, джаз, рэп и т. д. А второй - это  как
раз  и  есть  вот  эта  имитация  неповоротливости,  и  это  тоньше,  метче,
разительней...
   Не бедность, нет. Но новых машин Киселевские отродясь не покупали. Машина
в Америке - что проездной на метро; представьте, что новый проездной для вас
дорог, вы покупаете слегка пользованный...
   И вот все пять машин в семье - б/у. Последнее приобретение, например, это
Crown Victoria (на которой у нас, в  русской  Москве,  ездят  самые  богатые
гаишники) 1990 года с пробегом 76 тыщ миль (грубо 120 тыщ км). За три тысячи
долларов.
   - Вот, хлам скупаем. Но ничего, еще столько же пройдет!  -  уверяет  меня
Боб, потому что церковь, как известно, уныния не приветствует.
   И вот на этих машинах - а то даже и на самолете, если удается накопить! -
в   каникулы   они   катаются   по   стране,   осматривая    как    полезные
достопримечательности, так и диснейленды.
   - Боб! Дети и церковь - это как? - Я спросил деликатно, опасаясь услышать
рассказ  о   сиротах,   принудительно   склоняемых   к   аскезе,   посту   и
заблаговременному спасению души. Но, слава Богу, нет...
   - Ходим в церковь, конечно. Однако их больше  тянет  к  конькам,  спорту,
музыке и прочему. Так  бывает.  Вся  молодежь  проходит  через  это,  и  это
нормально.
   Уходя, я с чувством жму руку Бобу и снимаю шляпу перед его героизмом.
   - Куда мне! - смеется Боб. - Вот кто герой, так это  Джони  Эриксон-Тада.
Она была спортсменкой и сломала  шею.  Паралич.  Окрестилась.  Вышла  замуж.
Сейчас на радио ведет передачи для инвалидов,  утешает  их.  Я  слушал,  это
убедительно. Она просто молодец! - скромно отвечает Боб, потому что разве  ж
Библия учит хвастать?
   Я еще раз с особенным чувством пожал руку Бобу, вспомнив,  что  за  вечер
нашего чаепития он  ни  разу  не  перекрестился,  ни  разу  не  процитировал
первоисточник, ни разу не сделал умного лица, ни в  чем  меня  не  попрекнул
даже намеком. Самое "духовное", что он  себе  позволил,  это  был  абсолютно
лишенный пафоса вопрос:
   - Для тебя Библия что-то значит?
   Если б не значила ничего, он, как я понимаю, просто сменил бы  термины  и
интонацию, чтоб мне проще было понять его ответы на мои вопросы...
   Это я уважаю и ценю. Но!
   Но разве же требует Библия усыновлять черных детей?
   Кажется, нет... Но стойте,  я  все  понял!  Тут  не  Библия!  Просто  Боб
Киселевский,  у  которого  деды,  прадеды  и  прапрадеды  были  шахтеры,  на
генетическом уровне привык к тому, что родные люди могут быть черными...
   Дал стране угля - и на-гора!

   ГЛАВА 25
   В Россию за ребенком
   Семья  москвичей  из  далекой  Пенсильвании  решила  усыновить   русского
ребенка.
   Простая  американская  семья  Биларди  в  жизни  устроилась  хорошо.  Вот
признаки счастья. Муж Ларри любит жену Патрицию (сокращенно  Пэт).  Оба  они
живы-здоровы. Оба работают на любимых работах, в которых достигают успеха  и
денег. Их дом на лесистой окраине Москвы большой, красивый и не  из  обычных
для  здешних  мест  древесно-стружечных  плит  слеплен,   но   построен   из
натурального кедра. Пэт ездит на щегольском  черном  кабриолете  "Сааб-900",
Ларри - на джипе. В доме у них стоит концертный рояль, на нем в часы  досуга
приходящий музыкант учит их играть собачий  вальс.  Собака  у  них,  кстати,
есть, и кошка тоже. Пэт тратит на них свои богатые материнские чувства, ну и
еще, конечно, на мужа Ларри, больше не на кого.
   Потому что у них нет детей.
