и девочки, которой просто  некуда
было девать свои огромные запасы энергии.  Впрочем,  сама  она  думает,  что
главное, что ее туда затащило, - это уроки танцев, которые она брала с  трех
лет. Точнее, она приобрела привычку к сцене и способность не стесняться и не
комплексовать перед посторонними. Может, это  и  есть  главное  американское
искусство, главное жизненное умение, которым там дорожат, да как будто и  не
зря, - выйти неважно перед кем и делать и говорить, что считаешь  нужным,  а
что другие про тебя думают и во  что  тебя  оценивают,  так  это  их  личное
мнение.
   Ну вот, и вышла она тогда на подиум. Надо сказать,  что  бюст  у  нее  на
конкурсе не обмеряли. И в купальнике не выгоняли под капризный мужской глаз.
А велели представиться и коротко рассказать о себе. Она  и  доложила  насчет
школы, сказала пару слов про родной второй класс  и  замечательные  отличные
оценки и любимый предмет -  science  (наука,  в  смысле  -  естествознание).
Никакого места тогда она не заняла, но и не расстроилась.
   - Мне было интересно, я получила новый опыт. Я в это все ввязывалась  для
развлечения, ну так его и получила.
   И  вот  по  логике  жизни  из  такой  уже  к   восьми   годам   железной,
самоутверждающейся девочки должна б вырасти такая стерва... Но нет! Она и не
царственна, и не надменна, не носится со своей красотой, вот нет.  А  что  ж
она?  Ничего!  Улыбается,  конечно,  но  как-то  так  запросто,  чтоб   тебя
подбодрить. И так смотришь, вроде нормальная она, несмотря  на  впечатляющие
регалии. Отчего, интересно, так?  Может,  из-за  заморского  принципа:  твоя
свобода кончается там, где начинается чужая?
   Ну вот. В оргкомитете конкурса лежал все эти годы  адрес  Дженни.  Лежал,
лежал - и вдруг взяли да  послали  по  нему  приглашение.  И  оно  пришло  в
последний день, когда еще можно было туда послать заявление с анкетой! Там у
них, может, кто выпал в последний момент, ну и решили  с  запасной  скамейки
взять  позабытую  девчонку...  Ну  что,   плюнуть,   обидеться,   испугаться
бесполезной суеты, как бы "ну вот еще"? Но нет, не таков мистер Хейм, папаша
красавицы, мелкий бизнесмен и общественник - член горсовета!
   Он, кстати, сидит тут  же  с  нами  в  комнате,  переживает  за  дочку  и
подсказывает ей, когда она нечаянно забывает  про  какое-то  свое  давнишнее
достижение.
   -  Нельзя  такой  шанс  упускать!  Это  хорошо  и  для   развлечения,   и
познавательно, и с образовательной точки зрения выгодно - разных новых людей
увидишь, ситуации всякие  неожиданные  будут...  Непременно  участвовать!  -
решил он тогда.
   И анкету послали экспресс-почтой, и побежали покупать  дочке  специальное
конкурсное платье цвета аквамарин.
   И поехала Дженни на два дня в столицу штата город  Харрисберг.  В  первый
день она ходила в своем новом платье по сцене туда-сюда, как ей  сказали.  И
еще кроме того танцевала. На второй день и проблемы красоты и грации ушли на
второй план: надо было оказаться не только симпатичной, как в  первый  день,
но и умненькой. Да и это еще не самое важное! А что? Угадать вы  не  сможете
ни за что и никогда. Потому что оно, это  главное,  весьма  неожиданно:  это
общественная работа. Ну, ведь не плохо? Впрочем, это для вас  неожиданность.
А Дженни к этому годами готовилась. Уж она-то знала, что  в  первую  очередь
ценится в девушке там у них, у антиподов, которые ходят вверх ногами, - если
исходить из того, что это мы нормальные и вверх головой ходим именно мы.
   И тут я себе не откажу в  удовольствии  и  дам  вам  обильные  цитаты  из
записей, которые Дженни делала у себя в тетрадках в возрасте  гораздо  более
юном, чем сейчас.
   "Я всегда предпочитала активный стиль  жизни.  Мне  было  всего  полгода,
когда я взяла первый урок  плавания.  С  тех  пор  я  не  останавливаюсь  на
достигнутом..." - это написано в десять лет.
   А вот что она пишет годом  позже:  "Я  люблю  свою  комнату,  компьютеры,
деньги, еду, и моя любимая вещь - это жизнь. В жизни есть много прекрасных и
значительных вещей, таких, как мои лучшие друзья и  мои  спортивные  трофеи.
