льше,
и не видать конца" .
   Это описание помимо того, что оно дает сжатое  и  вместе  с  тем  богатое
изображение содержания возвышения,  вызываемого  количественным  бесконечным
прогрессом, заслуживает похвалы особенно за ту правдивость,  с  которой  оно
указывает, чем кончается это возвышение:  мысль  изнемогает,  и  в  итоге  -
падение и головокружение. Приводит  же  мысль  к  изнеможению,  вызывает  ее
падение и головокружение не что  иное,  как  скука  от  повторения,  которое
заставляет границу исчезать и снова  появляться  и  снова  исчезать,  и  так
всегда одно из-за другого и одно в другом, в потустороннем -  посюстороннее,
в посюстороннем - потустороннее, постоянно  возникать  и  исчезать,  вызывая
лишь чувство бессилия этого бесконечного или этого долженствования,  которое
хочет и не может справиться с конечным.
   Описание  вечности  у  Галлера,  которое  Кант  назвал  страшным,  обычно
вызывает особое восхищение, но часто  как  раз  не  за  то,  в  чем  состоит
подлинная ценность описания. Галлер говорит:
   Ich haute ungeheure Zahlen, Gebiirge Millionen auf,
   vor mir.
   Ich setze Zeit auf Zeit und Welt auf Welt zu Hauf, l)nd wenn ich von  der
grausen Hoh' Mit Schwindein wieder nach dir seh', 1st alle Macht  der  Zahl,
vennehrt zu lausendmalen, Noch nicht ein Teil von dir. Ich. zieH sie ab, und
du liegst ganz
   Если этому нагромождению чисел и миров придается  значение  как  описанию
вечности, то упускают из виду, что сам поэт  объявляет  это  так  называемое
страшное выхождение чем-то тщетным и пустым и что он кончает тем,  что  лишь
благодаря отказу от этого пустого бесконечного прогресса предстает перед ним
и становится наличным само истинное бесконечное.
   Среди  астрономов  были   такие,   которые   очень   охотно   похвалялись
возвышенностью своей науки, поскольку астрономия имеет  дело  с  неизмеримым
множеством звезд, с  неизмеримыми  пространствами  и  временами,  в  которых
расстояния и периоды, уже сами по себе столь огромные,  служат  единицами  и
которые, сколь бы многократно их ни брали, все же снова оказываются ничтожно
малыми. Пустое удивление, которому они при этом предаются, вздорные надежды,
что в загробной жизни они будут перекочевывать с одной звезды на  другую  и,
странствуя так по неизмеримому пространству, будут приобретать все  новые  и
новые сведения того же рода, - эти свои пустое удивление и вздорные  надежды
они выдавали за один из главных моментов превосходства своей науки. А  между
тем она достойна изумления не из-за такой количественной  бесконечности,  а,
напротив, в силу тех отношений меры и законов, которые разум познает в  этих
предметах и которые составляют разумное бесконечное в противоположность  той
неразумной бесконечности.
   Бесконечности, имеющей отношение к внешнему чувственному созерцанию, Кант
противопоставляет  другую  бесконечность,  состоящую  в  том,  что  "индивид
обращается к своему незримому "Я"  и  противопоставляет  абсолютную  свободу
своей воли как некоторое чистое "Я" все ужасам судьбы и  тирании;  для  него
исчезают все окружающие его вещи, начиная с ближайших к нему, и  рассыпается
в прах то, что представляется прочным,  миры  за  мирами,  и  он,  одинокий,
познает себя как. равного самому себе" .
   "Я" в этом одиночестве с собой есть, правда,  достигнутое  потустороннее;
оно пришло к самому  себе,  находится  у  себя,  по  ею  сторону,  в  чистом
самосознании абсолютная отрицательность доведена до утверждения  и  наличия,
которое в указанном вы-хождении за чувственное определенное количество  лишь
убегает.  Но  это  чистое  "Я",  фиксируя  себя  в  своей  абстрактности   и
бессодержательности, имеет перед собой противоположное  ему  наличное  бытие
вообще, полноту природного и духовного универсума как  некое  потустороннее.
