знаков  гнева;  все  его  громадное
косматое тело тряслось как бы от какого-то странного внутреннего  волне-
ния, неуклюжими передними лапами он тер свою словно ухмыляющуюся  морду.
Хейворд не сводил глаз с медведя и вдруг  увидел,  как  страшная  голова
упала набок и на ее месте появилось добродушное лицо разведчика.
   - Тес! - сказал осторожный житель лесов, прерывая восклицание Хейвор-
да. - Негодяи бродят вокруг.
   - Скажите, что означает этот маскарад и почему вы решились  на  такое
отчаянное предприятие?
   - Ах! Бывают случаи, когда приходится отложить в сторону и благоразу-
мие и расчет, - ответил разведчик. - Но так как  всякая  история  должна
начинаться с начала, то я расскажу вам все по порядку. После того как мы
расстались, я поместил коменданта и сагамора в старой хижине бобра;  там
они в большей безопасности от гуронов, чем в крепости Эдвард: северовос-
точные индейцы продолжают почитать бобров, так как среди индейцев еще не
завелись торговцы. Потом мы с Ункасом, как было уговорено, пошли  к  ин-
дейскому лагерю. Вы не видели Ункаса?
   - Видел, к великому своему огорчению. Он взят в плен и  приговорен  к
смерти. Казнь должна совершиться на рассвете.
   - Я предвидел, что такова будет его судьба,  -  проговорил  разведчик
уже не таким веселым тоном, как прежде. Но  вскоре  голос  его  приобрел
обычную твердость, и он продолжал: - Его несчастье, собственно, и приве-
ло меня сюда, потому что нельзя оставить в жертву гуронам такого  чудес-
ного малого.
   Вот обрадовались бы негодяи, если бы могли привязать сразу  к  одному
столбу Быстроногого Оленя и Длинного Карабина, как  они  называют  меня.
Хотя я никогда не мог понять, почему они назвали меня  так,  потому  что
между выстрелом из "оленебоя" и выстрелами из канадских карабинов  такая
же разница, как между мелом и кремнем...
   - Рассказывайте по порядку, - нетерпеливо проговорил Хейворд, -  ведь
мы не знаем, когда могут вернуться гуроны.
   - Нечего бояться их. Они знают, что "исцелителю" надо дать  время.  У
нас не будет никакой помехи, как у проповедника в начале двухчасовой бе-
седы... Итак, мы с Ункасом встретились с плутами, которые возвращались в
селение. Мальчик зашел слишком далеко для разведки. Впрочем, его  нельзя
и осуждать за это, так как кровь у него горячая, к тому же один из гуро-
нов оказался трусом, бежал и таким образом завел его в засаду.
   - Но этот гурон дорого поплатился за свою слабость!
   Разведчик многозначительно провел рукой по горлу  и  кивнул  головой,
как бы говоря: "Я понимаю смысл ваших слов".
   Затем он продолжал:
   - После исчезновения мальчика я, как вы можете  судить,  бросился  на
гуронов. Между мной и двумя из отставших произошла стычка; но это не от-
носится к делу. Итак, после того как я застрелил этих чертей, я  подошел
без всякого затруднения к хижине. Счастье благоприятствовало мне и  при-
вело как раз к тому месту, где один из самых знаменитых  колдунов  этого
племени одевался, как мне хорошо известно, для серьезной борьбы с  сата-
ной. Ловкий удар по голове ошеломил обманщика. Потом  я  набил  ему  рот
орехами, чтобы он не вздумал кричать, привязал его между двумя  молодыми
деревцами, воспользовался его вещами и принял на себя роль медведя, что-
бы иметь возможность продолжать дело.
   - И вы сыграли роль удивительно: сам медведь был бы  посрамлен  вашей
игрой.
   - Боже мой, майор, - возразил польщенный житель лесов, - плохой бы  я
был охотник, если бы, изучая так долгов пустыне повадки и  нравы  живот-
ных, не сумел их изобразить! Будь это дикая кошка или настоящая пантера,
я устроил бы вам представление, на которое стоило бы посмотреть. А такое
неуклюжее животное изобразить и вовсе не трудно... Но где же девушка?
   - Бог знает! Я побывал во всех хижинах поселения и не нашел ни малей-
шего следа.
   - Вы слышали, что сказал певец, покидая нас: она  близка!  Простофиля
испугался и спутал поручение, но его слова имеют глубокий смысл. Медведь
должен уметь лазить - поэтому я загляну через стены. Может быть, в  этих
скалах скрыты горшки с медом, а я, как известно, животное, любящее поку-
шать сладенького.
