м четыре года назад, когда миллион долларов казался ему самой большой
суммой на свете?
   В юриспруденцию он пришел не в надежде разбогатеть. Несколько лет  он
работал на пределе сип, получая за это жалкие гроши.  И  вот  он  достиг
положения, к которому, может быть, не так уж сильно и стремился. Неужели
это типичный случай осуществления Американской  Мечты.  Но  что  это  за
мечта, достигая которую ты ощущаешь себя виноватым?
   Он почувствовал на плече чью-то тяжелую руку. Он обернулся - на  него
смотрело красное лицо Сэнди Лорда.
   - Здорово мы тебя удивили?
   Джеку пришлось с этим согласиться. От Сэнди сильно пахло алкоголем  и
съеденным недавно ростбифом. Это  напомнило  Джеку  об  их  разговоре  в
"Филлморз". Не очень приятное воспоминание.  Он  слегка  отстранился  от
своего нетрезвого компаньона.
   - Посмотри на этих людей, Джек. Здесь нет  никого,  кроме,  возможно,
тебя самого, кто не хотел бы оказаться на твоем месте.
   - Я слегка ошеломлен. Все произошло так быстро и неожиданно.  -  Джек
разговаривал скорее с самим собой, чем с Лордом.
   - Черт,  такие  вещи  всегда  происходят  неожиданно.  Для  некоторых
счастливчиков - хлоп! - и ты из пешки превратился в  дамку.  Невероятный
успех потому и невероятен, что его не ждешь. Но именно  поэтому  он  так
чертовски приятен. Кстати, дай  пожать  твою  руку:  ты  оказал  Уолтеру
огромную услугу.
   - Я рад, Сэнди. Уолтер мне нравится.
   - Кстати, у меня дома в субботу намечается  маленький  междусобойчик.
Там будут некоторые люди, с которыми  тебе  не  мешало  бы  встретиться.
Постарайся убедить свою прекрасную половину пойти вместе  с  тобой.  Она
тоже найдет там нужных себе людей. Она напористая девчонка -  такая  же,
как ее отец.
 
*** 
 
   Джек пожал руки всем компаньонам в зале, некоторым - несколько раз. В
девять  вечера  они  с  Дженнифер  отправились  домой  на  ее  служебном
лимузине. К часу ночи они уже  дважды  занимались  любовью.  В  половине
второго Дженнифер крепко спала.
   Джек не спал.
   Он стоял у окна, наблюдая, как падают первые  редкие  снежинки.  Зима
наступала рано, хотя и не обещала быть суровой и снежной. Впрочем,  Джек
думал вовсе не о зиме. Он посмотрел на Дженнифер. Она, одетая в шелковую
ночную сорочку,  уютно  расположилась  на  атласном  белье,  застилающем
кровать размером с его спальню. Он поднял глаза к своим старым друзьям -
фрескам. Их новый дом будет  готов  к  Рождеству,  хотя  благопристойная
семья Болдуинов не позволит им открыто сожительствовать  до  официальной
регистрации.  Интерьеры  переделывались  под  неустанным  надзором   его
невесты, чтобы соответствовать ее личным вкусам и стандартам  богатства.
Рассматривая лица средневековых людей на потолке, Джек внезапно подумал,
что, возможно, они насмехаются над ним.
   Он только что стал компаньоном в самой престижной  фирме  города,  за
его здоровье пили самые влиятельные здесь люди, и каждый  из  них  хотел
поспособствовать его и без того ослепительной карьере. У него было  все.
Прекрасная принцесса, суровый, но  благожелательный  наставник,  богатый
свекор, солидный счет в банке. Ощущая поддержку мощной армии бизнесменов
и юристов и сознавая свои  безграничные  возможности,  Джек  никогда  не
чувствовал себя более одиноким, чем в  эту  ночь.  И,  несмотря  на  все
усилия, его  мысли  постоянно  возвращались  к  старому,  испуганному  и
разгневанному человеку и его дочери,  истерзанной  переживаниями.  Не  в
состоянии  думать  о  чем-нибудь  другом,  он  в  тишине   наблюдал   за
кружащимися в воздухе снежинками, пока небо  не  осветилось  готовящимся
выйти из-за горизонта солнцем.
 
