и чудес,
человеком, от  которого  не существовало  тайн.  Собственно говоря, тайн тут
вообще не имелось -- если не считать его самого.
     Даже  на  Земле,  в Лондоне  или  в  своем дорсетском  убежище,  он  не
наслаждался такой полной безопасностью и покоем.  Там был Дж., был Лейтон --
когда-то; теперь их заменили Джек Хейдж  и беспокойная нудная служба.  А что
творилось за границами Соединенного Королевства! Враги, всюду враги! Если не
враги,  так  соперники...  Собственно, и в пределах  королевства  было  тоже
самое. Тайная рука Кремля, рука Вашингтона,  рука  Парижа, Израиля,  Пекина,
Претории,  Аддис-Абебы...  Здесь  же, в Ратоне,  руки  простирали  открытыми
ладонями вверх -- в знак дружелюбия и мира.
     Открыться  самому? Получить доступ к мощнейшей технологии -- в условиях
благожелательного сотрудничества, что само по себе невероятно? Хейдж пришлет
телепортатор,  и  на  Землю  хлынут сокровища ратонского  клада... Источники
энергии,  долговечные  аккумуляторы,  двигатели, прочнейшие материалы, новые
методы использования  сырья, трансмутация элементов,  фантастические способы
связи... Мечта Лейтона!
     Блейд горько усмехнулся.  Можно представить, что  его  соотечественники
сотворят со  всеми этими  достижениями мирной  тысячелетней цивилизации! Для
начала  Англия покорит весь мир  -- если не одна, так в компании со Штатами,
-- а  потом морская пехота и  зеленые  береты  заявятся в  Ратон. С  лучевым
оружием, силовыми экранами и бронированными флаерами! Это будет куда похлеще
айденских ветеранов и ксамитской фаланги... Вряд ли ратонцы успеют улететь к
звездам. А успеют, так их и там найдут.
     Но  они же и сами  не  идиоты!  Если  лже-Эльс  откроет  свою  истинную
сущность, то можно предвидеть первый вопрос к нему, к представителю развитой
культуры,  сумевшей  преодолеть  барьер времени.  А как  там  у  вас... Если
сказать правду, любопытство  и  доброжелательность  быстро перейдут в  ужас;
значит,   придется   сочинять?   Но  Ричард  Блейд  чувствовал,   что   даже
пробудившаяся в нем тяга к писанию хроник тут  не  поможет. Не  мог же  он в
самом  деле  создать  псевдоисторию мудрой и миролюбивой  земной цивилизации
плюс собственное приглаженное жизнеописание! Да тот же Клевас поймает его на
первом противоречии!
     Нет,  Ричарду  Блейду надо  сидеть тихо  и  благодарить  Семь Священных
Ветров Хайры,  что  никто  из сотрудников  Хорады не лицезрел прежде  Арраха
Эльса бар Ригона... такого, каким тот был  с год назад.  Сейчас бы их сильно
удивило его преображение!
     Только Лидор,  его златовласая  возлюбленная, знала, что он -- не Рахи.
Она  думала,  что светлый Айден послал  ей вместо сгинувшего бесследно брата
дальнего родича из Хайры... И только  Найла почти догадалась, что ее спутник
-- не  Аррах бар Ригон,  и не Эльс-хайрит, а странное существо, пришелец  из
иных миров... Но Найлы уже не было в живых, и Блейд не собирался менять свою
милую Лидор  на какую-нибудь прелестную,  но  слишком проницательную южанку.
Даже на Састи.
     * * *
     Он посадил флаер прямо у крыльца  жилища  синеглазого координатора.  Ее
обитель представляла собой трехэтажную  деревянную  пагоду, каждый следующий
ярус  которой  был  меньше  предыдущего.  Второй  и  третий этажи  обрамляли
балконы,  скрытые вьющейся растительностью; зелень плотно оплетала башню, не
давая возможности полюбоваться резными фризами, колоннами и бордюрами вокруг
широких  окон.  Казалось,  Састи  жила   в  стволе  циклопического   дерева,
перевитого лианами и лишенного кроны. Выглядело это необычно, но красиво.
     Сам  Блейд выбрал гораздо менее  экстравагантное жилище.  В  Хораде ему
предложили десятка два пустующих домов  и  домиков, и  он осмотрел их все --
исключительно из  любопытства. Разнообразие стилей, материалов, украшений  и
отделки было поразительным; ему не встретилось двух похожих зданий.
