он  -
агент секретной службы или нет, но она не собиралась больше  ничего  ему
рассказывать.
   - Если ваш отец совершил преступление,  суд  присяжных  признает  его
виновным, и он будет осужден. Если он невиновен, его  отпустят.  Система
работает именно таким образом. Вы это знаете лучше меня.
   Кейт уже собиралась ответить, когда ее взгляд упал на фотографии.  Ее
первое судебное заседание. Казалось, оно было целую вечность назад.  Эта
улыбка, эти радужные мечты, с которых начинают все. Стремление к идеалу.
Она уже давно спустилась с небес на землю.
   Та колкость, какой она хотела ответить ему, исчезла, растворившись  в
улыбке очаровательной молодой женщины, которая так много ждала от жизни.
   Билл Бертон наблюдал, как она повернулась и  вышла.  Он  взглянул  на
фотографии, а потом снова на пустой дверной проем.
 
Глава 17 
 
   - Вам ни в коем  случае  не  следовало  делать  этого,  Билл!  Вы  же
сказали, что не будете вмешиваться в ход расследования. Черт возьми, мне
нужно было бы отправить вас за решетку. Это очень позабавило  бы  вашего
шефа. - Сет Фрэнк с грохотом задвинул ящик своего стола и встал, обратив
сверкающий взгляд на Бертона.
   Билл Бертон перестал ходить взад-вперед и  сел.  Он  ожидал  подобной
реакции.
   - Вы правы, Сет. Но, Бог мой, я же сам долго был  полицейским.  Я  не
мог с вами связаться, поехал туда, чтобы осмотреть место, и увидел,  как
какая-то бабенка прошмыгнула внутрь. Что бы вы сделали на моем месте?
   Фрэнк не отвечал.
   - Послушайте, Сет, можете злиться на меня, но говорю вам, как  другу:
эта женщина - наш козырной туз. С ее  помощью  мы  можем  поймать  этого
парня.
   Выражение лица Фрэнка смягчилось, его гнев постепенно стихал.
   - О чем вы говорите?
   - Это его дочь.  Его  чертова  дочь.  Более  того,  его  единственный
ребенок. Лютер Уитни - трижды  судимый,  он  -  преступник,  чьи  навыки
улучшаются с годами. Его жена в конце концов развелась с ним, правильно?
Не могла больше терпеть. Затем, когда ее жизнь начала налаживаться,  она
умерла от рака груди.
   Он замолчал.
   Сет Фрэнк теперь внимательно слушал.
   - Продолжайте.
   - Кейт Уитни была потрясена смертью матери. Вызванной, по ее  мнению,
предательством отца. Настолько потрясена, что окончательно порвала с ним
все отношения. Более того, она поступила в юридический колледж  и  затем
стала  работать   в   прокуратуре   штата,   где   завоевала   репутацию
безжалостного  прокурора,  и  в  особенности  не  знала  снисхождения  к
преступникам,  судимым  за  присвоение  чужой  собственности:  кражу  со
взломом,  ограбление,  воровство.  За  подобные  поступки  она   требует
максимальные сроки. И обычно добивается успеха.
   - Откуда, черт возьми, у вас вся эта информация?
   -  Несколько  звонков  нужным  людям.  Людям  нравится   говорить   о
несчастьях других, это создает у них иллюзию, что их  собственная  жизнь
лучше, чем есть на самом деле.
   - Ну и какой нам толк от всех этих семейных неурядиц?
   - Сет, оцените открывающиеся перед вами возможности. Эта девочка люто
ненавидит своего старика.
   - Итак, вы хотите выйти на  него  с  ее  помощью.  Но  если  они  так