*** 
 
   Сквозь  пыльные  венецианские  шторы,  которыми  было  завешено  окно
гостиной,  пожилая  женщина  наблюдала  за  въезжающим  во  двор  темным
седаном.  Артрит  в  обеих   сильно   опухших   коленях   затруднял   ее
передвижения.  Она  постоянно  ходила  согнувшись,  а  ее  легкие   были
безнадежно  испорчены  пятидесятилетней  никотиновой  атакой.  Ее  время
подходило к концу, душа уже едва держалась в теле. Но ее дочь не  дожила
даже до этого.
   Она  потрогала  письмо,  лежавшее  в  кармане  ее  старого   розового
домашнего халата, из-под которого  виднелись  ее  красные,  в  волдырях,
щиколотки. Она знала, что рано или  поздно  полицейские  объявятся.  Это
стало ясно после того, как Ванда вернулась из  полицейского  управления.
Глаза ее увлажнились, когда она подумала о нескольких последних неделях.
   - Это я во всем виновата, мама.
   Ее дочь сидела в маленькой кухне, где в детстве помогала матери  печь
пирожные и консервировать помидоры и фасоль, выращенные на клочке  земли
позади дома. Она повторяла эти слова снова и снова, тяжело упав на стол,
и все ее тело сотрясалось при каждом слове. Эдвина пыталась найти  слова
утешения, но она была недостаточно красноречивой, чтобы  сдернуть  саван
вины, в который была завернута худощавая женщина, когда-то бывшая пухлым
ребенком с густыми темными волосами. Она показала Ванде письмо,  но  это
не подействовало. Эдвина оказалась не в сипах разубедить свою дочь.
   Теперь ее не стало, но появилась полиция. И сейчас Эдвине нужно  было
вести  себя   правильно.   Восьмидесятилетняя   богобоязненная   женщина
собиралась солгать полицейским, так как не могла поступить иначе.
   -  Я  очень  сожалею  о  вашей  дочери,  миссис  Брум.  Слова  Фрэнка
показались старой женщине искренними. По  изборожденной  морщинами  щеке
скользнула слезинка.
   Оставленную Вандой записку он показал Эдвине Брум, и та  разглядывала
ее сквозь толстое увеличительное стекло.  Она  посмотрела  на  серьезное
лицо следователя.
   - Не могу себе представить, что она думала, когда писала это.
   - Вам известно, что в доме Салливана произошла кража со взломом?  Что
взломщик убил Кристину Салливан?
   - Я услышала об этом по телевидению сразу  же  после  того,  как  это
случилось. Это ужасно. Ужасно.
   - Ваша дочь говорила что-нибудь об этом происшествии?
   - Конечно, говорила. Она была так расстроена. Они очень хорошо ладили
с миссис Салливан, очень хорошо. Это ее просто подкосило.
   - Как вы считаете, почему она покончила с собой?
   - Я сказала  бы  вам,  если  бы  знала.  Неопределенное  высказывание
продолжало звучать у него в ушах, пока Фрэнк складывал записку.
   - Не рассказывала ли ваша дочь чего-нибудь такого о своей работе, что
могло бы пролить свет на убийство?
   - Нет. Ей очень нравилась ее работа. Судя по ее словам, хозяева очень
хорошо к ней относились. Жизнь в их доме приносила ей много радостей.
   - Миссис Брум, мне известно, что  когда-то  у  Ванды  были  нелады  с
законом.
   - Очень давно, детектив. Очень давно. И с тех пор она жила  достойно.
- Эдвина Брум сощурила глаза, сжала губы  и  в  упор  смотрела  на  Сета
Фрэнка.
   - Конечно, вы правы, - быстро сказал Фрэнк. - Не приводила ли Ванда к
вам кого-нибудь в последние несколько месяцев? Возможно, того,  кого  вы
не знаете?
   Эдвина покачала головой. Во многом это было правдой. Некоторое  время
Фрэнк вглядывался  в  ее  лицо.  Глаза,  пораженные  катарактой,  упрямо
смотрели на него.
   - Мне известно, что, когда произошло это несчастье, вашей  дочери  не
было в стране.
   - Она отправилась на этот остров вместе с Салливаном.  Мне  говорили,
они ездят туда каждый год.
   - Но миссис Салливан не поехала.
   - Полагаю, что не поехала, так как ее убили здесь, в то время как они
находились там, детектив.
   Фрэнк чуть не улыбнулся. Старая дама была далеко не  так  глупа,  как
пыталась казаться.
   - Вы не знаете, почему миссис Салливан не поехала? Может быть,  Ванда
вам что-нибудь говорила?
   Эдвина  покачала  головой   и   погладила   серебристо-белого   кота,
прыгнувшего к ней на колени.
   - Ну что ж, спасибо, что не отказались поговорить со  мной.  Еще  раз
выражаю вам свое соболезнование.
   - Спасибо. Я очень опечалена. Очень.
   Когда она с усилием поднялась, чтобы проводить его до двери, у нее из
кармана выпало  письмо.  Ее  сердце  бешено  заколотилось,  когда  Фрэнк
наклонился, поднял письмо и, не глядя, передал его ей.
   Эдвина наблюдала, как он выезжает со двора. Она медленно села обратно
в кресло и достала письмо.
   Мужской почерк был ей хорошо знаком: Я этого  не  делал.  Но  если  я
скажу тебе, чьих рук это дело, ты мне не поверишь.
   Это было все, что Эдвина Брум хотела знать. Лютер Уитни был ее старым
другом, и он проник в этом  дом  только  благодаря  Ванде.  Если  его  и
поймает полиция, то только без ее участия.
   И то, о чем просил  ее  старый  друг,  будет  сделано.  Если  Бог  ей
поможет, это будет  единственным  достойным  поступком,  который  она  в
состоянии совершить.
 