   Трагедии в этом как бы и нет, если посмотреть со  стороны,  но  на  самом
деле, если понять жизнь, то, безусловно, трагедия есть. Как вообще, так и  в
частности в Америке - с ее-то натуральными,  несомненными,  неподдельными  и
железно общепризнанными family  values  (семейными  ценностями),  которые  в
России выглядят больше экзотикой, чем  правилом.  Никакие  дружки  не  зовут
Ларри проводить мужской досуг в жанре мальчишника в сауне с  девчонками  или
просто пропьянствовать весь уикенд, чтоб расслабиться. Никакие  подружки  не
зовут Пэт смотаться на недельку в Сочи, чтоб там прожигать жизнь с красивыми
юношами или просто отдыхать от семьи. Никакие  сослуживцы  или  знакомые  не
приглашают Ларри с женой или Пэт с мужем на взрослую пьянку без детей,  чтоб
там обсуждать политику,  работу  и  клеймить  козлов,  которые  пролезают  в
начальники. Не зовут, потому что такого там не бывает. В свободное от работы
время люди сидят дома с семьей или куда-нибудь едут с ней же. Конечно,  даже
в Америке бывают люди, которым перестает нравиться их семья;  но  тогда  эти
люди разводятся и заводят новые семьи. Вот и все! Очень просто. Конечно, муж
в ходе развода разоряется, и еще у него в пользу бывшей жены забирают детей.
Но ведь он женится тоже на разведенной, которая при своем  разводе  отсудила
кучу денег и всех детей, то есть новый муж попадает в  новую  семью  на  все
готовое. Отдельные мужья терпят лишения, но семьи в целом несильно страдают.
   Таким образом, на  таком  фоне  всеобщего  культа  семейной  жизни  семья
Биларди  получается  несчастной.  Муж  и  жена   чувствуют   себя   изгоями,
отщепенцами, не такими, как все, одинокими. Любовь  к  домашним  животным  и
племянникам проблему может притупить, но, конечно, не снять целиком.
   Почему, кстати, у них нет детей?
   Будучи людьми сугубо американскими, Биларди провели над  собой  множество
медицинских анализов и проверок по этому поводу. Медицина установила, что  в
деле раскрытия тайны бездетности семьи Биларди медицина бессильна.  Несмотря
на то что  анализы  проводились  самые  наилучшие  и  передовые:  в  частной
клинике, которой Пэт лично руководит. "О-о! - сказали бы сразу американцы. -
Президент частной клиники! Ну, денег тогда немеренно..."
   Точно, с деньгами полный порядок. Пэт сделала блестящую карьеру.  Сначала
она училась в колледже на менеджера, потом пошла в государственный госпиталь
и там дослужилась до вице-президента,  после  чего,  несмотря  ни  на  какие
дополнительные прибавки и удовольствия, которые ей сулили,  ушла  в  частную
клинику главным  начальником:  уж  так  ей  хотелось  быть  первым  лицом  в
иерархии. Вот она им и  стала.  Иными  словами,  Пэт  -  настоящая  успешная
карьерная бизнес-вумэн. Это вы поняли. Но чего вы не ожидаете услышать,  так
это того, что Пэт - не засушенная бой-баба с глазами  и  повадками  наемного
убийцы, не мужиковатая нахальная стерва, но совершенно  доверчивая,  веселая
компанейская  тетка,  которая  ничуть  не   кичится   своими   кабриолетами,
особняками, финансовой свободой и потрясающими командировками в  Японию  (по
обмену  опытом  с  тамошними  медиками).  Более   того,   Пэт   смешлива   и
любознательна, и это все, разумеется, очень симпатично. С  ней,  к  примеру,
приятно выпивать, что можно мало о ком-либо из американцев сказать (при всем
к ним моем глубоком уважении). А муж  у  нее,  как  у  всякой  бизнес-вумэн,
домашний, толстый (Пэт ему привезла из Токио статуэтку "Борец сумо", страшно
похоже), покладистый добряк, который быстро подаст закуски и  мухой  слетает
за стаканами на кухню с приятной улыбкой. Он работает  в  школе  психологом.
При доходах-то жены это ему на карманные расходы. Но  главное,  что  занятие
это, школьная психология, его развлекает - и ладно.
   Пэт меня затащила в свою клинику и с упоением  все  показывала.  Все  там
красиво и богато, и ловко. А самое интересное вот  что.  Первое:  у  каждого
врача кроме смотрового кабинета есть еще и кабинет  офисный,  где  ничего  о
медицине не напоминает, - тут ведут с пациентом просто беседы. Второе: перед
рабочим столиком лаборантки есть окошко со ставней. Когда с той стороны,  то
есть из сортира, постучат, она ставню открывает, берет емкость с мочой и  на
анализ ее, родимую...
