торые из них похоронены вблизи нынешнего "Амазония".
О том, однако, что война кончилась миром, ясно из названия места возле храма
Тесея,  места,  которое  называется  Горкомосием, или  из  того,  что  здесь
издревле приносилась жертва амазонкам перед праздником в честь Тесея. Могилы
амазонок показывают у себя и мегарцы -- по дороге из  рынка к Русу, там, где
стоит здание, имеющее вид ромба.  По преданию, некоторые из них умерли также
в Херонее и  похоронены возле ручейка, теперь называющегося Гемоном, прежде,
если  не  ошибаюсь,  --  Термодонтом.  Об  этом  я  говорю  в  жизнеописании
Демосфена.  Очевидно, амазонки прошли  не без потерь и чрез Фессалию: могилы
их до сих пор еще показывают вблизи Скотуссы и Киноскефал.

     XXVIII. Вот что я  считал  нужным  сказать об  амазонках.  Автор  поэмы
"Тесеида" рассказывает,  что  амазонки  восстали потому, что  Антиопа хотела
отомстить Тесею  за брак его  с Федрой;  что  ей подали  помощь бывшие с ней
амазонки  и  что  Геракл  перебил  их,  --  но  это,  без сомнения,  сказки,
произведение вымысла. Тесей женился на  Федре  после смерти Антиопы, имел от
Антиопы  сына -- Ипполита,  или,  по  Пиндару,  --  Демофонта.  Относительно
несчастной судьбы его второй жены и сына, ввиду полного сходства рассказов о
ней историков и трагиков, следует верить принятым всеми ими преданиям.

     XXIX. Нам говорят и о других любовных похождениях Тесея; но тема эта не
разрабатывалась на сцене. Связь его имела дурное начало и  несчастный конец.
Говорят,  он похитил трезенку Анаксо; убив Синида и Керкиона, изнасиловал их
дочерей;  был в  связи с  матерью Аякса,  Перибеей,  затем  -- с Феребеей и,
наконец,  с дочерью Ификла, Иопой. Он бросил Ариадну, влюбившись,  как я уже
говорил, в дочь Панопея, Эглу, -- грязный, безнравственный поступок в глазах
других. Но более всего порицают Тесея  за похищение Елены,  вследствие  чего
Аттика испытала  бедствия  войны, сам же он  принужден был  бежать и потерял
жизнь. Об этом речь впереди.
     В  то время герои  ознаменовывали себя  многими подвигами;  но  Геродор
говорит,  что Тесей принимал участие  только  в битве лапифов  с кентаврами,
хотя другие рассказывают, что он участвовал с Ясоном в походе на Колхиду и с
Мелеагром  -- в охоте на кабана, чем и объясняют  пословицу: "Не без Тесея".
Но сам он, без всякой помощи, совершил множество громких подвигов,  почему и
заслужил  прозвище "второго  Геракла".  Он  помог затем  Адрасту получить  и
похоронить трупы  павших под стенами Фив -- не победив фиванцев в  сражении,
как  говорит  в своей трагедии  Еврипид,  а с  помощью  переговоров, в  силу
перемирия,  в  чем согласно большинство.  Филохор  говорит  даже, что здесь,
первый раз, было заключено перемирие относительно выдачи и погребения трупов
убитых; но первым выдал неприятелям тела их убитых Геракл, о чем я говорил в
его  жизнеописании. В  Элевтерах  показывают могилы многих  простых  воинов,
вблизи  Элевсина -- полководцев,  любезность,  оказанная Адрасту Тесеем.  Об
этом   говорит  Тесей   и  в  "Элевсинцах"  Эсхила,  пьесе,  где   последний
рассказывает события иначе, нежели Еврипид в своих "Просительницах".