Кем быть, когда вырасту? Одна из карьер, о которой я размышляю, -  это  быть
владелицей итальянского ресторана. Это было  бы  очень  здорово.  Я  ведь  и
готовить люблю, и командовать.
   Другое дело, которым я бы хотела заниматься, - быть  детским  психиатром.
Когда у моего брата или у моих друзей возникают проблемы,  они  приходят  ко
мне".

   А мы - все-таки до чего ж люди доверчивые и наивные; уж советской  власти
давно нету, а мы все верим ее байкам, что в Америке мир чистогана и  человек
человеку - волк, а? Забавно это все же.
   И вот в результате в свои шестнадцать лет Дженни Хейм пришла  к  конкурсу
красоты с послужным списком, который советскому человеку не  накопить  и  за
двести лет:
   президент класса;
   президент школы;
   сбор пожертвований для больных раком;
   занятия с детьми по воскресеньям в костеле (толкование Библии);
   редактор книги о школе (разновидность дембельского альбома,  размножается
типографским способом);
   член общества трезвости, задача которого - отучать школьников от вождения
автомобиля в пьяном виде (права дают с 14 лет,  и  люди  ездят  в  школу  на
машинах second hand);
   член юридического клуба (там играют в процессы, судей и адвокатов);
   член  школьной  cheer  team  (команды  болельщиц)  на  соревнованиях   по
американскому футболу;
   капитан девической футбольной сборной школы;
   дипломант курсов искусственного дыхания;
   репортер школьного ТВ (есть вырезка из местной газеты, с фото, на котором
она с микрофоном в руке берет интервью у сенатора штата - посетителя школы);
   финалистка национального конкурса на лучший дизайн  книжной  закладки  на
рождественскую тему, проводимого "Макдональдсом";
   кларнетистка школьного оркестра.
   Не много ли для одного человека? Если вы намекаете на то, что  у  них  не
все в жизни честно, особенно после Уотергейта, то это уж точно не ко мне.

   Тут надо еще отметить, что это не так чтобы особенное вундеркиндство,  не
гордое одиночество гения - заметьте, по списку видно, что она такая не одна,
что эти комитеты и клубы из кого-то же  еще  состояли,  не  из  одного  ведь
человека!
   Еще бы не забыть про хобби, а без них красавицей  не  бывать  даже  самой
Венере Милосской. Так они таковы: джазовые танцы, коллекционирование  слонов
и сочинение коротких рассказов. Здесь уместно уточнить, что слонов Дженни за
всю свою, правда пока недолгую, жизнь  насобирала  всего-то  двадцать  штук.
Живых?! Нет - статуэтки... Да и с рассказами будет для вас сенсация; вы  уже
приготовились узнать про то, что они печатаются  в  New  Yorker  и  получают
национальные премии, - так успокойтесь: никто  этих  рассказов  в  глаза  не
видел. Лежат себе в тумбочке, никуда не лезут и ни на что не претендуют.
   Видите, все-таки она на самом деле приятная девушка.
   Когда выяснилось, что общественная жизнь красавиц - участниц того первого
конкурса удалась, их стали допрашивать об интимном:
   - Если бы вам необходимо  было  превратиться  в  овощ,  то  какой  бы  вы
выбрали? - К такому вопросу приготовиться  невозможно.  Это  же  не  простой
вопросик  типа:  "Кто  из  американских  астронавтов   впервые   в   истории
человечества совершил полет в космос?"
   - Ну а ты что на это? - продолжаю любопытствовать я.
   - Не помню...
   - Эх ты, самое интересное забыла...
   - Знаешь, я не была уверена, что выиграю, но все равно старалась.
   - А там все были красавицы?
   - Большинство.
   - Были красивей тебя?
   - Да полно, - легко признается она.
   - Спрашивали, пьешь ли ты и куришь?
   - Нет, как можно, подразумевалось  же,  что  -  нет.  Это  как  бы  идеал
американской девушки, куда ж тут пить и курить?
   - Ну а ты?
   - Не пью и не курю.
   После победы на уровне штата она поехала в  Теннесси  -  на  национальный
конкурс. А там вошла в первую десятку. Тоже неплохо.
   - Думала ли ты делать карьеру на красоте?
   - Нет, я же коротковата - у меня всего пять футов и четыре  дюйма  (около
160 см. - Прим. авт.). Еще хотя бы дюйма  три,  я  б  подумала...  А  так  -
бесполезно.
