одельцев
с восстанием, посылая записки членам ЦК, ВРК, партийным
руководителям районов. Вот одна из таких его записок вечером 24
октября: "Товарищи... Положение донельзя критическое. Яснее ясного,
что теперь, уже поистине, промедление в восстании смерти подобно...
  нельзя ждать... Можно потерять все... Было бы гибельно и
формальностью ждать колеблющегося голосования 25 октября... -
Правительство колеблется. Надо добить его во что бы то ни стало.
  Промедление в выступлении смерти подобно".   Пролетарский вождь
дважды повторил о боязни смерти! Он пытался опередить события и
поставить II съезд советов пред совершившимся фактом захвата власти.
  Одновременно в "Совете Республики" (в "предпарламенте"),
возникшем из неудачного "демократического совещания", под
председательством Дана-Гурвича шла говорильня, которую будировал
Кирбис-Керенский, клянясь в верности революционной демократии и
требуя от нее всемерной поддержки. Этот "Совет Республики", как
совещательный орган при "Временном правительстве", принял
резолюцию о создании комитета общественного спасения из
представителей городского самоуправления и демократических партий в
контакте о "Временным правительством". В его резолюции было
оговорено, что захват власти грозит вызвать мобилизацию
"черносотенных контрреволюционных сил", но ничего не было сказано о
бесчинствах большевиков. Эта резолюция так и осталась только на
бумаге.
  Штаб гарнизона "потребовал" от надежных казачьих частей
"седлать коней" и встать на защиту "Временного правительства", но они
ушли в "нейтралитет". Да и было ли то требование штаба настойчивым,
когда Кирбис-Керенский боялся их как огня, видя в них
"контрреволюцию". А штаб во главе с главнокомандующим полковником
Г. П. Полковниковым (масоном "военной" ложи) не доверял и
"Временному правительству", видимо, лелея надежду на его свержение.
  Полковников предписывал всем офицерам оставаться в казармах в случае
самовольного выступления каких-либо частей (?!).
  Накануне 25 октября "искусники" от партий социалистов-
революционеров и социал-демократов под председательством Гоца
провели ночь на экстренном заседании ЦИК и исполкоме совета
крестьянских депутатов. А тем временем главари большевиков не
дремали и не заседали: их тройка ВРК - Подвойский, Чудновский и
Антонов-Овсеенко - пыталась, что есть силы, вершить восстание. Ей
удалось согнать в вооруженную "толпу" отдельные группы солдат из
Павловского, Кексгольмского и Финляндского полков. Даже гарнизон
Петропавловской крепости на первых порах ушел в "нейтралитет". Эту
"толпу" пополнили матросы и 255 рабочих Балтийского завода и 80
рабочих Путиловского. В окружении Зимнего дворца якобы участвовало
около 2000 матросов-кронштадтцев, 1500 матросов-гельсингфорцев и
красноармейцы. Авантюра с его "взятием" удалась: он был сдан без боя
на милость окружавших, руководимых Григорием Исааковичем
Чудновским - будущим первым совдеповским комендантом дворца
русских царей (большего позора и не придумаешь!). Зимний пытались
оборонять женский батальон, 2-3 роты юнкеров и 40 георгиевских
кавалеров-инвалидов во главе с капитаном на протезах. А ранее
вооруженные 50 человек, ведомые Склянским, захватили Главный штаб.
  "Совет Республики", заседавший в Мариинском дворце, был также
захвачен, а находившихся в нем революционных демократов выдворили,
среди них были социалист-революционер Авксентьев, кадет Набоков,
народный социалист Пешехонов, социал-демократ Крохмаль, генерал
Алексеев и другие. Антонов-Овсеенко руководил "восстанием" с
"Авроры", а Подвойский - из Петропавловской крепости. Утром 26
октября ВРК объявил себя "Государственной властью"! Ульянов-Ленин,
пока шла неразбериха - "кто кого", все время прятался в задних
комнатах Смольного в замаскированном виде, часто полеживая на полу,
отдыхаючи, вместе с содельцем Бронштейном-Троцким. Вождь даже не
явился на открытый Даном-Гурвичем II съезд советов, в котором
большевики имели из 650 голосов 390. Меньшевики-интернационалисты,
социалисты-революционеры, социал-демократы, меньшевики, бундовцы
и другие фракции революционной демократии выступили на нем против
захвата власти большевиками и покинули его. Оставшиеся на съезде
большевики и левые эсеры, представлявшие самих себя в стране,
послушно пошли за вождем и занялись бесовским "законотворчеством",
испекая первые совдеповские "декреты". Даже в сентябрьскую
большевизацию советов по всем губернским городам, вместе взятым,
избранные гласные от большевиков составляли 7 процентов, а в
небольших городах - всего 2 процента. И только в Петрограде и Москве
большевики получили до 50 процентов гласных, сделав их своей
революционной цитаделью.