     XXX.   Другом  Пирифоя  Тесей  сделался,  говорят,  следующим  образом.
Рассказы о  его силе и  замечательной храбрости  знали  все. Пирифой захотел
испытать их,  убедиться в  них опытом.  Он угнал из Марафона  быков Тесея и,
узнав,  что он  гонится  за  ним  вооруженный,  не  убежал,  но повернул ему
навстречу. Взглянув  друг на  друга,  они  были  очарованы  каждый  красотой
другого, пришли в восторг от  смелости  противника и не  начали боя. Пирифой
первым протянул руку и  просил  Тесея быть его судьей относительно  кражи им
его быков, обещая уплатить штраф,  какой он ему наложит. Тесей простил его и
предложил ему быть его другом и союзником. Свою дружбу они скрепили клятвой.
Когда затем  Пирифой стал готовиться  к  свадьбе с  Деидамией,  он пригласил
Тесея приехать к нему -- посмотреть его владения  и погостить у лапифов.  На
свадебный пир он пригласил и кентавров. Когда они стали  вести себя  нагло и
приставать к женщинам, лапифы  приняли последних  под свою защиту.  Одних из
кентавров  они  убили,  других  победили  на войне  и  выгнали  потом  из их
владений,  причем в походе  принимал участие и  их  союзник,  Тесей. Геродор
рассказывает об этом  иначе:  Тесей пришел на  помощь  лапифам  тогда, когда
война уже началась; в то время он в первый раз увидел Геракла, причем считал
за честь,  что встретился  с  ним  в Трахине,  где  тот отдыхал  после своих
скитаний и  подвигов. При встрече они выказали один другому чувства уважения
и дружбы,  причем каждый осыпал другого похвалами. Тем не менее скорей можно
верить тем, кто рассказывает, что они не раз виделись раньше; что Геракл был
посвящен  в  таинства  мистерий  благодаря  стараниям  Тесея  и  что  раньше
посвящения он был  очищен, по его желанию, от  некоторых тяготевших  над ним
невольных преступлений.

     XXXI.  Тесею,  по  словам Гелланика, было уже  пятьдесят  лет, когда он
похитил Елену, слишком  молодую для  него. Чтобы защитить его от обвинения в
величайшем из его  преступлений, некоторые рассказывают, будто Елену похитил
не он -- похитили ее Идас и Линкей -- и  что он только получил ее с условием
стеречь и отказать Диоскурам в ее выдаче. Мало того, они говорят,  будто  ее
отдал ему  Тиндарей из страха  перед сыном Гиппокоон-та, Энарсфором, который
хотел увезти Елену, когда она была еще ребенком. Но самый вероятный рассказ,
подтверждаемый многочисленными  писателями,  состоит  в следующем. Оба друга
приехали   в   Спарту,   похитили  девушку,   когда  она   плясала  в  храме
Артемиды-Ортии,  и  бежали. Посланные  преследовать их  не  гнались  за ними
дальше  Тегеи. Очутившись в  безопасности  и  придя в Пелопоннес, похитители
условились, что тот, кому по жребию достанется Елена, должен помочь товарищу
добыть жену. Когда, по условию, они бросили жребий и она досталась Тесею, он
взял девушку, которой еще  рано  было  выходить  замуж,  отвез ее  в Афидны,
оставил при ней свою мать и поручил ее своему другу Афидну,  приказав беречь
ее  и  не  показывать никому,  сам же, желая отплатить  Пирифою  услугой  за
услугу,  уехал с ним в  Эпир за  дочерью  царя молосского, Аидонея,  который
назвал свою жену Персефоной, дочь --  Корой,  собаку --  Кербером. Каждый из
женихов  обязан был драться с собакой. Победитель мог получить руку девушки.
Узнав, однако, что  Пирифой с товарищем приехали не как женихи,  а как воры,
царь тотчас же затравил Пирифоя своей собакой, Тесея -- заключил под крепкую
стражу.

     XXXII.  В это время Менестей, сын Петеоя, внук Орнея  и правнук Эрехтея
начал, говорят,  первый  льстить  народу и  заискивать у афинской  черни. Он
вооружал,  возмущал аристократов, давно озлобленных против  Тесея, считавших
его  похитителем  той  царской власти, которую  имел в  своем деме каждый из
знатных  людей,  соединившего  всех в  один город для того, чтобы  "всех  их
сделать своими подданными и рабами". Чернь он возбуждал и волновал, указывая
на то, что она  видит только тень  свободы,  в действительности же -- лишена
отечества  и  права  совершать  религиозные  обряды  и, вместо  того,  чтобы
повиноваться многим  добрым и законным царям, избрала своим  владыкой одного
пришлеца  и  чужеземца.  Его  мятежным  замыслам много  помогло  вооруженное
нападение  сыновей Тиндарея. Говорят  даже, что они явились исключительно по
его просьбе. Сперва они никого не трогали и только требовали  выдачи сестры;
но когда граждане отвечали, что ее нет у  них и что они  не знают,  где  она
находится, они  начали войну.  Академу удалось каким-то  образом  узнать  ее
тайное пребывание в Афиднах, и он сказал об этом ее братьям, вследствие чего
Тиндариды  воздавали ему почести еще при его жизни,  спартанцы же, при своих
неоднократных вторжениях в пределы Аттики, опустошая всю страну, не  трогали
Академии из уважения к памяти Академа. Дикеарх говорит, что тогда, вместе  с
Тиндаридами, участвовали в  походе  два  аркадца,  Эхедем  и Мараф. От имени
первого  произошло нынешнее название Академии,  об имени  второго напоминает
дем  Марафон,  потому  что  перед сражением Мараф добровольно  заколол  себя
вследствие полученного им оракула.
     Подступив  к  Афиднам,  Тиндариды одержали победу и взяли город. Здесь,
говорят, пал, между прочими, товарищ Диоскуров в  том походе -- сын Скирона,
Галик, имя которого носит одно место в  Мегариде,  так как там находится его
могила.  Историк  Герей  рассказывает, что он пал под стенами Афидн  от руки
самого  Тесея  и в  подтверждение своих  слов приводит  следующие  стихи  об
Галике:
     ...на широкой равнине Афидны
     Храбро сражаясь за честь пышнокудрой Елены, повержен Был он Тесеем...

