анности. - Генерал говорил тоном доброго
папаши, который журит сына, невзначай совершившего шалость.
     - Я сделаю все, что нужно, - сказал Гарсиа.
     - Ну  и  ладно,  -  кивнул  Четопиндо.  -  Нет,  нет,  теперь налево...
прямо... Езжай вон к тому коттеджу.
     Миллер  с  вожделением  посмотрел  на  бассейн,  расположенный  рядом с
коттеджем.  Бассейн  был  до  половины наполнен зеленоватой водой, в которой
плавали желтые листья.
     На  крыльцо  вышел худой человек с орлиным носом и огромными кустистыми
бровями, которые почти закрывали глаза.
     Трое приехавших вышли из машины.
     - Вот  твой  клиент,  Шторн,  -  сказал  Четопиндо и хлопнул Миллера по
плечу.
     Хозяин  спустился  с  крыльца,  подошел  к  Миллеру  и  несколько минут
разглядывал его.
     - Ну, как? - спросил Четопиндо. - Берешься?
     Шторн пожал плечами:
     - А когда я отказывался от твоих поручений?
     - Верно, старина. Ты солдат.
     - Увы!.. - вздохнул Шторн.
     - Но  ты  тот  солдат,  который  станет маршалом. Обещаю тебе, - сказал
Четопиндо.
     Шторн взял Миллера за подбородок. Пальцы его были холодными и липкими.
     - Все  в  порядке.  Только  вот очки меня смущают, - проговорил наконец
Шторн.
     - Закажешь для него контактные линзы, - сказал Четопиндо. - Что еще?
     - Больше ничего.
     - Когда можешь приступить к операции?
     - Хоть сейчас.
     Миллер потер руки:
     - Отлично!
     - Может,  пошлем пока твоего шофера в город за набором контактных линз?
-  предложил  Шторн,  кивнув  в  сторону Гарсиа, который подошел к бассейну,
разглядывая плавающие листья. - А я потом подберу нужные...
     - У Гарсиа другие задачи, - сказал Четопиндо.
     - Значит,  за  линзами мой помощник съездит... Ладно, пойду готовиться,
-  озабоченно произнес Шторн. - В двенадцать часов жду вас в операционной, -
кивнул он Миллеру.
     Миллер переспросил:
     - Дня?
     Шторн улыбнулся:
     - Ночи! В такую жару не то что оперировать - даже дышать трудно.
     - Я хотел бы пока выкупаться в бассейне, - сказал Миллер.
     - У  нас есть дела, - ответил генерал. - Выкупаетесь попозже, вечерком.
В жару купаться вредно.
     Гарсиа  между  тем  успел  раздеться  и  прыгнуть в бассейн. Он прыгал,
хлопал руками по воде, вздымая тучи брызг, затем надолго нырнул.
     - Молодость,  -  вздохнул  Четопиндо, бросив отеческий взгляд на своего
шофера.
     Когда  Гарсиа  вынырнул,  Четопиндо,  Миллера и Шторна уже не было: они
вошли в дом, спасаясь от палящей жары, обычной для оливийской осени.


x x x

     Гарсиа  плавал  от  борта  к  борту,  чувствуя,  как медленно отступает
усталость  после напряженной дороги. От одуряющих сигар Четопиндо он все еще
ощущал   легкое  головокружение.  "Когда-нибудь  от  этих  проклятых  сигар,
которые  курит  шеф,  я  наеду на столб или свалю машину в кювет", - подумал
Гарсиа.
     Он  был очень расстроен. Дело даже не в том, что Четопиндо изменил свое
решение  сразу  вернуться  в  порт  и Роситу он сегодня вечером не увидит. В
конце  концов,  такое  случалось  не  впервой:  Гарсиа по службе приходилось
отлучаться  из  дому  и  на неделю, и на две, а одна его внезапная поездка с
шефом  длилась  ни  много  ни  мало  - целых два с половиной месяца. Генерал
Четопиндо  без  устали  колесил по всей стране, в самых дальних ее уголках у
него  были  какие-то  свои  дела, для Гарсиа непонятные. Да он и не старался
вникать в них - шоферу это не положено.