   Совсем забыл, она еще на каком-то конкурсе выиграла стипендию в 10  тысяч
долларов. Но отказалась от нее, потому что  деньги  давал  один  колледж  во
Флориде и потратить их можно было только в  нем  одном.  А  она  нашла  себе
учебное заведение повыше рангом.
   Это Easton, в  Пенсильвании  же.  Она  там  изучает  биологию,  а  дальше
намерена получить диплом педиатра.
   Ну что, опять полно общественной работы. Наверно, если привыкнуть,  потом
тяжело бросить  -  типа  никотина.  Так  вот  после  уроков  Дженни  идет  к
матерям-одиночкам и помогает им воспитывать детей.
   С той же прямотой, с которой говорит на тему  своей  общественной  жизни,
она рассказывает и о личной:
   - Нет, я ни с кем не обручена еще - слишком для этого молода. Но бойфренд
есть. Он в том же колледже учится, на бизнесмена.
   - Ну а уборщицей на шоссе ты уже не работаешь, так?
   Папаша красавицы делает обиженное  лицо,  но  она  первая  успевает  меня
отбрить:
   - Почему же? Убираю! Два раза в год. В основном, конечно, из-за  младшего
брата, надо его приучать. Ему это сейчас надо больше, чем мне (он собирается
в университет). Впрочем, я и сама это еще смогу использовать.
   И то верно. Мало ли что - в аспирантуру или работать на приличное  место,
- все пригодится для анкеты, которую будут внимательно и долго читать.
   Как пелось в советской песне, "красоту уносят  годы...",  а  общественную
работу никогда.

   ????????ЧАСТЬ IV ???????
   Мэр Москвы

   ГЛАВА 21
   Московский мэр - свой парень
   Москвой управляет, разумеется, мэр.
   С ним я познакомился очень запросто. А именно позвонил ему  в  дверь,  он
сам открыл и смотрит на меня умными глазами.
   Поскольку я его в лицо раньше не знал, то для верности спросил:
   - Здрасьте. Это не вы, случайно, будете мэр Москвы?
   - Ну, я...
   - Так я, значит, к вам!
   - Заходите...
   И тогда я, прям  не  разуваясь  (ох  не  любят  они  там,  когда  человек
разувшись), зашел и сел в кресло мэра. Он  сел  в  свободное,  и  мы  начали
беседовать за жизнь. Мне никогда не  доводилось  вести  бесед  с  московским
мэром, а ему - с русскими репортерами. Так что любопытства у  обоих  хватило
надолго. Ну, потом жена еще подошла, дети, познакомился я с ними, они стоят,
улыбаются и думают: вот это да!
   В ходе своего автопробега по городам с названием Moscow я познакомился со
многими мэрами. Это просто: приходишь в мэрию, докладываешь секретарше,  она
- мэру, и он немедленно выходит улыбаться  и  обниматься.  Короче,  все  как
обычно. Я к этому даже привык - Москва,  мэр,  объятия,  и  потом  он  лично
показывает свои владения... У меня в голове  эти  американские  Москвы  даже
перепутались, я с трудом могу в памяти отличить одну от другой.
   А в эту Москву, что в штате Пенсильвания, - она  у  меня  пришлась  между
Москвами Вермонта и Арканзаса, - я попал,  как  назло,  в  воскресенье:  так
случилось. Я  выехал  из  Вермонта  в  субботу  после  завтрака,  еще  потом
заблудился, не сразу попал на нужную трассу, ночь  меня  застала  в  дальнем
Подмосковье - райцентре Скрэнтон, где я и заночевал.  А  надо  вам  сказать,
что, путешествуя по Америке  в  поисках  Москв,  ночевать  лучше  в  больших
городах по пути, чтоб наверняка, - а то в самих Москвах очень часто гостиниц
не бывает.
   И вот  стою  я  московским  утром  посреди  Church  Street,  то  бишь  на
Церковной, и думаю - у кого б спросить, что  тут  к  чему.  А  местных,  как
нарочно, никого. И вдруг показывается на пустынной улице прохожая дама.
   - Скажите, - спрашиваю, - вы не знаете, кто у вас  тут  в  курсе  местной
жизни? Поскольку я, понимаете, интересуюсь насчет Москвы.
   - Как это - кто? - удивляется она. - Разумеется, мэр!
   - Так где ж я его найду в  воскресенье  утром-то?  Он  небось  со  своими
чиновниками в футбол играет...
