еть в порошок.
   - Так, так, - покивал он головой. - Кто станет первым объектом твоего
внимания?
   - Мистер Макдональд. Не считаете ли вы странным, сэр, что из всех ос-
новных  действующих лиц лишь один Макдональд не бросил на себя ни единой
тени подозрения?  Это очень любопытно.  Возможно, он забыл о себе, когда
наводил подозрения на других?  Наш мир необычайно грязен, и я немедленно
настораживаюсь, когда вижу человека чище свежевыпавшего снега. Шеф молча
посмотрел на меня, затем глянул на часы.
   - Когда возвратишься, поспи пару часов.
   - Высплюсь, когда верну дьявольский микроб на место.
   - Трудно долго продержаться без сна, Кэвел, - сухо сказал он.
   - Я все быстро закончу.  Обещаю.  Через тридцать шесть часов дьяволь-
ский микроб будет в Мортоне.
   - Через тридцать шесть часов... - Он долго и многозначительно молчал.
- Если бы это сказал кто-то другой,  я рассмеялся бы ему в лицо. Но тебя
я слишком хорошо знаю.  И все же...  тридцать шесть часов!  - Он покачал
седой головой.  Воспитанный в старых традициях, он был слишком вежливым,
чтобы обозвать меня дураком или хвастуном.  - Дьявольский микроб,  гово-
ришь... А как же... а как же с убийцей?
   - Важно вернуть эту страшную культуру бактерий. Это главное. А убийс-
тво сейчас дело второе:  кто убил - сам или другому поручил, - пусть те-
перь остерегается.
   - Я больше за тебя опасаюсь.  Будь предельно осторожен, Кэвел, не мне
тебя учить, но учти: преступник умнее и опаснее тебя. - Он протянул руку
и коснулся моего рукава чуть ниже левого плеча. - Полагаю, ты не расста-
ешься с "хэкати" и ночью.  Я ведь не давал тебе  разрешения  на  ношение
оружия.
   - Я им только беру на испуг, сэр.
   - Доводить людей до сердечных приступов не значит пугать. Не задержи-
ваю тебя, мой мальчик. Как Мэри?
   - Хорошо, сэр. Передает вам привет.
   - Из Альфингема,  конечно. - Он на минуту забыл, что я был единствен-
ным подчиненным,  который не съеживается под его суровым взглядом.  - Не
одобряю, что ты вмешиваешь в эту историю моего единственного ребенка.
   - Мне нужно на кого-то опереться.  Кроме Мэри,  не на кого. Вы знаете
свою дочь так же хорошо,  как и я.  Она не любит нашу профессию,  но чем
больше не любит, тем больше труда стоит держать ее в неведении. Она счи-
тает,  что мне нельзя оставаться одному. Словом, последние сутки она об-
ретается в Альфингеме.
   Шеф пристально поглядел, тяжело кивнул и повел меня к выходу.
   Макдональд - большой,  грузный человек, в возрасте далеко за сорок, с
хорошей  гладкой  кожей  лица и наигранно твердым взглядом,  какой часто
встречается среди определенного слоя праздных  землевладельцев,  большую
часть времени проводящих на открытом воздухе, в седле, охотясь на лисиц.
   У него были рыжеватые волосы,  рыжие брови, рыжие усы, а полное глад-
кое лицо,  покрытое красноватым загаром,  указывало на его пристрастие к
вкусной еде, хорошему винному погребу, ежедневному бритью и на пошалива-
ющее сердце.  Несмотря на высокомерие,  на гусарство, Макдональд был до-
вольно привлекательным субъектом,  но в тот момент он выглядел не лучшим
образом.  Да и кто выглядел бы  хорошо,  протирая  заспанные  глаза  при
встрече непрошеного гостя в шесть шестнадцать утра.
   - Приветствую. - Возможно, я выбрал не то слово.
   - Какого  черта!  С чего это вы приходите сюда и барабаните в дверь в
кромешной тьме?  - возмутился Макдональд,  еще плотнее запахнул халат  и
поежился,  вглядываясь  в рассветные сумерки,  чтобы убедиться,  что это
действительно я. - Кэвел! Что это, черт возьми, значит?!
   - Прошу прощения,  Макдональд.  - Я терпеливо и вежливо пытался нала-
дить разговор. - Конечно, время неподходящее, но нам серьезно надо пого-
ворить.
   - Нет на свете ничего столь важного,  черт возьми, из-за чего стоит в
такое время вытаскивать человека из постели, - зло сказал он. - Все, что
мне известно,  я уже сообщил полиции.  Если есть еще вопросы,  то можете
увидеть меня в Мортоне. Простите, Кэвел. До свидания. Или доброе утро. -
Он сделал шаг назад и хотел хлопнуть дверью перед моим носом.
