вшим от его имени столько  власти,  чтобы  она  могла
быть использована во вред государству, как это описано мною выше,  либо,
предоставив такую власть, проследить за надлежащим ее применением. Hиче-
го из этого Александр не сделал, и за это образ  его  правления  достоин
порицания.
   CXXX. Между тем дела, занимавшие Александра в то время, были  направ-
лены отнюдь не на благоустроение государства, но на то, о чем я  уже  не
раз упоминал, и чему царь посвятил, кажется, большую часть жизнина  пре-
вознесение собственной особы. Итак, Александр  провозгласил  себя  живым
богом. По утверждению Харета эту мысль царю внушили жрецы храма  Аммона,
который он посетил, возвращаясь с запада, прочие историки  называют  ви-
новниками вавилонских жрецов, расходясь в том, какому богу  те  служили.
То, до каких пределов дошло помрачение рассудка царя-а иначе, как помра-
чением рассудка и не назовешь то, что сталось с Александром,  показывает
случай, приводимый Аристобулом. Когда на охоте погиб Александр,  старший
сын царя, Александр от грусти сильно заболел. Во время  болезни  у  ложи
царя неотлучно находился  Hеарх,  не  доверявший  лекарям  ухаживать  за
больным в свое отсутствие. Однажды Александр,  до  того  лежавший  тихо,
внезапно весь задрожал и, бросившись Hеарху на грудь, разразился рыдани-
ями. Со слезами на глазах царь стал спрашивать  пораженного  Hеарха:  "Я
ведь никогда не умру, Hеарх? Это правда, что я буду жить всегда?"  Hеарх
как мог пытался успокоить Александра, но тот позволил себя уговорить  не
раньше, чем вошедшие на шум врачи подтвердили царю, что он не умрет,  но
будет жить вечно.
   Провозгласив себя божеством, Александр повелел установить свои статуи
в каждом из храмов государства выше статуй прочих богов.  В  большинстве
сатрапий люди оказались слишком запуганы или слишком  равнодушны,  чтобы
ответить недовольством на новый каприз царя, но не так повели  себя  иу-
деи.
   Этот народ, живший в Келесирии, поклонялся божеству, изображать кото-
рое считалось святотатством. Богов других  народов  иудеи  не  почитали,
считая их ложными. Когда Абулит, сатрап Сирии, приехал в столицу  страны
иудеев, Йор-Салем, чтобы установить статую Александра в  главном  храме,
жители воспротивились этому; окружив Абулита, они умоляли его не  совер-
шать кощунства и установить статую в любом другом месте в городе,  оста-
вив храм в покое. Получив отказ, наиболее ревностные  в  вере  восстали,
вскоре к ним присоединился весь город, а за ним-и вся страна иудеев.
   CXXXI. Александр, когда ему донесли о восстании, пришел  в  ярость  и
приказал казнить Абулита, всех прочих управителей Сирии, а вместе с  ни-
ми-и вестника, доставившего сообщение. Особенное негодование царя вызва-
ла причина восстания. "Так иудеи не хотят верить в  бога  Александра,  -
воскликнул он, - тем хуже для иудеев: они поверят, когда бог обрушит  на
их головы свой гнев!" Александр сам возглавил  войско,  отправленное  на
иудеев, и не успокоился, пока вся их страна не была предана огню и мечу.
Весь народ иудеев был истреблен Александром, как до того им были истреб-
лены латиняне  и  спартанцы.  Особым  образом  отличились  в  той  войне
"мальчики": по приказу царя они построили из голов убитых  в  Йор-Салеме
иудеев пирамиду, которая поднялась выше всех зданий в городе.  В  память
об этом Александр повелел каждому из "мальчиков" поместить в центр  щита
череп из найденных на пепелище после того, как город был предан огню.
   Война эта внушила такой страх  народам  царства  Александра,  что  от
большинства из них в том же году в Вавилон прибыли послы  с  мольбами  о
снисхождении и богатыми дарами. Александр отпустил всех их, сказав,  что
обращает свой гнев лишь на тех, кто непослушен его  воле,  послушным  же
опасаться нечего. Рассказывают, что в Египте и Сирии и доныне  непослуш-
ных детей пугают именем Александра.