   Так, кстати, про медицину: почему ж детей-то  нет,  какие  версии?  Часто
приходилось там слышать - от приезжих, разумеется,  от  разных  иммигрантов,
которым обидно, что они не коренные жители, а как  бы  лимитчики,  -  что-де
нация вырождается. Болезни там, бесплодие  и  прочее  -  не  что  иное,  как
результат проклятия инков и иных обиженных индейцев. Сама же Пэт  грешит  на
гормональные противозачаточные пилюли; штука  вроде  удобная,  но  никто  не
знает, как она аукнется лет через двадцать.  Вот,  кстати,  может,  Пэт  это
сейчас и узнаёт. И видит, что ничего хорошего...
   Еще, конечно, она подозревает воздействие возраста. Ведь решение  о  том,
что пора размножаться, семья Биларди приняла четыре года назад, когда Пэту и
Ларри было по тридцать пять лет. До этого  в  семейных  планах  такой  графы
вообще не было: сначала надо было сделать карьеру и заработать  для  будущих
детей денег. Поэтому они были отложены до лучших времен, времена эти  лучшие
вроде уже, по всем подсчетам, наступили, а детей все нет. Увы.
   В такой ситуации при известной  широте  взглядов  -  чего,  казалось  бы,
проще, чем усыновить ребенка? Но на белых сирот в Америке записываются,  как
мы когда-то на телевизоры, и надо ждать годами... На сирот  черных  -  каких
усыновила уж четверых семья  москвичей  Киселевских  -  широты  взглядов  не
хватает... И вот в прошлом году добрые люди познакомили Биларди с беременной
девушкой, которой будущий ребенок был не нужен. Так эта девушка  тоже  очень
жестко держалась за семейное планирование и  отступать  от  принятого  ранее
решения не собиралась. То  есть  раз  она  ребенка  не  планировала,  так  и
воспитывать его не будет точно. В то же время она не могла  отступить  и  от
религиозных убеждений, которые не позволяли ей отправиться в абортарий.  Так
вот Пэт и договорилась с решительной девушкой, что будущего ребенка усыновит
(такое там, кстати, сплошь и рядом бывает). Ближе к родам к донорской мамаше
был послан специальный юрист, чтобы оформить документы. И вот в  роддоме  он
столкнулся с другим  юристом!  Тот  выписывал  справки  на  того  же  самого
ребенка, но  для  совершенно  других  родителей,  из  далекого  и  циничного
Нью-Йорка! По некоторым сведениям, проныры ньюйоркцы сочли естественным дать
девице денег - а даже мысли такой не приходило в голову наивным Биларди.
   Они долго потом не могли оправиться от шока и не знали, куда девать уже к
тому времени припасенные коляски и пеленки. Пэт сутками рыдала...
   Ну и вот теперь решила усыновить ребенка за границей.
   - Чтоб никто-никто не смог у меня его отнять. Я второго раза не переживу.
Села в самолет - и все, улетела, и он будет только мой и больше ничей... Они
потом не будут ведь прилетать в Америку, чтоб забрать ребенка, ведь правда?
   И вот наконец нашелся вариант. Пэт  с  мужем  засобирались  в  Россию  за
ребенком... Подруги кинулись  ее  снаряжать  и  дарить  подарки,  к  примеру
"кенгуру", такой ранец, в котором носят детей.
   Пэт ужасно любит детей. По  всей  квартире  у  нее  развешаны  фотографии
племянников и внуков. Все ее сестры и братья сразу после школы  переженились
и наплодили тучу детей.
   - Ты, Пэт, ведь им теперь завидуешь?  Небось  начни  жизнь  сначала,  так
плюнула б на карьеру и принялась бы рожать одного за другим? Ну, да  ничего,
теперь бросишь работу и будешь нянчить брянскую сироту...
   - Ты с ума сошел? Карьера важней всего, и я ее ни на что бы не променяла.
Да и с чего ты взял, что я брошу  работу?  Конечно,  отпуск  недели  на  две
придется взять, а там няню хорошую найму. И все будет хорошо.
   Получается, было бы здоровье, а остальное они  себе  сами  купят.  И  еще
останутся деньги на дорогую няню.
   ГЛАВА 26
   Исход
   Каждый день в среднем двадцать сирот из России уезжают жить в Америку.  К
новым приемным родителям, которые таким способом избавляются от  собственной
бездетности. Оставшиеся в России сироты тоже выигрывают, - им  больше  тогда
достается, на бедность-то.
   Это же хорошо, когда всем хорошо?
   Американская мечта  семьи  Биларди  -  взять  в  дом  сироту  -  сбылась!
