дома.  Алиса  же  быстро  нашла  себе  утешение,  получив
возможность кататься по Лондону в изящном экипаже и  в  дорогих  туалетах.
Это развлечение она полюбила больше,  чем  концерты  классической  музыки,
которую она не умела оценить, и даже больше, чем оперу, куда  Лидия  часто
водила ее. Гораздо более ей по вкусу пришелся театр.  Она  убедилась,  что
это развлечение нисколько не предосудительно, так как  в  партере  и  фойе
театров она встречала лучшее общество Лондона. Сознание, что она вращается
в настоящем лондонском обществе, восторгало Алису. Она безумно  увлекалась
танцами, выезжала на балы почти каждый вечер и стала казаться себе в  этой
обстановке еще более красивой и обольстительной, чем в Уилстокене.
   Лидия не делила с ней этих удовольствий. Она  постоянно  доставала  для
Алисы приглашения на балы и вечера, находила ей провожатых,  а  сама  чаще
всего оставалась дома. Алиса дивилась, как может умная и красивая  девушка
просиживать без зевка на глупейшем концерте и уходить  домой,  как  только
окончится скука и начинаются танцы.
   В одну из суббот, за утренним кофе, Лидия спросила:
   - Вы бывали в Кристал Паласе?
   - Нет, - ответила Алиса с досадой, о которой она пожалела, когда  Лидия
мягко продолжала:
   - Я пойду туда сегодня и поброжу по его чудным Залам. После полудня там
состоится концерт, на котором выступит Шимплицкая; игра ее,  впрочем,  вам
не понравится. Хотите ли идти со мной?
   - Как вам будет угодно, - сказала Алиса,  подчеркивая  сознание  своего
долга.
   - Не как  мне,  а  как  вам  угодно,  дорогая  Алиса.  Есть  ли  у  вас
какое-нибудь приглашение на завтрашний вечер?
   -  На  воскресенье?  Нет.  Впрочем,  дорогая  Лидия,  все  иной  вечера
принадлежат прежде всего вам.
   Наступило  молчание,  достаточно  продолжительное,   чтобы   обнаружить
очевидную неискренность этих слов. Алиса закусила  с  досады  губу.  Лидия
заговорила первая:
   - Вы знакомы с госпожой Хоскин?
   - С той, которая устраивает у себя вечера  по  воскресеньям?  Разве  мы
пойдем к ней? - оживившись, спросила Алиса. - Меня часто спрашивают, бываю
ли я на ее вечерах. Но я незнакома с ней, хотя знаю ее в лицо. Что она  из
себя представляет?
   - Это молодая женщина, начитавшаяся разных книг по  искусству,  которые
произвели на нее большое впечатление. Ее дом известен тем, что она  вводит
к себе всех умных людей, которых встречает где-либо, и умеет сделать  себя
для них настолько интересной, что  они  охотно  посещают  ее.  Но  она,  к
счастью, не настолько увлеклась искусством, чтобы  лишиться  благоразумия.
Она вышла замуж за состоятельного делового человека, который, наверное, не
читал ничего, кроме газет, с тех  пор  как  окончил  свое  учение.  Однако
навряд ли сыщется более счастливая супружеская чета во всей Англии.
   - У нее хватило ума понять, что для нее нет  выбора,  -  снисходительно
заметила Алиса - Ведь она очень дурна собой.
   - Вы думаете?  Нет.  Она  всегда  была  окружена  поклонниками,  и  мне
говорили даже, что известный художник,  мистер  Герберт,  просил  ее  руки
прежде, чем она встретилась со своим теперешним мужем.  Мы  увидим  у  нее
завтра этого  Герберта  и  других  знаменитостей:  его  жену  -  пианистку
Шимплицкую, композитора Джека Оуэна, изобретателя Конолли и многих других.
Завтрашний вечер будет замечателен тем, что на  нем  будет  присутствовать
профессор Абендгассе,  знаменитый  немецкий  катедер  социалист  и  знаток
искусства. Он прочтет доклад о  "Праве  в  искусстве".  Интересно  ли  вам
послушать его лекцию?
   - Конечно, очень интересно. Мне  было  бы  жалко  упустить  возможность
побывать у госпожи Хоскин. Меня часто спрашивают, бывала  ли  я  у  нее  и
знакома ли я с той или иной знаменитостью, о которой я даже не  слышала  в
моем провинциальном уединении.