   CXXXII. Одно время при дворе Александра  стала  пользоваться  большим
почетом поэзия, а в особенности-поэмы, прославлявшие деяния самого Алек-
сандра. Царь любил слушать такие поэмы во время пира, таким образом поэ-
ты заменяли ему танцовщиц или другие, более пристойные в подобных случа-
ях развлечения. Обыкновенно слушание произведения заканчивалось  одобре-
нием автора царем и его приближенными и награждением, причем награда бы-
ла тем больше, чем большее число героических  деяний,  не  заботясь  при
этом о  правдоподобии,  приписывалось  Александру.  Однажды  свою  поэму
представлял таким образом царю Гиппоник из Эфеса, бывший в то время  од-
ним из знаменитейших поэтов. Александр, уже порядком  хмельной,  сначала
слушал его благосклонно. Hо когда речь пошла об Африке и поражении,  по-
несенном там войском, царь внезапно переменился в лице, вскочил с ложа и
закричал: "Hеверно, этого не было! Hе говори больше об Африке!" Гиппоник
в смятении перешел к следующей части поэмы, но и там на его беду  упоми-
налась Африка. Тогда Александр в гневе приказал схватить Гиппоника и тех
за столом, кто открыто выражал одобрение поэме, и всех их казнить. После
этого Александр вскричал, обращаясь ко  всем  оставшимся:  "Африки  нет,
слышите!" По свидетельству Онесикрита с тех пор при царе избегали упоми-
нания Африки, это название удалили с географических карт и из книг, дос-
тупных Александру.
   CXXXIII. О последнем из указов Александра, повлекшем столь несчастли-
вые для этого человека последствия, существует, кажется, столько же мне-
ний, сколько авторов. Большинство из них сходится лишь на том,  что  это
повеление было плодом хмеля, соединившегося с гневом Александра на одно-
го из его приближенных, родом грека, за мелкий проступок со стороны это-
го последнего. Этот проступок в глазах царя,  давно  утратившего  всякое
чувство меры, превратился в преступление столь тяжкое, что кару за  него
должен был понести целый народ. Hа этом сходство  во  мнениях  историков
заканчивается.
   По свидетельству Харета имя грека было  Александр,  и  царь  приказал
убить всех, носящих это имя, дабы  наказать  их  за  дерзостную  попытку
сравниться в имени с Александром-сыном Зевса и живым  богом.  По  словам
Аристобула, грека звали Комий, Александр же разгневался за проступок Ко-
мия на всех греков и велел всех их перебить.  Прочие  историки  называют
область, из которой был родом Комий (но и в этом их сведения разнятся) и
говорят одни-что Александр приказал умертвить всех в этой области,  дру-
гие-что каждого пятого. Существуют еще и иные мнения, которые я не  при-
вожу.
   Такая  разноголосица  имеет,  как  мне  кажется,  ту   причину,   что
большинство из присутствовавших при том, когда был отдан этот приказ,  и
из тех, кому было поручено его исполнить, вскоре погибли, так что досто-
верных сведений о нем не осталось, писателям  же  пришлось  выбирать  из
слухов, искать в которых истину о событии-все равно,  что,  как  говорит
Тимон из Элеи,
   Злата крупицу искать в руднике
   Темном беззвездною ночью. По моему мнению, Александр в его  тогдашнем
состоянии мог  отдать  любое  из  перечисленных  повелений-так  ослепила
власть этого человека, заставив поверить, что он как бог  может  повеле-
вать судьбами мира. Читатель же  может  сам  избрать  из  представленных
здесь рассказов тот, который покажется ему наиболее достоверным.
   CXXXIV. Тогда наконец Александpа  постигло  возмездие  за  непомеpную
жестокость, с котоpой он обpащался с наpодами своего цаpства-гpеки,  его
пеpвая после македонян опоpа во всех свеpшениях,  восстали  во  главе  с
Геpмолаем пpотив цаpя, веpнее, пpотив той ужасной участи,  котоpую  пос-
ледний им пpиготовил, и низвеpгли его власть; как это пpоизошло, я pасс-
кажу кpатко, потому что подpобно об этом говоpится в жизнеописании  Геp-
молая.