   Терпение мое лопнуло.  Я сунул пятку правой ноги в дверь раньше,  чем
был повернут ключ, и резким толчком д0 распахнул ее. Удар по больной но-
ге дверью был довольно ощутим,  но это ничто по сравнению с болью, кото-
рая  досталась  от двери Макдональду.  Он схватился за локоть и заплясал
танец дервиша с подходящими к данному случаю проклятиями.  Выкрики  были
впечатляющи.  Я  вошел  в дверь,  но прошел еще десяток секунд,  пока он
осознал, что я стою рядом.
   - Убирайтесь, - зарычал он с искаженным от боли лицом. - Вон из моего
дома сейчас же!..  Вы...  - Он хотел ударить меня в пах, но я пресек его
попытку.
   - Двое убиты,  Макдональд.  На свободе безумец,  имеющий  возможность
увеличить  эту цифру до двух миллионов.  У вас есть шанс не попасть в их
число. Мне немедленно нужно получить от вас кое-какие разъяснения.
   - Ему нужно!  Да кто ты такой?! - Его толстые губы изобразили полуус-
мешку,  полугримасу.  - Все знаю, Кэвел. Изгнан из Мортона за то, что не
мог держать язык за зубами и держать пасть закрытой.  Обыкновенный част-
ный  детектив,  рассчитывающий  поживиться на крупном деле,  вместо того
чтобы заниматься маленькими грязными бракоразводными делишками. Бог зна-
ет,  как вы пробрались сюда, но я позабочусь, чтобы вас вышибли отсюда с
треском. Кто вам дал право допрашивать меня? Вы не полицейский. Где ваши
документы? Покажите! - Все это он произносил с презрительной издевкой.
   Я не мог ему предъявить никаких документов, но зато вытащил "хэкати",
считая,  что этого будет достаточно для прекращения показного шума и уг-
роз.  Но получилось иначе. Зря я думал, что этого будет более чем доста-
точно доктору Макдональду.
   - Боже!  - засмеялся он отвратительным, отнюдь не похожим на звон се-
ребряных колокольчиков смехом. - Размахивать пистолетом! В шесть утра! А
дальше что?  Дешевый приемчик. У меня есть номер вашего телефона, Кэвел,
клянусь  господом!  Один звонок старшему инспектору Харденджеру поставит
вас на место, мистер дешевый мелкий детектив.
   Он и после работы старался, очевидно, соблюдать точность: возможно, я
и  был дешевым,  но все же на пару дюймов выше него и несколько тяжелее.
Телефон стоял на столике рядом.  Он сделал два шага к нему,  а я один  к
Макдональду,  направив  пистолет чуть пониже груди.  Когда он прыгнул на
меня с большим складным ножом,  я успел отскочить, и он тут же рухнул на
пол.  Удар был жестокий,  мне это даже самому не понравилось, но мысль о
безумце с дьявольским микробом не нравилась мне еще больше.  Нужно  было
беречь каждую секунду.  Позже,  когда все кончится,  я принесу извинения
Макдональду.  Но не сейчас.  Он катался по полу,  обхватив руками живот,
скуля от боли и пытаясь глотнуть широко раскрытым ртом воздух. Через ми-
нуту он сделал попытку встать на ноги,  все  еще  держась  за  солнечное
сплетение  и  задыхаясь.  Лицо  его  посерело,  а глаза налились кровью.
Злость на него прошла.
   - Вам крышка, Кэвел, - прохрипел он, задыхаясь. - Слишком много вы на
себя  берете.  Нападение без причины...  - Он вздрогнул и умолк,  увидев
приближающуюся к лицу рукоять "хэкати". Инстинктивно он закрыл лицо обе-
ими  руками,  но тут же застонал от боли,  получив удар под ложечку.  На
этот раз он лежал бездыханным дольше прежнего, а когда наконец, шатаясь,
поднялся на ноги,  то выглядел довольно неважно. - Его глаза по-прежнему
светились яростью,  но теперь в них был еще и страх.  Подняв "хэкати", я
сделал два шага к нему. Макдональд машинально отступил на столько же на-
зад и, наткнувшись на кушетку, тяжело плюхнулся на нее. Лицо его выража-
ло гнев,  возмущение и боязнь получить еще удар.  Мы оба злились. Я - за
свой поступок, он - потому, что вынужден был подчиниться мне. Макдональд
не хотел говорить, но оба мы знали, что он заговорит.
   - Где вы были,  когда убили Бакстера и Кландона? - спросил я, все еще
держа наготове "хэкати".
