е, когда он осознал все  это. Да хоть помнит
ли Дик лицо матери?! Нет, какими бы причинами ни руководствовалась Талин, он
не мог найти ей оправдания.
     Взглядом, полным жалости,  он  посмотрел на сына. Тот сидел, сжавшись в
комочек, обнимая острые коленки руками, словно в ожидании удара.
     - Тебе так плохо пришлось, малыш?
     Не поднимая головы, мальчик ответил:
     - Да нет... Ничего. Сначала я жил в Крэгхеде. Дядюшка Сильво  добрый...
Он со мной играл... Я думал  сперва, они мои родители,  но он мне  потом все
объяснил...  -  Дик  смолк  надолго, вспоминая. Должно быть, рассказ  Сильво
перевернул для мальчика весь мир, нарушил жизненные устои, стал потрясением,
выдержать которое оказалось почти невозможно...
     - Ты там чему-то  учился? - Блейд был готов говорить о чем угодно, лишь
бы прервать тягостное молчание.
     - Да...  - Паренек отозвался вяло, нехотя, но, по мере того,  как начал
рассказывать,  голос  его  заметно  оживился.  -  Дядюшка Сильво  меня  учил
драться... на мечах и с ножом... И  его начальник стражи, Берон,  тоже... мы
ходили с ним на охоту. Он показывал, как ставить силки, читать следы, искать
воду... Много еще чего...
     -  Здорово! -  Блейд  искренне  надеялся,  что в голосе его  прозвучала
должная мера восторга. - Покажешь мне завтра?
     - Если хочешь... - Мальчик пожал плечами; оживление оставило его так же
быстро, как и появилось. -  Потом приехал Абдиас. Мать прислала его. Он меня
учил всему... всему, что надо знать... принцу. -  Последние слова дались ему
неожиданно с трудом, словно он повторял их за кем-то, не понимая смысла.
     - И чему же он тебя учил?
     -  Разному...  Читать  и  писать  руны...  считать...  Еще  -  законам,
истории... это про богов... И где  какие  страны...  Но об этом  Ярл  больше
знает.
     - А как тебе у Ярла жилось?
     - Хорошо.  Скучно  только...  Он все обещал  меня в  море взять,  когда
вырасту... но никак не получалось. Может, еще возьмет?
     -  Возьмет,  конечно!  - Блейд  не знал,  насколько  помогут  сыну  его
уверения, но  не сумел придумать ничего лучшего.  С каждым  словом  мальчика
тоска все сильнее давила ему на сердце.
     Его  сын, его малыш...  брошенный с самого  детства,  перекидываемый из
одних  рук  в  другие,  словно  горячий  уголек,  о  который  каждый  боится
обжечься... Но он положит этому конец! Заберет ли мальчика с собой,  оставит
ли здесь -  но он сделает все, чтобы у Дика был нормальный  дом и нормальная
жизнь!
     Забрать его  с  собой...  Мысль эта приходила на ум Блейду и прежде, но
лишь сейчас  она обрела  в его сознании  четкие очертания, оформилась, и  из
пустого  пожелания,  далекой  возможности,  превратилась в  настоятельную  и
реальную потребность. Он хотел забрать Дика в  Айден  или на Землю - так же,
как  некогда свою приемную дочь Асту Лартам! Он хотел сделать для него  все,
что можно, искупив вину за прошлое.  Смотреть, как  растет сын, учить его...
Это были хорошие мысли!
     Он  готов  был  поделиться  ими  с  мальчиком, но  в  последний  момент
сообразил, что тот  до  сих пор ничего не  знает об отце. Для  начала стоило
рассказать ему хоть немного...
     - Я очень виноват  перед тобой, малыш... - Кажется, он уже говорил  это
прежде... Но неважно! Он готов был твердить эти слова до бесконечности. - Не
знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня...
     Блейд задумался. С чего начать? Как объяснить этому ребенку  - пусть до
времени повзрослевшему,  но  все  же ребенку  - вещи, которых до конца он не
понимал и сам?  Как  разделить с ним  трепетную радость странствий и  горечь
потерь? Любовь к Земле и тоску по иным мирам? Стремление к близким, тоску по
ним  и  горделивое  одиночество  хищника?  Как  он  мог рассказать  об  этом
семилетнему мальчишке? И все же стоило попытаться...
     - Видишь ли, Дик...  - В отблесках догорающего костра он вдруг заметил,
что мальчик сидит на удивление тихо. Он словно окаменел,  положив  голову на
колени, и вдруг до Блейда донеслось чуть слышное посапывание.