   Разведчик оглянулся, смеясь - над своей собственной  шуткой,  и  стал
влезать на перегородку, подражая неуклюжим движениям медведя. Но едва он
добрался до верха, как сделал знак Хейворду, чтобы тот молчал,  и  спус-
тился вниз чрезвычайно поспешно.
   - Она здесь, - шепнул он, - и вы найдете ее за этой дверью. Я  сказал
бы несколько слов утешения бедняжке, да боюсь, чтобы она не сошла с  ума
при виде такого чудовища, хотя следует признаться, что и вы,  майор,  не
очень-то привлекательны в этой разрисовке.
   Дункан, стремительно бросившийся было к двери, остановился мгновенно,
услышав такие обескураживающие слова.
   - Разве я уж так отвратителен? - спросил он с печальным видом.
   - Волка вы не напугаете и английским  гвардейцам  не  помешаете  дать
залп, но я видел вас более красивым. Ваше лицо, разукрашенное разноцвет-
ными полосами, может, пожалуй, показаться недурным  индейским  женщинам,
но белокожие девушки отдают предпочтение людям одинакового цвета с ними.
Смотрите, - прибавил он, указывая на трещину в  скале,  откуда  вытекала
вода, образуя маленький источник кристальной чистоты, - вы легко  можете
избавиться от мазни сагамора, а когда возвратитесь, я попробую  разукра-
сить вас по-новому. Колдуну так же привычно изменять свою  окраску,  как
щеголю менять свою одежду.
   Осторожному охотнику не пришлось слишком долго убеждать Хейворда.  Он
еще говорил, а Дункан уже приступил к умыванию. В одну минуту с лица его
исчезли все страшные и комические черты, и юноша снова  появился  в  том
виде, каким одарила его природа. Приготовившись таким образом к свиданию
с любимой, он поспешно простился с товарищем и  исчез  в  указанном  ему
направлении. Разведчик снисходительно смотрел ему вслед, покачивая голо-
вой и бормоча всякие пожелания; потом он очень хладнокровно занялся исс-
ледованием состояния кладовой гуронов. Пещера, между прочим,  употребля-
лась и для хранения охотничьей добычи.
   У Дункана не было иного проводника, кроме слабого  света,  мерцавшего
вдали, но этот свет служил полярной звездой для влюбленного. При  помощи
этого света он добрался до цели своих стремлений - другого отделения пе-
щеры, предназначенного для содержания такой важной пленницы, какой  была
дочь коменданта крепости Уильям-Генри. Помещение было заставлено  много-
численными вещами, добытыми при  разгроме  злосчастной  крепости.  Среди
всего этого хаоса Дункан нашел ту, которую искал, - бледную, встревожен-
ную, перепуганную, но прекрасную.
   Давид уже подготовил ее к его посещению.
   - Дункан!.. - вскрикнула она голосом, который дрожал, словно испуган-
ный своими собственными звуками.
   - Алиса!.. - ответил он, перепрыгивая через сундуки, ящики, оружие  и
мебель.
   - Я знала, что вы не покинете меня, - сказала она, взглянув на  него,
и румянец показался на мгновение на ее печальном лице. - Но вы один! Как
ни благодарна я вам за память, мне все же хотелось,  чтобы  вы  были  не
один.
   Дункан, заметив, что она дрожит так, что не в состоянии держаться  на
ногах, ласково заставил ее сесть и рассказал ей все главные события, уже
известные читателю. Алиса слушала его, задыхаясь от волнения; когда  мо-
лодой человек упомянул о горе несчастного отца, слезы потекли  по  щекам
дочери в таком изобилии, словно она никогда не плакала прежде.  Но  неж-
ность Дункана скоро успокоила взрыв ее чувств, и она  выслушала  его  до
конца внимательно, хотя и не совсем спокойно.
   - А теперь, Алиса, -  прибавил  молодой  человек,  -  многое  зависит
только от вас. С помощью нашего опытного, неоценимого друга, разведчика,
мы можем уйти от этого дикого племени, но для этого потребуется все ваше
мужество. Помните, что вы возвратитесь в объятия вашего  отца,  помните,
что его счастье, так же как и ваше, зависит от усилий, которые вы сдела-
ете!
   - Я на все готова ради отца, который так много сделал для меня!