*** 
 
   Сет Фрэнк и Билл Бертон пожали  друг  другу  руки  и  сели.  Они  уже
находились в кабинете Фрэнка, когда солнце едва взошло.
   - Спасибо, что пригласили меня, Сет.
   - Это немного странно.
   -  Дьявольски  странно,  если  хотите  знать  мое  мнение.  -  Бертон
ухмыльнулся. - Не возражаете, если я закурю?
   - А что если я к вам присоединюсь? - Оба достали сигареты.
   Бертон, откинувшись на спинку стула, протянул Сету зажженную спичку.
   - Я давно работаю в секретной службе, а с таким  случаем  сталкиваюсь
впервые. Но я могу это понять. Старик Салливан - один из  лучших  друзей
президента. Помогал ему в политической карьере. Настоящий наставник. Они
давно вместе. Между нами говоря, я  не  думаю,  что  президенту  хочется
большего, чем создать видимость  своего  вмешательства.  Мы  ни  в  коем
случае не желаем вставать у вас на пути.
   - Да и законных прав у вас на это нет.
   - Так точно, Сет. Так точно. Я восемь лет работал в полиции. Я  знаю,
что такое расследование. Самое  неприятное,  если  в  это  время  кто-то
заглядывает тебе через плечо.
   Настороженность, поначалу  сквозившая  в  глазах  Фрэнка,  постепенно
стала исчезать. Бывший полицейский - теперь агент секретной службы. Этот
парень сделал серьезную карьеру в правоохранительных органах. Для Фрэнка
это значило очень много.
   - Так что вы предлагаете?
   - Я предлагаю себя в качестве информационного посредника между вами и
президентом. Что-нибудь  всплывает,  вы  звоните  мне,  а  я  докладываю
президенту. Затем при встрече с Уолтером Салливаном он сообщает  ему  со
знанием дела о ходе расследования. Поверьте,  это  -  не  пустая  затея.
Президент искренне заинтересован  в  раскрытии  преступления.  -  Бертон
внутренне посмеивался.
   - И никакого вмешательства со стороны федералов? Никаких наводок?
   - Черт, мы же  не  ФБР.  Это  не  их  дело.  Воспринимайте  меня  как
гражданского эмиссара первого лица в государстве. Наше отношение  к  вам
будет не более чем профессиональной солидарностью.
   Фрэнк оглядывал свой кабинет  и  медленно  осмысливал  сделанное  ему
предложение. Бертон следил за его взглядом, стараясь  как  можно  точнее
оценить  Фрэнка.  Бертон  повидал  множество  следователей.  Способности
большинства из них были средними, что в сочетании с  постоянно  растущим
числом преступлений выливалось  в  очень  низкие  показатели  задержания
подозреваемых и еще более низкие показатели вынесенных приговоров. Но он
навел  справки  о  Сете  Фрэнке.  Раньше  тот  работал  в  Нью-Йорке   и
многократно  награждался  за  отличную  службу.  После  его  перехода  в
полицейское  управление  округа  Миддлтон  там   не   было   ни   одного
нераскрытого убийства. Ни одного. Конечно, это был  сельский  округ,  но
стопроцентная  раскрываемость  преступлений  все  же   казалась   весьма
внушительной. Все эти факты произвели на  Бертона  сильное  впечатление.
Хотя президент потребовал от  Бертона  поддерживать  связь  с  полицией,
чтобы сдержать свое обещание Салливану, у Бертона  был  свой  интерес  в
надзоре за расследованием.
   - Если что-то всплывет очень быстро, я могу не успеть сообщить вам об
этом сразу же.
   - Я не прошу ничего сверхъестественного, Сет, просто дайте мне знать,
когда у вас будет удобный случай. Вот и все. - Бертон  встал  и  потушил
сигарету. - Договорились?
   - Я сделаю все возможное, Билл.
   - О большем и просить  невозможно.  Итак,  у  вас  есть  какие-нибудь
зацепки?
   Сет Фрэнк пожал плечами.
   - Может быть. Сегодня есть, завтра они исчезают. Вы же сами знаете.
   - Держите меня в  курсе  событий.  -  Бертон  уже  шел  к  двери,  но
неожиданно обернулся. - Кстати, услуга за услугу: если  вам  понадобится
устранить какие-то бюрократические препятствия, получить доступ к  базам
данных и все такое прочее, дайте мне  знать,  и  ваше  требование  будет
немедленно выполнено. Вот мой телефон.
   Фрэнк взял визитку.
   - Спасибо за помощь, Билл.
 