   -  Я  решила  поехать  туда  после  лекций.  Герр  Абендгассе  -  очень
восторженный и красноречивый человек, но мало оригинален в своих мыслях. Я
предпочитаю черпать мысли  непосредственно  у  их  творцов.  Но  если  вас
особенно интересует...
   - Нет, вовсе нет. Если он социалист, то я предпочитаю не  слышать  его,
особенно в воскресный день.
   Было решено отправиться завтра к госпоже Хоскин, но пропустить  доклад.
Сейчас же, после кофе, они поехали в  Кристал  Палас,  по  которому  Алиса
бегала с любопытством провинциалки, а Лидия ходила, внимательно изучая его
богатые  коллекции.  Они  остались  на  дневной  концерт,  прослушали  ряд
номеров,  которые  доставили  видимое  удовольствие  Лидии,  хотя  она   и
указывала на недостатки отдельных  исполнителей.  Алиса  же,  для  которой
одинаково остались непонятыми как недостатки  исполнения,  так  и  красота
самой музыки, считала необходимым выражать свое удовольствие  и  оживленно
аплодировать, когда это делают  другие.  На  эстраде,  в  последней  части
концерта,  появилась  леди   Шимплицкая,   с   которой   Алиса   надеялась
познакомиться на следующий день,  и  исполнила  в  сопровождении  оркестра
фортепианную фантазию славного Джека,  с  которым  Алисе  предстояло  тоже
познакомиться завтра. В программе был изложен разбор  этого  произведения,
прочтя который, Алиса узнала,  что  в  первом  adagio  она  услышит  пение
ангельского хора. Она прислушивалась изо всех сил,  но  ангельского  пения
так и не услышала. Ее сильно  удивило,  поэтому,  что  зала  с  увлечением
аплодировала Шимплицкой, как будто  она  на  самом  деле  свела  на  землю
небесную музыку. Даже Лидия казалась взволнованной и сказала:
   - Странно, что это только обыкновенная женщина, подобная многим из нас,
с теми же самыми узкими границами существования, с теми  же  прозаическими
заботами и мыслями, странно, что она сейчас сядет в  вагон  метрополитена,
поедет домой в обычную английскую семью. Разве не  естественнее  было  бы,
если бы  ее  ожидала  у  подъезда  большая  раковина,  запряженная  белыми
лебедями, которые увезли бы ее на заколдованный остров. Ее игра  напомнила
мне те годы, когда я сама жила в зачарованной стране и ничего не  знала  о
существовании иных стран.
   - Говорят, - заметила Алиса, - что муж сильно ревнует  ее,  и  что  она
сделала ему жизнь невыносимой.
   - Говорят... Люди говорят о других только то, что находится  на  уровне
их собственного понимания. Они замечают в других только то, что похоже  на
них самих... Но, может быть,  и  правду  говорят...  Я  не  встречалась  с
мистером Гербертом, но я видела его картины. По ним можно судить, что  это
человек, который много читает, но ничего не видит. Все  они  теперь  берут
сюжеты из какой-нибудь поэмы. Если бы только можно было найти развитого  и
умного человека,  не  прочитавшего  ни  одной  книги.  Какой  бы  это  был
восхитительный собеседник!
   После окончания концерта, они не сразу поехали  домой.  Лидии  хотелось
прогуляться по окружавшим  Кристал  Палас  садам.  К  концу  прогулки  они
подошли к одному из вокзалов городской железной дороги, сели в  подошедший
поезд и через несколько минут уже вышли  на  станции,  где  им  предстояла
пересадка. Настал  прелестный  летний  вечер,  и  поэтому  Алиса,  которая
считала, что девушки должны остерегаться вечерней железнодорожной публики,
не решилась приставать с  уговорами  к  Лидии,  прохаживавшейся  по  более
пустынному концу платформы, примыкавшему к цветущему саду.
   - По-моему, - промолвила долго молчавшая Лидия, - это место  у  станции
самое красивое в Лондоне.
   - Разве? - лукаво заметила  Алиса.  -  Я  думала,  что  все  поклонники
искусства считают железные дороги и вокзалы уродством, искажающим  красоту
природы.