   - Узнайте у Харденджера,  - вяло ответил он. - Дома. С тремя друзьями
играл в бридж. Почти до полуночи.
   - С друзьями?
   - Старый сослуживец,  местный доктор и викарий. Этого вам достаточно,
Кэвел? - Вероятно, он приходил в себя.
   - Никто лучше докторов не разбирается в смертях.  Раньше и священники
лишались  сана  за это.  - Я поглядел на серый набивной ковер:  если кто
уронит бриллиантовую галстучную булавку в такой ворс,  то придется вызы-
вать ищейку.  Потом произнес спокойно: - Гляньте на рисунок этого ковра,
доктор.  Пятьсот фунтов зарплаты не дают возможности покупать такие ков-
ры.
   - Вы приехали меня оскорблять, Кэвел? - К нему возвращалось самообла-
дание, а я хотел только, чтобы он не вел себя глупо и не схлопотал еще.
   - Тяжелые шелковые портьеры,  - продолжал я, - стильная мебель, прек-
расная хрустальная люстра,  большой дом.  Спорю, что весь он богато обс-
тавлен. Откуда у вас деньги, доктор? Играете в пульку? Шулер?
   Он с минуту глядел на меня так,  будто собирался послать к  черту,  я
даже приподнял "хэкати" ровно настолько,  чтобы заставить его отказаться
от своего намерения.
   - Я холостяк,  иждивенцев не имею. Могу потрафить своим вкусам, - за-
дыхаясь от гнева, сказал он.
   - Счастливец. Где были прошлой ночью между девятью и одиннадцатью ча-
сами?
   - Дома, - нахмурившись, сказал он.
   - Уверены?
   - Конечно,  уверен. - Он, по-видимому, решил, что лучше всего и безо-
пасней изобразить скрытое негодование.
   - Свидетели есть?
   - Я был один.
   - Всю ночь?
   - Всю ночь. Моя домработница приходит утром в восемь.
   - Это может плохо для вас обернуться, отсутствие свидетелей.
   - На что вы намекаете? - озадаченно спросил он.
   - Скоро узнаете. Вы не водите машину, доктор, не так ли?
   - Как ни странно, вожу.
   - Но в Мортон ездите в военном автобусе?
   - Да, я предпочитаю... Это вас не касается.
   - Верно. А какую машину вы водите?
   - Спортивный автомобиль.
   - Какой марки?
   - "Бентлик-континенталь".
   - "Континенталь". Спортивный автомобиль, - я буравил его взглядом, но
он уставился в ковер - возможно, все же обронил бриллиантовую булавку
   - Ваш вкус к машинам такой же, как и к коврам.
   - Это старая машина. Подержанная.
   - Когда купили?
   - Какое это имеет значение? Под что вы подкапываетесь, Кэвел? - резко
спросил он.
   - Когда купили?
   - Два месяца назад. Или три. - Он вновь уставился в ковер.
   - Говорите, машина старая? Сколько ей лет?
   - Четыре года.
   - Четыре  года!  Такой  "континенталь"  не продают по цене консервной
банки.  Он стоит пять тысяч фунтов.  Откуда у вас появилось  пять  тысяч
фунтов три месяца назад?
   - Наличными  я  заплатил всего тысячу,  а остальные буду отдавать три
года. Так многие покупают, вы это знаете.
   - Расширенная кредитная система после долгих уговоров. Это для таких,
как вы.  Для меня и мне подобных это считается дорогой покупкой.  Давай-
те-ка поглядим на ваше дорогостоящее соглашение.  - Он показал мне дого-
вор.  Беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться в правдивости его
слов. - Какое у вас жалованье, доктор Макдональд? - спросил я.
   - Немногим больше двух тысяч в год. Правительство не очень щедро.
   Он перестал возмущаться и злиться. Интересно, почему?
   - Итак,  после уплаты налогов и вычета прожиточного минимума у вас не
останется и тысячи в конце года, а в три года вам не набрать трех тысяч.
И все же,  согласно соглашению,  вы должны в три года выплатить четыре с
половиной тысячи плюс проценты. Как вы думаете решить эту математическую
шараду?
   - У меня имеются два страховых полиса,  по которым я получу в будущем
году. Сейчас их вам покажу.
   - Не беспокойтесь. Скажите лучше, доктор, чем вы так расстроены?
   - Я не расстроен.
   - Не врите.
   - Ладно,  вру.  Да, я взволнован, нервничаю. Ваши вопросы подействуют
любому на нервы. Возможно, он и прав.
   - И почему это вас так волнует, доктор? - спросил я.