     Одни  обитатели  Ратона  предпочитали современные  коттеджи, похожие на
огромные  сплющенные  разноцветные  пузыри,  на  шары,  цилиндры, конуса или
диски. Обычно внутреннее пространство такого дома делилось на два-три этажа,
не разбитых  на отдельные комнаты.  В  просторных светлых  помещениях стояла
хрупкая на  вид, но весьма прочная мебель  из полупрозрачного  пластика,  на
первом  ярусе  присутствовал  небольшой  бассейн,  иногда  --  с  затейливым
фонтаном, окна имели форму овала или  круга. Стены домов-пузырей, толщиной в
десятую  дюйма,  переливались  всеми цветами  радуги и  оставили  на  ладони
ощущение  тепла;  вероятно,  пленка,  из которой  выдувались  эти  строения,
служила аккумулятором солнечной энергии.
     Пузыри  радовали глаз, но  Блейд предпочитал  нечто более капитальное и
традиционное.  Дома  из натурального  камня  и  искусственных блоков  нежных
тонов,  напоминавших  формой кирпич, в  принципе  устраивали  его,  однако в
каждом он находил свои недостатки. Мраморные были слишком красивы и вычурны,
здания  из  гранита  своей  тяжеловесностью напоминали мрачноватые рыцарские
замки  в  миниатюре  либо  готические  постройки,  и   показались  страннику
великоватыми. Он не претендовал на жилище из  пятнадцати или двадцати комнат
-- слишком много углов, из которых скалится в ухмылке одиночество.
     Конечно,  замок  на  окраине  Тагры  был  куда  больше   этих  каменных
особняков,  но родовое  гнездо  бар Ригонов наполняла жизнь.  Слуги, повара,
музыканты, ремесленники, конюхи,  кони и  хайритские  тароты...  Чос, ратник
десятой  алы, хитрец  и  весельчак...  Учтивый  и  спокойный  бар  Занкор...
Златовласка Лидор...
     Осматривая один  за другим дома, Блейд внезапно  ощутил острую тоску по
ней.  Как  бывало  не  раз,  новая  женщина  вошла  в  его  жизнь,  заслонив
предшественницу,  однако ласки  Найлы не вытравили память о пунцовых губах и
золотых локонах Лидор.  Кто знает, что случилось бы  потом, если б маленькая
ратонская  колдунья осталась  жива!  Ведь они  только  начинали понастоящему
узнавать друг друга... Возможно,  Найла стала бы ему близкой, очень близкой.
В конце концов, Блейд мог считать ее своей современницей -- в широком смысле
слова, -- тогда как Лидор была женщиной средневековья.
     Однако Найла погибла, и  с ее  смертью  оборвалось то, что  едва начало
зарождаться.  К Састи, например, он не питал  таких нежных чувств.  Он хотел
ее,  хотел  больше, чем  Фалту,  Хассаль и Зурниму  (две  последние  девушки
пополнили список его побед на прошлой неделе), но он ее не любил.
     Тогда, в первые дни в Хораде,  Блейд выбрал скромный домик из соснового
бруса   на   каменном   фундаменте.   Деревянные   дома    выглядели   особо
привлекательно, ибо в них прихотливая конструкция сочеталась с разнообразием
древесных  пород,  богатой резьбой и  каменной отделкой.  Мебель в них  была
основательная, тоже деревянная и резная, нередко инкрустированная серебром и
костью.  Кое-где Блейд  невольно  раскрывал рот --  такие  бунгало  и  такая
обстановка  не  снились даже  нуворишам из Штатов, любителям пускать  пыль в
глаза! Его удивляло не богатство и простор  предлагаемых  на выбор чертогов;
он  повидал слишком много дворцов, замков и  храмов, чтобы теряться при виде
роскошного  убранства. Нет, поразительным было  другое  -- доступность всего
этого!  Он  мог  занять  любой  дом, мог снести  его и  выстроить новый,  по
собственному вкусу и  разумению,  никого при этом не ущемив  и не  обидев --
кроме, быть может, архитектора, чей шедевр пошел бы на слом.
     В конце концов,  он выбрал, что хотел. Этот дом напоминал его коттедж в
Дорсете  -- не  столько  внешним  видом,  сколько простотой  и  пленительной
непритязательностью.  В  нем  пахло сосновой  смолой, стены и  потолок  были
обшиты гладким светлым деревом  без всяких следов лака, мебель  не  сверкала
золотом  и серебром,  но  казалась  надежной и  удобной. И  тут  был  камин!
Настоящий камин, с  торчавшей  над островерхой крышей трубой,  сложенный  из
дикого камня. Это окончательно пленило странника.