   - А вы  зайдите  к  нему,  может,  он  дома.  Вон  его  дом,  деревянный,
зелененький - видите?
   И я пошел...
   Мэр мне сразу понравился, и это сыграло немаловажную роль в  том,  что  я
поселился именно в его Москве, а не в какой-нибудь другой - их же полно.
   Что вам рассказать про московского мэра?
   Зовут его Дэниел Франклин Эдвардс. В баре же (куда он  чрезвычайно  редко
захаживает) и в прочей жизни все к нему  обращаются  запросто  -  Дэни.  Это
сорокалетний мужчина субтильного интеллигентного телосложения, в очках,  при
бородке, которому, как почти всем коренным (русские иммигранты  не  в  счет)
американцам, присущи деликатность, безобидность, отсутствие вредных привычек
и прочий моральный облик. Семейное положение - жена Пэм, в банке работает, и
двое детей... Жена мэра утверждает, что он - самый довольный жизнью  человек
из всех, кого она знает.  Образование  -  среднее,  хотя  на  вид  тянет  на
кандидата наук. В свое время, лет двенадцать назад, он был самым  молодым  в
истории членом моссовета - в свои тогдашние двадцать  восемь.  Последние  же
семь лет трудится на посту мэра.
   Когда я с мэром познакомился, попросил его:
   - Расскажите, какие у вас тут события происходят!
   - Да какие ж тут события! - смеется он в ответ. - Люди занимаются  домом,
семьей. В церковь ходят. В школах какие-нибудь соревнования  устраивают.  На
оленей охотятся (сам я, правда, не охотник).
   Зимой в Москве жизнь замирает.
   А летом тоже замирает.
   Да и весной-осенью она тоже не сильно напоминает Париж.
   После Эдвардс напоминает мне:
   - Должность мэра Москвы очень ответственная!  Ее  даже  президент  Ельцин
когда-то занимал... (В целом Эдвардс прав  -  первый  секретарь  как  раз  и
выполнял мэрские обязанности. - Прим. авт.)
   Мэр маленького городка в Америке, в сытой усталой стране, которую никакие
события не способны взволновать, где людям даже все равно, кто у  них  будет
президентом, - ведь ничего от этого не изменится, ничего не случится...  Где
от человека уже не требуется быть гражданином и  героем,  ибо  от  него,  по
сути, ничего уже  не  зависит...  Вместо  задержки  зарплаты  -  банкротства
негодяев, вместо невыплаты пенсий - напомаженные  старушки-туристки,  вместо
убогих инвалидов - шикарные  богадельни  с  трогательными  няньками.  Вместо
голодных детдомов - очередь на усыновление негритят...
   Трудно в таких условиях быть активным гражданином, настоящим мэром. И как
же мэру поставить себя на службу отечеству?
   Впрочем, он сам проблем видит множество.
   - Зимой надо снег убирать и  дорогу  посыпать  солью.  А  осенью  листьев
знаете сколько наваливает. Уборка мусора - это тоже серьезно.  А  два  парка
содержать, это как?  К  тому  же  бойскауты  одолевают,  им,  чтоб  повышать
квалификацию и получать новые звания, надо выполнять социальные проекты. Мэр
должен им придумывать занятия - легко, что ли?
   Потом, еще заседания моссовета надо проводить. Такое бывает эмоциональное
напряжение! Я,  помню,  пришел  на  заседание,  когда  обсуждали  расистскую
выходку Ральфа Антидорми, который  негров  обозвал  "баклажанами".  Так  там
некоторые женщины, члены совета, даже плакали от обиды и бессильной злобы!
   И потом, если кто думает, что наладить регулярную работу выборного органа
просто, то пусть сам попробует. Вот я как-то пришел на заседание, а провести
его не удалось. Потому что одна дама сложила с себя  полномочия,  Дебрянский
заболел, Хайм в командировке, а Фрейджеру не удалось отпроситься с работы. И
вот, пожалуйста - нет кворума! Зря мы все тогда приперлись на ночь  глядя  в
моссовет...
   А каково же самое большое дело, за которое Москва благодарна Эдвардсу?
   Он, не задумываясь, ответил:
   - Устройство в городе канализации.