   - Почему?  Еще спрашивает!  - Он со злобой взглянул на меня  и  снова
уткнулся в ковер,  снова принялся за поиски бриллиантовой булавки. - Мне
не нравится тон ваших вопросов.  Мне не нравится, куда вы клоните. И ни-
кому бы не понравилось.
   - А куда это я клоню?
   - Не знаю.  - Он помотал головой, не поднимая глаз. - Вы хотите дока-
зать, что я живу не по средствам. Не знаю. Не знаю, куда вы клоните.
   - Глаза у вас нынче красные,  доктор, и, простите, от вас несет виски
так, будто вы всю ночь пили. Провели ночь за бутылкой? Нет, положительно
вам пошла на пользу пара ударов в солнечное сплетение. Любопытно, а вы у
нас всегда считались умеренно пьющим.  Вы были один всю ночь, а умеренно
пьющие не пьют в одиночестве. Именно поэтому они и умеренные. Вы одиноко
пили ночью, и пили много, доктор. Любопытно, почему? Волновались? Ожида-
ли появления Кэвела с его назойливыми вопросами?
   - Перед сном я обычно немного выпиваю,  - сказал он,  оправдываясь  и
по-прежнему разглядывая ковер.  Теперь он пытался скрыть выражение лица.
- И представьте,  не стал от этого алкоголиком.  Много ли - один стакан-
чик?
   - Или два,  - поддакнул я,  - но когда стаканчик превращается в целую
бутылку виски,  то это уже не стаканчик.  - Я огляделся и спросил: - Где
ваша кухня?
   - Что вы...
   - Черт возьми, не тяните.
   - Пройдите прямо.
   Я вышел  из  комнаты и очутился в безупречно сияющем сталью и никелем
чудовище,  которое предназначалось для операционной,  но в последний мо-
мент почему-то превратилось в кухню. Это тоже требовало денег. В сияющей
раковине нашлось убедительное доказательство,  что доктор Макдональд  не
ограничился перед сном стаканчиком.  Почти пустая бутылка виски с валяю-
щейся рядом отвинченной металлической пробкой.  Грязная пепельница, пол-
ная смятых окурков сигарет. Услышав за спиною шаги, я оглянулся. У поро-
га стоял Макдональд.
   - Ладно, - устало сказал он. - Да, я пил. Пил несколько часов подряд.
Я  не привык к подобному,  Кэвел.  Я не полицейский.  И не военный.  Два
страшных убийства. - Его передернуло: если он играл, то играл отлично. -
Бакстер многие годы был моим лучшим другом. Почему его убили? Остановит-
ся ли убийца на этом? Знаю, что может натворить этот дьявольский микроб.
О боже! У меня есть все причины волноваться. Даже слишком много причин.
   - Это так, у вас была причина, - согласился я, - и даже сейчас имеет-
ся.  Впрочем,  я уже напал на след преступника.  Возможно, вы будете его
следующей жертвой. Об этом стоит задуматься.
   - Ради бога, убирайтесь и оставьте меня в покое, бессердечный сатана,
- простонал он.
   - Ухожу моментально. Держите двери на замке, доктор.
   - Вы еще пожалеете,  Кэвел.  - Едва я сообщил о своем намерении уйти,
он снова расхрабрился. - Посмотрим, будете ли вы таким наглым, когда вас
вызовут в суд и обвинят в насилии.
   - Не болтайте глупости,  - коротко бросил я,  - никогда вас и пальцем
не трогал.  Никаких следов нет,  значит,  вы на меня наговариваете. Но и
тут я вас опережу.
   Я вышел из дома.  Увидел  очертания  гаража,  где  должен  находиться
"бентлик",  но  меня  он ни в коей мере не интересовал.  Если люди хотят
иметь симпатичную,  неброскую и обычную машину для воровских или  тайных
дел,  то никогда не будут брать в кредит "бентлик-континенталь". Я оста-
новился у телефона-автомата и под  предлогом  уточнения  адреса  Грегори
сделал два коротких звонка - Уйбриджу,  который,  я знал,  не мог помочь
мне,  и - Кливдену,  который и дал нужный адрес.  Оба они весьма  нервно
восприняли мои звонки на заре, но успокоились, когда я объяснил, что мне
срочно нужен адрес,  поскольку расследование достигло критической стадии
и может задержаться еще на день.  Оба старались расспросить о ходе поис-
ков,  но ничего не добились,  ведь мне действительно ничего не было  из-
вестно.
