и это возвышало мать Кэшеля  в  ее  глазах.  Миссис  Байрон
понравился дом ее новой  знакомой,  завтрак,  приветливое  и  внимательное
молчание,  с  которым  хозяйка  выслушивала   ее   болтовню.   И   хорошее
расположение духа так увеличило природную ее привлекательность, что  Лидия
была окончательно очарована ею и невольно стала думать о том, какую любовь
к себе  рождала,  верно,  эта  женщина  в  сердцах  мужчин  в  годы  своей
молодости. Она поймала даже себя на  мысли,  сможет  ли  она  когда-нибудь
заставить Кэшеля полюбить себя так, как должен был хотя бы в первое  время
любить его отец эту женщину.
   Когда гостья ушла, Лидия стала раздумывать над тем, как примирить  мать
с сыном. Ей было очевидно, что в данное время миссис Байрон устыдилась  бы
профессии своего сына и что до поры до времени им лучше не встречаться. Но
она решила, что, если Кэшель сдержит обещание и  действительно  согласится
отказаться от своей отвратительной профессии, она непременно помирит его с
матерью. Ей казалось, что мать окажет на него облагораживающее влияние и к
тому же своим  состоянием  сделает  его  материально  независимым  от  его
боксерской карьеры. Эти мысли заставили Лидию задуматься  над  тем,  какое
занятие можно было бы придумать Кэшелю вместо кулачного  боя,  и  есть  ли
надежда на примирение его с  матерью.  Она  не  нашла  удовлетворительного
ответа на эти  вопросы.  Затем  ее  мысли  обратились  к  данному  Кэшелем
обещанию изменить свою жизнь ради нее. Воображение унесло ее так далеко  в
страну мечтаний, что она вдруг поняла, как все, о  чем  мечталось  ей,  не
похоже на разумную и трезвую действительность и печально покачала  головой
в  ответ  на  свои  радостные  мысли.  Ее  думы  прервал  приход  Башвиля,
доложившего, что приехал лорд Вортингтон. Вслед за тем в комнату  вошел  и
сам лорд вместе с Алисой. Он не встречался еще с Лидией  с  тех  пор,  как
открылась правда об общественном положении молодого человека, которого  он
решился познакомить с нею; он был поэтому  заметно  смущен.  Чтобы  скрыть
свое смущение, он стал  быстро  болтать  о  каких-то  ничего  не  значащих
пустяках. Но через некоторое время он стал выказывать непонятное для Лидии
нетерпение. Наконец он вынул часы и сказал:
   - Мне не хотелось бы слишком торопить вас, сударыни, но ведь  начало-то
в три часа.
   - Какое начало? - спросила Лидия с недоумением.
   - Да спортивный праздник в честь африканского короля -  Уэббер  передал
мне, что вы просили заехать за вами.
   - Верно, верно! Я и забыла об  этом.  Я  ведь  обещала  пойти  на  этот
праздник?
   - Уэббер так говорил мне. Он хотел было сам ехать с вами, но он, на мое
счастье, занят теперь и поручил мне заменить его. Он уверил меня, что  вам
очень хочется видеть короля. Ему не пройдет даром, если  это  было  только
шуткой с его стороны.
   Лидия быстро встала и велела подать лошадей.
   - Мы еще поспеем, - сказала она. - До  Сент-Джеймс  Холла  мы  свободно
доедем в двадцать минут.
   - Нет, праздник назначен в помещении  Сельскохозяйственной  выставки  в
Ислингтоне.  Предполагаются  кавалерийские  атаки  и  прочие   увеселения.
Помещение выставки удобно для этого.
   - Боже мой, - сказала Лидия, - уж не будет ли там бокса?
   - Как же! - покраснев, ответил Вортингтон. Но  это  не  беда.  Выступят
главным  образом  джентльмены.  Только  в  одной  схватке  примут  участие
профессионалы, чтобы показать королю, как умеют драться англичане.
   - Все равно, едем. Я пойду надену шляпу. - И Лидия вышла из комнаты.
   Алиса уже раньше скрылась, чтобы совершенно переменить свой туалет, так
как знала, что такие праздники служат для дам случаем похвастаться  своими
нарядами.
   - Вы так нарядились, мисс Гофф, - заметил лорд  Вортингтон,  усаживаясь
вслед за дамами в экипаж.
   Алиса не соблаговолила ответить  и  только  горделиво  подняла  голову,
наблюдая, кто из них больше привлекает восхищенные взоры прохожих,  -  она
или Лидия. Лорд Вортингтон решил про себя, что обе они не оставляют желать
ничего лучшего, на минуту задумался о том, как различно одеваются  женщины
несхожих характеров и как плохо бы пошло одной  то,  что  к  лицу  другой.