     Его сын спал! Усталость и тепло сморили его.
     Волна нежности схлестнулась  в сердце Блейда с нежданной обидой. Он так
хотел...  Но,  в конце концов, перед ним лишь  ребенок! И завтра у них будет
достаточно времени наговориться. Он уже знал, что они станут друзьями.
     Стараясь не  потревожить  мальчика, он уложил его рядом с собой, укутав
курткой.  Тот неразборчиво  пробормотал что-то во сне,  и  на  бледных губах
мелькнула  тень  улыбки.  Во  сне  лицо  его  казалось  старческим и детским
одновременно, печально-спокойным и в то же время настороженным. Блейд сказал
себе, что  отдаст все, лишь бы тревога навсегда ушла с чела  его сына. Потом
он закрыл глаза в нетерпеливом ожидании завтрашнего утра.
     * * *
     Оно, однако, выдалось отнюдь не таким, как он рассчитывал. Мальчик поел
молча, хотя на сей  раз и не пренебрег мясом и сыром, но на все попытки отца
завязать разговор отвечал лишь  угрюмым молчанием, так что Блейд подумал, уж
не приснился ли ему вчерашний разговор.
     Он  вновь ощутил  неловкость.  Каждое  слово давалось с  трудом, каждая
интонация казалась насквозь фальшивой - и, что хуже всего, его не  оставляло
впечатление, что мальчик отлично знает об этом и потешается над ним в душе.
     У него возникло искушение  отвесить упрямому  чертенку  подзатыльник  -
может,  хоть это научит  его разговаривать со старшими  как следует. Сам  он
получил достаточно викторианское воспитание, чтобы детская грубость не могла
не задевать его.
     И  все  же он  сдержался.  У него  не было никакого  права  предъявлять
мальчику  претензии  или  демонстрировать свое недовольство.  Наоборот,  ему
полагалось быть преисполненным чувства вины...
     Однако и вины Блейд  не чувствовал тоже.  И почему-то, в  глубине души,
это доставляло ему странное удовольствие.
     Так, в  полном  молчании,  они ехали  до  полудня, когда странник решил
наконец устроить привал.
     Он остановил коня на берегу реки, пересекшей  их путь. Насколько он мог
судить  по направлению русла, то был один из двух потоков, у слиянии которых
располагался Вот Норден. А значит, если ехать по берегу, они не заблудятся и
попадут  прямо к  нужному  месту.  К  тому же по  пути  наверняка  попадутся
какие-нибудь деревеньки,  где серебряные  украшения  Друзиллы  - к  счастью,
лишенные  ритуальных  символов  -  вполне можно  будет  продать  и пополнить
стремительно тающие запасы провизии... Блейд заметно приободрился.
     И, желая разделить  свое хорошее настроение с мальчиком, обнял  его  за
плечи с неожиданной для себя самого нежностью.
     - Все будет  хорошо, малыш. Вот увидишь. - Он улыбнулся Дику. - И  мама
будет рада тебя видеть.
     - Мама? - Мальчик вырвался резким движением, отскочил от отца и  замер,
пригнувшись, точно готовый  к  отпору волчонок. - Нет  у меня  никакой мамы!
Никого нет! И никто мне не нужен - и ты тоже...
     Растерянный, Блейд сделал  шаг по направлению к сыну, но  тот  поспешил
отстраниться. Сузившиеся глаза  зло сверкали  исподлобья,  он щерился, точно
дикарь. Того и гляди, кинется рвать зубами горло...
     Странник опешил.
     -  Я думал, тебе понятно... - В растерянности он не знал, что говорить.
-  Я же  сказал...  я  виноват перед тобой. Но я  все объясню! Дик...  прошу
тебя...
     Взгляд мальчика смягчился на миг, но тут  же вновь подернулся льдом. Он
отвернулся.  Блейд  стоял, совершенно потерянный. Вчера ему  казалось, между
ним  и  сыном  протянулась пусть и тоненькая, но хоть какая-то  ниточка. Дик
словно бы принял его... Утреннее молчание он приписал детскому упрямству.
     Но   здесь  было  нечто  иное.  Мальчик  отвергал  его  так  яростно  и
бескомпромиссно... Блейд не знал, что и подумать.
     И  вдруг -  новая  перемена.  Дик вздохнул  -  тяжело,  как никогда  не
вздыхает семилетний ребенок,  -  сделал пару шагов  по  берегу. Развернулся.