   Трудно поверить, но до теперешнего мэра канализации в  городе  просто  не
было, несмотря на то что  ее  изобрели  еще  в  Древнем  Риме.  А  были  так
называемые septic  systems,  то  есть  резервуары,  куда  это  все  ненужное
собиралось и после откачивалось спецавтомобилями. "Не  сегодня-завтра  через
край хлынет!" - волновались граждане. Старожилы к тому же помнят  тот  ни  с
чем не сравнимый запах, который стоял над Москвой и был  визитной  карточкой
города. "Подъезжаем! - растроганно думали москвичи, возвращаясь  из  дальних
поездок. - Хорошо в краю родном..."
   Иными словами, если так можно выразиться, Москва была  вся  в  говне.  Но
пришел мэр и навел порядок. Разумеется, трудностей, скептиков и  препятствий
было миллион, но он все мужественно преодолел.
   Слава героическому московскому мэру!
   Кроме того, мэр  приложил  руку  и  к  строительству  нового  престижного
квартала Harmony Hills.  Там  селятся  приезжие  адвокаты,  врачи  и  прочие
серьезные люди,  которые  с  готовностью  платят  налог  на  недвижимость  и
пополняют московскую казну, стимулируя дальнейшее процветание города.
   Московский мэр - большой строитель! Ну, это даже дети знают.
   Москва! Чувствует  ли  Дэни  Эдвардс  ответственность  за  такое  громкое
название?
   Чувствует. Мэр всегда помогал русским,  чем  мог.  Был,  например,  такой
случай. При  перестройке  еще.  В  Америке  началась  кампания,  развязанная
определенными кругами, - чтоб не слать больше в  СССР  гуманитарную  помощь,
это ж враги! Так вот  тогда  мэр  послал  официальное  письмо,  как  политик
политику, лично самому президенту Бушу, с  таким  наказом:  не  слушайте  вы
дураков и русским помогайте! Президент, как вы знаете, прислушался... Вы  же
помните те "ножки Буша"  -  ну  так  знайте,  что  те  ножки  вам  протянула
фактически рука американской Москвы.
   И теперь мэр мне официально заявил, что на  будущее  американо-российских
отношений смотрит с оптимизмом. И то сказать, он же порядочный человек...
   Еще такой характерный случай. В рамках ответственности за  русское  слово
"Москва" мэр однажды, в одну из своих частых, почти каждый  год,  поездок  в
Нью-Йорк (обычный москвич раз в  три  года  выезжает),  специально  пошел  в
русский ресторан на Брайтон-Бич - чтобы составить  представление  о  русской
кухне. И вот дали ему борща. Мэр попробовал... Не понравилось... Он  до  сих
пор морщится при слове borshtsh.
   Но еще больше, чем борщ, Эдвардс не любит "Макдональдс".
   - Пока я жив, ни одного "Макдональдса" в Москве не будет!
   Дай Бог ему, конечно, долгих лет жизни, но таки  ни  одного  заведения  с
таким названием в Москве  нет.  Вам,  безусловно,  трудно  себе  представить
Москву без десятка-другого "Макдональдсов", но врать не буду -  это  правда,
тут их нет.
   "Макдональдсы" же вот чем плохи.
   Во-первых, положено строить перед входом арку,  которая  для  малоэтажной
Москвы слишком высока и будет портить вид. Мэру этого не хочется.
   А во-вторых, в "Макдональдсах" невкусно кормят! Это в один голос заявляют
москвичи. Мне было странно такое  слышать  от  американцев,  которые  в  еде
вообще ничего не понимают (не в обиду им будь сказано) и  принимают  за  еду
даже гамбургеры.
   - Ну ладно, ну взять Kentucky Fried Chiken, Wendy Burger  King,  так  эта
fast food еще хоть как-то съедобна. Но  "Макдональдсы"!  Это  же  невозможно
есть! Что-то здесь нечисто... Вы бы разобрались! - говорят мне  москвичи.  А
мне им и нечего ответить...
   Ну ладно, что мы все о неприятном...
   - А еще у нас тут есть русское кладбище! - вдруг вспомнил мэр.
   И повез меня смотреть.
   Кладбище на горе. Оттуда видны горы, леса вокруг... Прекрасное место.
   - Видите, одни только русские фамилии на надгробиях!
   Читаю фамилии: Боберски, Мучицки, Болески,  Киселевски,  Романко,  Санко,
Прокипчак, Тетлак. Судя по датам рождения и смерти,  они  бежали  то  ли  от
первой мировой, то ли от революции. Похоже,  с  Западной  Украины.  Впрочем,
американцам откуда знать,  каковы  на  самом  деле  русские?  Одна  знакомая
русская рассказала, как попрекал ее американский начальник:
   - Зачем же вы,