француза галантностью, переходя на  английский  и
устраиваясь в предложенном ему кресле.
   Виктория недоверчиво улыбнулась.
   - Он у меня оставляет желать лучшего, -  печально  призналась  она.  -  Я
нахожу, что носовые звуки французского языка так же  труднопроизносимы,  как
горловые - у апачей.
   - Апачей? - вежливо переспросил он. - Кто это такие?
   - Племя американских индейцев.
   -  Американские  дикари?  -  подключился   русский   барон,   легендарный
кавалерист российской армии. Выражение скуки на его лице тотчас же сменилось
восторженным интересом. - Я слыхал, что эти дикари - отменные наездники. Это
действительно так?
   - Я знавала только одного индейца, барон, и он был довольно стар и  очень
вежлив, в общем, мало похож на дикаря. Мой отец наткнулся на него в  лесу  и
привел домой, чтобы вылечить. Его звали Стремительным Потоком, и он  остался
у нас, чтобы помогать отцу, стал как бы санитаром.  Однако  должна  сказать,
что, даже будучи лишь наполовину апачем, он действительно  был  превосходным
наездником. Мне было всего двенадцать лет, когда я  впервые  увидела,  какие
трюки он выделывает на всем скаку; я просто  онемела  от  изумления.  Он  не
пользовался седлом и...
   - Без седла!
   - Да, апачи ездят верхом без седла.
   - А  какие  трюки  он  умел  делать?  -  спросил  маркиз,  гораздо  более
заинтригованный ее чарующей красотой, нежели рассказом.
   - Однажды Стремительный Поток попросил меня положить  носовой  платок  на
землю, затем во весь опор погнал  коня  к  этому  месту  и,  достигнув  его,
отпустил повод, наклонился и на всем скаку схватил платок. Он и меня  научил
этому, - призналась она смеясь.
   - Я не поверю в  это,  пока  не  увижу  собственными  глазами,  -  сказал
потрясенный барон. - Вряд ли вы можете показать это на деле!
   - К сожалению, не могу. Для этого нужно специально выдрессировать лошадь.
   - Может быть, вы научите меня произносить несколько слов на языке апачей,
- поддразнил маркиз, улыбнувшись, - а я бы мог дать вам уроки французского?
   - Ваше предложение очень заманчиво, - ответила Виктория, - но  это  будет
нечестно, так как мне предстояло бы научиться очень многому, а научить очень
немногому. Я  помню  всего  несколько  слов  из  тех,  которым  меня  научил
Стремительный Поток.
   - Но хоть одной фразе вы могли бы меня научить?
   - Ой, ну...
   - Я настаиваю!
   - Ну ладно, - сдалась девушка со вздохом, - раз  вы  так  упорны.  -  Она
произнесла фразу со странным горловым звучанием и посмотрела на маркиза. - А
теперь попробуйте повторить ее.
   Со второй попытки маркизу это удалось, и от удовольствия он заулыбался.
   - А что это означает? - спросил он. - Что я сказал?
   - Вы сказали, - с извиняющимся видом ответила  девушка,  -  "Тот  человек
наступил на моего орла".
   - Наступил на моего... - Маркиз, барон  и  все  остальные  собравшиеся  в
салоне разразились смехом.
   На следующий день русский барон и французский  маркиз  приехали  снова  и
влились в ряды претендентов  на  руку  Виктории,  что  еще  больше  повысило
престиж и популярность девушки.
   Она вносила искру веселья даже в самую скучную компанию, и везде, где она
появлялась,  воцарялась  праздничная  атмосфера.   Зато   по   соседству   с
искрометной мисс Ситон, в другой части  дома,  даже  воздух,  казалось,  был
напоен зловещим напряжением. Неделя проходила за неделей. Число воздыхателей
Виктории все множилось и множилось, а настроение  Джейсона  становилось  все
более мрачным. Куда бы он ни заходил, повсюду его что-нибудь не  устраивало.
Он отругал повариху за то, что ему чересчур часто готовят его любимые блюда;
он наказал горничную за пылинки, обнаруженные им под перилами  лестницы;  он
пригрозил уволить лакея, у которого не  была  застегнута  одна  пуговица  на
куртке.