     XXXIII. Но едва  ли  были бы взяты Афидны и уведена в плен мать  Тесея,
если бы он сам присутствовал при этом.
     Взятие Афидн  привело в ужас  население  столицы. Менестей убедил народ
впустить Тиндаридов в город и оказать им  дружеский прием, так как они ведут
войну  единственно с  Тесеем, который  первым  оскорбил их, другим же делают
добро  и спасают  их.  Тиндариды  оправдывали  его отзыв  о  них:  из  своих
завоеваний они не оставили себе ничего,  хотя все принадлежало им, и просили
только посвятить их в таинства, так как они имели с городом общего не менее,
чем  Геракл.  Просьба их  была исполнена:  Афидн  усыновил их, как Пилий  --
Геракла. Им оказали  божеские  почести и  назвали "знаками", или потому, что
они заключили перемирие, или потому,  что приложили все заботы  и  старания,
чтобы находившееся  в городе  громадное войско  никого не  обидело:  "анакбс
эхэйн" значит,  по-гречески,  --  "заботиться"  или "беречь" кого-либо. Быть
может,   здесь  надо  искать  происхождение  слова  "анакс",  титула  царей.
Некоторые говорят, что  слово  "знаки" намекает на явление на небе звезд:  в
Аттике говорят "анЕкас" - - "вверху" и "анЕкатен" -"сверху".

     XXXIV. Пленная  мать Тесеева,  Этра,  была, говорят, уведена  в Спарту,
откуда вместе с Еленой отправилась под Трою. У Гомера мы читаем, что в числе
уехавших с Еленой находилась и
     Этра, Питфеева дочь, и Климена с блистательным взором.
     Некоторые считают этот  стих подложным, так же как миф  о Мунихе, плоде
тайной любви Лаодики  к  Демофонту, Мунихе,  воспитанном, говорят,  Этрой  в
Трое.  Истр  держится собственного,  ничего  общего  с  другими не  имеющего
предания,  говоря об  Этре в тринадцатой книге своей "Истории Аттики". Точно
так же  некоторые  рассказывают,  что Александр,  известный в  Фессалии  под
именем  Париса,  был  побежден  Ахиллесом  и Патроклом  в  битве на  берегах
Сперхея, но  что, в свою очередь, Гектор взял и разрушил Трезену, причем ему
попалась в плен оставленная там Этра. Но рассказ этот весьма невероятен.