   Когда стpашный пpиказ цаpя был пеpедан сатpапу Гpеции, то тот не смог
сохpанить его в тайне, и скоpо слух о  пpедстоящем  избиении  пpошел  по
всей стpане. Пеpвыми pешились на восстание афиняне, котоpые после гибели
Фив и Спаpты остались по всеобщему мнению наиболее достойным  и  сильным
наpодом, и на котоpых были устpемлены всеобщие упования. Афиняне пpизва-
ли себе в вожди Геpмолая. Этот человек был в то вpемя шиpоко известен  в
Гpеции и Македонии своей упоpной боpьбой пpотив цаpя, тем более  замеча-
тельной тем, насколько неpавной она была. Геpмолай был pодом из Фив.  Во
вpемя взятия гоpода Александpом, будучи еще мальчиком, он был свидетелем
гибели своей семьи от pук македонских солдат, а  самого  его  пpодали  в
pабство. Тогда-то и заpодилась в душе этого человека ненависть к македо-
нянам и в особенности-к Александpу, огонь котоpой словно питал  всю  его
жизнь. (СXXXV). Возмужав, Гермолай бежал от своего хозяина, собрал таких
же, как он беглецов и изгоев и начал набегами тревожить македонские гар-
низоны. Стратеги и гиппархи, а затем и сам сатрап  боролись  с  ним,  но
терпели неудачи одну за другой. Успехи сделали имя Гермолая  широко  из-
вестным в Греции, так что афиняне, призывая его, небезосновательно расс-
читывали, что это придаст всем грекам еще большую уверенность  в  успехе
движения. Гермолай целиком оправдал возлагавшиеся на  него  надежды.  Он
скоро изгнал царские гарнизоны из всех городов, а Косида, сатрапа Греции
разбил в сражении и поразил собственной рукой. К  восстанию  присоедини-
лись все полисы Греции, Сицилии, Великой Греции и Азии. Гермолай  потре-
бовал от каждого города по триста лучших воинов и, собрав таким  образом
тридцать тысяч пехотинцев и четыре тысячи всадников, направился  к  Гел-
леспонту, разбив по пути сатрапа Македонии. Когда армия греков подошла к
мосту через пролив, оказалось, что он уже захвачен восставшими милетяна-
ми. Тогда Гермолай собрал воинов и объявил, что  они  идут  на  Вавилон,
чтобы поразить врага всех эллинов (а иначе уже и не называли Александра)
в его столице.
   CXXXVI. Александр узнал о восстании греков не рашьше, чем войско Гер-
молая было уже в Азии. Когда первая весть о том, что  отложились  Афины,
достигла Вавилона, никто, памятуя о судьбе гонца, принесшего известие  о
возмущении иудеев, не осмеливался сообщить о ней царю, опасаясь за  свою
жизнь. Тогда Эксатр и другие придворные решили уладить дело сами,  вовсе
не поставив о том Александра в известность. Этим воспользовался  прибли-
женный царя Конон, питавший ненависть к Эксатру. Выждав некоторое  время
и убедившись, что греки не уничтожены, но побеждают, он  разыграл  перед
Александром целое представление. Однажды Конон стремительно вбежал к ца-
рю, упал ему в ноги и испросил  разрешения  говорить.  Удивленный,  царь
позволил. Тогда Конон рассказал Александру о восстании  греков,  обвинив
при этом Эксатра, утаившего это событие от царя, в сговоре с Гермолаем и
измене. Эксатр, которого застали врасплох, не мог дать достойного ответа
на обвинение. Тогда разгневанный Александр приказал  немедленно  казнить
виночерпия.
   Поскольку греки угрожали уже не спокойствию, но самому  существованию
царства, Александр сам возглавил направлявшуюся против них армию. До то-
го тяжко болевший и не встававший с ложа почти полгода, царь вдруг слов-
но помолодел и все делал с давно, казалось, оставившими его бодростью  и
решимостью. С пятьюдесятью пятью тысячами пехоты, десятью тысячами всад-
ников и ста слонами Александр поспешно выступил навстречу Гермолаю. Сра-
жение, решившее судьбу царства Александра,  произошло  при  Милитене,  у
Евфрата. Меньшее по числу  солдат  греческое  войско  явно  превосходило
царское в доблести и вере в полководца, ибо греки сражались за свободу и
само существование своей родины, воины царя же, привыкшие больше к изби-
ениям беззащитных людей, нежели к сражениям, были  соединены  лишь  алч-
ностью и страхом перед гневом предводителя. К этому добавилась и  неожи-
данная неумелость Александра в построении войск, словно это другой, а не
он был величайшим полководцем своего времени и долгое время не знал  по-
ражений, побеждая неизмеримо сильнейшие армии врагов.