   Прежде лорд Филдинг  также  был  требователен  и  строг  по  отношению  к
прислуге, но строгость его ограничивалась пределами  разумного.  Теперь  же,
казалось, никто не мог угодить ему: любой слуга, попавшийся  ему  под  руку,
вероятнее всего, мог получить нагоняй.  К  сожалению,  чем  более  несносным
становился хозяин, тем энергичнее слуги кидались выполнять свои  обязанности
и тем более нервными и неуклюжими становились. Прежде в  его  хозяйстве  все
шло, как в хорошо отлаженном механизме. Теперь  все  суетились,  сталкиваясь
друг с другом, когда отчаянно спешили выполнить порученное им задание и  при
этом не попасть под горячую руку хозяина. В  результате  этого  сумасшествия
уронили и разбили драгоценную китайскую  вазу,  в  столовой  на  обюссонский
ковер опрокинули ведро с водой, приготовленной для умывания; словом, в  доме
царил хаос.
   Виктория не могла не заметить сложившейся в доме обстановки, но когда она
тактично попыталась заговорить об этом с Джейсоном, он обвинил ее в том, что
она "подстрекает слуг к мятежу", а затем язвительно напомнил, как  шумят  ее
гости, когда он садится за  работу,  и  как  он  страдает  от  тошнотворного
аромата цветов, которыми заставлен весь дом.
   Дважды Чарльз пытался обсудить  с  ним  второй  список  претендентов,  но
получил от ворот поворот.
   Когда же Джейсон устроил выволочку Нортропу, напряжение в  доме  достигло
апогея. Все это неожиданно получило свое разрешение в один из вечеров, через
пять недель после того, как Виктория дебютировала в высшем обществе.
   Джейсон работал у себя в кабинете  и  вызвал  Нортропа,  который  в  этот
момент собирался поставить только что доставленный букет цветов для Виктории
в вазу.
   Чтобы не  заставлять  своего  неуравновешенного  хозяина  ждать,  Нортроп
поспешил явиться, все еще держа в руках букет.
   - Слушаю, милорд? - с опаской вопросил он.
   - Как славно, - с сарказмом произнес Джейсон. - Еще цветы? Для меня? - И,
не ожидая ответа, Джейсон выпалил:
   - Весь дом провонял этими чертовыми цветами! Выбрось  этот  букет,  скажи
Виктории, что я желаю видеть ее, и принеси мне  это  чертово  приглашение  к
Фригли на сегодня. Не помню, в котором часу там начинается прием. И  прикажи
моему камердинеру приготовить на вечер мой официальный костюм. Ну?  -  резко
сказал он. - Чего ты ждешь? Пошевеливайся!
   - Да, милорд. Тотчас будет исполнено. - И Нортроп сломя голову бросился в
холл, где налетел на О'Мэлли, который перед этим получил от Джейсона взбучку
за то, что недостаточно хорошо вычистил туфли.
   - Таким я его еще никогда не видел, - выдохнул О'Мэлли Нортропу, который,
прежде чем позвать леди Викторию, поставил  букет  в  вазу.  -  Его  милость
послал меня за чаем, а потом отругал за то, что я не принес ему кофе.
   - Его милость, - высокомерно заметил Нортроп, - не пьет чай.
   - Я сказал ему об этом загодя, - горько ответил О'Мэлли, - но он  заявил,
что я обнаглел.
   - Так оно и есть,  -  ответил  Нортроп,  усугубляя  натянутые  отношения,
сложившиеся между ними за двадцать лет совместной  службы.  И,  самодовольно
ухмыляясь, Нор-троп вышел из холла.
   В маленьком салоне Виктория в это время держала  в  руках  письмо  миссис
Бэйнбридж, только что полученное по почте, и его строки сливались  перед  ее
воспаленным взором.
   "...Не знаю, как и сказать вам, но все же вынуждена сообщить,  что  Эндрю
женился  на  своей  кузине  в  Швейцарии.  Я  пыталась  предупредить  вас  о
вероятности такого исхода перед вашим отъездом в Англию, но вы  не  обратили
внимания на мои слова. Теперь придется смириться с этим Так  что  рекомендую
вам подыскать более подходящего для девушки вашего круга жениха".
   - Не может быть! Боже мой! - шептала  в  беспамятстве  Виктория.  Все  ее
надежды и мечты в одночасье рухнули вместе с верой во всех мужчин на  свете.
Перед ее мысленным взором возник образ  красивого  смеющегося  юноши,  перед
которым она так часто гарцевала на лошади.
   Никто не может сравниться с тобой в верховой езде, Тори... Она  вспомнила
его первый стыдливый поцелуй, когда ей исполнилось шестнадцать. Если  бы  ты
была постарше, хрипло шептал он, я подарил бы тебе не браслет, а кольцо...
   - Лжец! - с глубокой горечью прошептала она. - Лжец! - Горячие слезы жгли
ей глаза и катились по щекам, медленно капая на бумагу.