отчуждены, что мы можем сделать?
   - В этом-то и фокус. По всем сведениям, ненависть исходит от нее.  Не
от него. Он любит ее. Любит больше всего на  свете.  У  него  в  спальне
целый иконостас из ее фотографий. Говорю вам: парень вполне  созрел  для
нас.
   - Если она готова к сотрудничеству, что, однако, весьма  сомнительно,
то как она может связаться с ним? Он же не идиот, чтобы сшиваться дома у
телефона.
   - Нет, но, готов поклясться, он проверяет оставляемые ему  сообщения.
Видели бы вы этот дом! Этот парень очень аккуратен, все на своем  месте,
счета, надо думать, он оплачивает заранее. И понятия не  имеет,  что  мы
сидим у него на хвосте. Во всяком случае, пока. Вероятно,  он  ежедневно
проверяет автоответчик. На всякий случай.
   - Значит, она оставляет ему сообщение, организует встречу  и  мы  его
накрываем?
   Бертон поднялся, вынул из пачки две сигареты и одну предложил Фрэнку.
Они закурили.
   - Лично я именно так представляю себе его поимку, Сет.  Если  у  вас,
конечно, нет лучшего плана.
   - Но ведь нам еще надо ее уговорить. Судя по тому,  что  вы  сказали,
она не очень-то склонна к сотрудничеству.
   - Думаю, что с ней надо поговорить вам. Без меня.  Может,  я  слишком
надавил на нее. Со мной часто такое случается.
   - Я сделаю это завтра же утром.
   Фрэнк надел шляпу и пальто, а потом остановился.
   - Знаете, я вовсе не хотел наезжать на вас, Билл.
   Бертон ухмыльнулся.
   - Конечно, хотели. Я бы на вашем месте поступил точно так же.
   - Спасибо за помощь.
   - Всегда к вашим услугам.
   Сет направился к двери.
   - Эй, Сет, могу я попросить вас о  небольшом  одолжении  для  бывшего
полицейского со стажем?
   - То есть?
   - Позвольте мне присутствовать на задержании. Хотел бы я  видеть  его
лицо, когда молот опустится на наковальню.
   - Договорились. Я позвоню вам после разговора с ней. Я  еду  домой  к
семье. Советую вам поступить так же, Билл.
   - Докурю и последую за вами.
   Фрэнк вышел. Бертон сел, медленно  докурил  сигарету,  допил  остатки
кофе.
   Он мог скрыть от Сета Фрэнка имя Уитни. Сказать, что соответствующего
отпечатка в ФБР не нашли. Но это было бы слишком опасной игрой. Если  бы
Фрэнк обнаружил это, пользуясь множеством независимых источников, Бертон
был бы покойником. Такой обман нельзя было  бы  объяснить  ничем,  кроме
правды, а правда исключалась из числа возможных вариантов.  Кроме  того,
Бертону требовалось, чтобы Фрэнк установил  личность  Уитни.  Весь  план
агента секретной службы был нацелен на то, чтобы Фрэнк выследил и загнал
рецидивиста в ловушку. Выследить его, но не допустить ареста.
   Бертон поднялся,  надел  пальто.  Лютер  Уитни.  Неподходящее  место,
неподходящее время, неподходящие люди. Ну что ж, если только  это  может
быть утешением: он ничего не почувствует. Даже не услышит  выстрела.  Он
умрет, прежде чем нервные окончания успеют передать импульсы в мозг.  Во
всем этом был элемент случайности. Иногда он тебе на руку, иногда - нет.
Если бы он только мог найти способ  позволить  президенту  и  главе  его
администрации выйти сухими из воды, он бы поработал  на  славу.  Но  эта
задача, похоже, была не по силам даже ему.
 