   - И ради меня также, - продолжал молодой человек, нежно пожимая руку,
которую держал в своих руках.
   Невинный, полный удивления взгляд, брошенный на Дункана, убедил его в
необходимости объясниться.
   - Здесь не место и не время, для того чтобы задерживать вас сердечны-
ми признаниями, - проговорил он, - но  чье  сердце,  переполненное,  как
мое, не пожелало бы сбросить тяжесть?
   Говорят, несчастье связывает людей больше, чем что-либо другое;  наше
общее страдание из-за вас оставило мало невыясненного между вашим  отцом
и мною.
   - А дорогая Кора, Дункан? Ведь правда. Кора не была забыта?
   - Не забыта, нет! О ней сожалеют, ее оплакивают, как редко оплакивают
женщину. Ваш отец не делает разницы в своих детях, но я, Алиса... вы  не
обидитесь, если я скажу, что ее достоинства были несколько затемнены...
   - Так, значит, вы не знаете достоинств моей сестры, - сказала  Алиса,
отнимая руку. - О вас она всегда говорит, как о самом своем дорогом дру-
ге.
   - Я с радостью буду считать ее своим другом,  -  поспешно  проговорил
Дункан, - но относительно вас, Алиса, ваш отец дал мне позволение  наде-
яться на еще более близкие и дорогие узы.
   Алиса сильно вздрогнула и отвернула  на  мгновение  лицо,  поддавшись
волнению; но она овладела собой настолько, чтобы не показать его.
   - Хейворд, - сказала она, смотря ему прямо в лицо с трогательным  вы-
ражением невинности и мольбы, - не настаивайте, прежде чем я не  повида-
юсь с отцом и не получу от него благословение!
   "Я не должен говорить больше, но меньше не мог", - хотел сказать  мо-
лодой человек, но легкий удар по плечу прервал эти слова. Он вскочил  на
ноги, обернулся, и взгляд его упал на темную фигуру и злобное  лицо  Ма-
гуа. Глубокий гортанный смех дикаря звучал в эту минуту для Дункана адс-
кой насмешкой демона. Последуй он внезапному порыву бешенства,  он  бро-
сился бы на гурона и нашел бы выход в смертельной борьбе. Но без оружия,
не зная, какую помощь может призвать его  враг,  принужденный  оберегать
ту, которая стала более чем когда-либо дорогой его сердцу, молодой чело-
век тотчас же оставил это отчаянное намерение.
   - Что вам нужно? - спросила Алиса, кротко складывая  на  груди  руки.
Стараясь скрыть свой смертельный страх за Хейворда, она  приняла  холод-
ный, надменный вид, с которым обыкновенно встречала своего похитителя.
   Торжествующий индеец принял снова строгий вид, но осторожно попятился
перед грозным взглядом молодого человека. Одно мгновение  он  пристально
смотрел на обоих своих пленников, потом отошел  в  сторону  и  загородил
бревном дверь, но не ту, в которую вошел Дункан. Молодой  человек  понял
теперь, почему дикарь мог застать его врасплох, и, считая себя  безвозв-
ратно погибшим, прижал к груди Алису, готовясь встретить участь, о кото-
рой он почти не сожалел, так как должен был ожидать ее в обществе  своей
любимой. Но Магуа, очевидно, не намеревался прибегать к немедленному на-
силию. Его первые меры были предприняты, для того чтобы задержать нового
пленника; он даже не взглянул вторично на неподвижные  фигуры  в  центре
пещеры, пока не лишил их всякой надежды ускользнуть через вход,  которым
он сам воспользовался. Хейворд следил за каждым его движением. Он  оста-
вался твердым, продолжая прижимать к сердцу хрупкую фигуру Алисы,  слиш-
ком гордый, чтобы просить пощады у врага. Когда Магуа закончил свою  ра-
боту, он подошел к пленникам и сказал по-английски:
   - Бледнолицые ловят в западню умных бобров, но краснокожие умеют  ло-
вить ингизов.
   - Гурон, делай же свое гнусное дело! - крикнул  в  волнении  Хейворд,
забывая, что дело идет о жизни двух людей. - И ты и твое мщение одинако-
во презренны!
   - Скажет ли эти слова белый человек, когда будет стоять у столба  пы-
ток? - спросил Магуа. Насмешливая улыбка, сопровождавшая эти слова, ясно
показывала, как мало он доверяет решимости молодого человека.
   - Как здесь, в лицо тебе, так и перед всем твоим народом!