     Сегодня  утром  в порту Гарсиа нос к носу столкнулся со своим приятелем
Рамиро. Рамиро пробирался к выходу, что-то бормоча, - наверно, новые рифмы.
     Гарсиа окликнул его:
     - Рамиро! Ты что же это, друзей не узнаешь?
     Рамиро остановился, протянул руку.
     - Извини, домой спешу.
     - Ты чем-то расстроен?
     - Да,   был   у  меня  сейчас  довольно  неприятный  разговор  с  одним
субъектом...
     - А у меня сейчас поездка, - сказал Гарсиа. - Шеф вызвал.
     - Далеко?
     - Не знаю.
     - В  такую  жару вести машину не сахар, - посочувствовал Рамиро. - Твой
шеф  колесит по Оливии не меньше, чем я. Разница только в том, что он делает
это с гораздо большим комфортом.
     - Между  вами  есть  еще  одна  разница: мой шеф не сочиняет песни и не
поет их.
     - Зато превосходно дирижирует. Сам знаешь, какими силами.
     - Меня это не касается. Политикой не интересуюсь.
     - Напрасно.
     - Есть  вещи,  Рамиро, поинтересней твоей политики. Мало ты за решеткой
насиделся? Смотри, за твои песенки тебе когда-нибудь открутят голову.
     - Кстати,  о  песенках.  Ты  сегодня  после поездки свободен? - спросил
Рамиро.
     - Вечером я у Роситы.
     - Приходите вдвоем. Послушаете новую песню...
     Ну,  вот...  А  он  не увидит сегодня вечером ни Роситу, ни Рамиро. Что
делать, такова работа...
     Даже  в  короткой  разлуке Гарсиа тосковал по Росите. Нет, конечно, так
никто  еще  на  свете  не  любил, как Гарсиа и Росита. Это мог понять только
Рамиро,  недаром  же он сочинил песню об их любви. "Росита..." Прошептав это
имя, Гарсиа почувствовал, как заколотилось сердце.
     Они  встречаются  уже  год.  У  Роситы прохладная кожа и ласковые губы,
черные  как ночь глаза и стремительная походка... Но, кажется, это уже слова
из  песни  Рамиро.  У  них  будет  сын  -  в  этом  Гарсиа уверен. Это будет
толстощекий  бутуз,  забияка  и  непоседа. Они назовут его Орландо - в честь
деда.
     Гарсиа  вылез  из  бассейна  и,  не  вытираясь,  оделся.  Долго  же  он
плескался!  Солнце  приметно  склонилось  к  горизонту,  но жара не спадала.
Гарсиа  снова  и  снова возвращался мыслью к разговору в машине, оставившему
неприятный  осадок:  что-то  в  тоне  Четопиндо заставило его насторожиться.
Надо как-то отвлечься, убить время.
     Гарсиа  отыскал  за  домом  грабли  и  принялся сгребать листья в кучи.
"Вечером  их  можно  будет поджечь, получится неплохой фейерверк", - подумал
он.


x x x

     После  того  как  они  легко перекусили на веранде, генерал, поманив за
собой  Миллера,  уверенно  прошел  в  гостиную:  чувствовалось, что он бывал
здесь не раз. Четопиндо опустился в кресло-качалку.
     - Садись, - указал он Миллеру на стул. - Нам нужно кое-что обсудить.
     Миллер  присел,  отметив,  что  Четопиндо перешел с ним окончательно на
"ты", очевидно таким образом подчеркивая особую доверительность.
     - Ты,  наверно,  удивляешься, Карло, - собеседник ласковым тоном назвал
его  по  имени,  на  свой  манер, - почему я, генерал Четопиндо, уделяю тебе
столько  времени  и  внимания? Зачем вожусь с тобой? Ну, удивляешься? Только
по-честному.