     Потом, побывав в домах Фалты  и других девушек, Блейд понял,  что выбор
его верен. В Ратоне человек подбирал или строил дом по своему характеру, так
же, как  одежду, прическу и цвет флаера.  Собственно, к этому шло дело  и на
Земле, но там подобная привилегия была доступна  только богатым. Поглядев на
изящный  скромный  домик  Фалты, на  пышные хоромы черноволосой и  страстной
Хассаль,  на  сиренево-золотистый  конус,  в  котором   обитала  похожая  на
белокурого  эльфа  Зурнима, странник  догадался, чем прельстил  его сосновый
коттеджик.  Огонь! Живой огонь, который  он мог развести в камине и посидеть
перед  ним, вспоминая  другие огни, что пылали  в монгских  степях, в  горах
Раины, в лесах Талзаны, в снегах Берглиона...
     Теперь,  покинув  флаер,  странник с  любопытством  разглядывал  жилище
Састи.  Здесь  он  не  был  ни  разу,  и  сегодняшнее  приглашение  являлось
свидетельством того, что кинжал Асруда действительно позабыт.
     -- Входи, Эльс, -- она  плавно повела  рукой, и дверь растворилась.  --
Что сначала: завтрак или мой маленький музей?
     -- Конечно, музей. Тогда нам будет о чем поговорить за завтраком.
     -- До сих пор тем, как будто, хватало...
     -- Я имею в виду приятный разговор, -- пояснил Блейд, перешагивая через
порог  и  осматриваясь.  --  Не о  семнадцати несчастных, что тянут  лямку в
северных странах и не о том, как я сотру в порошок ксамитов.
     Он  восхищенно  присвистнул.  Нижний этаж пагоды  был  полностью  занят
просторным  залом,   игравшим,  по   британским  понятиям,   роль  гостиной.
Деревянная  лесенка в дальнем углу  вела наверх, посередине  высился круглый
стол на толстой ножке --  вероятно, в ней  был  смонтирован пищепровод, -- у
стен алели ярким бархатом мягкие диванчики и кресла, а над ними,  на полках,
коврах и подставках, располагалось  то,  что  Састи  считала своей маленькой
коллекцией.
     Блейд  сразу увидел, что  все  эти великолепные вещи  были привезены  с
севера. Ксамитские фарфоровые вазы, резные  камеи, которые  делали в Странах
Перешейка,  причудливый кувшин из огромной раковины в серебре  -- оттуда же,
деревянные подсвечники из Катрамы, знаменитое  рукбатское стекло, кинтанские
бронзовые фигурки, модель  садры  исключительно тонкой  работы, собранная из
десятка древесных пород... Соседний стеллаж заполняли книги,  на пергаменте,
шелке, бумаге, деревянных дощечках  и тонкой серебряной фольге. Манускрипты,
свитки, прошитые золотым шнурком стопы желтоватых листов, кожаные переплеты,
блеск драгоценных камней, яркие рисунки, паутинная вязь неведомых письмен...
Рядом на  трех  полках были расставлены ларцы,  ларчики, шкатулки  и  совсем
маленькие коробочки, деревянные, каменные, металлические, костяные.
     Блейд  оглянулся  на  Састи,  с горделивой  улыбкой  следившей за  ним;
женщина кивнула  головой.  Он потянулся к самому  большому ларцу  и  откинул
крышку. Украшения... Цепи, броши, кольца, серьги, большая диадема... Все  --
айденское.  В  других шкатулках  были  вещи  из  Ксама  и  восточных  стран,
красивые, редкостные. Блейд чувствовал, что их выбирали с любовью.
     --  Знаешь, тут хватило бы на три богатых антикварных лавки в Тагре, --
произнес он,  поворачиваясь к  хозяйке всех  этих сокровищ.  -- Откуда такое
изобилие?
     --  Привозят  разведчики... иногда присылают в автоматических воздушных
капсулах вместе с донесениями.
     Блейд покачал головой.
     -- Восемнадцать человек,  считая  с отцом... Сколько же лет пришлось им
трудиться, чтобы собрать все это?
     Он задал вопрос и тут же осознал его бестактность. Щеки Састи вспыхнули
слабым румянцем.
     -- Иногда их было двадцать или двадцать два, -- ровным голосом заметила
она,  -- но ты  прав: лет прошло немало. Я не  так молода, как тебе кажется,
Эльс.
     -- Женщине  столько  лет, на сколько она выглядит, и мужчине  тоже,  --
Блейд попытался шуткой замять неловкость. -- Клевас клялся, что ему стукнуло
сто, но в Айдене ему не дали бы больше сорока.
     -- Клевасу действительно сто. Мы живем долго, Эльс.