   В салон вошел Нортроп и громогласно заявил:
   - Лорд Филдинг хотел побеседовать с вами в своем кабинете, а лорд  Кроули
только что приехал и спрашивает, не могли  бы  вы  уделить  ему...  -  Голос
Нортропа затих, и воцарилось молчание.  Виктория  подняла  на  ошеломленного
дворецкого горестные  синие,  заполненные  до  краев  слезами  глаза;  затем
вскочила, закрыла лицо руками и выбежала из салона. До дворецкого  донеслось
лишь тихое, разрывающее сердце рыдание, когда она  пробежала  через  холл  и
вверх по лестнице.
   Встревоженным  взглядом  Нортроп  проводил  плачущую  графиню,  а   затем
машинально наклонился и поднял упавшее с ее колен  письмо,  чтобы  выяснить,
какая ужасная новость могла привести леди в  такое  состояние.  Он  прочитал
текст и, сострадая, прикрыл глаза.
   - Нортроп! - как гром среди ясного неба прогремел голос лорда Филдинга из
кабинета.
   Нортроп молниеносно явился на зов.
   - Ты сказал мисс Ситон,  что  я  желаю  видеть  се?  Что  там  у  тебя  -
приглашение от леди Фригли? Ну ка давай его сюда! - Джейсон протянул руку, и
его  глаза  от  нетерпения  сузились,  когда   дворецкий   очень   медленно,
выпрямившись, будто аршин проглотил, подходил к столу. - Какого дьявола, что
с тобой? - рявкнул Джейсон, выхватывая письмо. - Что это за мокрые пятна  на
бумаге?
   - Слезы, - пояснил Нортроп, отводя глада.
   - Слезы? - повторил Джейсон, сосредоточиваясь на не очень разборчивых  от
влаги строчках. - Так это не приглашение, это...
   Джейсон наконец разобрал, что читает.  Закончив  чтение,  он  со  свистом
вдохнул воздух и поднял разгневанное лицо:
   - Он поручил своей матери сообщить Виктории, что женился на кузине.  Этот
безмозглый сукин сын! Нортроп сглотнул.
   - Я испытываю такие же чувства, - хрипло промолвил он.
   Впервые за все это время в голосе Джейсона не прозвучала злая нотка:
   - Пойду поговорю с ней. - И,  отодвинув  стул,  он  пошел  к  Виктории  в
спальню.
   Как обычно, она не ответила на стук,  и,  как  обычно,  Джейсон  поступил
по-своему и вошел без стука. На  этот  раз,  вместо  того  чтобы  плакать  в
подушку, она смотрела в окно; у нее было смертельно бледное лицо, а плечи  -
такие жесткие и прямые, что Джейсону  показалось,  что  он  сам  ощущает  ее
отчаянные усилия выдержать нанесенный ей удар и не согнуться ни в прямом, ни
в переносном смысле. Он закрыл за собой дверь и замешкался, рассчитывая, что
она привычно сделает ему язвительное замечание насчет  незваного  гостя,  но
когда  она  наконец  заговорила,  ее  голос  был   настолько   спокойным   и
бесстрастным, что он встревожился всерьез.
   - Пожалуйста, уйдите.
   Джейсон пропустил это мимо ушей и подошел к ней, -  Виктория,  мне  очень
жаль.. - начал было он, но осекся, увидев, каким безумным гневом  загорелись
ее глаза.
   - Не сомневаюсь! Но не беспокойтесь, милорд,  я  не  намерена  оставаться
здесь и доставлять вам лишние хлопоты.
   Он потянулся к ней, пытаясь привлечь к себе, но от его прикосновения  они
сжалась, как пружина, и отшатнулась, словно прикоснулась к пламени.
   - Не притрагивайтесь ко мне! - зашипела она. - Не смейте трогать меня!  Я
не хочу, чтобы меня коснулся ни один  мужчина,  в  особенности  -  вы.  -  И
девушка сделала глубокий вдох, явно пытаясь  совладать  с  собой,  а  затем,
запинаясь, продолжила:
   - Я  думала  о  том,  как  позаботиться  о  себе.  Я..,  я  не  настолько
беспомощна,  как  вы  считаете,  -  храбро  заявила  она.  -  Я   прекрасная
белошвейка. Мадам Дюмосс, занимавшаяся моими нарядами, не  раз  упоминала  о
том, как тяжело  найти  трудолюбивых,  знающих  мастериц.  Возможно,  у  нее
найдется для меня работа...