  Ставка и общеармейский комитет выступили в октябрьские дни
против захвата власти большевиками и приняли меры к ускорению
движения воинских частей на Петроград. Но Главнокомандующий
северным фронтом генерал Черемисов самочинно отменил их посылку в
столицу и даже пытался уговорить Главнокомандующего западным
фронтом генерала Балуева сделать то же самое. Бегство "Верховного
Главнокомандующего" Керенского окончательно подорвало все попытки
Ставки и Верховного армейского управления не допустить развала
Российской государственности. Сбылись предсказания генерала Л. Г.
  Корнилова о выступлении большевиков и захвате ими власти,
оправдались принятые им заблаговременные меры по сосредоточению
конного корпуса у Петрограда для разгона этих немецких ставленников и
шпионов. Но в те дни Л. Г. Корнилов был быховским узником, и
напрасны были его письменные увещания Ставки в лице генерала
Духонина решительно исполнить предложенные им меры.
  Зная такое состояние армии, разлагавшейся большевиками и их
подручными не по дням, а по часам, они 29 октября устроили в
Петрограде "кровавое воскресенье". Толпа вооруженных зверей
ворвалась во Владимирское училище и учинила кровавое побоище
юнкеров и женщин ударного батальона, восставших против захватчиков
власти. В этой оргии особенно активное участие приняли латышские
стрелки. Вместе с юнкерами и женщинами-воинами были расстреляны
мирные жители столицы, в том числе дети, женщины и старики.
  Сдавшиеся юнкера на городской телефонной станции выводились на
улицу и здесь зверски убивались, кидались на перила набережной Мойки,
сбрасывались в нее и расстреливались в воде. Так начался "кровавый путь
юнкеров на Голгофу" по почину "самодержавного ВРК". На горизонте
замаячила "кровавая заря" большевизма и его бесноватого вождя -
Ульянова-Ленина. Но ни штаб Петроградского военного округа, ни
Главнокомандующий северным фронтом генерал Черемисов, ни
руководители Ставки - генерал Духонин, Вырубов, Ковалевский
(комиссар "Временного правительства") не вступились за юных воинов,
вставших на защиту России. Лишь генерал Краснов, имея всего 600
казаков, 18 орудий и броневик, пытался прийти на помощь
оккупированному большевиками Петрограду. Но он с этой горсткой
воинов не был поддержан армией. Достойный наследник генерала
Рузского на посту Главнокомандующего северным фронтом, предатель
Родины генерал Черемисов отменил все распоряжения генерала
Краснова, и движение третьего конного корпуса к столице стало
невозможным. Совершилось очередное в те дни государственное
преступление. Дойдя до Пулковских высот, генерал Краснов повернул
назад, в Гатчину, где и сдался большевистской вооруженной "толпе".
  В первых числах ноября 1917 года проходили могилевские
"разговоры" в Ставке. Тут речь шла не только о том, чтобы "обсудить
конструкцию политической власти, но и фактически создать
правительство, опираясь на авторитет общеармейского комитета".   От
революционной демократии на этих "разговорах" присутствовали
бывший военный министр Верховский, социалисты-революционеры
Авксентьев, Чернов, Гоц, Фейт, Герштейн и Ракитников, меньшевики
Богданов и Скобелев, народный социалист Знаменский. Объединения сил
в Могилеве не произошло из-за "сумбура прений", который вносила левая
делегация "Викжеля" (большевика Антонова, социал-демократа Ланьера,
большевика-меньшевика Сенюшкина). Общеармейский комитет ввиду
разногласий партий отказался от "немедленного создания власти".