     XXXV.  Принимая у  себя в доме  Геракла,  Аидоней вспомнил  случайно, в
разговоре о Тесее и Пирифое, -о том, с каким намерением они  пришли к нему и
как он наказал их, догадавшись об их  планах.  Гераклу было  тяжело слушать,
что  один из  них  погиб  злою  смертью, другой --  ждет ее себе. Он  считал
напрасным упрекать теперь  царя за  смерть Пирифоя,  но стал просить, в знак
личного  одолжения  ему,   об  освобождении  Тесея.  Аидоней  согласился,  и
освобожденный Тесей вернулся в Афины, где у него были еще сторонники.
     Все  те  участки  земли, которые раньше  выделил ему город, он посвятил
Гераклу -- кроме четырех, по  словам историка  Филохора, - и приказал вместо
"Тесеевых"  звать их  "Геракловыми".  Он  по-прежнему  хотел стоять во главе
государства, быть при кормиле правления, но встретил  ропот и  недовольство.
Тех, кого он оставил своими врагами, он нашел не только людьми ненавидящими,
но и не боящимися его. В черни он заметил сильную перемену к худшему, -- она
ждала ухаживаний, вместо того, чтобы молча исполнять приказания. Он в первый
раз  принужден  был употребить  силу; но не  смог подавить козни, противники
победили его. Наконец, он сложил власть,  отправил свое семейство в Эвбэю, к
сыну Халкодонта,  Элефенору, сам же,  изрекши в Гаргетте проклятие афинянам,
-- место  это называется  в  настоящее время Аратерием -- отплыл на  Скирос,
рассчитывая на свою дружбу с его населением; кроме  того,  у него находились
на острове наследственные поместья. Скиросским царем был в то время Ликомед.
Тесей  явился  к  нему и  просил  его  вернуть  ему его  землю,  намереваясь
поселиться  там. Другие рассказывают, что  он просил  у  царя помощи  против
афинян.  Ликомед  --  боялся  ли  он его громкого имени, или  желал  угодить
Менестею,  трудно  сказать, --  взошел с ним  на высокое место острова,  как
будто бы затем, чтобы показать ему его  землю, столкнул его со скалы и убил.
Некоторые   говорят,  впрочем,  что   Тесей  сам   поскользнулся   и   упал,
прогуливаясь, по привычке, после обеда. Тогда на его смерть никто не обратил
внимания, -- афинский  престол занимал Менестей, и сыновья Тесея отправились
вместе  с  другими в поход, под  Трою, в качестве  простых граждан, и, когда
Менестей был убит, вернулись  и утвердились на престоле --  но потом афиняне
установили  Тесею  почести,  как  герою,  по  многим причинам: между прочим,
многие, сражавшиеся  с  персами при  Марафоне, видели  носившийся пред  ними
призрак Тесея с оружием, ведшего их на врагов.

     XXXVI. После  окончания Персидских войн, в архонтство Федона пифия дала
афинянам оракул  взять  кости  Тесея, с  почетом перенести их  и  хранить  в
городе. Взять  их и найти гробницу было  трудно благодаря  необщительности и
грубости жителей острова -- долопов.
     Когда,  однако,  Кимон  взял  остров,  --  об  этом  я  говорил  в  его
жизнеописании -- он пожелал, чтобы высокая  честь найти могилу  героя выпала
ему. И вот, говорят,  орел стал однажды  рыть  клювом какой-то  холм и рвать
когтями землю. Кимон, по внушению свыше,  приказал рыть землю.  Нашли гроб с
исполинским остовом, возле  которого  лежало медное копье и меч. Когда Кимон
привез  их  на  своих  триерах, обрадованные  афиняне  устроили  им  пышную,
торжественную  встречу с жертвоприношениями, как будто  сам герой вернулся в
их столицу. Прах его покоится в центре  города, возле  нынешнего гимнасия, и
считается местом убежища для рабов и всех несчастных и боящихся сильных, как
и сам Тесей был защитником и помощником других  и ласково выслушивал просьбы
угнетенных.
     Главную жертву в честь его приносят восьмого  пианепсиона, в тот  день,
когда он вернулся с  молодыми людьми с Крита. Ему приносят жертвы и восьмого
числа  других  месяцев, быть  может, потому, как  объясняет  историк  Диодор
Путешественник,   что   в  первый  раз  он  вернулся  из   Трезены  восьмого
гекатомбеона, или  же вследствие того, что считают это число более достойным
его,  нежели другое: он  считается  сыном Посейдона,  Посейдону же  приносят
жертвы каждое восьмое число. Восемь --  куб первого четного числа  и двойной
квадрат его, поэтому оно напоминает о постоянстве и прочности силы божества,
которое мы зовем Неколебимым и Земледержцем.


     РОМУЛ

     I. Кто и  почему дал городу  Риму его славное и всем известное имя,  об
этом писатели говорят различно. Одни рассказывают,  что пеласги, скитаясь по
большей части известных земель и покорив почти все из них, поселились на том
месте и назвали город  "Ромой",  намекая на успехи своего оружия,  другие --
что,  после  взятия Трои,  кучка спасшихся  троянцев села на  корабли.  Буря
пригнала их  к берегам  Этрурии, и  они кинули якорь при устье Тибра. Их жен
плавание по  морю  утомило до  того, что  они не могли  более выносить  его,
поэтому одна из них, самая знатная и  умная, -  Рома,  сожгла корабли. Мужья
сперва  сердились  на  ее  поступок,  но потом  покорились  необходимости  и
поселились в окрестностях Паллантия. Вскоре они устроились,  сверх ожидания,
хорошо:  им  попалась  плодородная  земля,  кроме  того,  к  ним  дружелюбно
относились соседи. Они  стали уважать Рому  и, между прочим, назвали в честь
ее  город, виновницей  основания  которого была она.  С  тех пор, говорят, у
римлян  остался обычай --  женщинам целовать  в губы  своих  родственников и
мужей, так как, сжегши корабли, они просили мужей перестать сердиться, целуя
их и любезничая с ними.