   - Не смешите! - резко сказал Джейсон, ругая себя за  то,  что  назвал  ее
беспомощной, когда она впервые попала в Уэйкфилд, и злясь на  нее,  что  она
сейчас вспомнила об этом - в тот миг, когда он явился утешить ее.
   - О конечно, ведь я смешна! - захлебнулась она от желания выговориться. -
Я - графиня без шиллинга в кармане, без дома, без гордости. Я даже не  знаю,
хватит ли мне ума для того, чтобы продеть нитку в иголку...
   - Прекратите! - сурово прервал он ее. - Я не позволю вам работать простой
белошвейкой, и разговор об этом закончен.
   Когда она попыталась спорить, он оборвал ее:
   - Неужели вы отплатите за мое гостеприимство тем,  что  поставите  нас  с
Чарльзом в смешное положение в глазах всего общества?
   Плечи девушки поникли, и она отрицательно покачала головой.
   - Хорошо. И давайте не будем больше говорить чепухи насчет работы у мадам
Дюмосс.
   - Тогда что же мне делать? -  прошептала  она,  и  ее  глаза  тоскливо  и
испытующе воззрились на него.
   Странное чувство овладело Джейсоном, и  он  стиснул  зубы,  как  если  бы
пытался сдержаться.
   - Живите, как обычно живут женщины; - хрипло  вымолвил  он  после  долгой
паузы. - Выходите замуж за человека, который будет в состоянии дать вам  то,
чего  вы  хотите.  Чарльз  уже  получил  полдюжины  предложений   от   ваших
поклонников. Выберите одного из них.
   - Я не хочу выходить за человека, который мне  безразличен,  -  возразила
девушка, к которой снова на минуту вернулся былой задор.
   - Вы перемените свое решение, - с холодной уверенностью сказал Джейсон.
   - Возможно, мне так и следует поступить, - горестно согласилась она. - От
разочарования бывает так тяжело.  П-потому  что,  когда  вас  предают...  О,
Джейсон, скажите, что во мне плохого?  -  воскликнула  она,  глядя  на  него
большими умоляющими глазами. - И вы ненавидите меня, и Эндрю...
   Джейсон больше не мог сдерживаться. Он обнял ее и прижал к груди.
   - Ничего плохого в вас нет, - шепнул он, гладя ее по голове. - Ваш  Эндрю
- безмозглый дурак. А я еще больший глупец, чем он.
   - Он выбрал другую женщину, - плакала она. - А это так обидно.
   Джейсон закрыл глаза и сглотнул.
   - Это мне знакомо.
   Она окропила его грудь горючими  слезами,  и  от  этого  заледеневшее  за
многие годы сердце Джейсона начало оттаивать. По-отечески  держа  девушку  в
своих объятиях, он подождал, пока не затихли рыдания, затем коснулся  губами
ее виска и прошептал:
   - Вы помните, как  в  Уэйкфилде  спросили  меня,  не  можем  ли  мы  быть
друзьями?
   Она кивнула, невольно прижимаясь к его груди.
   - Мне очень этого хочется, - хрипло пробормотал он. - Вы не могли бы дать
мне еще один шанс?
   Подняв голову, девушка с сомнением вгляделась в него. Затем кивнула.
   - Спасибо, - поблагодарил он со странной улыбкой.

Глава 17

   В последующие недели Виктория пережила все стадии чувств, которые  обычно
следуют за предательством любимого. Сначала она досадовала, затем злилась, и
наконец в душе  ее  осталось  глухое  болезненное  чувство  утраты.  Но  она
собралась  с  силами  и  была  полна  решимости  принять   случившееся   как
свершившийся факт и признать, что прошлое  уже  не  вернешь.  Она  научилась
горевать наедине с  собой,  оплакивая  то,  что  осталось  позади,  а  затем
одеваться в свои лучшие наряды и с лучезарнейшей улыбкой встречать друзей  и
знакомых.
   Ей удавалось скрывать свои чувства от всех,  кроме  Джейсона  и  Кэролайн
Коллингвуд, которые, каждый на свой лад, стремились помочь  ей:  Кэролайн  -
занимая ее нескончаемыми визитами,  приемами  и  вечеринками,  а  Джейсон  -
сопровождая ее на них. По большей части он относился  к  ней  как  опекающий
старший брат, который вывозит сестру на встречи, в театр, оперу.., а  там  -
дает ей полную возможность развлекаться с друзьями и подругами. Однако он не
спускал  с  нее  глаз  и  был  постоянно  готов  прийти  на  помощь  и   при
необходимости отшить любого ухажера, которого по тем или  иным  причинам  не
считал достойным своей протеже.  И  так  случалось  не  раз.  Виктории,  уже
наслышанной о его шокирующей репутации  человека,  который  может  позволить
себе все, было смешно  наблюдать,  как  Джейсон  бросал  ледяной  взгляд  на
чересчур назойливого  воздыхателя,  вынуждая  бедолагу  испуганно  бормотать
извинения и поспешно ретироваться.