     Састи  явно не собиралась поддаваться на  его маленькую провокацию; как
все женщины, перешагнувшие за тридцать, она предпочитала говорить о возрасте
других, но  не  о своем. Незаметно усмехнувшись,  Блейд подошел  к огромному
ксамитскому  ковру,  занимавшему  целую стену,  на  котором  было  развешано
оружие.
     Тут в  трогательном  соседстве сверкали  стальными  клинками короткие и
длинные мечи империи и эдората, серебрились шлемы, выставляли напоказ тонкую
чеканку  щиты,  грозно блестели  секиры, стрелы  и кинжалы хищно протягивали
острия навстречу  друг другу, змеились  клинки  сабель.  Теперь Блейд  знал,
откуда взялось оружие на "Катрейе"  -- несомненно, из  этой  самой коллекции
или  из  запасников  музея  Састи.  С  помощью  такого арсенала  можно  было
вооружить роту имперских гвардейцев.
     Он  присмотрелся: посередине  ковра,  на самом  почетном  месте,  висел
широкий  длинный клинок без рукояти, заканчивающийся шестидюймовой  трубкой.
Серовато-голубые волны перекатывались по булатной стали, лезвие  было острей
бритвы, и у основания клинка темнели строчки знакомых рун.
     Фран! Хайритский  фран!  И не простое оружие, древней работы...  скорее
всего, мастера из  Дома Осс... они  издавна  считались лучшими  кузнецами на
всем западе  страны. Блейд ласково погладил блестящую поверхность. Далеко же
от  родины  занесло  тебя, дружище! И где ты  потерял  свою рукоять из ветви
франного дерева, несгибаемого и гордого, как Хайра?
     Проглотив подступивший к горлу комок, странник глухо спросил:
     -- Можно?
     --  Да,  Эльс,  возьми  его.  Это  единственная вещь  из Хайры  в  моем
собрании, но ты все же возьми... Хайритское должно вернуться к хайриту.
     Он  не  сразу  понял,  что  Састи  отдает  ему клинок. Дарит! Насовсем!
Редчайшую вещь, жемчужину коллекции! Но это было так.
     Женщина подошла к  Блейду, няньчившему  фран  в  ладонях,  и  коснулась
локтя.
     -- Тут надпись... -- тонкий длинный  палец скользнул по рунам.  -- Я не
знаю хайритского... его вообще мало кто знает... Ты можешь прочесть, Эльс?
     --  Да.  --  Блейд присмотрелся,  шепча про  себя  слова  благодарности
старому Асруду, обучившему сына языку матери.  -- Тут написано:  "Не согнуть
рукоять франа, не сломить гордость Хайры". И это правда, моя милая!
     Састи благодарно улыбнулась, потом глаза ее лукаво блеснули:
     -- Однако рукояти нет, мой славный воин.
     -- Ничего, я вырежу новую. Как говаривал брат мой  Ильтар Тяжелая Рука,
настоящий хайрит должен сам сделать  древко к своему франу. Тут у вас растут
деревья...
     -- У нас, -- поправила его Састи.
     -- Да, у нас... Я сделаю рукоять!
     -- Несгибаемую, как Хайра?
     -- Несгибаемую, как Хайра!
     Они словно обменялись тайным паролем.
     Блейд бросил задумчивый взгляд на голубоватое лезвие, на черненые руны.
     -- Я  мог бы  перевести это иначе,  -- внезапно  произнес  он. -- Я уже
хорошо знаю ратонский.
     -- Рифмованным стихом?
     Он кивнул.
     -- Я попробую... Вот так:
     Хайра как вечный фран крепка,
     И пролетевшие века
     Не сломят сталь ее клинка
     И гордость не согнут.
     Азаста  серьезно  смотрела  на гостя,  и в синих ее глазах переливались
отблески булатной стали.
     --  Спасибо, -- сказала она  наконец. -- Ты действительно хорошо знаешь
ратонский.
     Потом женщина повернулась к столу и откинула крышку в  центре;  ее рука
нерешительно замерла над пультом заказа.
     -- Ну, будем завтракать?
     --  Нет, подожди еще  минутку!  -- Блейд  шагнул к  полке, заставленной
какими-то флакончиками и фарфоровыми горшочками. -- А это что?
     -- Бальзамы,  колдовские  зелья,  снадобья и лекарства, благословленные
светлым Айденом, -- Састи улыбнулась. -- Прямо из  Тагры. Их как-то  прислал
твой отец... позаимствовал у знакомого лекаря.
     Странник покачал головой.