     II. Некоторые рассказывают, что город назван в честь Ромы, дочери Итала
и Левкарии (по другим -- сына Геракла, Телефа), вышедшей замуж за  Энея  (по
другим  сведениям -- за Аскания,  сына  Энея); некоторые считают основателем
города --  сына Одиссея  и  Кирки, Романа, другие -- латинского  царя  Рома,
изгнавшего этрусков из их земель, этрусков, которые  переселились в Лидию из
Фессалии  и из Лидии в Италию. Но и те,  кто совершенно справедливо  считает
город  названным  в  честь  Ромула,  рассказывают  о  его  происхождении  не
одинаково. Одни  рассказывают,  что  он был сыном Энея  и  дочери  Форбанта,
Декситеи, и  ребенком привезен в Италию вместе со своим братом Ремом; что во
время наводнения Тибра все лодки потонули, кроме той, где находились дети, и
что она тихо пристала к отлогому берегу в том месте, которое спасшиеся сверх
ожидания назвали Римом.  Другие говорят, что дочь  названной  троянки,  жена
сына Телемаха -- Латина,  была матерью Ромула, третьи -- что его  родила, от
связи с Марсом, дочь Энея и Лавинии, Эмилия. Но некоторые рассказывают о его
рождении  совершенно  невероятные  вещи.  У   царя   альбанского,  Тархетия,
кровожадного деспота,  случилось во дворце  чудо:  из средины очага поднялся
мужской член и оставался так несколько дней. В Этрурии есть оракул Тефии. Он
дал  Тархетию совет соединить его  дочь  с видением, предсказывая, что у ней
родится славный сын, богато наделенный нравственными  качествами, счастьем и
телесною  силой.  Когда  Тархетию  сказали  об ответе оракула,  он  приказал
исполнить прорицание одной из своих  дочерей; но она  оскорбилась и  послала
вместо  себя рабыню.  Узнав об этом, Тархетий  в  раздражении решил запереть
обеих в тюрьму и казнить  их; но  Веста явилась ему  во  сне и запретила ему
обагрять  кровью руки.  Тогда  он приказал заковать  девушек  и  заставил их
ткать,  обещая  по окончании тканья  выдать их замуж.  То, что они  успевали
соткать  днем, Тархетий приказывал другим девушкам распускать ночью. Когда у
рабыни  родились  двое  близнецов, Тархетий отдал  их  какому-то  Тератию  с
приказанием  убить;  но  тот  унес  их  и  оставил  на  берегу  реки.  Часто
приходившая сюда волчица кормила их  молоком, разные  птицы  носили малюткам
пищу и клали им в рот.  Наконец, детей нашел  пастух. Удивленный, он решился
подойти ближе и взял их с собою. Таким образом, они были спасены и, выросши,
напали на Тархетия и победили его. Об этом говорит Проматион, автор "Истории
Италии".

     III.  Самое  правдоподобное  и  подтверждаемое   самым  большим  числом
свидетельств предание первым  из греков принял,  в  общем,  пепаретец Диокл,
которому почти  во  всем  следовал Фабий  Пиктор. Правда,  между  ними  есть
разница  в  других  его  подробностях;  но в  главных  чертах  предание  это
заключается в следующем.
     В числе потомков  Энея, альбанских  царей,  было два  брата: Нумитор  и
Амулий,  которые  должны  были  наследовать  престол.  Амулий  разделил  все
наследство  на  две части  и предложил Нумитору  на выбор -  или корону, или
привезенное  из Трои  золото.  Тот  взял  корону.  Имея деньги  и располагая
вследствие этого большими средствами, нежели Нумитор, Амулий легко лишил его
престола. Боясь,  что у  дочери  брата могут родиться сыновья, он  сделал ее
весталкой  и  осудил  на вечное безбрачие и  девство. Одни зовут  ее  Илией,
другие  - Реей или Сильвией.  Но  вскоре стало  ясно,  что она забеременела,
нарушив, таким образом, закон весталок. Дочь царя, Анто, горячо просила отца
пощадить жизнь Реи. Амулий запер ее в  тюрьму и приказал  не п