   Однако в целом  общество  воспринимало  поведение  маркиза  Уэйкфилда  не
только как забавное, но и как странное и отчасти даже подозрительное.  Никто
не верил, что эта парочка намерена пожениться, тем более что Джейсон Филдинг
продолжал принимать поклонников леди Виктории в своем  доме  и  относительно
объявленной когда-то помолвки говорил, что вопрос этот еще не решен. Поэтому
общественное мнение склонялось к тому, что решение о помолвке  было  слишком
преждевременно принято стареющим больным герцогом (который явно любил обоих)
и что пара лишь ради него продолжает делать вид, что обручена.
   Но  с  течением  времени  в   обществе   возникло   менее   благоприятное
предположение.  Еще  с  самого  начала  некоторые,  особенно   консервативно
настроенные лица, с подозрением отнеслись к факту  "совместного"  проживания
неженатой парочки, но поскольку девушка казалась такой симпатичной,  а  лорд
Филдинг не проявлял  по  отношению  к  ней  особого  пристрастия,  мало  кто
прислушивался к  сплетням.  И  все  же  когда  они  все  чаще  стали  вместе
появляться в обществе, прошел  слух  о  том,  что  лорд  Филдинг,  репутация
которого  давно  была  подмочена,  решил  сделать  девушку  своим  очередным
трофеем, если уже не сделав этого.
   Появились даже непристойные предположения по поводу  того,  что  помолвка
служит лишь удобной ширмой для распутной связи под самым носом  бедной  мисс
Флосси Уильсон. Эта клевета распространилась, но ей мало кто  верил  по  той
простой причине, что хотя лорд Филдинг часто сопровождал графиню, однако вел
себя далеко не так, как ведут себя любовники и  обладатели  "трофея".  Более
того, у леди Виктории было очень много стойких защитников,  включая  графиню
Коллингвуд и ее влиятельного мужа, которые воспринимали как личное  жестокое
оскорбление, если кто-нибудь осмеливался обронить хоть слово против  графини
Лэнгстон.
   Виктория ничего не знала о любопытстве, которое вызывали ее  отношения  с
Джейсоном, но прекрасно видела, что  в  свете  многие  относятся  к  нему  с
недоверием. Чем ближе она знакомилась с людьми этого  круга,  тем  более  ее
тревожили тонкие нюансы в поведении людей, когда  рядом  появлялся  Джейсон.
Они явно настороженно, подозрительно и даже с тревогой  относились  к  нему.
Поначалу она предполагала: тот факт, что в его присутствии люди  чувствовали
себя стесненно и становились более официальными, лишь плод  ее  воображения,
но постепенно убедилась, что это не  так.  По  временам  до  нее  доносились
обрывки  сплетен,  нашептываемых  кому-то  на  ухо,   отдельные   слова   из
разговоров, в которых слышалась злоба или по крайней мере неодобрение.
   Кэролайн предупредила ее, что в  обществе  боятся  лорда  Филдинга  и  не
доверяют ему. В один из вечеров ей сказала об этом и Дороти.
   - Тори, Тори, это ты!  -  бросилась  к  ней  сестра  через  толпу  людей,
окружавших Викторию во дворе дома лорда и леди Потэм, где давался бал.
   Виктория,  не  видевшая  сестру  со  дня  прибытия  в  Англию,  с  трудом
сдерживала наплывающие слезы, когда та заключила ее в крепкие объятия.
   - Где ты была в последнее время?! - заговорила Виктория, счастливая,  что
они наконец снова вместе. - Ты так редко пишешь,  я  полагала,  ты  все  еще
находишься "в ссылке", в деревне.
   - Мы с бабушкой возвратились в  Лондон  три  дня  тому  назад,  -  быстро
объяснила Дороти. - Я бы сразу же навестила тебя, но бабушка не хочет, чтобы
мы общались. Я высматривала тебя везде, где бывала. Но это не важно. У  меня
мало времени. Компаньонка сейчас начнет меня разыскивать. Я сказала ей, что,
кажется, заметила бабушкину подругу и хочу передать ей послание от нее.
   При этом Дороти опасливо оглянулась, так  боясь  б