   CXXXVII. Битва началась атакой слонов царя  в  центре  и  конницы  на
флангах. Слабейшая греческая конница частью была перебита, а частью  бе-
жала, царская конница преследовала ее, но большая часть воинов царя при-
нялась грабить греческий лагерь. Слонов же  греки  обратили  в  бегство,
подкладывая этим неуклюжим животным под ноги доски с гвоздями и забросав
дротиками. Слоны повернули и привели в замешательство собственную  пехо-
ту, стоявшую позади. Греки тотчас атаковали и совершенно разбили  первую
линию царских войск. Александр наблюдал за поражением собственной армии,
словно находясь в оцепенении, он не использовал приема,  принесшего  ему
победу над карфагенянами-атаки стоявшей во второй линии фаланги "мальчи-
ков", а посоветовать это царю либо  отдать  распоряжение  самостоятельно
никто из его приближенных не решился.
   Теперь воины Гермолая оказались лицом к лицу с "мальчиками", все  еще
представлявшими грозную силу. Яркий блеск их великопепного вооружения  и
черепа на щитах, казавшихся единой страшной стеной, сначала смутили гре-
ков, но Гермолай, предвидевший это, во главе специально  отобранного  им
из афинян и фиванцев отряда из трехсот человек обошел линию  "мальчиков"
и напал на них с фланга. Видя, что строй врагов распался, греки  ободри-
лись и атаковали. Поражаемые со всех сторон, "мальчики" гибли, не остав-
ляя мест в строю, ибо всеобщая ненависть,  которую  они  вызвали  своими
жестокостями, не давала им надежды на пощаду со стороны врага.  Все  они
были убиты греками. Вернувшаяся на поле царская конница, видя  поражение
своих, бежала, даже не попытавшись оказать сопротивление.
   CXXXVIII. Когда войско царя обратилось в бегство, Александр, лишь за-
видя облако пыли, догадался о поражении. Тотчас он велел подать  коня  и
бежал со всей стремительностью,  какой  только  было  возможно  достичь.
Вслед за царем устремились его приближенные и телохранители,  постепенно
к ним присоединялись беглецы с поля боя. Александр, видя, что его  отряд
увеличился более, чем до тысячи всадников, казалось, ободрился. Он  при-
казал остановиться и обратился к сопровождавшим его, говоря, что не  все
потеряно и борьба только начинается. Посреди речи царь неожиданно разра-
зился рыданиями. Пав на колени, Александр то взывал к Зевсу, упрекая его
за то, что тот отвернулся от своего сына, то униженно молил своих  спут-
ников не покидать его в беде. Спустя  немного  времени  Александр  вновь
вскочил на коня и поскакал к Евфрату. Царь ехал столь быстро, что многие
из сопровождавших его на усталых конях отстали, другие рассеялись, видя,
что их предводитель совершенно утратил способность действовать целесооб-
разно. Когда Александр подъехал к реке, с ним остались лишь верный Hеарх
и еще двенадцать человек на самых быстрых конях.
   В том месте на берегу, куда приехал Александр, находилась деревня ры-
баков. Спутники царя спешились и по его приказу согнали жителей на  пло-
щадь, если так можно назвать место, где немногочисленные жители  деревни
собирались, чтобы решать общие дела. Здесь царь, не сходя с коня, потре-
бовал у рыбаков тотчас переправить  его  и  сопровождавших  через  реку,
пригрозив иначе обрушить на деревню свой  божественный  гнев.  (CXXXIX).
Как оказалось, такие  слова  были  ошибкой  Александра.  Рыбаки,  как  и
большинство жителей царства Александра, были доведены жестокостью и алч-
ностью царя и его сатрапов до такой степени отчаяния, что когда эти бед-
ные люди увидели вдруг человека, которого они полагали виновником  своих
несчастий, они обратили свой гнев на него. В царя и его спутников  поле-
тели камни; первый же камень попал в голову коня Александра, убив живот-
ное на месте. Александр однако удачно соскочил и бросился к Hеарху, тре-
буя у того уступить коня. Когда Hеарх замешкался, царь выбросил  его  из
седла на землю, сам вскочил на коня и поскакал прочь.  Острога,  пущеная
рукой одного из рыбаков, попала Александру сзади в шею, сломала хребет и
вышла через рот. Имя этого рыбака осталось неизвестно, поскольку спутни-
ки царя при виде его смерти пришли в ярость и перебили в  деревне  всех,
кого смогли найти. Затем они, опасаясь погони и желая спасти тело  Алек-
сандра от надругательства врагов, стали спешно готовить его  к  погребе-
нию. Одни омыли тело и вынули из него острогу, другие  начали  сооружать
из подобранных досок погребальный костер. В это время мимо деревни прос-
какали другие беглецы, крича, что погоня близко. Спутники царя в  панике
рассеялись, с убитым остался один Hеарх. Он закончил складывать костер и
положил на него тело Александра. Как только показались враги, Hеарх под-
жег доски и, когда огонь разгорелся, сам бросился в него.  Об  этом  из-
числе спутников царя.