   - Да, некоторые держатся такого мнения. Но это художники уже  отжившего
времени. Они твердят все одно и то же,  как  попугаи.  Если  почти  всякое
радостное воспоминание моего детства, всякий  выезд  из  серого  города  в
зеленые поля и леса связаны с железной дорогой, то, естественно,  что  мои
чувства к ней не похожи на чувства моего отца,  в  детские  годы  которого
железные  дороги  были  только  чудовищным  и  неслыханным  нововведением,
безобразным для непривыкших к нему  глаз.  А  теперь  паровоз  приводит  в
восторг всякого ребенка. Дети висят на перилах  моста,  чтобы  посмотреть,
как под ним проходит поезд. Мальчики бегают вдоль дорожек парков, пыхтя  и
свистя в подражание паровозу. Этот детский романтизм  войдет  скоро  новым
элементом  в  отношение  взрослых  к  нововведениям   цивилизации,   когда
подрастут все эти дети. Мечты детства  не  проходят  бесследно.  Да  разве
поезд, кроме тех минут, когда он  спрячется  в  отвратительный  лондонский
туннель, не восхитительно прекрасен в своей жуткой мощи? Тянущиеся за  ним
полосы  белого  пара  и  дыма  оживляют  каждый  пейзаж.  А  говор  колес,
доносящийся издали! Стояли ли вы когда-нибудь, Алиса,  на  морском  берегу
возле железнодорожной линии и вслушивались ли в нарастающий гул  мчащегося
к вам поезда? Сперва его едва отличаешь от говора волн, но мало-помалу  вы
распознаете своеобразный ропот колес: то раздается глухое роптанье, -  это
поезд вошел в глубокую котловину пути; но вот он вылетел на простор полей,
- а соседние холмы  отражают  своим  эхом  его  дерзкий  гул,  разрывающий
молчание природы. Он шлет к  вам  издали  лишь  смутный  шум,  ритмическим
грохотом колес завораживает вас, и грохот все  растет,  все  приближается.
Наконец  поезд  пролетает  мимо,  грохоча  и  обдавая  вас  вихрем  своего
движения, как неведомое чудище, как неизъяснимое  в  своей  мощи  видение.
Хорошо укрыться в туннель и, прижавшись к стене, ожидать  его  прихода.  Я
решилась однажды на это. Поезд  летел,  и  мне  казалось,  будто  я  слышу
финальные аккорды Бетховенской увертюры, в тысячу раз увеличенной в  своей
молниеносной стремительности. Только  сентиментальная  глупость  может  не
видеть красот железной дороги.  Я  уверена,  что  есть  миллионы  людей  в
Англии, для которых гул далекого поезда так же мил, как щебетание полевого
жаворонка. Посмотрите - вдруг оборвала Лидия, -  это  не  лорд  Вортингтон
стоит вон там, на третьей отсюда платформе? Кажется, он?
   Она остановилась. Алиса  посмотрела,  куда  ей  указала  Лидия,  но  не
заметила лорда и не могла понять причины перемены, происшедшей  с  Лидией,
которая быстро проговорила:
   - Он, верно, с тем же поездом, что и мы. Пойдемте внутрь вокзала.
   Говоря это, она быстро пошла вдоль платформы. Алиса с трудом  поспевала
за ней. Они уже подошли к входу  в  залы  первого  класса,  когда  до  них
донеслись шумные голоса пьяной группы  мужчин.  Едва  успели  обе  девушки
скрыться за стеклянной дверью, как перед ними появился один из них и  стал
отплясывать самый неожиданный пьяный танец, горланя циничную песню.  Лидия
подошла к окну и молча наблюдала эту сцену. Алиса последовала ее  примеру,
и, вглядевшись в пьяницу, узнала  в  нем  Меллиша.  С  ним  были  еще  три
приятеля, одобрительно смеявшиеся над выходкой своего  товарища,  но  сами
более трезвые, чем он. Вскоре к этой компании  подошел  Кэшель  Байрон,  в
элегантном светлом костюме, который хорошо обрисовывал его крепкие  мышцы.
Он был совсем трезв, но прическа его  была  в  беспорядке  и  левый  глаз,
украшенный огромным синяком, был полузакрыт. Кэшель решительно приблизился
к  Меллишу,  который,  продолжая  свою  пляску,  звал  приятелей  в  буфет
подкрепиться за его счет, и, схватив его за шиворот, потребовал, чтобы тот
прекратил свою пляску. Меллиш в ответ старался обнять Кэшеля.
   - Милый мой мальчик, - кричал он в приливе пьяной нежности.  -  Ты  мой
лучший друг. Ты победишь всех боксеров мира; это так же верно, как то, что
я Боб Меллиш!
