тва вирусов, самых
редких,  и просил разобраться.  И конечно,  не знает, что именно Бакстер
освободил  меня от Мортона с тем,  чтобы я мог заняться расследованием в
Лондоне под видом частного детектива.  Харденджер дважды ошибся:  доктор
Бакстер не проникал в Мортон той ночью,  потому что просто не выезжал из
него.  Убийца работает не один, у него серьезная организация. Он похитил
детей Брисонов и Чиперфильдов,  хозяев фермы. Дети находятся не там, где
утверждают родители: не с бабушкой в Кенте. У Брисонов и Чиперфильдов не
было выбора:  или сотрудничество,  или смерть детей. Они стали сотрудни-
чать. Они приносили ящики с животными в лабораторию номер один в полдень
накануне  убийства.  Они  старые работники,  и охране в голову не пришло
проверить содержимое.  Среди этих ящиков было два со спрятанными  в  них
людьми.  Один  из них загримирован под доктора Бакстера - другой под ко-
го-то неизвестного.  В тот полдень привезли восемь ящиков. Следуя своему
обычному  правилу  не тревожить работников лаборатории,  Брисон и Чипер-
фильд поставили их у  двери,  чтобы  потом  по  мере  надобности  внести
внутрь.  Это  убедительно доказывает,  что им сообщил сведения кто-то из
работающих в лаборатории.  Пока ящики стояли, один из спрятавшихся, заг-
римированный под неизвестного, тихонько прокрался в раздевалку, примыка-
ющую к лаборатории,  и спрятался в шкафу. Другой же, загримированный под
доктора Бакстера,  был внесен вместе с ящиками в помещение для животных,
где для прячущегося найдется дюжина мест.
   Расследования показали, что ученые и техники в тот вечер уходили, как
обычно,  поодиночке.  Один из сотрудников,  воспользовавшись тем,  что в
раздевалке никого нет,  проник туда, поменялся местом с укрывшимся здесь
преступником и отдал ему жетон. Преступник проходит через проходную, от-
дает жетон и подделывает подпись.  Вечер, темно, многие выходят - гаран-
тия полной безопасности.
   Неизвестный же возвращается в лабораторию, когда уже все ушли, и нап-
равляет пистолет на Бакстера.  Вероятнее даже, что это уже сделал перео-
детый Бакстером преступник. Но это несущественно. Бакстер всегда выходил
последним,  он включал и настраивал код системы охраны.  Вот почему  его
убили.  Вскоре  самозванец  уходит  и вручает у ворот на проходной жетон
Бакстера. Неизвестный, конечно, не может положить вирусы в карман, убить
Бакстера и исчезнуть.  Ему приходится пройти мимо часового у ворот и от-
метиться.  Но он не может отметиться дважды. Он знает: чтобы не попасть-
ся,  нужно выходить после последнего обхода,  одиннадцатичасового. Итак,
он дожидается одиннадцати,  берет вирусы,  наносит  рукояткой  пистолета
удар Бакстеру по голове и уходит,  вылив вирусный токсин на беспамятного
человека.  Ему пришлось убить Бакстера,  ибо тот был знаком с ним. Он не
знал, что Кландон каждую ночь наблюдал в бинокль за коридором блока "Е",
но,  возможно,  подозревал об этом.  Подобные люди не полагаются на волю
случая.  Он  наверняка предполагал ту единственную возможность,  которая
может сорвать его план.
   Здесь появляются отравленные леденцы.  Когда Кландон подошел к некое-
му, закрывшему дверь, тот, вероятно, завел разговор и предложил собесед-
нику леденцы. Очевидно, он хорошо знал Кландона, как и тот его.
   - Остроумно,  если не больше, - задумчиво погладил Шеф усы. - В целом
вы правы. Кажется, правы. Но что-то не ладится с этим ядом. Что-то здесь
не так. Кландон следил за крадущим вирусы. Он наверняка подозревал этого
Некто. Не могу представить берущего леденцы Кландона. Кроме того, навер-
няка Некто имел бесшумное оружие. Почему не оно? Почему яд?
   - Не знаю, сэр. - Я хотел добавить, что меня там не было.
   - Как вы напали на это первым?
   - Собака помогла,  сэр.  У нее была рана от колючей проволоки на заг-
ривке. Должна была остаться кровь и на самой проволоке. Она действитель-
но нашлась на внутреннем ограждении.  Никто не проникал в Мортон  ночью,
кто-то убежал из Мортона. Всего за час я убедился в этом.