  "Второй Версаль" не состоялся!
  В те же дни гремели словопрения, принимались резолюции и
воззвания на "Земском соборе" - совещании представителей городских
и земских самоуправлений, созванном по инициативе Петроградской
городской думы. Там лидировал Церетели, упреждавший о возможной
"контрреволюции" в связи с большевистским переворотом.
  Захватив "власть", большевики решением своего ЦК 4 ноября
отвергли соглашение с другими партиями, входившими в совет рабочих и
солдатских депутатов, и встали на путь диктатуры, которую их вождь
прозвал "пролетарской". Он не смягчился даже тогда, когда пять членов
ЦК вышли из его состава (Розенфельд-Каменев, Анфельбаум-Зиновьев,
Милютин, Ногин и Рыков) и десять наркомов и управляющих сложили
свои полномочия (Ногин, Рыков, Милютин, Теодорович, Рязанов,
Дербышев, Арбузов, Гансен-Юренев, Федоров и Ларин). Вождь запомнил
им это! Он после того отвел им второстепенные роли в партии и
советском "государстве", а ближайших содельцев - Розенфельда-
Каменева и Анфельбаума-Зиновьева - ультимативно призвал к
партийному порядку, обвинив их в "саботаже и дезорганизации работы".
  Розенфельд-Каменев слетел с поста председателя ВЦИК, уступив его
Свердлову - преданнейшему содельцу вождя. Так был заложен
внутрипартийный террор!
  А о межпартийном терроре и говорить не приходится! Еще 10
ноября Ульянов-Ленин объявил кадетов врагами народа! За кадетами
последовали все другие бывшие "братские партии", помогавшие
большевикам ухватиться за власть: они подлежали уничтожению!
  Однако еще в конце октября - начале ноября партии
революционных демократов пытались вмешиваться в дела большевиков.
  Так, представители 8 партий и 9 организаций стремились при посредстве
"Викжеля" уговорить большевиков создать "Временный народный совет"
с ответственным правительством. Именно тогда 20 делегатов
Обуховского завода, явившихся на это согласительное совещание
революционной демократии, заявили: "Вы все не стоите того, чтобы вас
земля носила. Повесить бы вас всех на одном дерево - в стране само
наступило бы спокойствие". Они выкрикивали: "Керенского, Ленина,
Троцкого прежде надо повесить" и "долой партии, вожаков - они ничего
не могут нам дать!"   Даже распропагандированные рабочие
догадывались, что столицу захватил опасный антигосударственный угар,
который позволил узурпировать власть наиболее наглой и преступной
шайки разбойников - большевиков.
  А как реагировали жители Петрограда на октябрьский
переворот? Большевистские комиссары рыскали по всему городу,
разжигали среди вооруженных толп и самочинных "революционных
банд" классовую ненависть к "буржуям", натравливая на них
"восставших". Потому сотни тысяч горожан уходили подальше от греха,
запирались в своих жилищах и хранили глухое молчание. Однако 17
ноября на улицы столицы вышли более 10 тысяч петроградцев с
протестом против вероломного захвата власти большевиками.
  Перепуганные ВЦИК и СНК укрылись за стенами Смольного под
охраной латышских стрелков, вызванных с фронта, - новых
"преторианцев". Столичный гарнизон, руками которого они загребали
"жар" революции и захватили власть, стоял в недоверии.
  Откликнулся на посягательство большевиков и
Правительствующий сенат, хотя и с большим опозданием. Собравшиеся
28 ноября его члены призвали "должностных лиц правительственных,
городских и земских учреждений не выполнять незаконных велений
комиссаров из Смольного, преступным насилием захвативших
державную власть" (постановление написал Таганцев).