Маленькая гражданка России по имени Олга Джойс Биларди  живет  теперь  в  их
доме на окраине американской Москвы. Пэт и ее муж Ларри, они оба возятся  со
своей новой  дочкой,  облизывают  ее  и  агукают,  и  бегут  наперегонки  за
бутылками с детской едой. И возят Олгу Джойс по родственникам и знакомым,  и
хвастаются ею, как  неким  удивительным,  небывалым,  редким  предметом.  Те
охотно соглашаются, что оно так и есть, что это  все  замечательно  и  очень
весело, и тоже улыбаются, и дарят Олге Джойс разные игрушки.
   P.S. Всякий, кому  приходилось  делать  какое-нибудь  полезное  дело  при
помощи русского чиновника, знает, насколько болезнен и интимен этот процесс.
Там столько, понимаете, наличествует  всякого...  Поэтому  никаких  адресов,
явок, фамилий - ничего.

   Биларди ехали в Россию из последних сил.
   После  трех  выкидышей,  после  диагноза  "бесплодие",  после   неудачной
американской попытки усыновления, когда одни  жулики  их  жестоко  "кинули",
надежда на  счастье  была  слабая.  Жизнь  не  удалась,  это  было  ясно,  и
родственники пытались их утешить: да забудьте вы про это, выбросьте детей из
головы, просто живите в  свое  удовольствие,  развлекайтесь,  путешествуйте,
тратьте деньги - чего еще надо. Но им почему-то показалось,  что  Россия  их
спасет. Вся их надежда была на Россию.
   Путешествие в далекую страшную Россию, в жуткую криминальную Москву - это
американский подвиг. Иностранные провинциалы, которые даже перед поездкой  в
Нью-Йорк прощаются с семьей  как  будто  навсегда,  чувствуют  себя  отчасти
камикадзе. Но Пэт не такая, чтоб испугаться чужой  страны,  потому  что  она
природная авантюристка. Когда в детстве ее пугали,  что  вот  сейчас  придут
цыгане (когда-то они точно кочевали по американскому Подмосковью,  и  об  их
приближении    законопослушное     оседлое     население     заблаговременно
предупреждалось по радио) и заберут ее, у нее загорались глаза:
   - О'кей! Я готова! Ну где же они?
   Но все-таки - чужая страна с экзотическими обычаями...
   В Москве Биларди много чего понравилось. Например, Храм Христа Спасителя,
Кремль и грузинская еда.
   А еще:
   - Помнишь (это она Ларри. - Прим. авт.) того мальчика, возле Кремля?  Ему
лет пять, наверное, он сидел на маленькой скамеечке  и  играл  на  маленькой
гармошечке. Он играл anniversary waltz.  Ему  бросали  купюры  в  футляр  от
гармошки...
   - Это что за вальс такой? Ну-ка, насвисти мне, - встрял  я  в  лирическое
воспоминание.
   Пэт стала напевать:
   - See (пауза) how we dance (пауза) ta-ta-ta (пауза)  ta-ta-ta,  -  и  это
оказались - разумеется, вы уже  сами  узнали  -  "На  сопках  Манчжурии".  -
Мальчику много бросали денег. А рядом играл старик, и ему не бросали.
   Пока Биларди стояли, слушая, как мальчик играет на гармошке,  и  говорили
друг другу, что все будет хорошо, что жизнь у малыша наверняка удастся, да и
деду тоже накидают денег, - возле них остановилась компания школьников. Дети
возбужденно шептались. Потом от компании отошла самая смелая  девочка  -  ей
было лет двенадцать, подошла и спросила:
   - Excuse me, what time is it?
   Ларри, сверившись со Спасской башней, сказал. Девочка вернулась к  своим,
и дети захохотали. Вот она, встреча на Эльбе! Знай наших.  Были,  значит,  в
Москве,  встретили  там  американцев,   поболтали   с   ними   по-английски,
разумеется, и хоть бы что, а?
   Еще Пэт и Ларри понравились  пирожки,  которые  продаются  на  улицах,  и
женщины, торгующие ими:
   - Они такие добрые, даже улыбаются - это в России-то! Не то  что  дамы  в
русских офисах.
   - Каких офисах?
   - Ну, это московское отделение одного русского банка. У нас тут  записано
название, адрес и даже фамилия менеджера, но мы вовсе не хотим, чтоб девушка
потеряла работу. Однако нам  кажется,  что  банк  должен  лучше  тренировать
персонал. Поэтому название мы не будем разглашать - скажем только,  что  оно
начинается на букву "М". Ларри настаивает на этом, несмотря на то что у него
почти случился инфаркт.