   - А почему до этого не додумался Харденджер?
   - Он не подозревал о моих поисках.  Я знал,  что Бакстер вне подозре-
ний. Часовой на проходной показал, что у Бакстера, когда он уходил, было
закрыто  лицо носовым платком и говорил он глухо,  якобы из-за простуды.
Этого для меня было достаточно.  Кроме того, люди Харденджера занимались
осмотром колючей проволоки и провели целый час у внешней ограды, а толь-
ко потом приступили к осмотру внутренней проволоки.
   - И ничего не обнаружили?
   - Нечего было искать. Я затер следы крови.
   - Чертовски неблагородно, Кэвел.
   - Да,  сэр.  - Его реакция была хорошим предзнаменованием.  - Затем я
посетил Брисона и Чиперфильда.  Это пара прямых надежных характеров. На-
чинают пить в пять тридцать вечера и проливают виски мимо стакана, нали-
вая в него. Миссис Брисон дымит табаком, как заводская труба, а до этого
никогда в жизни не курила. Обстановка плохо скрываемого отчаяния, но все
прозрачно.
   - Кто на подозрении?
   - Генерал Кливден и полковник Уйбридж. Первый был во время убийства в
Лондоне.  Хотя он появлялся всего два-три раза с тех пор, как стал рабо-
тать в Мортоне,  но имеет доступ к секретным папкам и, возможно, знает о
денежных затруднениях Хартнелла. Странно также, что такой храбрый солдат
не вызвался войти в лабораторию первым вместо меня.  Это его долг,  а не
мой, он ведь управляет Мортоном.
   - Слова "храбрый" и "солдат" не обязательно синонимы,  - сухо заметил
Шеф. - Запомните, он доктор, а не воин.
   - Да,  это так.  Я все же вспоминаю иных докторов, награжденных парой
медалей за храбрость.  Но это так,  между прочим. То же относится к Уйб-
риджу.  Плюс его постоянное обитание в Мортоне. У него вообще нет алиби.
Грегори подозрителен, потому что слишком настойчиво возражал, когда отк-
рывали дверь лаборатории.  Однако настойчивость, сама по себе столь оче-
видная,  может снять подозрение, так же как и тот факт, что шкаф с укра-
денными культурами был открыт ключом, а у доктора Грегори, как полагали,
был единственный ключ. Что мы на самом деле знаем о Грегори?
   - Очень многое. Каждый его шаг со дня рождения. Он не британский под-
данный,  и  это заставило нас с двойной строгостью проверять его.  Это с
нашей стороны.  Но перед приездом в Англию он занимался чрезвычайно сек-
ретной  работой  в  Турине  для итальянского правительства.  Можете себе
представить, как его там проверяли. Он совершенно вне подозрений.
   - И это должно заставить меня отказаться попусту тратить на него вре-
мя.  Однако  здесь имеется одна-единственная загвоздочка:  расследование
показывает,  что каждый из них вне подозрений.  В любом  случае  имеются
трое подозреваемых. Думаю, у Харденджера тоже возникла мысль о ком-то из
них.
   - Вы ему это внушили? Так?
   - Не нравится мне игра, сэр. Не нравится, потому что Харденджер очень
открытый  человек,  и нет желания работать у него за спиной.  Не хочется
намеренно путать и обманывать его.  Харденджер  очень  проницателен,  и,
чтобы не вызывать его подозрения,  приходится тратить столько же времени
на маскировку, сколько на расследование.
   - Не думайте, что мне это нравится, - со вздохом сказал Шеф, - но что
поделаешь! Мы столкнулись с умным и решительным противником, чье главное
оружие - таинственность, хитрость и...
   - И сила.
   - Ну хорошо. Таинственность, хитрость и сила. Мы должны победить про-
тивника на том поле,  какое он сам выбрал.  Необходимо использовать наи-
лучшие средства. Не знаю другого, кто решился бы поучать вас в таких ве-
щах. Таинственность. Хитрость. Сила.
   - Пока я не перехитрил никого.