Затем  он  внутренне  улыбнулся  своим  мыслям,  насмешливо  подумав,  что
присутствие Лидии настраивает его на философический лад.
   Здание, вроде  манежа,  в  которое  ввел  своих  дам  лорд  Вортингтон,
поразило Лидию своей невзрачностью. Это была огромная, на скорую руку, как
все выставочные здания, сколоченная из бревен  и  досок  постройка,  почти
круглой формы. Внутри двумя ярусами  были  устроены  места  для  зрителей,
безвкусно драпированные дешевой красной материей и национальными  флагами.
Верхние места были  предназначены  для  более  аристократической  публики.
Вортингтон  заранее  запасся  тремя   креслами   в   первом   ряду.   Ниже
располагались  загородки,  похожие  на   стойла,   в   которых   теснилась
шиллинговая публика. Алиса заметила,  что  распорядительности  устроителей
праздника не делает чести то, что простой народ помещен близко  от  чистой
публики и до нее долетают обрывки сомнительных разговоров, однако Лидия не
Посочувствовала ей и Алиса покорно смирилась, сосредоточив  свое  внимание
на элегантной части зрителей. На противоположной части арены верхний  ярус
пестрел, как клумба, многоцветными нарядами дам,  между  которыми  черными
пятнами выделялись шляпы  и  сюртуки  мужчин.  Посреди  этого  цветника  в
отдельной  ложе,  окруженный  почтительными  фигурами  во  фраках,   сидел
темнокожий, крепко сложенный, уже немолодой  мужчина.  Его  величественное
спокойствие странно  выделяло  его  среди  общей  суетливости  собравшихся
зрителей, теснившихся под его  ложей,  чтобы  лучше  рассмотреть  знатного
гостя.
   - Как досадно, что мы сидим так далеко от короля! - проговорила  Алиса.
- Я с трудом различаю черты лица этого милого старичка.
   - Велика важность. Зато с этих мест вы лучше всего увидите происходящее
на арене. Ручаюсь вам, что останетесь довольны, - ответил лорд Вортингтон.
   Вслед за его словами послышался конский топот, и на арену рысью  выехал
отряд кавалерии. Лидии нравилось смотреть на лошадей и людей и  сравнивать
членов Олимпийского клуба, появившихся на арене после солдат, с мраморными
богами греческой скульптуры или с Вакхом и Давидом Микеланджело. Они  мало
напоминали  своими  движениями  при   выполнении   разных   гимнастических
упражнений величественное и благородное спокойствие греческих  статуй  или
героическую осанку созданий великого итальянца.  Лорду  Вортингтону  скоро
надоело это зрелище, и  он  шепнул  своим  дамам  в  утешение,  что  скоро
кончатся все эти детские забавы, выйдет малый, который одним ударом  сабли
разрубит пополам барана, а затем будет бокс.
   - Как, - возмущенно сказала Лидия, -  на  наших  глазах  будут  убивать
живого барана?
   Лорд Вортингтон засмеялся, но  уверил  ее,  что  так  и  будет.  Однако
оказалось, что вышел огромного роста фельдфебель, перед которым  поставили
сделанное из соломы и покрытое шерстью чучело. Фельдфебель с деловым видом
разрубил  пополам,  это  чучело,  за  что  был  награжден  очень   жидкими
аплодисментами зрителей, которые привыкли видеть и более  ловкие  удары  в
мясных лавках.
   После этого на арене появились два джентльмена из  Олимпийского  клуба.
Пожав друг другу руки, насколько позволяли им это неуклюжие перчатки,  они
разошлись и, странным образом закрыв правыми руками свои животы, как будто
опасаясь, что они могут вывалиться, стали  плясать  друг  возле  друга  на
боксерский  манер,  производя  в  то  же  время  свободной  рукой  нелепые
движения. Из программки Лидия узнала, что они  были  чемпионами-любителями
этого дела. Их пляска и бессмысленные движения показались ей безобразными;
она  не  могла  понять,  чем  восторгается  лорд  Вортингтон,  то  и  дело
обращавший ее внимание на какой-нибудь выпад,  ответный  удар,  парад  или
неуклюжий скачок в сторону, которые вызывали запальчивые крики и страстные
аплодисменты  у  простой  публики.  Когда  по  истечении  трех  минут  оба
джентльмена уселись в кресла, приготовленные для  них  на  противоположных
концах арены, Лидия  расхохоталась  бы  над  ними,  если  бы  к  этому  не
примешивалась досадная мысль, что тем же делом  занимается  Кэшель.  Через
минуту распорядитель  громким  голосом  прокричал  что-то,  и  джентльмены
возобновили с серьезной миной свой танец. Поскакав друг  возле  друга  еще
три минуты, они опять пожали друг другу руки и разошлись.