Обнаруживается то же самое противоречие, которое лежит в основе бесконечного
прогресса, а именно такое возвращение к себе, которое непосредственно есть в
то же время  вовне-себя-бытие,  соотношение  со  своим  иным  как  со  своим
небытием;  это  соотношение  остается  некоторой  тоской,  потому  что   "Я"
фиксировало для себя, с одной стороны,  свою  бессодержательную  и  лишенную
опоры пустоту, а с  другой,  как  свое  потустороннее,  -  полноту,  все  же
остающуюся в отрицании наличной.
   К  своему  изложению  той  и  другой  возвышенности  Кант  присовокупляет
замечание, что "удивление (по отношению к первой, внешней)  и  уважение  (ко
второй, внутренней возвышенности), хотя и могут побуждать к  изысканиям,  но
не могут  их  заменить".  -  Он,  следовательно,  объявляет  эти  взлеты  не
удовлетворительными для разума, который  не  может  остановиться  на  них  и
связанных с  ними  чувствах  и  признавать  потустороннее  и  пустое  чем-то
последним.
   Но  как  нечто  последнее  бесконечный  прогресс  брали  особенно  в  его
применении к нравственности. Только что указанная  вторая  противоположность
между конечным и бесконечным как противоположность между многообразным миром
и поднявшимся к своей свободе "Я" носит прежде всего качественный  характер.
Самоопределение "Я" стремится в то же время к тому, чтобы определить природу
и освободить себя от нее; таким образом, оно само через себя соотносится  со
своим иным, которое как внешнее наличное бытие есть  нечто  многообразное  и
тоже количественное. Соотношение с  чем-то  количественным  само  становится
количественным: отрицательное соотношение "Я" с этим количе

   РАЗДЕЛ ВТОРОЙ.
   ВЕЛИЧИНА (КОЛИЧЕСТВО)
   Мы уже указали отличие количества  от  качества.  Качество  есть  первая,
непосредственная определенность, количество  же  -  определенность,  ставшая
безразличной для бытия, граница, которая вместе с тем  и  не  есть  граница,
для-себя-бытие, совершенно тождественное с бытием-для-иного, -  отталкивание
многих   "одних",   которое   есть   непосредственно   не-отталкивание,   их
непрерывность.
   Так как для-себя-сущее теперь положено таким образом,  что  не  исключает
своего  иного,  а  наоборот,  утвердительно  продолжает  себя  в  ином,  то,
поскольку  наличное  бытие  вновь   выступает   в   этой   непрерывности   и
определенность его в то же время уже не находится в  простом  соотношении  с
собой, инобытие уже не непосредственная определенность налично сущего нечто,
а положено так, что имеет себя как отталкивающееся от  себя,  соотносится  с
собой как с определенностью скорее в  некотором  другом  наличном  бытии  (в
некотором для-себя-сущем); а так как они в то же время (zugleich) существуют
как  безразличные,  реф-лектированные  в  себя,  несоотносимые  границы,  то
определенность есть вообще вовне себя, есть что-то совершенно внешнее себе и
столь же внешнее  нечто;  такая  граница,  безразличие  ее  в  ней  самой  и
безразличие [данного] нечто к ней, составляют количественную  определенность
этого нечто.
   Прежде  всего  следует  отличать  чистое  количество  от  количества  как
определенного количества, от кванта. Как чистое количество  оно,  во-первых,
возвратившееся в себя реальное для-себя-бытие, не имеющее еще в  самом  себе
никакой определенности; как сплошное оно непрерывно продолжающее себя внутри
себя бесконечное единство.
   Чистое количество, во-вторых, переходит в  определенность,  полагаемую  в
нем как определенность, которая в то же время не такова, есть  лишь  внешняя
определенность. Количество становится определенным количеством. Определенное
количество  есть  безразличная  определенность,  т.  е.  выходящая  за  свои
пределы, отрицающая самое себя. Как такое инобытие инобытия оно
   соотносятся как определенные количества, каждое из них сразу же  положено
безразличным  к   этому   изменению.   Природа   определяется   через   "Я",
чувственность - через воление добра; изменение, произведенное этим  велением
в чувственности, есть лишь количественное различие, такое различие,  которое
оставляет ее тем, что она есть.