   - Не перехитрили,  - согласился Шеф.  - С другой стороны,  я не прав,
утверждая, что вы заварили кашу. Инициатива постоянно в руках преступни-
ков.  Ну, какая разница, что вы полезнее самостоятельной работой, а Хар-
денджер полезен всей организацией полицейской службы. Организация требу-
ет вести расследование в официальных рамках, разбрасываться, лишает ини-
циативы,  не сохраняет секретности - эти факторы уменьшают шансы на  ко-
нечный успех.  Тем не менее организация эта необходима и вам. Она делает
всю черновую работу,  ведет обычное следствие,  которое вы сами не могли
бы  проделать.  Кроме того,  она отвлекает внимание и подозрение от вас,
поскольку Харденджер непреднамеренно сбивает с толку преступников, стре-
мящихся узнать о ходе расследования. Это уже хорошо. Вот и все, что я от
него хочу.
   - Если он узнает об этом, сэр, то ему вряд ли понравится.
   - Если узнает, Кэвел. А там уж моя забота. Кто еще на подозрении?
   - Четверо техников.  Но их всех видели вместе,  и если  предположить,
что  убийца проник в лабораторию между шестью и семью часами вечера,  то
они вне подозрений. Это касается пока только убийства. Харденджер сейчас
проверяет их действия буквально по минутам. Один из них мог быть приман-
кой, как и тысячи других. Приманке не обязательно иметь дело с лаборато-
рией  номер один.  Хартнелл тоже кажется вне подозрений.  Его алиби нас-
только наивно,  что кажется гениальным.  Но все же у меня чувство, что с
ним творится нечто странное. Зайду к нему еще раз.
   Затем Чессингем.  Здесь - большой вопросительный знак. Для ассистента
ведущего химика его зарплата не фонтан. А он содержит большой дом, имеет
служанку и держит дома сестру,  которая смотрит за его матерью. Служанка
появилась два месяца назад.  Его мать, между прочим, в очень плохом сос-
тоянии.  Доктор  утверждает,  что  перемена климата могла бы ей добавить
несколько лет жизни,  а она утверждает,  что не хочет никакой  перемены.
Очевидно, не хочет затруднять сына, который, она знает, не может для нее
ничего сделать.  Возможно, Чессингем хотел получить деньги, чтобы отпра-
вить мать лечиться.  Я даже уверен в этом. Семья у них очень дружная. Не
хотелось бы, чтобы ими занимался Харденджер. Нужно узнать счет Чессинге-
ма  в  банке,  неотрывно следить за его перепиской,  проверить у местных
властей,  получал ли он водительские права, проверить в армейском соеди-
нении,  где он служил, водил ли он когда-либо грузовик, и, наконец, про-
верить, числится ли он в списках местных ростовщиков. Он, конечно, зака-
бален  не Тариэлом и Ханберри,  крупными акулами,  но в радиусе двадцати
миль от его дома существует и дюжина других. А Чессингем никогда не ухо-
дит далеко от дома. Возможно, он берет деньги взаймы у какой-нибудь лон-
донской конторы почтой.
   - И это все, что вы хотите? - спросил Шеф с нескрываемой иронией.
   - Считаю все это существенным, сэр.
   - В самом деле?  А как оцениваете отличное алиби,  представленное им:
фотографии прохождения Юпитера? Может ли это с точностью до секунды ука-
зать на его присутствие дома? Верите вы этому?
   - Верю только,  что эти снимки точно скажут, когда они сделаны. Но не
обязательно  Чессингем был дома в момент фотографирования.  Он не только
прекрасный ученый,  но и необычайно умный парень с золотыми  руками.  Он
сделал сам себе автоматический фотоаппарат,  радио и телевизор. Он пост-
роил рефлекторный телескоп,  даже сам шлифовал линзы. Для него не соста-
вило  бы труда сделать механизм автоматической съемки в определенных ин-
тервалах.  Мог и кто-то другой делать снимки вместо него,  если он отлу-
чался.  Чессингем  слишком умная птица,  чтобы сразу сказать о снимках и
обеспечить ими себе алиби.  Он притворился в разговоре со мной,  что  не
сразу вспомнил о них.  Он решил, что слишком подозрительно выглядит, что
снимки уже просушены и обрезаны.
   - Вы, наверное, не поверите самому святому Петру, Кэвел. Не так ли?
   - Возможно,  и поверил бы,  представь апостол совершенно  независимых
свидетелей, подтверждающих имеющееся у него алиби. Дать кому-нибудь пре-
имущество находиться вне подозрений такая роскошь,  какую не могу позво-
лить себе.  Вы знаете это, сэр. И у Чессингема не будет этого маленького
преимущества, так же как и у Хартнелла.
   - Гм.  - Он внимательно вгляделся в меня из-под густых бровей и вдруг
отрывисто спросил:  - Истон Дерри исчез, потому что слишком близко был к
огню. Интересно, много ли вы скрываете от меня, Кэвел?