   - Молчи, старый дурак, - успокаивал его  Кэшель,  таща  за  воротник  к
скамейке и усаживая его. - Можно подумать, что ты на своем веку не  видел,
как люди выигрывают.
   - Погоди, Байрон, - сказал один из приятелей. - Вот идет его светлость.
   Действительно,  к  этой  странной  группе  подошел   лорд   Вортингтон,
возбужденный и довольный.
   - Молодец! - воскликнул он, хлопнув Кэшеля по плечу.  -  Молодчина,  вы
выиграли для меня сегодня порядочный куш, и вы получите из него свою долю,
мой милый.
   - Я, я тренировал его, - закричал Меллиш, опять вылезая  вперед.  -  Вы
знаете меня,  милорд?  Знаете  старого  Боба  Меллиша?  На  пару  слов  по
с-с-секрету, милорд.
   - Да берегитесь вы, старый черт! - испуганно воскликнул лорд,  заметив,
что пьяный Меллиш, пошатываясь,  побрел  к  рельсам.  -  Не  видите  разве
поезда?
   - Вижу, - важно ответил Меллиш. - Я все вижу. Знаете, кто я такой? Я  -
Боб Меллиш...
   - Ну, ну, иди, - подхватил его под  руку  один  из  его  более  трезвых
приятелей, внушительного вида  господин,  с  разбитым  носом.  Он  потащил
Меллиша в поезд, выкрикивая на ходу:
   - Как здорово  огрели  вы  своего  датчанина,  Байрон!  Его  сторонники
просадили-таки немало денежек. Но зато и он изукрасил вас: завтра ваш глаз
будет желтее спелой тыквы.
   Взрыв хохота был ответом на эти слова. Вся компания забралась в вагоны.
Лидия и Алиса постарались незамеченными пробраться на свои места в  другом
конце поезда.
   - Признаюсь, -  сказала  Алиса,  немного  придя  в  себя  после  сцены,
свидетельницей которой она только что была, - приятели мистера  Байрона  и
лорд Вортингтон ведут себя довольно странно.
   - Да, - нахмурившись ответила Лидия, - я хорошо знаю  английский  язык,
но ни слова не поняла из того, что они говорили, хотя все ясно слышала.
   - Ручаюсь, что это не джентльмены. Вы как-то говорили,  что  с  первого
взгляда нельзя узнать джентльмена. Но теперь вы вряд ли скажете,  что  эти
люди одного круга с лордом Вортингтоном.
   - Да. Это какие-то хулиганы. И мистер Байрон самый отъявленный  хулиган
из них всех, - с мрачной злобой проговорила Лидия.
   Пораженная этим замечанием, Алиса не смела  заговорить  с  расстроенной
подругой до тех пор, пока они не вышли из поезда на станции  Виктория.  На
улице они заметили толпу, окружавшую Кэшеля. Алиса поспешила пройти  мимо,
но Лидия обратилась к одному из полицейских и спросила, в  чем  дело.  Тот
объяснил ей, что какой-то пьяный, выходя из вагона, попал под  колеса,  но
что поезд вовремя остановился и все обошлось  благополучно.  Теперь  толпа
приводит  пьяницу  в  чувство.   Лидия   обернулась,   отыскивая   глазами
поджидавшую ее в стороне Алису, когда перед ней очутился низко кланявшийся
Башвиль. Его появление удивило Лидию, так как она не  давала  ему  никаких
соответствующих распоряжений.  Однако  она  не  стала  его  расспрашивать,
только осведомилась, приехала ли за ней карета.
   - Нет, сударыня, - ответил Башвиль. - Вы не изволили приказывать.
   - В таком случае, наймите, пожалуйста, экипаж.
   Когда Башвиль отошел, она спросила Алису:
   - Вы приказывали Башвилю поджидать нас?
   - Нет, - ответила та, - мне это не приходило даже в голову.
   - Странно. Но, во всяком случае, он очень  старательно  исполняет  свои
обязанности. Он, верно, прождал нас с самого полудня, бедный Башвиль.
   - Ну, ему больше нечего делать, - беззаботно ответила Алиса. - Вот,  он
уже привел коляску.
   В это время, вытащенный из-под поезда,  Меллиш  сидел  уже  на  коленях
одного из своих приятелей. Он был почти без сознания. На лбу зиял кровавый
шрам. Человек с разбитым носом выказал себя опытным в  таких  делах.  Пока
Кэшель на руках переносил