   - Это все? - спросила Лидия.
   - Все, - ответил лорд Вортингтон. - Как видите, это  самая  невинная  и
по-моему самая красивая вещь на свете!
   - Я что-то не уловила ее красоты. Но это действительно невинная забава,
если только глупость  может  быть  невинной.  -  Ей  подумалось,  что  она
несправедливо упрекала Кэшеля в жестокости и дикости только потому, что он
занимается этой забавой.
   Тем  временем  зрелище  развивалось  своим  чередом.  Боксеров  сменили
фехтовальщики, фехтовальщиков - стрелки из лука, затем -  метатели  копий,
дисков, дротиков. Еще раз показали бокс, за ним французскую и  швейцарскую
борьбу. Лидия вскоре перестала смотреть  на  арену.  Ее  внимание  привлек
небольшого роста человек, стоявший  внизу  среди  зрителей  попроще,  лицо
которого показалось ей  знакомым.  Он  беседовал  с  каким-то  гигантом  в
коричневом пиджаке и зеленом галстуке. Они говорили довольно  громко,  так
что слова их долетали до Лидии.
   - Вы восхищаетесь телосложением этого человека? -  спросил  Лидию  лорд
Вортингтон, проследивший направление ее взгляда.
   - Нет. Разве в нем есть что-нибудь замечательное?
   - Он когда-то, в давние времена, был знаменитостью.  Он  был  чемпионом
Англии. Для вас, может,  будет  небезынтересно  узнать,  что  это  учитель
одного нашего общего знакомого.
   - Скажите, как его имя? - спросила Лидия, желая, чтобы лорд назвал  имя
этого общего знакомого.
   - Нед Скин, - ответил лорд, поняв, что она спрашивает о стоявшем  внизу
человеке. - Он  долго  жил  в  Австралии  и  недавно  вернулся  в  Англию.
Спортсмены устроили ему торжественную встречу. На днях его  чествовали  на
обеде, за которым в нетрезвом виде он побил нашего общего  знакомого.  Тот
хорошо сделал, что позволил безнаказанно побить  себя,  иначе  бы  он  мог
убить старого Скина, если бы принялся за дело всерьез.
   - Так это Скин? - внимательно посмотрела Лидия на гиганта, чем  приятно
поразила лорда Вортингтона. - А, теперь я узнаю того маленького  человека,
с которым он говорит. Это один из тех, кто снимал домик в моем парке  этой
весной, кажется, вы даже порекомендовали их...
   - Да, - смутившись ответил лорд Вортингтон.  -  Вы  правы.  Это  тренер
Меллиш. Посмотрите, какая смешная лошадь вон у того гусара,  -  второго  в
заднем ряду.
   Но Лидия не обратила внимания на смешную  лошадь.  Она  вслушивалась  в
разговор друзей Кэшеля.
   - Парадиз! - услышала она восклицание Скина, презрительно оттопырившего
губы при этом имени. - Будет вам говорить глупости.
   - Случались и более невероятные вещи, - возразил Меллиш. - Я не говорю,
что Кэшель Байрон плохой боец. Но что-то  слишком  уж  везет  ему.  А  это
всегда худо кончается. К тому же, разве вы не заметили, какой он  грустный
последнее время?
   - К черту грусть, - закричал рассерженный Скин.  -  При  чем  тут  ваша
грусть?
   - Не говорите. Это дело опасное.
   - Я вижу, вы на что-то намекаете. Уж  не  на  ту  ли  миллионершу,  про
которую он постоянно говорит моей старухе?
   - Да, я говорю о той молодой особе, от которой ему пришлось отказаться.
Одно из крупнейших состояний в Англии.  Это  не  шутка.  Притом  смазливая
девчонка. Он познакомился с ней в  Уилстокене,  где  я  тренировал  его  к
состязанию  с  датчанином.  Он  забросил  тренировку   после   того,   как
повстречался с ней. Не хотел ничего делать, несмотря на все мои убеждения.
Он так запустил свое дело, что я из злости  поставил  свои  деньги  против
него. А он все-таки победил. Черт бы побрал эту женщину! Я  потерял  из-за
нее сто фунтов.
   - Это вам наука за ваши глупости. Тогда вы ошиблись и теперь ошибаетесь
с вашим хваленым Парадизом.