   Так вот, пришли они в банк снять наличные со своей кредитки. А из всех их
карточек только одна признается в России. Эту самую их единственную карточку
и взяла в руки девушка в М-банке. И сразу  заметила  на  пластике  маленькую
трещинку, которая никогда ничему не мешала. Но бдительная девушка стала  эту
трещинку ковырять...  Потом  она  еще  поцарапала  ногтем  Ларрину  подпись.
Биларди пытались остановить девушку.
   - Вы можете позвонить в наш банк! По бесплатному телефону, и вам  скажут,
что у нас там полно денег. Сейчас, сейчас я дам вам  номер...  -  волновался
Ларри.
   - Я и без вас знаю номер! - строго кричала ему девушка. - Но  звонить  не
буду.
   И еще она им крикнула, чтоб ей не мешали  работать.  Продолжая  так  свою
работу, она увеличила разлом с приблизительно  0,1  дюйма  до  почти  целого
дюйма, а подпись своим верным ногтем содрала до неузнаваемости.
   - Ваша карточка - негодная, - объявила им девушка, заканчивая разговор...
   Так Биларди в страшной загранице остались без средств к  существованию...
К тому же и погода была мерзкая. Шел дождь. И они пошли пешком, без зонта  в
свое посольство, от Охотного ряда до Новинского  бульвара...  Разве  страшно
промокнуть, если впереди - призрак голодной смерти?
   И они прорвались, вышли к своим!
   Но испытания на том не кончились.
   Биларди долго стояли у окошка, но клерк не обращал  на  них  внимания,  а
когда они деликатно кашлянули, он расстроился и сказал им злобно, что у него
закрыто и пусть они придут завтра.
   - Да ладно врать! Это ж ваше посольство, а не наше, - сомневаюсь я.
   - Но там столько русских работает!
   - А-а. Ну и вы что?
   - И тогда я... - начала Пэт. - Смотри внимательно, тут надо видеть, какое
я сделала лицо!
   Я, конечно, посмотрел. Она сделала вот что: усилием воли  убрала  с  лица
улыбку, расслабила, до  отвисания,  мускулы  щек,  выдвинула  вперед  нижнюю
челюсть, а также расслабила мышцы, которые двигают кожу на лбу, отчего брови
опустились и сделали глаза нелюбопытными,  маленькими  и  узкими,  наклонила
голову и приблизилась ко мне - как будто я и был  тот  посольский  халявщик,
продавшийся американскому империализму. Глаза ее не выражали ничего  доброго
и на будущее ничего хорошего не обещали тоже.
   - Что такое? - испуганно спросил я.
   - Обыкновенное  русское  казенное  лицо!  Я  же  там  столько  чиновников
повидала. Они вот с такими мордами нам  все  время  говорили  net.  Так  тот
парень сразу понял. И я ему еще сказала, ну тоже специальным голосом, что не
уйду пока он не поможет нам. (Дело было  плевое  -  заверить  подпись,  чтоб
перевести деньги через Western Union. - Прим. авт.)  Если  б  и  тут  сказал
"нет", я б сняла ботинок и разбила б им  стекло,  за  которым  он  сидел,  -
задумчиво вспоминает свои эмоции Пэт.
   Очень похоже было на то.
   - И что он?
   - Вскочил и спрашивает сладким голосом: "How can I help you?"
   А русскому голосу Пэт научилась у русской, которая  ей  организовала  эту
"экспедицию". Поскольку я обещал соблюдать конспирацию,  назову  ее  условно
"Таня". Так вот эта Таня однажды встретила на улице  чужую  женщину,  и  они
стали друг  на  друга  кричать,  выражая  желание  взаимного  убийства.  Пэт
огорчилась, что поездка их  так  быстро  и  бесплодно  кончается.  Но  потом
оказалось, что Таня встретила школьную  подружку  и  они  признавались  друг
другу в старой любви.
   В общем, с деньгами они поехали в условленное место - в  Н-скую  область,
где все было схвачено. Поезд они взяли дневной, и это  благоразумно:  нельзя
же было, в конце концов, стопроцентно пренебречь махновскими тачанками.
   На остановках к поезду подходили женщины и дети и предлагали купить  еду,
которую они сами приготовили, чучела подозрительных зверьков  и  водку.  Это
были,  как  заключили  Биларди,  очень  милые  люди,  просто  они   пытались
заработать немного денег. Они именно не попрошайничали, а просили  купить  у
них что-нибудь. А в поезде людей немного, потому что, сказал Ла