   В более абстрактном изложении кантонской философии или по крайней мере ее
принципов, именно в наукоучении Фихте, бесконечный прогресс составляет точно
так же основу и результат (das Letzte).  За  первым  основоположением  этого
изложения, следует второе независимое  от  первого  основоположение,  именно
противоположение "не-Я"; и сразу же принимается,  что  соотношение  их  есть
также количественное различие: отчасти "не-Я" определяется "Я",  отчасти  им
не определяется. Таким образом, "не-Я"  продолжает  себя,  переходя  в  свое
небытие так, что оно в этом своем небытии остается противоположным как нечто
неснятое. Поэтому, после того  как  заключающиеся  здесь  противоречия  были
развиты [Фихте] в  [его]  системе,  конечным  результатом  оказалось  то  же
отношение, которое служило отправным пунктом:  "не-Я"  остается  бесконечным
импульсом, абсолютно  иным;  последним  соотношением  "не-Я"  и  "Я"  служит
бесконечный прогресс, тоска и стремление - то же  противоречие,  с  которого
начали .
   Так как количество  -  это  определенность,  положенная  как  снятая,  то
думали,  что  для  единства  абсолютного,   для   единой   субстанциальности
приобретают многое или, вернее, все, если противоположность вообще  низвести
до  чисто  количественного   различия.   Всякая   противоположность   только
количественна -  таково  было  в  продолжение  некоторого  времени  основное
положение новейшей философии93; противоположные определения имеют одну и  ту
же   сущность,   одно   и   то   же   содержание,   они   реальные   стороны
противоположности, поскольку каждая из них имеет внутри себя оба определения
противоположности,, оба фактора, но только на одной стороне преобладает один
фактор, а на другой - другой, на  одной  стороне  один  из  факторов,  некая
материя или деятельность, имеется в большем количестве или в  более  сильной
степени, чем на другой. Поскольку здесь предполагаются разные  вещества  или
деятельности, количественное различие скорее  подтверждает  и  завершает  их
внешность и безразличие друг к другу и к их единству. Различие в  абсолютном
единстве,  утверждают,  -  только  количественное,  [между   тем   ],   хотя
количественное - это снятая непосредственная  определенность,  оно,  однако,
есть лишь несовершенное, лишь первое отрицание, а не бесконечное  отрицание,
не отрицание отрицания.
   вовлечено в бесконечный прогресс. Но бесконечное определенное  количество
есть снятая безразличная определенность, оно есть восстановление качества.
   В-третьих,   определенное   количество   в   качественной   форме    есть
количественное отношение. Определенное количество выходит  за  свои  пределы
лишь вообще; в отношении же оно выходит за свои пределы в свое инобытие так,
что это инобытие, в котором оно  имеет  свое  определение,  в  то  же  время
положено, есть некоторое  другое  определенное  количество;  тем  самым  его
воз-вращенность внутрь себя и соотношение с собой дано как имеющееся  в  его
инобытии.
   В  основе  этого  отношения  еще  лежит  внешний  характер  определенного
количества; здесь относятся друг к другу  именно  безразличные  определенные
количества, т. е.  они  имеют  свое  соотношение  с  самими  собой  в  таком
вовне-себя-бытии. Отношение есть тем самым лишь формальное единство качества
и количества. Диалектика отношения состоит в его переходе  в  их  абсолютное
единство, в меру.
   Примечание
   Во [всяком] нечто его граница как качество есть по  своему  существу  его
определенность. Но если мы под границей понимаем количественную  границу  и,
например, поле изменяет эту свою границу, то оно остается полем как до,  так
и после этого. Напротив, если изменяется его качественная  граница,  то  тем
самым изменяется его определенность,  благодаря  которой  оно  поле,  и  оно
становится лугом, лесом и т. д. - Краснота, будь она более  интенсивной  или
более слабой, всегда краснота; но  если  она  изменяет  свое  качество,  она
перестает быть краснотой, она становится  синевой  и  т.  д.  -  Определение
величины  как  определенного  количества,  так,  как  оно  получилось  выше,
состоящее в том, что в  основе  лежит  некоторое  бытие  как  сохраняющееся,
безразличное к определенности, которой оно  обладает,  подтверждается  любым
другим примером.