   - Парадиз еще ни разу не был побит.
   - А Кэшель?
   - Ладно, посмотрим.
   - Посмотрим. Но говорю вам, что я знаю Билли Парадиза. Я  видел  его  в
деле. Он не имеет понятия о боксе.  Простой  неуч.  Моя  старуха  понимает
больше его.
   - Может и так, - возразил Меллиш. - А только что толку в  вашей  науке?
Вспомните Ченстона. Как он ни учен, а Билли  таки  уложил  его.  И  то  он
продержался так долго только лишь потому, что Билли  вышел  из  себя.  Это
слабая его сторона. Он не умеет сдерживать свои чувства. Но вздыхателю  по
женским сердечкам не устоять против него.
   - Хотите пари, что устоит? Если он не устоит, я сам сойду  на  арену  и
оторву ему голову. - И Нед Скин разразился потоком нелестных  эпитетов  по
адресу Билли Парадиза. Меллиш еще  раз  указал  ему,  как  плохо  выглядел
Кэшель в последние дни.
   - Да, он недостаточно бережет себя, - покачал головой Скин.  -  Он  все
бегал  показывать  Лондон  моей  старухе  и  Фанни:  вон  они   сидят   на
трехшиллинговых местах. Каждый  вечер  театры;  каждый  день  какая-нибудь
прогулка в парк, чтобы посмотреть на королеву, и прочее в этом  духе.  Моя
Фанни, по правде сказать,  любит,  чтобы  он  сопровождал  ее  всюду;  ей,
конечно, лестно показаться на людях с таким  красавчиком.  Ее  собственный
отец недостаточно хорош для прогулок по  Лондону.  Старуха  тоже  чуть  не
молится на него. Она утверждает, что та девушка, о которой вы говорите, не
стоит его. И чего он им дался! В Мельбурне за обедом никогда  не  подавали
того, что я ел, и все делали по вкусу Кэшеля. Поверите ли, мне приходилось
подговаривать его, чтобы он для себя  спрашивал  то,  чего  мне  хотелось.
Иначе и не добьешься, бывало... А все-таки, вдруг оживился старый Скин.  -
Биллу Парадизу не устоять против моего мальчика. Куда ему!
   Сейчас же  после  ухода  миссис  Байрон,  под  свежим  впечатлением  ее
очаровательности, Лидия задумалась над тем, что за женщина была эта миссис
Скин, о которой с такой любовью говорил Кэшель и которая сумела  возбудить
к себе сыновние чувства Кэшеля в большей степени, чем родная мать.  И  вот
оказывается, что  это  просто  старая  жена  отставного  кулачного  бойца!
Очевидно, что влияние этой женщины не могло отвратить Кэшеля от боксерской
карьеры. Мысли о Кэшеле и его судьбе вновь поглотили Лидию. Она  сидела  с
обычным своим сосредоточенно-сдержанным  видом  и,  казалось,  внимательно
смотрела на арену. Но она не  видела  ни  солдат,  ни  фехтовальщиков,  ни
атлетов. Ее мысли были далеко отсюда, в загадочном будущем.
   Вдруг появление человека страшного вида перебило ее мысли. Его лицо  по
цвету и виду казалось  высеченным  из  черного  гранита.  Его  выступающая
челюсть и убегающий назад лоб напоминали  орангутанга.  Лидия,  вздрогнув,
очнулась от своих мечтаний и услышала бурю рукоплесканий,  пронесшуюся  по
рядам зрителей. Черный атлет свирепо улыбнулся и перепрыгнул через  барьер
арены. Лидии пришлось сознаться, что, несмотря на отвратительную голову  и
слишком большие руки и ноги, это был красиво  сложенный  человек.  Сильная
спина и мускулистые отливавшие черным  блеском  плечи  выказывали  большую
силу и ловкость.
   - Ну, разве не картинка  этот  Билли!  -  услышала  Лидия  восторженное
восклицание Меллиша. - Что скажете, Нед Скин?
   - Будет вам, - презрительно ответил Скин. - Посмотрите лучше  на  моего
мальчика. Чем не джентльмен? Посмотри на него, как он идет по улице,  так,
пожалуй, примешь его за самого принца Уэльского.
   Лидия посмотрела туда, куда он указывал, и  заметила  Кэшеля  -  совсем
такого, каким она в первый раз увидела его в Уилстокене на вязовой  аллее.
Он подходил к арене с  тем  равнодушным  видом,  с  каким  люди  выполняют
ненужную и скучную формальность.