  Но аморальные большевики устремились в темную даль,
подминая все на своем пути с дьявольским "фонарем ленинизма",
подбадривая себя призывом совдеповского поэта:
  Мы за собой идти заставим
К бичу привыкшие стада,
Они сами себя объявили выразителями "воли народа",
представителями "народной власти". Лейба Бронштейн, свергнув
"власть" Арона Керенского, бесновато кричал народу: "Мы опрокинули
власть Керенского, мы повалили ее навзничь и, наступив ногой на грудь,
крикнули всероссийскому рабочему и крестьянину: придите и возьмите ту
власть, которая единственно принадлежит народу..."   Потомок древнего
революционного Израиля знал, что утверждал: "Ныне власть вам,
русским, дается не от Бога, а от нас - избранного племени. Радуйтесь:
  пришло вам, православным христианам, истинное спасение!" Ленинско-
бронштейновская авантюра "всемирного исторического масштаба"
удалась! Жуткая, беспросветная тьма Неправды объяла Россию!
  25 октября 1917 года был развернут большевиками столь же
вероломный захват власти и в Москве. И здесь был создан ВРК из
большевиков Муралова, Оппокова-Ломова, Смирнова, Усиевича
(кандидатов Аросева, Мостовенко, Рыкова, Будзинского), меньшевиков
Тетельбаума и Николаева (кандидата Гальперина), социал-демократов-
объединенцев Константинова (кандидата Ясепко) и кооптированных
большевиков Розенгольца и Ведерникова (начальника красной гвардии).
  Тут же суетились большевики Смидович, Альтер и Губельман-
Ярославский. 26 октября им удалось вывести из казарм три роты 193-го
запасного полка, несколько рот 55-го и 56-го запасных полков, но к
Скобелевской площади пришла лишь одна рота. Помогли две-три сотни
"двинцев" - изменников Родины, сидевших за бунт в Бутырской тюрьме
и выпущенных оттуда по настоянию совета. В запасных полках
бесновались и выводили на бунт солдат некий Ангарский (потом ставший
литератором Клестовым), Аросев и Губельман-Ярославский. Последний
даже был назначен политкомиссаром в Кремль, где уже командовал
самочинный большевистский комендант прапорщик Берзин.
  Давидовскому удалось пригнать несколько орудий с Ходынки на
Скобелевскую площадь. А еще тогда в Москве орудовала "ленинская
часть московского комитета большевиков" - Бухарин, Осинский,
Ольминский, Владимирский, Штернберг, Маленков, Залкинд-Землячка. 2
ноября профессор астрономии (хорош профессор!) Штернберг руководил
тяжелой артиллерией, громя ею Кремль из Замоскворечья, а 3 ноября тем
же занимался Давидовский, бомбардируя его Никольские ворота. Из
Петрограда им прибыла матросская подмога. Утром 4 ноября
оставленный юнкерами Кремль брала "дружина красной гвардии при
исполкоме латышской секции большевиков", которая и приняла
Московский совдеп под защиту (опять "преторианцы"!).
  Предательский комитет общественной безопасности (КОБ),
составленный в основном из представителей партий революционной
демократии, сдал в плен последних защитников Москвы - юнкеров и
офицеров числом в несколько тысяч. В тот плен были взяты даже 8-12-
летние дети из кадетских корпусов. Так продолжился "кровавый путь
юнкеров на Голгофу" и в Москве.
  А в это время "прославленный" генерал Брусилов отсиживался
на Пречистенке, отказываясь возглавить юных защитников России.
  Советские "историки" считали, что в Московском восстании 1917 года
участвовало 7-8 тысяч солдат и 3 тысячи красногвардейцев. Как показал
историк С. П. Мельгунов, эти цифры восставших оказались сильно
преувеличенными.