*** 
 
   Когда двумя часами позже Сет Фрэнк поднял трубку, телефон молчал.  Ни
гудков, ни постороннего шума. Вызвали специалистов телефонной компании.
   Через час он вновь поднял трубку и услышал  гудки.  Система  исправно
работала. Телефонный распределительный щит был постоянно заперт, но даже
если кто-то и заглянул бы внутрь, то  среди  хитросплетения  проводов  и
различного оборудования неспециалист ничего  бы  не  разобрал.  Впрочем,
полиция всерьез не предполагала, что  кто-то  может  подключиться  к  ее
телефонным линиям.
   Информационный канал Билла Бертона теперь был открыт, и намного шире,
чем мог подумать Сет Фрэнк.
 
Глава 15 
 
   - Алан, я думаю, это ошибка. Я думаю, мы должны оставаться в стороне,
а не вмешиваться в расследование. - Рассел стояла возле стола президента
в Овальном кабинете.
   Ричмонд сидел за столом и работал над одним из  недавних  законов  об
охране здоровья; трясина, если не сказать хуже, на  которую  у  него  не
было ни малейшего желания тратить  свой  политический  капитал  накануне
выборов.
   - Глория, действуй в соответствии с программой,  ладно?  Ричмонд  был
перегружен работой; перед самыми выборами, по его мнению, дел станет еще
больше. Его предполагаемый соперник, Генри Джейкобс, был коротышкой с не
очень приятной внешностью и плохим оратором. В силу своих личных качеств
он  представлял  настоящее  бедствие  для  прессы.  В  век   же   бурных
политических  игр  импозантная  внешность  и  хорошо  подвешенный   язык
абсолютно  необходимы  политику.  Единственным  козырем  Джейкобса  были
тридцать лет неустанной работы на благо бедных и несчастных.
   Он даже не был лучшим в очень слабой  группе  политиков,  два  лидера
которой вышли из предвыборной кампании после разнообразных скандалов, на
сексуальной почве и не только. Поэтому  Ричмонд  удивлялся,  почему,  по
данным опросов, его поддерживают только тридцать  два,  а  не  пятьдесят
процентов избирателей.
   Наконец, он повернулся и взглянул на главу администрации.
   - Имей в виду, я обещал Салливану, что возьму дело под свой контроль.
Я заявил об этом перед всей чертовой нацией,  что  принесло  мне  дюжину
процентов голосов.  Такое  не  под  силу  даже  твоей  хорошо  смазанной
команде. И я должен отказаться от них, да  еще  бороться  за  то,  чтобы
восстановить свои шансы до прежнего уровня?!
   - Алан, выборы у нас в кармане, мы оба это понимаем. Но мы  не  можем
совершать  ошибок.  Нам  надо  соблюдать  осторожность.   Этот   человек
по-прежнему на свободе. А что будет, если его поймают?
   Почувствовав раздражение, Ричмонд поднялся.
   - Да забудь ты о нем! Если ты перестанешь о нем думать,  то  поймешь,
что мое подключение к этому делу гарантирует  то,  что  парню  никто  не
поверит. Если бы  я  публично  не  заявил  о  своей  заинтересованности,
какой-нибудь пройдоха-журналист мог бы навострить  уши,  прослышав,  что
президент каким-то образом связан  с  убийством  Кристины  Салливан.  Но
теперь я оповестил нацию, что я разгневан и намерен привлечь  негодяя  к
ответственности. И если поползут какие-то  слухи,  то  люди  решат,  что
парень увидел меня по телевидению и плетет против меня небылицы.
   Рассел  опустилась  на  стул.  Проблема  была  в  том,  что   Ричмонд
располагал не всеми фактами. Предпринял бы он те же шаги, если бы знал о
ноже для вскрытия конвертов?  Если  бы  знал  о  записке  и  фотографии,
которые  получила  Рассел?  Она  скрывала  информацию  от  своего  шефа,
информацию, которая могла уничтожить их обоих, абсолютно и навсегда.
 