   В 7.15  утра  я нажимал звонок двери в дом доктора Грегори,  точнее -
дом,  где жил доктор Грегори.  Пансион высшего класса, который содержала
вдова  с  двумя дочерьми.  У подъезда стоял морской синевы "фиат-2100" -
автомобиль Грегори.  Было еще совсем темно,  холодно и сыро. Я очень ус-
тал, и нога так сильно болела, что я с трудом соображал, что же надо де-
лать.
   Дверь открылась,  вышла полная седая женщина.  Это была сама хозяйка,
миссис Уитхорн.  По слухам, хозяйка беспечная, довольно свободных правил
вольготного пансиона.  Желающих поселиться в этом пансионе  было  много:
хозяйка славилась своими кулинарными способностями.
   - Кого это принесло так рано?  - добродушно-ворчливо спросила она.  -
Надеюсь, не полицию.
   - Именно ее,  миссис Уитхорн.  Моя фамилия Кэвел. Мне хотелось бы ви-
деть доктора Грегори.
   - Бедный  доктор Грегори!  Он уже достаточно общался с вашими людьми.
Ну, заходите-ка лучше, а я пойду посмотрю, встал ли он.
   - Укажите его комнату,  я сам отыщу,  если не возражаете, миссис Уит-
хорн. - Она на минуту замешкалась и потом неохотно объяснила, куда идти.
   Пять ярдов по большому холлу, затем в боковой проход и - я оказался у
двери с табличкой,  на которой написано его имя.  Грегори уже был на но-
гах, но, должно быть, только что встал. На нем был поношенный коричневый
халат, наброшенный поверх пижамы. Он еще не успел побриться.
   - Кэвел?  - сказал он без особой радости. Встречающие на рассвете по-
лицию редко бывают дружелюбно настроены.  Но,  в отличие от Макдональда,
он был по крайней мере любезен.  - Входите-ка. Садитесь. Вид у вас очень
усталый.
   Я чувствовал себя именно так. Сел на предложенный стул и огляделся. У
Грегори не было такого пристрастия к мебели,  как у Макдональда, но ведь
он  жил в пансионе.  Комната,  где мы находились,  служила кабинетом,  а
спальня,  наверное,  была за дверью дальней стены.  Потертый,  но все же
приличный ковер,  пара кресел,  тяжелый дубовый стол с плетеным креслом,
пишущая машинка и одна стена,  полностью занятая книгами,  - вот и  все,
что здесь было. В каминном очаге виднелись остатки вчерашнего огня - бе-
лый пепел от сгоревших березовых поленьев.  В довольно холодной  комнате
воздух был спертым. Грегори еще не соблазнился скверной привычкой англи-
чан открывать окна при любой погоде.  В  воздухе  чувствовался  какой-то
странный запах, слабый, трудноуловимый.
   - Чем могу быть полезен, Кэвел? - спросил Грегори.
   - Обычные вопросы, доктор Грегори, - спокойно сказал я. - Знаю, время
весьма неподходящее, но сейчас дорога каждая минута.
   - Вы совсем не спали? - проницательно спросил он.
   - Еще нет. Я был занят... визитами. Боюсь, эти визиты не прибавят мне
популярности.  Я только что от доктора Макдональда. Кажется, он не очень
обрадовался, что его вытащили из постели.
   - Макдональду это наверняка не понравилось, - деликатно сказал Грего-
ри. - Он довольно несдержанный человек.
   - Вы с ним в хороших отношениях? Друзья?
   - Скорее коллеги.  Я ценю его работу. Но почему вы об этом спрашивае-
те, Кэвел?
   - Неизлечимое любопытство.  Скажите,  доктор,  у вас имеется алиби на
прошлую ночь?
   - Конечно,  -  озадаченно ответил он.  - Я все рассказал мистеру Хар-
денджеру. С восьми и почти до полуночи я был на дне рождения дочери мис-
сис Уитхорн...
   - Простите,  -  перебил я его,  - речь идет о позавчерашней ночи,  не
прошедшей.
   - Ага, - с беспокойством поглядел он на меня, - что, были... были еще
убийства?..
   - Больше не было, - успокоил я его. - Итак, доктор?
   - За позапрошлую ночь?  - слегка улыбнувшись и пожав плечами, пересп-
росил он.  - Алиби? Если бы я знал, что мне нужно будет представить али-
би,  я бы незамедлительно представил. Какое время вас интересует, мистер
Кэвел?
   - Скажем, между девятью тридцатью и десятью тридцатью вечера.
   - Увы,  не могу. Кажется, у меня нет алиби. Я сидел в своей комнате и
работал  над  книгой.  Можете  назвать это трудовой терапией после всего
случившегося.  - Он помедлил и затем, будто извиняясь, произнес: - Впро-
чем, не весь вечер. После обеда, примерно с в