Замер, глядя  куда-то  в  пустоту.  Подошел  к  привязанному  к дереву коню,
потрепал его по холке... И обернулся к Блейду.
     - Ты правда мой отец?
     Так вот, значит, что мучало его все это время!
     -  Конечно. Я...  Я уезжал. Мне пришлось уехать очень  давно, я даже не
знал,  что  ты  появился  на свет.  Иначе  бы я  остался с  тобой,  клянусь!
Пожалуйста, Дик,  поверь мне! Если  б  я знал, я ни за что  бы не уехал... -
Блейд в  этот миг и сам  верил в искренность своих  слов. Ему  так хотелось,
чтобы сын поверил ему... - Я все время мечтал вернуться. Ты понимаешь. Дик?
     Мальчик сосредоточенно кивнул. Он смотрел не  на  Блейда,  но куда-то в
сторону, так что совершенно невозможно было понять, что за мысли крутятся  у
него в голове  - и все же он кивнул! У Блейда словно гора с плеч  упала.  Он
подошел и крепко прижал к себе сына.
     -  Дик... Я так  рад, что мы нашли друг друга... И  мы  не  расстанемся
больше! Ты поедешь со мной,  в далекие  края. Там все другое, не  такое, как
здесь, но тебе  понравится... - Он опустился перед сыном  на колени, так что
теперь они были почти одного роста,  и шептал  ему безумные сбивчивые слова,
прижимаясь к шелковистым, пахнущим осенью, русым волосам.
     Неожиданно мальчуган отстранился, но не резко, как прежде, а осторожно,
почти ласково, и повернулся так, чтобы взглянуть отцу в глаза.
     - Правда? - спросил он чуть слышно.
     Блейд  не знал, к чему относится этот  вопрос, к его ли  отцовству  или
обещанию забрать мальчика с собой, но уверенно кивнул в ответ на оба.
     И тут Дик улыбнулся. Широкой улыбкой  ребенка, довольного и радующегося
жизнью. Блейд  заметил  вдруг, что во рту  у него  не  хватает одного зуба -
должно быть, выпал молочный. И в этой  щербатой детской улыбке  было столько
лукавства и задора, что странник невольно  улыбнулся в ответ. Мрачные  мысли
растаяли без  следа, как туман над рекой после восхода  солнца. Сын бросился
ему на шею, и Блейд стиснул его в объятиях...
     ...Позже, когда они вновь  тронулись в путь, Блейд  попытался  обдумать
случившееся. У  Дика  и впрямь было нелегкое детство.  Неудивительно, что он
повзрослел  до  времени.  И  суровый  взгляд  его,  и  манеры  вполне  могли
показаться странными и даже отталкивающими на первый взгляд.
     Но лишь до  тех  пор, пока  ребенок не  оттаял и не прекратил дичиться.
Теперь же он  болтал  и смеялся, как  самый обычный мальчишка его  возраста.
Расспрашивал  отца  о  его  странствиях,  рассказывал, как испугался,  когда
пираты  Фьодара напали на них в Проливе, и  как тоскливо и жутко было ему со
старухами-друсами...
     Вскоре  Блейд, непривычный к детскому щебету, уже ловил себя на  мысли,
что у него звенит  в  ушах и не  удается  сосредоточиться даже на простейших
мыслях. Но заставить Дика помолчать хоть немного удалось лишь обещанием дать
на привале урок владения Айскалпом.
     Топор привел парнишку в восторг... У него едва хватало силенок удержать
неподъемное оружие,  однако он  никак не  желал выпускать  его из  рук  и  с
восхищением следил за отцом, когда тот показывал различные  замахи и выпады,
Блейд  заметил, что в  минуты  возбуждения глаза у  него  становятся синими,
точно летнее небо...
     Интерес сына к оружию навел его на новую мысль.
     Дик его законный наследник - по крайней мере, тут, в Альбе.  Так почему
бы  не оставить  топор ему? Более надежные руки трудно найти,  да и  мальчик
будет в восторге... В какой-то мере для Блейда  это было  равнозначно  тому,
чтобы  оставить  сыну  частичку  себя самого.  Айскалп сослужит  Дику добрую
службу  и всегда будет напоминать  об отце. И это  хотя бы  немного притупит
угрызения совести...
     Да, совести  - ибо Блейд, и сам не заметив как, вернулся к мысли о том,
что  мальчику  все же  лучше  будет  остаться в  родном  мире.  Даже если он
унаследовал  отцовские таланты, это  еще не делало  перенос из одного мира в
другой безболезненным. Рисковать жизнью сына... нет, на это он пойти не мог!