     -- Похоже, я  догадываюсь, у кого... Тот человек не лекарь, дорогая,  а
ученый целитель из  числа  Ведающих Истину...  Он был другом отца... большим
другом... Теперь он  мой  друг,  целитель  бар Занкор.  Он  дал  мне  пароль
доверия.
     -- Что это значит, Эльс?
     -- Он сказал: верь тому, кто знает твое хайритское имя.
     --  Вот как... Я  знаю твое айденское имя, Рахи, -- она впервые назвала
его так, -- и тайное, хайритское.
     "Ничего ты не знаешь", -- подумал Ричард Блейд, но вслух сказал:
     -- Потому-то я тебе верю, Састи.
     Завтрак  был обилен; прошел он весело  и непринужденно. Потом Блейд еще
раз  полюбовался  коллекциями  и понял,  что  не  прочь  осмотреть заодно  и
опочивальню хозяйки.
     -- Помнишь,  я  говорил тебе о хайритской  балладе, которой  восхищался
Клевас?
     -- Да. Легенда об изгнании ттна?
     -- Она самая. Но когда я гостил у родичей в  Багре, старый скальд Арьер
пел мне не только  героические саги... у хайритов  есть  и чудесные любовные
романсы.  Только   слушать  их   лучше   где-нибудь  там,  --  Блейд  сделал
неопределенный жест  в сторону лестницы, -- на  втором или на третьем этаже.
Видишь  ли, Арьер пел свои песни  в горах,  и  я наверняка лучше их вспомню,
если окажусь повыше...
     -- Например, в моей спальне, -- закончила Састи. -- Нет, мой принц, пой
романсы  Фалте  и  Хассали... Кажется, Зурнима тоже любит их слушать? Заодно
они овладеют хайритским.
     Чудовищно!  В этом Ратоне невозможно  сохранить тайну личной жизни! Или
его  романсы  привели бедных девочек в такой  восторг,  что  они  хвастаются
направо и налево?
     -- Ну, раз так,  -- сказал  Блейд с явным огорчением, --  пойду займусь
делом.  --  Он   чувствовал,  что   изучение  хайритского  откладывается  на
неопределенный срок.
     --  Хассаль  обещала познакомить тебя  с  кем-то из  своих подружек? --
невинно осведомилась Састи.
     -- Я буду делать рукоять, -- Блейд гордо потряс франом. -- Да, рукоять,
твердую, как твое сердце!
     С  этими словами он  удалился, расстроенный  и довольный  одновременно.
Кое-что  он  все-таки получил -- не  Састи, так великолепный древний клинок.
Ильтар, увидев его, сойдет с ума!

Глава 5

     ФАТТАХ'АРРАД
     -- С тобой хочет встретиться фаттах'аррад, -- сказала Азаста.
     Хозяйка и гость  сидели друг против друга за круглым  столом. С  ужином
было  покончено,  теперь  они пили легкое янтарное  вино и болтали. В голосе
Састи, однако, чувствовалось некое напряжение; она  будто бы решала про себя
какую-то важную  проблему,  и  результаты этих  раздумий весьма интересовали
Блейда. Второй раз  он был в доме координатора Хорады  и рассчитывал,  что и
теперь не уйдет отсюда без подарка.
     -- С тобой хочет  встретиться  фаттах'аррад, --  торжественно повторила
Састи.
     "Тот, кто говорит с людьми", -- перевел Блейд и с едва заметной иронией
приподнял бровь.
     -- Может быть, хватит фаттаха? Или аррада?
     -- Нет, -- лицо женщины стало строгим. --  Фаттах'аррад Залар -- только
так, и не  иначе. Это очень уважаемый человек,  Эльс. И очень немолодой. Наш
Клевас по сравнению с ним -- юноша.
     -- Он говорит с людьми? -- Састи молча кивнула. -- О чем?
     -- О чем угодно. Главным образом о вещах, которые их волнуют.
     -- Меня ничего не волнует, -- Блейд пожал плечами.
     Это  было правдой. Месяца  полтора назад он был одержим идеей открутить
голову неведомому боссу  Найлы,  но  эта  проблема отпала, когда  он  увидел
Састи. Еще недавно он колебался, не стоит ли открыть  ратонцам свою истинную
сущность, но и здесь принял  твердое решение без посторонней  помощи.  И оба
вопроса, что ни говори, не относились  к числу тех, которые странник рискнул
бы обсуждать с кем-либо из южан.
     Казалось, его равнодушие смутило женщину.
     --  Фаттах'аррад  Залар  --  очень  уважаемый  человек,  --  настойчиво
повторила она. -- Обычно люди просят о встрече с ним. Он, конечно, никому не
отказывает,  насколько это в