*** 
 
   Коллин припарковал машину вдали от дома. Ветер лениво нес падающие  с
деревьев последние разноцветные листья.  Он  был  одет  просто:  джинсы,
хлопчатобумажный пуловер и кожаная куртка. Оружия у него  не  было.  Его
волосы  еще  не  просохли  после  принятого  наспех  душа.  Из-под  брюк
выглядывали голые лодыжки. Можно было подумать, что  он  направляется  в
библиотеку  колледжа,  чтобы  провести  вечер  за  учебниками,  или   на
субботнюю вечеринку после футбольного матча.
   Приближаясь к  дому,  он  занервничал.  Этот  телефонный  звонок  его
удивил. Ее голос звучал, как прежде: без надрыва,  без  злости.  Как  бы
подтверждая слова Бертона, что она восприняла все довольно спокойно.  Но
он знал, каким жестким мог быть Бертон, и поэтому беспокоился. Позволить
ему прийти в обычное время их свиданий было не лучшим решением  Коллина.
Но ставки были слишком высоки. Бертон убедил его в этом.
   На его стук дверь отворилась, и он вошел. Когда он  обернулся,  дверь
закрылась и она предстала перед ним, улыбаясь. Одетая в прозрачное белое
нижнее белье, коротковатое и тесноватое в нужных местах.  Она  привстала
на цыпочки и нежно поцеловала его в губы. Затем взяла за руку и повела в
спальню.
   Она дала ему знак лечь на кровать. Стоя перед  ним,  она  расстегнула
застежку тонкого  бюстгальтера  и  сбросила  его  на  пол.  Затем  сняла
трусики. Он попытался привстать, но она мягко толкнула  его  обратно  на
кровать.
   Она медленно села на него, ероша пальцами его  волосы.  Она  опустила
руку к его паху и через джинсы провела по нему кончиком ногтя.  Он  едва
не вскрикнул:  брюки  стали  до  боли  тесны  ему.  Он  опять  попытался
коснуться ее, но она удержала его. Она расстегнула его  ремень  и,  сняв
джинсы, бросила их на  пол.  Затем  она  освободила  его  изнывающую  от
желания плоть. Она спрятала его  член  между  ногами,  слегка  сжав  его
бедрами.
   Она впилась губами в его губы, потом горячо зашептала ему на ухо:
   - Тим, ты хочешь меня, правда? Ты безумно хочешь меня, да?
   Он застонал и сжал ладонями ее ягодицы, но она быстро отвела его руки
в стороны.
   - Хочешь ведь?
   - Да.
   - И я той ночью так же хотела тебя. А появился он.
   - Я знаю, прости меня. Мы поговорили, и он...
   - Я знаю, он мне сказал. Что ты ничего не говорил ему про нас. Что ты
вел себя, как джентльмен.
   - Это его не касается.
   - Правильно, Тим. Это не его дело. А теперь  ты  хочешь  взять  меня,
правда?
   - Господи, Глория. Конечно, хочу.
   - До боли'
   - До смерти. Я до смерти хочу тебя.
   - Тебе приятно, Тим. О Боже, Тим, тебе так приятно.
   - Только подожди, малышка, только подожди,  и  ты  узнаешь,  как  это
приятно.
   - Я знаю, Тим. Кажется, я думаю только о том, как бы заняться с тобой
любовью. Ты это знаешь?
   - Да.
   Коллин был в такой сильной истоме, что  его  глаза  увлажнились.  Она
удовлетворенно лизнула слезинки.
   - И ты уверен, что хочешь меня? Ты абсолютно уверен?
   - Да!
   Коллин почувствовал это прежде, чем сознание зафиксировало факт.  Как
бешеный порыв ледяного ветра.
   - Убирайся вон. - Слова были сказаны медленно, раздельно,  как  будто
она повторяла их несколько раз, чтобы достичь нужной интонации, с  таким
выражением, будто говорящий наслаждался каждым звуком.
   Она  слезла  с  него,  позаботившись,  чтобы  сильно  нажать  на  его
напряженный член, так, что у Коллина перехватило дыхание.
   - Глория...
   Лежа, он почувствовал, как  в  лицо  ударили  его  джинсы.  Когда  он
отложил их в сторону и сел на кровати, она  уже  была  одета  в  длинный
махровый халат.
   - Убирайся вон из моего дома, Коллин. Немедленно.
   Смущенный, он быстро оделся под ее пристальным взглядом.  Рассел  шла
за ним до входной двери, и когда та  открылась  и  он  переступил  через
порог, она резко вытолкнула его наружу и захлопнула дверь.
   Мгновение он смотрел на дверь, пытаясь представить, что сейчас делает
Рассел: смеется, плачет или не выказывает никаких эмоций.  Он  не  хотел
причинять ей боль. Он явно подверг ее унижению.  Ему  не  следовало  так
поступать. Разумеется, она отплатила ему  за  унижение,  доведя  его  до
крайнего  возбуждения,  манипулируя  им  как  какой-нибудь  лабораторной
крысой, а затем задернув занавес прямо перед его носом.
   Но  шагая  к  своей  машине  и  вспоминая  выражение  ее   лица,   он
почувствовал  облегчение  при  мысли  о  том,  что  их  недолгий   роман
закончился.
 
*** 
 
   Впервые за все время работы в прокуратуре  штата  Кейт  не  вышла  на
работу, сказавшись  больной.  Натянув  на  себя  одеяло,  она  сидела  в
постели, опершись на подушки, и смотрела  в  окно  на  мрачный  рассвет.
Каждый раз, когда она пыталась вылезти  из  постели,  перед  ее  глазами
начинал маячить образ Билла  Бертона,  похожего  на  гранитную  глыбу  с
острыми краями, грозящую раздавить ее или пронзить насквозь.
   Она легла, утопая в мягком матрасе, будто погрузившись в теплую воду,
где она не слышит и не видит, что происходит вокруг.
   Они скоро придут. Как приходили к ее матери. Долгие  годы  много  лет
назад. Люди, врывавшиеся в  дом  и  засыпавшие  ее  мать  вопросами,  на
которые та не могла ответить. Они искали Лютера.
   Она вспомнила,  как  горячо  Джек  проявил  свои  чувства,  0  крепко
зажмурила глаза, стараясь отогнать от себя его слова.
   Черт бы его побрал.
   Она устала, устала больше, чем когда-либо уставала после бесчисленных
судов. И он проделал с ней то же самое, что ц с ее матерью. Запутал ее в
этой паутине, несмотря на то что она отчаянно не хотела этого, питала  к
ней отвращение и желала разорвать ее в клочья, если бы могла.
   Она снова села, не в силах дышать. Она крепко сдавила горло пальцами,
стараясь прогнать приступ удушья. Когда он отступил, она легла на бок  и
стала смотреть на фотографию матери.
   Лютер Уитни - это  все,  что  осталось  от  ее  семьи.  Она  едва  не
расхохоталась. Он был единственным родным ей человеком.  Да  поможет  ей
Бог.
   Она легла на спину и стала ждать. Ждать стука в дверь.  От  матери  к
дочери. Пришла и ее очередь.
 