     И  потом... Здесь  парнишке  обеспечено  неплохое  будущее.  Он  станет
королем!  Правителем одной из самых крупных и влиятельных держав этого мира.
Возможно,  по земным  меркам,  не  такое уж  завидное  положение, но  земные
критерии для Альбы неприемлемы...
     Какой бы гибкой ни была детская психика, мальчику крайне непросто будет
приспособиться  к  жизни на  Земле.  Это  вполне может  стать  новым ударом,
который окончательно сломит и без того растревоженную психику ребенка.
     К тому  же Блейд не собирался бросать  свои дела  ни  в Айдене,  ни  на
Земле. А значит, по меньшей мере шесть-семь месяцев в году он будет вдали от
сына.  Что же  ждет Дика в Англии? Интернат? Стоит  ли тогда корить Талин за
то, что та не уделяла сыну достаточно внимания?!
     Нет, решительно, в его желании забрать  мальчика с  собой основную роль
играли чувство  вины и эгоизм, теперь  Блейд отчетливо видел это.  Дик  куда
счастливее будет в Альбе, и Айскалп останется с ним - как память об  отце, и
талисман-оберег.
     Довольный, он потрепал сына по русой головке.
     - Скоро мы будем дома, сынок. Мама уже заждалась тебя.
     Мальчик ответил счастливой улыбкой.

        Глава 13. Владычица Севера




     Скитания  Блейда подходили  к концу; по расчетам странника, скоро Хейдж
должен  был вытащить  его  из  Альбы.  Подтвердив  гипотезу  американца,  он
исполнил то, ради чего  явился в этот мир, и  теперь мог спокойно дожидаться
возвращения на Землю, отдыхая и радуясь жизни - в кои-то веки!
     Оставалась лишь одна мелочь, сущая безделица - и все.
     Удовлетворенно  вздохнув,  Блейд раскинулся  на роскошном мягком  ложе,
наслаждаясь покоем и густой ароматной тьмой спальни.
     Истинно  так,  он  мог  наслаждаться  жизнью! Воин, бродяга, неутомимый
странник, точно  листок, несомый неумолимым  ветром слепой судьбы по пыльным
дорогам  бесчисленных  миров...  Порой  и  ему удавалось,  пусть  ненадолго,
отыскать тихую гавань, обрести покой и забвение. Он имел на это право.
     Потянувшись,  он  коснулся  спящей рядом Талин. Его возлюбленная... Его
королева! Кожа ее была нежной, точно  белый  атлас, тронутый  перстами зари.
Ощутив   его  горячую  ладонь,  она  прерывисто  вздохнула,  не  просыпаясь,
потянулась к нему, и Блейд покрепче прижал ее к себе.
     В былые времена  он не преминул бы разбудить  свою подругу, насладиться
ее объятиями с жадной  страстью неутомимого любовника. Но с  возрастом Блейд
познал и наслаждение нежности; ему достаточно было ощущать присутствие Талин
рядом с собой, вдыхать аромат ее волос, просто думать о ней...
     Он вновь вспомнил волнующие минуты их встречи. Пять  дней назад, но ему
казалось, это случилось только вчера.
     Верхом  на вороном  жеребце они с  Диком въехали в Вот Норден.  Мальчик
казался притихшим, почти испуганным; он озирался по сторонам и робко жался к
отцу. Предстоящая встреча с матерью явно пугала его...
     Блейд  и сам  ощущал  определенную  неловкость.  Как встретит его Талин
после восьмилетней  разлуки?  Как  примет известие, что  вскоре им предстоит
новое расставание - на сей раз навсегда?
     По-настоящему  он  никогда  не  любил  Талин. Она забавляла его в былые
годы; ему по душе была ее  живость, отвага,  преданность. Он  испытал редкое
наслаждение  в  ее объятиях... За все это  он сохранил теплые воспоминания и
даже тень признательности - но не более того.
     Однако эта женщина была матерью  его ребенка!  Мальчика, к которому  за
неделю пути Блейд успел искренне привязаться, прикипеть душой. За которого у
него болело сердце... Перед уходом он обязан был  сделать для сына все,  что
мог. А это во многом зависело и от их отношений с Владычицей Севера.
     Однако  со временем  люди меняются.  И  та,  кого  он  помнил  задорной
порывистой девушкой, превратилась, по слухам, во властную королеву, упрямую,
непреклонную, да  еще  и посвятившую себя служению  Фригге.  Найдет  ли  эта
женщина  в  своем  сердце  место  для  сына,  от  которого  она  практически
отказалась при рождении... не  говоря уже о беглом возлюбленном? Что ждет их
в Вот Нордене?