*** 
 
   Идя по коридору в свой кабинет, Рассел не заметила,  как  из  другого
конца коридора за ней пристально наблюдает Билл Бертон. В  этом  взгляде
не было не только восхищения, но даже доброжелательности.
   Мерзкая, мерзкая тварь. С того места, где он стоял, он мог всадить ей
в затылок тройку пуль. И его рука не дрогнула бы. Разговор  с  Колллином
окончательно все прояснил. Если бы той ночью он вызвал полицию, возникли
бы проблемы, но не  для  него  с  Коллином.  Голова  болела  бы  лишь  у
президента и его прихвостня в юбке.  Она  обвела  их  вокруг  пальца.  И
теперь он мог лишиться того, ради чего работал, переживал, лез под пули.
   Он намного лучше, чем Рассел, представлял, что именно  им  грозит.  И
именно поэтому принял свое решение. Оно  далось  ему  нелегко,  но  было
единственным в данной ситуации. Именно поэтому  он  встречался  с  Сетом
Фрэнком,  а  также  приказал  тайно  подключиться  к  телефонной   линии
следователя. Бертон понимал,  что  его  действия,  возможно,  дают  мало
шансов на успех, но теперь все они находились  за  пределами  каких-либо
гарантий. Нужно было просто играть теми картами, которые  они  имели,  и
надеяться, что Леди Удача когда-нибудь им улыбнется.
   И снова Бертона передернуло при мысли, в  какое  положение  поставила
его  Рассел.  При  мысли  о  недальновидном  решении,  принятом  под  ее
влиянием. Он еле сдерживался  от  того,  чтобы  сбежать  по  лестнице  и
свернуть ей  шею.  Но  он  поклялся  себе  в  одном:  если  они  все  же
благополучно выйдут из  этой  переделки,  он  все  равно  отомстит  этой
женщине.  Он   вырвет   ее   из   благополучия   лживого   политического
существования и окунет в грязь правды. И испытает наслаждение,  наблюдая
ее падение.
 
*** 
 
   Глядя в зеркало, Глория Рассел причесала волосы  и  подкрасила  губы.
Она понимала, что ведет себя как влюбленная девочка-подросток, но в Тиме
Коллине  было  что-то  настолько  безыскусственное  и   вместе   с   тем
мужественное, что встречи с ним действительно  начали  отвлекать  ее  от
работы, чего раньше никогда не случалось. Но история  подтверждает,  что
мужчины, облеченные властью, обычно заводят любовные связи  на  стороне.
Не будучи  ревностной  феминисткой,  Рассел  все  же  не  видела  ничего
предосудительного  в  следовании  примеру  своих  коллег-мужчин.  По  ее
мнению, в этом заключалось еще одно преимущество ее профессии.
   Снимая платье и нижнее белье и надевая свою самую  прозрачную  ночную
сорочку, она не переставала  напоминать  себе,  зачем  соблазняет  этого
молодого человека. Он был нужен ей по двум причинам. Во-первых, он  знал
о ее промахе с ножом для вскрытия конвертов,  и  она  должна  была  быть
абсолютно уверена, что Коллин будет молчать, и во-вторых, она надеялась,
что он поможет вернуть эту улику. Вынужденные объяснимые причины. И  все
же сегодня вечером, так же как и в прошлые ночи, она меньше всего думала
о них.
   В эти минуты она чувствовала, что может спать с Тимом Коллином каждую
ночь до конца своих дней и никогда не устанет от ощущений, переполнявших
ее тело после каждой их встречи. Ее разум подсказывал ей тысячу поводов,
чтобы остановиться, но тело не слушалось.
   Стук в  дверь  раздался  немного  раньше  назначенного  времени.  Она
закончила укладывать волосы, еще раз быстро проверила  макияж  и  потом,
неуклюже скользнув в туфли, поспешила в  коридор.  Она  открыла  входную
дверь и почувствовала, будто ей в грудь всадили кинжал.
   - Какой черт вас принес сюда?
   Бертон одну ногу поставил  на  порог,  а  крепкой  рукой  придерживал
приоткрытую дверь.
   - Нам нужно поговорить.
   Рассел невольно заглянула ему за спину