   - Посмотрите, мисс Кэру, - шепнул ей лорд  Вортингтон.  -  Разве  перед
вами не Аполлон и сатир? Вы должны признать, что наш знакомый -  настоящий
красавец. Если бы он мог в таком костюме  появиться  в  обществе,  то  все
женщины...
   - Замолчите, - резко оборвала его Лидия. Ей вдруг стали невыносимы  его
слова.
   Кэшель не перескочил через  барьер,  как  его  противник.  Он  спокойно
перешагнул и, отказавшись  от  предложенной  друзьями  помощи,  простым  и
размеренным движением взял свои боевые перчатки, как будто готовясь  выйти
на прогулку. Управившись с  левой  рукой  и  тем  лишив  себя  способности
свободно действовать ею, он ловко засунул в перчатку другую руку,  схватил
торчавший ремешок в зубы и  движением,  с  каким  тигр  разрывает  добычу,
затянул его. Лидия вздрогнула.
   - Боб Меллиш, - воскликнул Скин. - Ставлю двадцать против  одного,  что
вашему Парадизу придется худо. Двадцать против одного! Идет?
   Меллиш покачал головой. Затем  распорядитель,  указывая  поочередно  на
противников, прокричал:
   - Парадиз - профессор. Кэшель Байрон - профессор. Начинайте!
   Кэшель теперь только впервые взглянул на Парадиза, присутствие которого
он, казалось, до тех пор не замечал. Противники сошлись на середине арены,
едва коснулись протянутой руки друг друга, тотчас  же  отскочили  и  стали
медленно ходить слева направо по кругу, как пантеры, не спуская глаз  один
с другого.
   - Я думаю, что они могли бы обменяться более сердечным рукопожатием,  -
сказала Лидия, стараясь скрыть свое волнение.
   - Это обычная манера профессионалов, - заметил лорд Вортингтон.  -  Они
поступают так, чтобы не дать противнику ухватиться за  протянутую  руку  и
нанести неожиданный удар прежде, чем можно успеть ее высвободить.
   - Какое низкое коварство! - возмутилась Лидия.
   - Впрочем, этого никогда не случается. Никто так  не  поступит,  потому
что в таком положении нельзя свободно владеть левой рукой, -  успокоил  ее
Вортингтон.
   Лидия отвернулась от него и сосредоточила все свое внимание на том, что
происходило на арене. Ей показалось, что Парадиз более уверен в себе,  чем
Кэшель. Хотя он и нервничал, сознавая силу своего противника, но вместе  с
тем на лице его  выражалось  какое-то  добродушие;  он  как  будто  обещал
потешить и удивить зрителей какой-нибудь неожиданной выходкой.  Кэшель  же
был настороже, ловил каждое движение своего противника  и  следил  за  ним
взглядом,  в  котором  Лидии  почудилось  что-то  дьявольское.  Сердце  ее
забилось еще сильнее.
   Вдруг глаза Парадиза зловеще сверкнули. Он нагнул вперед голову, сделал
прыжок, как-то весь сжался и ринулся на Кэшеля. Раздался звук, как  бы  от
вылетевшей из бутылки шампанского пробки, после чего  Кэшель  оказался  на
прежнем своем месте посредине арены, а Парадиз - у самого  барьера  утирал
перчаткой кровь, обильно струившуюся но нижней части его лица.
   - Молодец, - взволнованно закричал Скин. - Молодчина Кэшель! На свете и
есть-то всего два бойца, - я и мой мальчик, - которые могут ответить таким
ударом.
   - Уйдемте, - попросила Алиса.
   -  Это  совсем  не  похоже  на  то,  чем  занимались   джентльмены   из
Олимпийского клуба, - обратилась Лидия к  лорду  Вортингтону,  не  ответив
Алисе. - Однако этот человек теряет массу крови.
   - Не беда, - ответил лорд Вортингтон. - Кровь идет только из носа.  Нос
для того и создан.
   - Посмотрите-ка! - продолжал восклицать Нед Скин. - Мой Кэшель отбросил
его до самого барьера. Он теперь поджидает его, хочет  поймать  в  удобном
месте. Нет, брат, не на таковского напал!
   Меллиш недоверчиво покачал головой. Оставшиеся  минуты  первого  раунда
протекли неудачно для Парадиза. Он изловчился забежать сзади к Кэшелю. Тот
подпустил его совсем близко, но вдруг с необычайной быстротой повернулся и
нанес Парадизу страшный удар в лицо. Тот не мог  отскочить,  так  как  был
слишком близко к барьеру и не успел парировать удар. Но полученный удар н