   Под словом "величина" разумеют, как в данных нами примерах,  определенное
количество, квант, а не  количество  [вообще],  и  главным  образом  поэтому
приходится заимствовать это название из чужого языка 63.
   Дефиниция величины, даваемая в математике, касается  также  определенного
количества. Обычно определяют величину как нечто, могущее увеличиваться  или
уменьшаться. Но увеличивать - значит сделать так,  чтобы  нечто  было  более
велико, а уменьшать - сделать так, чтобы нечто было  менее  велико.  В  этом
состоит отличие величины вообще от нее же самой, и величиной было бы,  таким
образом,  то,  величина  чего  может  изменяться^.   Дефиниция   оказывается
постольку негодной, поскольку в ней

   168
   КНИГА I. УЧЕНИЕ О БЫТИИ



   основание в его сущности. За эту-то внешность непрерывности для "одних" и
цепляется вообще'  атомистика,  и  отказаться  от  нее  представлению  очень
трудно. - Напротив, математика отвергает ту  метафизику,  которая  полагала,
что время состоит из отдельных моментов времени, а пространство  вообще  или
прежде всего линия - из пространственных точек, поверхность - из линий,  все
пространство - из поверхностей; она не признает  таких  дискретных  "одних".
Если она так  определяет,  например,  величину  поверхности,  что  последняя
представлена как  сумма  бесконечно  многих  линий,  то  она  видит  в  этой
дискретности только представление, которое принимается лишь на мгновение,  и
в бесконечном множестве линий уже заключена снятость  их  дискретности,  так
как пространство, которое они должны составлять, ограниченно.
   Спиноза,  которому  было  особенно   важно   выяснить   понятие   чистого
количества,  имеет  в  виду   противоположность   этого   понятия   простому
представлению, когда он говорит о  количестве  следующее:  Quantitas  duobus
modis a nobis concipitur, abstracte  scilicet  sive  superficialiter,  prout
nempe ipsam imaginamur; vel ut substantia, quod a solo  intellectu  fit.  Si
itaque ad quantitatem attendimus, prout in imaginatione est, quod  saepe  et
facilius  a  nobis  fit,  reperietur  finita,  divisibilis  et  ex  partibus
conflata, si autem ad ipsam, prout in intellectu est, attendimus,  et  earn,
quatenus substantia est, concipimus, quod difficillime fit, - infinita, mica
et indivisibilis  reperietur.  Quod  omnibus,  qui  inter  imaginationem  et
intellectum distinguere sciverint, satis manifestum erit64.
   Если потребуют более определенных примеров чистого количества, то укажем,
что таково пространство и время, а также материя вообще, свет и т. д.,  даже
"Я"; только под количеством, как мы уже отметили выше, не  следует  понимать
определенного количества. Пространство, время и  т.  д.  -  это  протяжения,
множества, которые суть выхождение  вовне  себя,  течение,  не  переходящее,
однако, в противоположность, в качество или в "одно", а как выход вовне себя
они суть вечное самопродуцирование своего единства.
   Пространство - это то абсолютное вовне-себя-бытие, которое точно  так  же
совершенно непрерывно, оно инобытие и снова  инобытие,  тождественное  себе;
время - это абсолютное выхождение вовне себя, порождение  "одного",  момента
времени, "теперь", которое есть непосредственно уничтожение  самого  себя  и
постоянно  возобновляемое  уничтожение  этого  прохождения,  так   что   это
самопорождение небытия есть такое же простое равенство и тождество себе.