     И  потому - что  было большой редкостью для  него - Блейд не без опаски
ожидал  свидания с Талин в  малом тронном  зале,  куда  проводили их с Диком
почтительные, но неразговорчивые стражи.
     Однако  встреча их была совсем иной, чем  он  мог  представить. Молодая
женщина, гибкая, стройная, с копной каштановых волос,  сияя, влетела в  зал,
далеко  позади оставив всю свиту. И с разбега бросилась Блейду на грудь!  Он
закружил ее по залу, хмельной от радости и облегчения.
     Затем были  еще объятия, и смех сквозь слезы, и сбивчивые рассказы. Она
осыпала поцелуями  мальчика, разрыдалась перед  ним, начала что-то говорить,
сбилась,  стиснула его и  не отпускала  больше, словно боялась расстаться  с
сыном хоть на миг...
     Встреча их была настолько трогательной, что вскоре все придворные дамы,
понемногу  собравшиеся за спиной  Талин, зашмыгали  носами,  да  и у  самого
Блейда неожиданно защипало веки.
     Был в тот вечер  еще и пир, где хмельное текло рекой, и пели скальды, и
слышался  хохот  и  восторженные крики, и провозглашались  здравицы  в честь
принца Лондонского.
     Блейд неожиданно для себя обрадовался прибытию старого Абдиаса, который
приехал  на одном  из кораблей  Ярла. Советник почти  полностью оправился от
болезни,  и  лишь  его  худоба,  ставшая  еще  больше,  напоминала  о  былых
невзгодах. Старик без умолку тараторил, всячески прославляя храбрость принца
Лондонского, и постоянно пытался втянуть его в разговор.
     Впрочем,  Блейд  больше слушал,  чем  говорил,  и, как  только выдалась
минутка, поспешил ускользнуть с празднества вместе с Талин.
     Он  не  сводил  с  нее глаз.  Как  она  была хороша, раскрасневшаяся, с
сияющими от возбуждения глазами! Алые губки зовуще приоткрыты... нежный стан
выгибается призывно... Блейд ощутил неожиданный трепет, какого не чувствовал
с  далекой  юности  -  нетерпеливую  дрожь новобрачного,  спешащего  познать
девственность юной супруги.
     Но  ничего  от  стыдливого  девичества  не было  в его Талин.  Опытная,
пышущая  страстью  зрелая  женщина -  такой  явилась  она  ему  на ложе.  Он
наслаждался  ею  бесконечно, раз за разом ввергая ее в  пучины блаженства  и
уносясь за ней вслед на огненных волнах.
     Она  манила  и  притягивала,  как   воплощенная  женственность;  Блейду
казалось, он поглощен ею всецело, в нем  не осталось места ни для  раздумий,
ни  для  тревог или сомнений. Но,  странное дело, чем  больше он  предавался
любви с Талин,  тем  яснее и ярче виделась ему  та,  со струящимися  ручьями
длинных  распущенных волос,  что  стояла,  опершись  на посох,  напоминающий
весло. Та, чье упоительно совершенное тело облегал короткий хитон, сотканный
из сверкающей чешуи, а чело венчала корона, своей причудливой формой похожая
на раковины  тропических  морей. Та,  у  чьих  ног  копошились водяные гады,
щетинясь  острым  месивом  плавников, хвостов и сверкая  упругими скользкими
телами...
     Это могло бы продолжаться бесконечно... Всю ночь они не отрывались друг
от друга  -  и утром, до самого полудня. Однако правительница королевства не
всегда властна над своим временем; неотложные дела ждали ее.
     Талин подолгу беседовала с  советниками, принимала посланцев мирных или
воинственных соседей,  вершила правосудие и объезжала окрестные деревни, Это
была истинная королева - и бремя власти она несла с достоинством,  как  мало
кто был способен нести его.
     Впрочем, Блейд не слишком страдал от невнимания, лишь  порой  шутил про
себя, что женская эмансипация, похоже, стала бедой и  этого мира... Но он не
мог пожаловаться на скуку.
     Он  много  занимался  с мальчиком,  стремясь  передать  сыну  все,  что
позволяло время.  Дик оказался  жадным  и любознательным учеником, и порой у
свежеиспеченного  отца  не хватало  терпения  отвечать  на  его бесчисленные
вопросы.  Тогда  он  отправлял  своего отпрыск