  Так, революционная демократия предала Россию, сдав ее в
объятия кровавым Ульянову-Ленину - Бронштейну-Троцкому и их
содельцам. Она считала, что в стране "лучше быть большевикам, чем
контрреволюции", то есть национальным силам. Где остались заверения
"о готовности умереть за Родину" кадетов Некрасова в марте 1917 года и
Милюкова в апреле 1917 года, эсера Авксентьева в московском
совещании, трудовика-эсера Керенского в том же марте 1917 года в
"предпарламенте", эсера Дана на II съезде советов, меньшевика
Скобелева в комитете спасения после большевистского переворота,
социал-демократа Церетелли в "Земском соборе", социал-демократа
интернационалиста Мартова и других? Канули в Лету! И теперь, спустя
75 лет после преступного захвата власти большевиками, россияне только
догадываются, кто сидел в партиях революционных демократов, кто
скрывался в их братской партии большевиков! Все они в 1917 году
делили власть между собой, грызлись как пауки в банке! Именно они
были страшными ненавистниками исторической России, злыми духами,
залетевшими в нее со всех сторон. Именно они опутали ее бранью и
ложью, злобой и смутой! Именно они покрыли ее темнотою, грязью и
пеплом, накатили на нее всеохватный погром! Именно за ними
устремилась в столицах ничтожная часть россиян, отступившая от своей
исторической веры и пошедшая в услужение ее ниспровергателям, под
знамена иной, антихристианской веры, вдохновителями которой
выступила самая злодейская часть иудейского племени. Черная свора ее
главарей и захватила "власть" в стольных градах. И с каким прискорбием
приходится теперь констатировать, что, к стыду россиян, рабочий люд
молчал, войска "нейтральничали", казаки отсиживались, генералы и
офицеры укрывались. Из 30 тысяч офицеров, бывших в те роковые дни в
Первопрестольной, участвовали в ее защите от большевистских
супостатов несколько сот! Но то же было и в Петрограде! Уж говорилось
о том, как генералы Алексеев и Брусилов, находясь в столицах, не
возглавили юных защитников Отечества - юнкоров, которые их просили
об этом!
  Шли месяцы, а "красный октябрь" не расползался по стране,
несмотря на усилия 644 комиссаров-большевиков, в основном того же
иудейского племени, спешно разосланных по ее градам и весям. Вот где
пригодились германские денежки! И только ли они? Нет, не только! Все
источники финансирования большевистской революции до сих пор
скрываются от россиян. Знаем только, что злейший ненавистник России и
православных христиан, глава банка Кун, Лейба и К  Я. Шифф бросил
большевикам 20 миллионов долларов. Связанная с ним группа Варбурга
также финансировала большевиков. Эти инвестиции в большевистскую
"революцию" окупились сторицей инвеститорам после захвата "власти"
большевиками. Уже 23 августа 1921 года в газете "Нью-Йорк тайме"
сообщалось о количестве заграничного золота, привезенного в Америку
за последние годы или ожидаемого к поступлению в местные банки. В
той же газете говорилось о том, что банк, возглавляемый Я. Шиффом,
только с 1 января 1921 года получил золота из-за границы на сумму более
102 миллионов долларов и что большая часть из него была российского
происхождения.   По свидетельству внука Я. Шиффа, с 1918-го по 1922
год Ульянов-Ленин вернул банку Кун, Лейба и К  600 миллионов золотых
рублей по официальному курсу.   Большая часть долга была возвращена
по принципу бартерных сделок: агенты в России на рубли грабили то, что
легко превращалось в капитал на рынках Запада (тут были и сырье, и
меха, и золото, и серебро, и бриллианты, и драгоценности, и
произведения искусств). И только ли эти западные банкиры получали
такие огромные барыши на вложенный в российские преступные дела
капитал? Только ли они предоставляли в начале века щедрые кредиты
Японии для ведения войны против России? Только ли они финансировали
в ней террористические организации перед "кровавым Октябрем"? Нет,
не только! В том участвовал весь ростовщический интернационал! На
инвестиции этого интернационала разбойничьи шайки сеяли по всей
России смерть, насилия, грабежи, страх, неуверенность. Они подрывали
основы государственного строя. Именно ими были убиты и ранены 114
губернаторов, государственных деятелей и генералов, 286 офицеров
полиции, 452 полицейских, 109 офицеров и даже 750 лучших солдат.
  Всего же от их рук было убито 7331 и ранено 9661 россиян, занимавших
видное социальное, общественное и государственное положение в
Отечестве.
  Чтобы рассчитаться с иностранными долгами, взятыми на
революцию, и иметь для продолжения ее новые капиталы, большевики
развернули тотальный грабеж всех богатств России, всех ее культурных,
исторических и национальных ценностей! И то продолжалось десятки
лет! Отдан ли тот зарубежный долг и ныне? Не знаем! Но одно ведаем:
  российскому народу он не возвращен ни на малейшую кроху!
  Большевики, имея предостаточное иностранное финансирование,