   Что  касается  материи  как  количества,  то   в   числе   семи   теорем,
сохранившихся от первой диссертации Лейбница (1-я страница первого тома  его
сочинения) 65, есть одна (а именно вторая), гласящая: Non omnino improbabile
est, materiam et quantitatem

   169
   РАЗДЕЛ 2. ВЕЛИЧИНА (КОЛИЧЕСТВО)



   esse realiter idem 66. - И в самом деле, эти понятия отличаются  друг  от
друга лишь тем, что количество есть чистое определение мысли,  а  материя  -
это же определение мысли во внешнем существовании. -  "Я"  (dem  Ich)  также
присуще  определение  чистого  количества,  поскольку  "Я"  есть  абсолютное
становление  иным,  некоторое   бесконечное   отдаление   или   всестороннее
отталкивание  к   отрицательной   свободе   для-себя-бытия,   однако   такое
отталкивание,  которое  остается  совершенно   простой   непрерывностью,   -
непрерывностью  всеобщности  или  у-себя-бытия,  не  прерываемой  бесконечно
многообразными границами, содержанием ощущений, созерцаний и  т.  д.  -  Что
касается тех, кто возражает против понимания множества как простого единства
и кто кроме понятия, что каждое из "многих" есть то же самое, что и  другое,
а  именно  "одно"  из  "многих"  (поскольку  здесь  идет  речь  не  о  более
определенном  "многом",  о  зеленом,  красном  и  т.  д.,  а   о   "многом",
рассматриваемом само по себе), требует еще и представления об этом единстве,
то они сколько угодно найдут такого рода представлений в тех непрерывностях,
которые дают в простом  созерцании  дедуцированное  понятие  количества  как
имеющееся налицо.
   Примечание 2
   (Кантовская антиномия ограниченности и неограниченности мира во времени и
пространстве]
   Мы  уже  упомянули  выше,  что  кантовские  антиномии  -  это   изложения
противоположности конечного  и  бесконечного  в  более  конкретном  виде,  в
применении к более специальным субстратам представления.  Рассмотренная  там
антиномия  касалась  противоположности  между  качественной  конечностью   и
бесконечностью.  В  другой  антиномии,  а  именно  в   первой   из   четырех
космологических антиномий, рассматривается  в  большей  мере  количественная
граница в ее противоречиях.  Я  поэтому  подвергну  здесь  исследованию  эту
антиномию.
   Она касается вопроса о том, ограничен ли или не ограничен мир во  времени
и пространстве. - Можно было  бы  с  одинаковым  успехом  рассматривать  эту
противоположность и в отношении самих времени и пространства,  ибо  признаем
ли мы, что время и пространство суть отношения самих вещей, или же признаем,
что они лишь формы созерцания,  -  это  ничего  не  меняет  по  отношению  к
антиномичности приписываемой им ограниченности или неограниченности.
   Более подробный разбор этой антиномии покажет также, что оба положения, а
равно и доказательства их, которые, как и  рассмотренные  выше,  ведутся  от
противного, сводятся  не  к  чему  иному,  как  к  двум  следующим  простым,
противоположным  утверждениям:  граница  существует  и  должно   переступать
границу.
   Тезис гласит:
   "Мир имеет начало во времени и ограничен также в пространстве".
   Одна  часть  доказательства,  та,  которая  касается  времени,  принимает
противное:
   "Допустим, что мир не имеет начала во времени, тогда до  всякого  данного
момента времени протекла вечность и,  стало  быть,  прошел  бесконечный  ряд
следующих друг за другом состояний  вещей  в  мире.  Но  бесконечность  ряда
именно в том и  состоит,  что  он  никогда  не  может  быть  закончен  путем
последовательного синтеза. Стало быть,  бесконечный  прошедший  мировой  ряд
невозможен; значит, начало мира есть необходимое условие его  существования,
что и требовалось доказать" .
   Другая часть доказательства, касающаяся пространства, сводится к времени.
Синтез частей бесконечного в пространстве мира  потребовал  бы  бесконечного
времени, которое должно было бы рассматриваться как протекшее, поскольку мир
в пространстве следует  рассматривать  не  как  нечто  становящееся,  а  как
завершенное  данное.  Но  относительно  времени  показано  в  первой   части
доказательства, что невозможно принимать бесконечное протекшее время.
   Однако сразу видно, что не было никакой  нужды  вести  доказательство  от
противного или даже вообще вести доказательство,  т