   - Почему вы об этом спрашиваете, сэр?
   - Бог его знает.  С моей стороны наивно об этом спрашивать. Даже если
бы вы все сказали.  - Он налил себе виски и, не отхлебнув, поставил ста-
кан. - Что за всем этим кроется, мой мальчик?
   - Шантаж.  В том или ином виде. Наш приятель с дьявольским микробом и
ботулинусным  вирусом в кармане имеет самое прекрасное оружие для шанта-
жа,  какое только видел мир.  Возможно,  ему нужны деньги, крупная сумма
денег.  Если правительство хочет получить эти культуры обратно,  то при-
дется раскошелиться и заплатить непомерно крупную сумму.  И еще дополни-
тельный шантаж: если правительство не согласится на его условия, он про-
даст культуры какой-либо другой стране.  Надеюсь,  что это так. Опасаюсь
лишь одного - что мы имеем дело не с преступником,  а с сумасшедшим.  Не
возражайте,  что безумный не смог бы все это организовать,  иные из  них
гениальны. Если это безумец, то наверняка обуреваемый благородной идеей,
что человечество должно уничтожить войну или война уничтожит человечест-
во.
   В этом случае опасность будет,  как понимаете, наименьшей: Англия вы-
нуждена будет уничтожить Мортон или я уничтожу Англию.  Нечто в этом ду-
хе. Может прийти по почте письмо в одну из больших национальных ежеднев-
ных газет с сообщением, что он владеет культурами и какие дальнейшие ша-
ги предпримет.
   Шеф взял стакан виски и внимательнейшим образом стал разглядывать со-
держимое, будто предсказатель, ищущий ответ в магическом кристалле.
   - Что заставляет вас так думать? Я говорю о письме.
   - Ему придется так поступить,  сэр.  Давление - сущность шантажа. Наш
приятель с опасными культурами бактерий нуждается в гласности.  Напуган-
ное население окажет такое страшное давление на правительство,  что тому
останется только подчиниться или сразу подать в отставку. Ведь есть чего
ужасаться, это понятно всякому сведущему.
   - Где вы находились между девятью сорока пятью и десятью  часами  се-
годня вечером? - резко спросил он.
   - Где  был я...  - Так же пристально я глядел на него,  как он только
что,  затем тихо сказал: - В отеле "Вогоннер" в Альфингеме. Разговаривал
с Мэри, Харденджером и констеблем в штатском по фамилии Джонсон.
   - Я впадаю в старческий маразм,  - раздраженно покачал головой Шеф и,
достав лист бумаги с полки над камином, протянул его мне: - Лучше прочти
это, Пьер.
   Обращение по имени означало,  что дела оборачиваются скверно. И в са-
мом деле,  все складывалось очень и очень скверно. Хуже некуда. В Агент-
ство Рейтер пришло послание, отпечатанное на машинке заглавными буквами:
   "Человечество должно  уничтожить  войну,  или война уничтожит челове-
чество, - так начиналось послание. - Сейчас в моей власти уничтожить са-
мую опасную форму войны,  которую когда-либо знал или узнает мир, - бак-
териологическую войну.  У меня в распоряжении восемь ампул токсина боту-
линуса, которые я взял сутки назад в Мортонском исследовательском центре
близ Альфингема,  Уилтшир. Сожалею, что были убиты двое, но не очень пе-
чалюсь: что значат две жизни, когда на карту поставлена судьба всего че-
ловечества?  Умело использованное содержимое только одной из этих  ампул
может  полностью уничтожить жизнь в Англии.  Я буду бороться с огнем ог-
нем, уничтожу зло силой зла.
   Мортон должен прекратить свое существование.  Оплот Антихриста должен
быть уничтожен,  чтобы не осталось камня на камне. Я призываю прекратить
отныне все эксперименты в Мортоне, а здания, в которых идет эта злая ра-
бота,  взорвать динамитом и разровнять бульдозером. Вы передадите по ут-
ренней программе радио Би-биси подтверждение и согласие завтра в  девять
часов.
   Если меня не послушают, вынужден буду предпринять эффективные шаги, о
которых не смею даже думать.  Но я пойду и на это. Это воля Единственно-
го, который велик и желает навсегда покончить с войной на земле, и я яв-
ляюсь исполнителем его воли.  Человечество должно быть  спасено  челове-
чеством".  Я дважды перечел послание и положил лист. Значит, Макдональд.