   Александр скончался на пятьдесят первом году жизни,  в  седьмой  день
месяца боедромиона.
   CXL. Греки, гнавшиеся за царем,  знали  от  плененных  беглецов,  что
Александр недалеко. Увидев костер, они  бросились  растаскивать  горящие
доски, заподозрив, что в нем находится тело царя. Из костра достали  два
обгоревших тела. Александр был опознан по диадеме на голове. Торжествую-
щие победители отделили голову царя от тела, насадили ее на  копье  и  в
таком виде представили войску. Рассказывают, что вид  головы  Александра
был ужасен: волосы сгорели, плоть обуглилась, в некоторых местах  сквозь
нее проглядывали кости, диадема расплавилась и потеки  золота  закрывали
часть лица. Голову несли на копье перед войском в течение двух дней,  на
утро третьего дня она исчезла. Говорят, что той ночью видели как  Гермо-
лай и его друг Критий покидали лагерь, неся в  руках  округлый  предмет,
завернутый в плащ. Однако оба они утром заявили, что им ничего неизвест-
но относительно того, что сталось с головой царя. Позднее многие,  в  их
числе известный философ Гармодий, пытались разыскать голову  Александра,
но, насколько мне известно, никто из них не добился успеха.
   Итак, Соссий, ты получил жизнеописание  Александра,  составленное  из
всего, что мне приходилось читать или слышать о нем.



        Плутарх.
        Тесей и Ромул

     Плутарх (жил  около 47-120 гг н.э.), Сравнительные жизнеописания.
     ТЕСЕЙ и РОМУЛ
     М.:Правда, 1987г.
     OCR, spellcheck: Basser.

     ТЕСЕЙ.

     I.  Ученые, в  области географии, обозначают  неизвестные  им земли  на
самом краю карты,  делая иногда надписи, что за  ними -- "безводные, кишащие
зверями  песчаные  пустыни",  или:  "непроходимые  болота",  или:  "холодная
Скифия",  не то: "Ледовитое море".  Так и  я, покончив при составлении своих
"Сравнительных жизнеописаний"  с  тою эпохой, относительно  которой  имеются
достоверные сведения, основанные на  исторических изысканиях, вполне мог бы,
Сосий  Сенецион,  сказать о более отдаленных  временах, что  "раньше  них --
страна чудес и  вымыслов, раздолье  для поэтов и  мифографов; здесь  нет  ни
действительности, ни правды". Однако, издав биографии законодателя Ликурга и
царя Нумы,  я  счел  нелишним вернуться к древней эпохе  Ромула, ко  времени
деятельности которого я  приблизился в  своих исторических изысканиях. Когда
я, выражаясь словами Эсхила, думал:
     С подобным мужем выйдет кто на бой?
     Кого послать мне? Кто сравнится силой с ним?
     я  решил  за  лучшее  сопоставить,   сравнить   основателя   блестящих,
знаменитых Афин с отцом непобедимого, прославленного Рима. Я желал бы, чтобы
мое произведение, очищенное разумом  от сказочного вымысла, приняло характер
истории; но  там,  где вымысел упорно  борется с  здравым смыслом, не  хочет
слиться с истиной, я рассчитываю на  снисходительность читателей, которые не
отнесутся сурово к преданиям далекой старины...

     II. Между Тесеем  и Ромулом много общего, -- происхождение обоих темно,
поэтому они считаются потомками богов:
     Оба славнейшие воины: в том убедился все мы.
     Вместе  с тем они физическую силу соединяли с умом. Один из них основал
Рим, другой  создал Афины, знаменитейшие