*** 
 
   В то же самое время, в десяти минутах езды от Кейт, Лютер в очередной
раз перечитывал статью из старой газеты. Радом с  ним  стояла  позабытая
чашка с кофе. Неподалеку журчал небольшой холодильник. В  углу  бормотал
телевизор. Больше в комнате не раздавалось ни звука.
   Ванда Брум была его  другом.  Хорошим  другом.  С  тех  пор  как  они
случайно встретились в Филадельфии после третьей отсидки Лютера и первой
и единственной отсидки Ванды. А теперь и она умерла. Покончила с  собой,
как сообщалось в газете, и была найдена на переднем сиденье своей машины
с пригоршней таблеток в желудке.
   Лютер всегда считал  себя  сдержанным  человеком,  но  теперь  и  его
выдержка истощалась. Его жизнь была похожа  на  непрекращающийся  ночной
кошмар, за исключением тех минут,  когда  он  просыпался  и  смотрел  на
отражение в зеркале: холодная вода стекала со  все  более  дряхлеющих  и
стареющих частей его лица; каждый день вносил свой вклад  в  необратимый
процесс, и он знал, что этому кошмару не будет конца.
   Теперь, после смерти Ванды, особенно абсурдным казался тот факт,  что
идею насчет "работы" в  доме  Салливана  подала  именно  она.  Скверную,
ужасную идею, как оказалось впоследствии, но порожденную ее  удивительно
изобретательным умом. Идею, в которую  она  вцепилась  мертвой  хваткой,
несмотря на предупреждения Лютера и ее матери.
   Они все спланировали, и он сделал  это.  Так  просто.  И  оглядываясь
назад, он признавал, что хотел  этого.  Это  было  испытание  для  него,
вызов,  а  вызову,  совмещенному  с  солидным  кушем,   слишком   трудно
противостоять.
   Трудно представить, что творилось в  душе  у  Ванды,  когда  Кристина
Салливан не явилась в аэропорт. И она не могла предупредить Лютера.
   Она была подругой Кристины. Их отношения были  абсолютно  искренними.
Кристина воспринималась как отголосок реального мира в том мире роскоши,
в котором жил Уолтер Салливан. Где каждый  был  не  только  красив,  как
Кристина, но и утончен, образован и обладал большими  связями,  чего  не
было и не  могло  быть  у  Кристины.  И  именно  эта  крепнувшая  дружба
послужила причиной того, что Кристина начала рассказывать Ванде о  таких
вещах,  о  которых  рассказывать  не  следовало,  включая  назначение  и
содержимое тайника за зеркальной дверью.
   Ванда была убеждена, что Салливаны настолько богаты, что не  случится
ничего страшного, если они немного потеряют. Лютер знал, как,  вероятно,
и Ванда, что в обществе считают иначе, но для них это не имело  никакого
значения.
   Прожив трудную жизнь, при вечной нехватке денег, Ванда решила сыграть
в лотерею по-крупному. Так же как и Кристина  Салливан.  Но  ни  та,  ни
другая не осознавали, насколько велика цена подобных поступков.
   Лютер прилетел на Барбадос, и если бы Ванда уже не  покинула  остров,
послал бы ей весточку. Он написал письмо ее  матери.  Эдвина,  вероятно,
должна была показать ей это письмо. Но поверила ли она ему? И даже  если
поверила, жизнь Кристины Салливан уже была принесена в жертву. В жертву,
как, наверное, думала Ванда, ее собственной жадности и желанию  обладать
вещами, на которые у нее не было прав. Лютер мог представить себе, какие
мысли роились у нее в голове, когда она в одиночестве ехала в это глухое
место, когда откручивала крышку пузырька, чтобы  достать  эти  таблетки,
когда проваливалась в вечное небытие.
   И он даже не смог присутствовать на похоронах. Не мог сказать  Эдвине
слова утешения без риска ввергнуть ее в этот кошмар. Они с Эдвиной  были
так же близки, как с Вандой, а в некоторых отношениях были связаны  даже
теснее.  Он  и  Эдвина  провели  много  ночей,  пытаясь  убедить   Ванду
отказаться  от  своего  плана,  но  безуспешно.  И  только   когда   они
сообразили, что с Лютером или без него, она это сделает, Лютер  попросил
Эдвину присмотреть за своей дочерью. Не позволить ей  снова  угодить  за
решетку.
   Наконец, ему попался раздел частных  объявлений,  и  через  несколько
секунд он нашел то из них, которое искал. Прочитав его, он не улыбнулся.
Как и Билл Бертон, Лютер не верил, что в характере  Глории  Рассел  есть
какие-то благородные черты.
   Он надеялся, что они поверили, что речь идет лишь о деньгах. Он  взял
лист бумаги и стал писать.
 