Никто за пределами Мортона не знал, что было украдено восемь ампул.
   - Ну и как? - спросил Шеф.
   - Безумец,  - сказал я.  - Абсолютно тронутый.  Обратите внимание  на
изысканный стиль текста.
   - О боже, Кэвел! - Лицо Шефа посуровело, а серые глаза стали злыми. -
При таком сообщении вы только делаете... слабую...
   - Что вы хотите от меня,  сэр?  Чтобы я надел саван и посыпал  голову
пеплом? Конечно, это ужасно, но этого и следовало ожидать. Или чего-то в
этом роде.  Если когда и нужно задуматься,  а не впадать  в  эмоции,  то
именно сейчас.
   - Ты прав, - вздохнул он. - Конечно, прав. И чертовски точен оказался
в своих предположениях!
   - Послание доставили по телефону из Альфингема?  Между девятью сорока
пятью и десятью ноль-ноль вечера?
   - Извини,  но я готов подозревать самого себя. Послание пришло в Рей-
тер,  в Лондон. Очень медленно продиктовано. В Рейтере сочли это шуткой,
но  на всякий случай дали знать в Альфингем.  Новость о краже и убийстве
еще не опубликована официально - типично  армейская  глупость.  Половина
Уилтшира  уже несколько часов знает об убийстве.  Знают и на Флит-стрит.
На запросы Рейтер они отказались дать комментарий,  но именно это и убе-
дило Рейтер,  что в воздухе пахнет жареным. Около двух часов, веришь или
нет,  они ходили вокруг да около,  спорили,  нужно ли печатать об этом в
газетах.  Запрещение пришло сверху.  Они известили Скотланд-ярд,  оттуда
сообщили мне.  Уже за полночь.  У меня оригинал сообщения.  Думаешь, это
безумец?
   - Возможно, у него и недостает пары винтиков, но мозги варят прекрас-
но.  Он уверен, что гласность посеет ужас и окажет нужное воздействие, а
чтобы потом еще более ужаснуть,  делает вид,  будто не знает, что в трех
ампулах находится дьявольский микроб. Если общественность узнает, что он
в  действительности  обладает дьявольским микробом и может по ошибке ис-
пользовать его,  то устроит истерику и даст ему все, что угодно, лишь бы
он возвратил ампулы.
   - А вдруг он на самом деле не знает,  что обладает дьявольским микро-
бом?  - Никогда раньше я не видел Шефа таким  нерешительным,  мрачным  и
взволнованным.  - У нас нет уверенности,  что ему все известно, - сказал
он.
   - А я уверен.  Ему все известно. Кто бы он ни был, а знает. Вы хотите
скрыть письмо от печати?
   - Мы выиграем время. Как ты говорил, ему нужна гласность.
   - А само преступление? Проникновение, убийство.
   - Об  этом  к  утру  будет в каждой газете,  газетчики уже на улицах.
Местные уилтширские корреспонденты пронюхали обо всем еще рано утром.  В
итоге мы не могли ничего сделать, остановить новость уже никак нельзя.
   - Весьма любопытно будет понаблюдать за реакцией населения. - Я допил
виски, встал. - Должен ехать, сэр.
   - Чем будешь заниматься?
   - Скажу вам,  сэр.  Должен бы начать с Брисона и Чиперфильда,  но это
отнимет  много  времени зря.  Они не заговорят.  Слишком боятся за жизнь
своих детей.  Кроме того,  уверен,  они и не видели человека, который их
заставил пронести людей в ящиках, да и этих они не видели. Начну опять с
работающих в лаборатории номер  один.  Сделаю  пару  телефонных  звонков
Кливдену и Уйбриджу.  Смутно намекну,  посмотрим,  как они прореагируют.
Затем пойду к Чессингему,  Хартнеллу,  Макдональду,  Грегори и техникам.
Ничего умного,  ничего оригинального.  Буду брать на испуг,  сделаю вид,
что многое знаю.  Нужно найти хотя бы малую зацепку у любого из них. За-
тем такого я затащу в подвал, разберу на части и добьюсь признания.
   - А  если ты ошибаешься?  - Шеф в задумчивости уставился в пространс-
тво.
   - Тогда снова соберу. Если сумею, - спокойно ответил я.
   - Мы никогда не пользовались такими методами, Кэвел.
   - Но мы никогда и не имели дело с лунатиком,  который может нас  сте-
р