     - Удивляюсь.
     Генерал подбросил в руке кольт.
     - Я  объясню  тебе,  Карло.  Такой человек, как я, нуждается в надежных
помощниках.  После  пластической  операции  ты  приобретешь совершенно новое
обличье.  Тебя  не  узнает  ни  одна  душа в мире, даже мать родная. Шторн в
своем  деле  мастак, на опыте проверено. Короче говоря, Карло Миллер сегодня
ночью исчезнет, и родится... Кстати, ты не придумал себе новое имя?
     - Нет еще...
     - Давай-ка  придумаем  вместе,  - предложил Четопиндо, играя кольтом. -
Ну?
     - Может быть... Харон? - брякнул Миллер, тут же пожалев о сказанном.
     - А  может  быть,  Зевс?  Или,  того  лучше,  Афина  Паллада?  - не без
сарказма  заметил Четопиндо. - Не мудри, чем проще будет твое новое имя, тем
лучше.
     Они   помолчали.  Миллер  исподлобья  озирал  комнату,  в  которую  его
забросила судьба.
     - Идея!  - воскликнул вдруг Четопиндо, хлопнув себя по лбу. - Послушай,
фамилия Миллер распространена у немцев?
     - Очень, - ответил Миллер, не понимая еще, куда клонит Четопиндо.
     - Имя  Карло,  я  думаю,  тоже  не  меньше  распространено, - продолжал
генерал.
     - Конечно.
     - Поэтому   мы  оставим  тебе  прежние  имя  и  фамилию!  -  воскликнул
Четопиндо.  -  По  обличью-то ты станешь совершенно другим, новым человеком.
Состряпаем  тебе  приличную  легенду,  и  твоя  прежняя  фамилия  будет тебе
надежным щитом. Ну как, принимаешь мою идею?..
     - Видите ли, ваше превосходительство...
     - К  черту церемонии! - перебил генерал. - Можешь говорить мне Артуро и
обращаться на "ты" - разумеется, только с глазу на глаз.
     - Надо подумать, Артуро.
     - А  чего  думать! Ты же не Борман, а просто Миллер. Кто он такой, Карл
Миллер?  -  спросил  Четопиндо  и  сам  же  ответил:  -  Небогатый негоциант
немецкого  происхождения,  приехавший  в  Оливию, скажем, из Бразилии. Зачем
приехал?  Ну,  в Рио-де-Жанейро у него случилась семейная драма или что-то в
этом  роде.  Застал жену с другим, ушел от нее... Короче, решил поставить на
прошлом  крест  и  начать новую жизнь. Вот именно, новую жизнь. Относительно
твоей новой жизни, Карло, мы и должны теперь потолковать.
     Генерал качнул кресло.
     - Оливия  катится  в  пропасть,  - продолжал он. - Ее раздирают раздоры
между  различными  группировками.  Даже  в  верхах  нет единства и согласия.
Рабочие  непрерывно бастуют, чем ослабляют национальную экономику, которая и
без  того  дышит  на  ладан.  Вот  и теперь ко мне просочились сведения, что
докеры  Королевской  впадины  собираются забастовать, а я - представляешь! -
должен  сидеть  сложа  руки,  вместо  того  чтобы принять надлежащие меры. -
Произнеся слова "надлежащие меры". Четопиндо непроизвольно погладил кольт.
     - Докеры Королевской впадины? - переспросил Миллер.