*** 
 
   - Отследите местонахождение счета.
   Бертон сидел напротив главы  администрации  в  ее  кабинете.  Он  пил
диетическую кока-колу, но ему хотелось чего-нибудь покрепче.
   - Я уже занимаюсь этим, Бертон. -  Рассел  поправила  сережку  в  ухе
после того, как положила телефонную трубку на рычаг.
   Коллин тихо сидел в углу. Глава администрации до сих пор как будто не
замечала его присутствия, несмотря на то что  он  двадцать  минут  назад
вошел вместе с Бертоном.
   - Так к какому сроку ему нужны деньги? - Бертон посмотрел на нее.
   - Если деньги не поступят на указанный им счет к концу рабочего  дня,
завтра никого из нас всех здесь не будет.  -  Она  быстро  взглянула  на
Коллина, а потом вновь стала смотреть на Бертона.
   - Черт. - Бертон поднялся.
   - Я полагала, вы позаботитесь об этом, - сердито сказала ему Рассел.
   Он проигнорировал ее замечание.
   - И как он собирается осуществить передачу?
   - Как только получит деньги, даст нам знать, где находится предмет.
   - Значит, мы вынуждены довериться ему?
   - Получается так.
   - А как он узнает, что вы получили письмо? - Бертон  принялся  шагать
по кабинету.
   -  Оно  сегодня  утром  лежало  в  моем  почтовом  ящике.  Почту  мне
доставляют во второй половине дня. Бертон рухнул на стул.
   - В вашем  чертовом  почтовом  ящике?!  Вы  хотите  сказать,  что  он
сшивался прямо возле вашего дома?
   - Сомневаюсь, что это  весьма  специфичное  послание  он  доверил  бы
кому-либо еще.
   - Как вы догадались проверить ящик?
   - Крышка была поднята. - Рассел едва не улыбнулась.
   - Да, у парня голова варит неплохо, ему в этом не откажешь, шеф.
   - И очевидно, лучше, чем у каждого из  вас.  Сказав  это,  она  целую
минуту, не отрываясь, смотрела на Коллина. Под ее взглядом он съежился и
уставился в пол.
   При виде этой сцены Бертон внутренне усмехнулся. Ничего,  через  пару
недель парень скажет ему "спасибо".
   - По-настоящему меня больше ничего не удивляет,  шеф.  А  вас?  -  Он
посмотрел на нее, а потом на Коллина.
   Рассел не ответила.
   - Если деньги к нему не поступят, мы можем  ожидать,  что  вскоре  он
каким-то образом засветится. Что тогда мы готовы предпринять?
   Ледяное  спокойствие  главы  администрации  не  было  напускным.  Она
решила, что пора перестать рыдать, непрерывно опорожнять желудок в любой
стрессовой ситуации, поскольку боли и унижения ей теперь хватит до конца
жизни. Будь что будет: ко всему, кроме себя, она потеряла какой бы то ни
было интерес. И ей стало значительно лучше.
   - Сколько он хочет? - спросил Бертон.
   - Пять миллионов, - спокойно ответила она.
   Бертон выпучил глаза.
   - И у вас есть такая сумма? Откуда?
   - Это вас не касается.
   - А президент знает? - Задавая вопрос, Бертон предвидел ответ.
   - Это тоже вас не касается.
   Бертон не стал настаивать. В самом деле, какое ему было дело?
   - Справедливо. Ну что же,  отвечаю  на  ваш  вопрос:  мы  уже  делаем
кое-что. На вашем месте я бы нашел способ как-нибудь вернуть эти деньги.
Пять миллионов долларов покойнику не особенно-то пригодятся.
   - Нельзя убить того, кого вы не нашли, - возразила Рассел.
   - Верно, верно,