   - Хитрая Лисица - хитрый вождь! - ответил индеец. - Он пойдет и  при-
ведет своих воинов смотреть, как бесстрашно может  смеяться  бледнолицый
над своими муками.
   С этими словами он повернулся и хотел идти по  проходу,  которым  шел
Дункан, когда раздавшийся рев заставил его поколебаться. В дверях появи-
лась фигура медведя. Он стоял, покачиваясь, по обыкновению, из стороны в
сторону. Магуа несколько времени внимательно смотрел на него.  Он  стоял
гораздо выше предрассудков своего племени и хотел пройти мимо с холодным
презрением, как только узнал хорошо знакомое одеяние колдуна. Но  новый,
более громкий и грозный рев заставил его остановиться. Потом он  внезап-
но, как бы решив не шутить далее, уверенно пошел вперед.  Животное  мед-
ленно отступило и, дойдя до прохода, стало бить лапами по воздуху.
   - Глупец! - крикнул вождь на  наречии  гуронов.  -  Ступай  играть  с
детьми и женщинами!
   Он еще раз попробовал пройти мимо воображаемого шарлатана,  не  думая
даже пригрозить, что пустит в дело нож или томагавк,  который  висел  на
его поясе. Внезапно животное вытянуло руки или, вернее, лапы и заключило
его в объятия, которые по силе могли  сравниться  с  объятиями  медведя.
Хейворд, еле дыша, схватил кожаный ремень, которым был завязан  какой-то
узел, и, когда увидал, что разведчик словно  приковал  своими  железными
мускулами руки врага к туловищу, бросился на дикаря и связал ему руки  и
ноги ремнем быстрее, чем мы успели рассказать об этом. Когда  гурон  был
окончательно связан, разведчик перестал держать его,  и  Дункан  положил
своего врага на спину в совершенно беспомощном положении.
   Магуа боролся отчаянно, пока не убедился, что он в руках человека го-
раздо более сильного. Во время борьбы он не издал ни одного  звука.  Но,
когда Соколиный Глаз, желая вкратце объяснить свое поведение, снял  кос-
матую голову животного и перед взором гурона появилось суровое,  грозное
лицо разведчика, спокойствие Магуа  пропало,  и  он  изумленно  произнес
обычное индейское "у-у-ух".
   - Ага! Язык вернулся к тебе! - усмехнулся победитель. - Ну, для  того
чтобы ты не употреблял его во вред нам, я заткну тебе рот.
   - Откуда вошел этот дьявол? - спросил разведчик,  покончив  с  делом,
которым занимался с большим усердием. - Ни одна душа не проходила мимо с
тех пор, как вы ушли.
   Дункан показал на дверь, через которую вошел Магуа.
   - Ну так выводите девушку, - продолжал его друг,  -  мы  должны  выб-
раться в лес.
   - Это невозможно! - сказал Дункан. - От страха  она  лишилась  сил...
Алиса! Моя милая Алиса, придите в себя!.. Все напрасно! Она слышит меня,
но не в силах следовать за мной. Идите, благородный друг,  спасайтесь  и
предоставьте нас своей участи.
   - Всякий след имеет конец, и всякое несчастье служит уроком! - возра-
зил разведчик. - Вот, заверните ее в эту индейскую одежду. Спрячьте  всю
ее маленькую фигурку, а то в пустыне не найдется другой  такой  ножки  -
она выдаст ее. Укутайте ее со всех сторон. Ну, теперь возьмите ее на ру-
ки и идите за мной. Остальное предоставьте мне.
   Дункан поспешно исполнял все его приказания, и не успел  тот  кончить
своих слов, как он поднял на руки Алису и пошел вслед за  разведчиком  к
выходу по устроенной самой природой  галерее.  Они  быстро  прошли  мимо
больной женщины, которая лежала в таком же положении, как они ее остави-
ли, и совершенно одна. Когда они подошли к маленькой двери из коры,  го-
лоса за нею показали им, что там собрались друзья и родные больной, тер-
пеливо ожидавшие позволения войти в пещеру.
   - Если я открою рот, чтобы заговорить, - прошептал Соколиный Глаз,  -
мой английский язык покажет плутам, что среди  них  находится  враг.  Вы
должны поговорить с ними на французском наречии, майор. Скажите, что  мы
заперли злого духа в пещере, а женщину несем в леса, чтобы поискать  там
целебных кореньев. Пустите в дело всю вашу хитрость.