     - Так  часто  именуют  наш  главный  порт,  - пояснил Четопиндо. - Даже
Оливию  называют  иногда  Королевской  впадиной.  Эта  самая впадина вот-вот
превратится  в  пропасть.  А ведь наша страна - одна из богатейших в мире. В
наших  горах  колоссальные  запасы  меди и селитры, золота и каменного угля,
урана  и  серебра. Да, да, я разговаривал с нашим министром геологии - у нас
имеется  этот  самый уран, который, по словам физиков, обладает неслыханными
перспективами.   Но   что   толку?  Рудники  простаивают  из-за  бесконечных
забастовок.   Они,   видите   ли,   осуществляют  конституционное  право  на
забастовки.  Моя  бы  власть,  я  показал  бы  им  права,  - скрипнул зубами
генерал.  - Короче говоря, я должен взять власть, чтобы спасти страну. Вот в
этом  деле  мне  и  нужен  помощник. Такой, который, не рассуждая, пойдет за
меня  в  огонь  и  в  воду...  Я  знаю,  о чем ты сейчас думаешь, - произнес
внезапно  Четопиндо, и Миллер вздрогнул. - Ты думаешь: а что мне проку лезть
в  эти  дела?  Отвечу: ты не прогадаешь. Все верные мне люди получат хорошие
места при новом режиме. Ты войдешь в правящую верхушку Оливии, Карло!
     Четопиндо  умолк  и закурил. К счастью для Миллера, окна в комнате были
распахнуты  настежь. И все-таки, почувствовав сладковатый ненавистный запах,
он встал и подошел к окну. Из окна был виден бассейн.
     - Гарсиа еще купается, - сказал Миллер, присев на подоконник.
     - Этот  парень  часами может сидеть в воде, - откликнулся Четопиндо. Он
жадно  сделал  три-четыре затяжки и продолжал: - Но речь сейчас не о Гарсиа,
а  о тебе. Видишь ли, твое перевоплощение может иметь успех только при одном
условии: если о нем не будет знать ни одна живая душа.
     - А хирург?
     - Это  свой  человек,  -  макнул рукой Четопиндо. - Я ручаюсь за него и
его ассистента, как за самого себя.
     - Остается  еще  Гарсиа,  -  тихо  сказал  Миллер. - Он слышал все наши
разговоры в машине.
     Четопиндо скривился, словно от зубной боли, хотя все решил заранее.
     - Да,  черт  возьми,  я  был  о  тебе лучшего мнения, Карло. Неужели ты
считаешь, что я не подумал об этом?
     - Что же делать?
     - Вот  об  этом  я  хочу  услышать  от  тебя,  -  усмехнулся генерал. -
Небольшой тест на сообразительность.
     Миллер подошел к Четопиндо.
     - Существует   только   один   надежный   способ   заставить   человека
замолчать...
     - Пожалуй...  Это  разумная идея, - сказал Четопиндо, заглядывая в дуло
револьвера,  словно  в  подзорную  трубу.  -  Как  ты  представляешь себе ее
оформление?
     Миллер кивнул на кольт:
     - С такой игрушкой в руках не спрашивают, а действуют.
     - Не  годится,  -  покачал  головой  Четопиндо.  - Любой выстрел в этой
стране имеет эхо. Неплохой афоризм, а?
     - Я могу убрать его ударом кулака.
     Четопиндо поморщился:
     - Не эстетично.
     - Можно утопить, - предложил Миллер.
     - Возвратиться к реке? Или ты готов утопить его в ложке воды?
     - Здесь имеется бассейн.
     - Вот именно, - заключил Четопиндо.


     Задуманный  Гарсиа фейерверк не получился. Листья, собранные им в кучи,
лишь  чадили,  упорно  не  желая  разгораться. На днях здесь, видимо, прошел
ливень,  и  листья  были  влажными.  Наконец  Гарсиа  исхитрился  - отлил из
канистры,  лежащей  в  багажнике  машины,  немного  бензина  и плеснул его в
тлеющее  месиво.  Высокий  огонь выстрелил в небо, озарив кряжистые деревья,
дом Шторна и черную воду бассейна.
     Довольный  Гарсиа  стоял опершись на грабли и не мигая смотрел в огонь.
Он с детства любил раскованную стихию пламени.
     На крыльцо, зевая, вышел Миллер.
     - Вы так и не отдыхали? - обратился он к Гарсиа.
     Шофер пожал плечами.
     - Я  в  вашем  возрасте тоже не любил отдыхать, - заметил Миллер, так и
не дождавшись ответа.
     В  небе  успели  высыпать  звезды  -  яркие  до неправдоподобия. Миллер
напряг  память  -  когда-то в гимназии он был первым по астрономии - и долго
всматривался в ночное небо.
     Гарсиа спросил:
     - Знакомые звезды ищете?
     - Знакомые! - охотно откликнулся Миллер.
     - Нашли?
     - Представьте,  нашел.  -  Миллер  поднял  руку и, указав на пять ярких
звездочек,  произнес:  -  Созвездие  Южного  Креста. - Южный Крест он назвал
неспроста:  ведь  это  созвездие  можно наблюдать только в данном полушарии,
его не увидишь в небе Германии...
     - Теперь, вечером, хоть дышать можно, - сказал Гарсиа.
     Миллер подошел к костру и стал рядом с Гарсиа.
     - Вы издалека к нам приехали? - спросил шофер.
     - Из  Бразилии.  - ответил Миллер. "Обкатывая" новорожденную версию, он
довольно  подробно рассказывал Гарсиа о своих мнимых злоключениях, которые в
конечном счете привели беспокойного коммерсанта на оливийскую землю.
     Гарсиа   слушал,   изредка   переводя   взгляд   с  языков  пламени  на
рассказчика.
     - Смотри,  дружище,  не повторяй в своей семейной жизни моих ошибок, не
оставляй надолго жену, - назидательно заключил Миллер свой рассказ.
     - Ну, у нас с Роситой такого никогда не будет! - рассмеялся Гарсиа.
     - Ты самоуверен, - покачал головой Миллер.
     - Разве это плохо?
     - Очень плохо.
     - Скажите,  а  зачем  вам  понадобилось делать пластическую операцию? -
вдруг спросил Гарсиа.
     - Неужели  ты не понял этого из моего рассказа? Я решил откреститься от
прошлого и начать новую жизнь.
     - Мне  показалось из разговоров в машине, что вы прибыли из Германии, -
сказал Гарсиа.
     Миллер закашлялся.
     - Бывал  я  и  в  Германии,  -  сказал он, когда приступ прошел. - Куда
только не забросит судьба бродящего коммерсанта.
     Гарсиа вздохнул.
     - Одиннадцатый час, - сказал он, посмотрев на часы. - Пойду отдыхать.
     Миллер   подгреб   в  костер  несколько  листьев,  посмотрел,  как  они
вспыхнули.
     - Спать рановато.
     - А  что  еще  делать?  -  спросил Гарсиа. - Думал я прогуляться, да не
смог  преодолеть этот проклятый забор. Нужно знать шифр, которым открываются
ворота.
     - Ты умеешь плавать, Гарсиа?
     - Немного.
     - Хочешь,  я  научу  тебя  плавать как следует? - предложил Миллер. - Я
покажу тебе способ, которым плавает чемпион Рио-де-Жанейро.
     Гарсиа заколебался:
     - Это интересно...
     - Тогда пошли!
     Миллер  первым  сбросил  одежду  и  бултыхнулся  в бассейн. Вода, к его
приятному  удивлению,  оказалась  достаточно прохладной, видимо проточной. У
борта,  с которого спрыгнул Миллер, было мелко. Близ противоположного борта,
под  вышкой  для  прыжков,  было,  должно быть, глубже. Следом за Миллером в
бассейн нырнул Гарсиа.
     - А  ты  откуда  знаешь немецкий? - спросил у него Миллер, когда темная
фигура Гарсиа приблизилась.
     - На  курсах,  -  ответил  Гарсиа. - Генерал заставил выучить. У него в
штабе  все  умеют  говорить  по-немецки...  Ну,  показывайте ваш чемпионский
способ.
     - Дай остыть, - сказал Миллер.
     Костер из листьев догорел.
     Карл  глубоко вздохнул. Запах бензина и дыма мешался с острыми, пряными
запахами южной ночи. Вокруг бассейна стрекотали цикады.