   Дверь приотворилась, как будто кто-то прислушивался снаружи  к  тому,
что делалось внутри, и разведчику пришлось прекратить свои  наставления.
Яростный рев  прогнал  подслушивавшего,  и  разведчик,  смело  распахнув
дверь, вышел из пещеры, продолжая разыгрывать роль медведя.  Дункан  шел
за ним  по  пятам  и  вскоре  очутился  в  центре  группы  встревоженных
родственников и друзей больной. Толпа, расступившись, дала  дорогу  отцу
и, по-видимому, мужу больной.
   - Прогнал брат мой злого духа? - спросил отец. - Кто это на  руках  у
него?
   - Твое дитя! - торжественно ответил Дункан. - Злой дух вышел из  нее,
он заперт в горах. Я отнесу женщину на некоторое расстояние, чтобы укре-
пить ее на случай других припадков. Она будет  в  вигваме  воина,  когда
взойдет солнце.
   Когда отец перевел слова чужеземца на  язык  гуронов,  среди  дикарей
послышался сдержанный шепот, выражающий удовлетворение. Сам вождь сделал
Дункану знак идти дальше и проговорил громким, твердым голосом, с  вели-
чественным жестом:
   - Иди... Я мужчина, я войду в пещеру, чтобы сразиться со злым духом.
   Хейворд с радостью повиновался и уже прошел  мимо  маленькой  группы,
когда его поразили эти слова.
   - Разве мой брат сошел с ума, - воскликнул он, - что так говорит?  Он
встретится со злым духом, и тот войдет в него!
   А может быть, брат мой выгонит злого духа и он  помчится  за  дочерью
моего брата в леса! Нет, пусть дети мои ждут у пещеры и, если  покажется
дух, бьют его дубинами. Он хитер  и  укроется  в  горах,  когда  увидит,
сколько людей готово сразиться с ним.
   Это странное предложение возымело желанное действие.
   Вместо того чтобы войти в пещеру, муж и отец больной вынули томагавки
и стали у входа, готовые излить  свой  гнев  на  воображаемого  мучителя
больной. Женщины и дети наломали ветвей и набрали камней для той же  це-
ли. Мнимые колдуны воспользовались этой минутой, чтобы исчезнуть.
   Соколиный Глаз, хотя и решился воспользоваться предрассудками  индей-
цев, знал, что умнейшие из вождей не разделяют их,  а  относятся  к  ним
только терпимо. Знал он и цену времени в подобных случаях. Как бы ни об-
манывали себя индейцы и как бы их самообман ни помогал его планам,  дос-
таточно было малейшего повода для подозрения, запавшего в  душу  хитрого
индейца, чтобы предприятие оказалось роковым. Поэтому он  пошел  тропин-
кой, по которой менее всего можно было ожидать преследования,  и  обошел
поселение, не входя в него.
   Вдали, при свете костров, видны были еще воины, переходившие от хижи-
ны к хижине. Но дети уже бросили свои игры, и  ночная  тишина  понемногу
начинала сменять шум и возбуждение хлопотливого и полного событий  вече-
ра.
   Алиса ожила под влиянием свежего воздуха, и так как ей изменили физи-
ческие силы, а не память, то не потребовалось объяснять все случившееся.
   - Дайте я попробую идти сама, - сказала она, краснея оттого,  что  не
могла раньше покинуть объятий Дункана. - Мне, право, лучше.
   - Нет, Алиса, вы еще слишком слабы.
   Девушка старалась освободиться, и Хейворд был вынужден расстаться  со
своей драгоценной ношей. Человек, принявший на себя личину медведя,  ко-
нечно, не испытывал восхитительных ощущений влюбленного,  несущего  свою
любимую на руках; может быть, ему было неизвестно  и  чувство  невинного
стыда, охватившего дрожавшую Алису. Когда он очутился на приличном расс-
тоянии от хижины, он остановился и заговорил о предмете, который знал  в
совершенстве.
   - Эта дорога приведет нас к ручью, - сказал он. - Идите по его левому
берегу, пока не дойдете до водопада. Поднимитесь на холм направо,  и  вы
увидите огни другого племени. Подите туда и  просите  защиты.  Если  это
настоящие делавары, то вы будете в безопасности. Бежать далеко с  девуш-
кой невозможно, - гуроны догонят нас и завладеют нашими скальпами, преж-
де чем мы пройдем десяток миль. Ступайте! Да хранит вас бог!
   - А вы? - с удивлением спросил Хейворд. - Ведь мы же не расстаемся  с