     На  месте  костра  осталось  тлеющее  красное  пятно,  которое с каждой
секундой съеживалось на манер шагреневой кожи.
     Гарсиа,  описав  широкий  круг, возвратился к Миллеру. Слышно было, как
он с шумом выплевывает воду.
     - Начнем? - сказал Гарсиа, тронув Миллера за руку.
     - Главное  -  это дыхание, - начал Миллер. - В этом весь фокус. Человек
почти  все время должен находиться под водой. Он высовывает голову только на
короткое  мгновение,  чтобы  сделать вдох, и снова погружается. Все основано
на  законах  физики.  Суть дела в том, что тело, которое движется под водой,
встречает гораздо меньшее сопротивление, чем при движении по поверхности.
     - Понятно.
     - Если ты это как следует усвоишь, все будет о'кей. Ну что, приступим?
     - Но я ничего не увижу...
     - Не  беда,  -  усмехнулся  Миллер.  -  Я  буду управлять в воде твоими
движениями.  Дай-ка  сюда  руку...  Вот  так.  Ее  ты забрасываешь как можно
дальше, ложишься на воду, вторую руку отводишь назад...
     Освежившись в бассейне, Миллер вернулся в дом.
     - Ну  как  настроение, коммерсант? - спросил у него Четопиндо, сидевший
в   плетеной   качалке   на   веранде.   Судя  по  всему,  генералу  немного
нездоровилось, хотя он и скрывал это.
     Миллер щелкнул каблуками:
     - Готов к операции, ваше превосходительство.
     - Отлично!
     - Скоро операция?
     - Через неделю.
     - Что? Разве не сегодня вечером? - растерянно переспросил Миллер.
     - А  ты  непонятлив,  коммерсант.  Я  имею  в  виду  главную  операцию,
связанную  с  Гарсиа, - сказал Четопиндо. - Он слишком много знает и болтает
лишнее, потому судьба его решена.
     "Его  шутки  становятся  слишком  навязчивыми  и  плоскими",  - подумал
Миллер, глядя на болезненное лицо генерала.
     - Что смотришь? - спросил Четопиндо.
     - У тебя усталый вид, Артуро.
     - Пустое,  -  махнул  рукой  генерал.  -  В  общем,  сделаем так. После
операции  -  на  сей  раз  я  имею  в  виду  твою пластическую операцию - ты
останешься здесь на неделю.
     - А ты?
     - Я сейчас уезжаю с Гарсиа и потом вернусь за тобой.
     - Но почему так долго?
     - Потому  что  после  операции твое лицо опухнет и будет как подушка, и
отеки спадут только через шесть-семь дней.
     - Не раньше?
     - Не  раньше.  Насмотрелся  я  на эти пластические операции... Впрочем,
это  неважно. Важно, что когда мы вернемся, ты будешь в форме. Я бы сказал -
в новой форме!
     Миллер поморщился:
     - Я бы не хотел оставаться здесь один...
     - Что  поделаешь,  -  перебил  Четопиндо.  -  Меня ждут серьезные дела.
Кстати,  надо  пристроить драгоценности, которые ты привез, чтобы они давали
хорошие проценты. К сожалению, денег в нашей партийной кассе - не густо.
     - Значит, вернешься в Королевскую впадину?
     - Э,  нет,  -  улыбнулся Четопиндо. - Порт - слишком беспокойное место,
чтобы  хранить  там  такие ценности. Иностранные суда рядом, да и докеры все
время  волнуются... Я же говорил, когда ехали сюда, твой багаж был доставлен
в надежное место.
     - Куда?
     - Ну,  скажем так: в центр страны, - небрежно уточнил Четопиндо, слегка
раскачиваясь,  и  назидательно  поднял палец. - Твой погибший шеф из Берлина
сообщил  мне,  что  ценности,  которые  у  тебя  имеются,  предназначены для
движения,  что  это,  в сущности, партийная казна и что они будут брош