угадал, Карло, - сказал он. - В некотором роде у нас там
действительно алмазные россыпи.
     - В виде суперфосфата?
     - Напрасно  смеешься.  У  нас  есть  что  охранять.  В сущности, "завод
удобрений"  - только вывеска. У нас мощная лаборатория синтеза, где получают
вещества с весьма любопытными свойствами.
     - Например?
     Ильерасагуа махнул рукой.
     - Тебе  не  интересно.  В  общем,  речь  идет  об искусственных тканях,
дешевых  и  необычайно  прочных.  Фактически  я  руковожу этой лабораторией.
Отсюда  мое  прозвище...  Ну, а под это дело мы, между прочим, и взрывчаткой
можем заниматься...
     В этот момент Миллер вспомнил о бумажке, отобранной у француза.
     - Послушай,  изобретатель,  а  ты  можешь  воссоздать  вещество  по его
химической формуле? - спросил он.
     Собеседник пожал плечами:
     - Это мой хлеб.
     Карло вытащил из бумажника измятый листок и протянул его Ильерасагуа.
     - Ну и ну! - улыбнулся тот. - Интересно, что ты делал с этой бумажкой?
     - Под дождь попал.
     Ильерасагуа   долго   молча  внимательно  разглядывал  листок,  наконец
спросил:
     - Откуда это у тебя, Карло?
     - Неважно.
     - А все-таки?
     - Допустим, приятель дал. А что?
     Изобретатель  еще  несколько  минут  исследовал листок, вертя его так и
этак, потом медленно произнес:
     - Видишь  ли,  Карло,  это  очень интересная штука... Она получается из
простых исходных веществ, но схема синтеза чрезвычайно остроумна.
     - Можешь ты получать это вещество?
     - Да зачем оно тебе?
     - Сделай это. Мне очень нужно.
     - Боюсь,  ничего не получится, Карло, - сказал Ильерасагуа. - Эта штука
ужасно  трудоемкая,  а  у  меня  абсолютно  нет  времени.  К  тому же теперь
гранатами надо заниматься...
     - Послушай,  изобретатель, или как там тебя... Я шутить не собираюсь, -
с угрозой в голосе произнес Миллер. - Это вещество мне необходимо.
     - Нет.
     Миллер  схватил Ильерасагуа за ворот куртки и тряхнул так, что у того в
глазах потемнело.
     - Ну! - рявкнул немец.
     - Карло, пойми же, такую работу мне не осилить.
     - А  знаешь, Ильера... Ильерасагуа, - с внезапным спокойствием произнес
приезжий,  споткнувшись  на  трудном  слове. - Я одним ударом вышибаю дух из
человека.  Проверено  на  опыте. - Он сжал огромный кулак, поднес его к лицу
хозяина. - Желаешь убедиться?
     Изобретатель отшатнулся.
     - Кто  же тогда выполнит задание генерала? - выдавил он подобие улыбки,
идя на попятный.
     - Что  делать...  Такова  жизнь,  как говорят французы, - пожал плечами
Миллер.  -  Надеюсь,  господь  бог и генерал Четопиндо меня простят. Ну, так
как?
     - Ладно,  давай свою бумажку, - сказал Ильерасагуа. - Попробую завтра в
лаборатории  что-нибудь придумать. Недаром говорится - утро вечера мудренее.
-  И,  еще  раз  просмотрев  сложные структурные формулы, вздохнул: - Бог ты
мой,  чего  тут  только не наворочено! Честное слово, это скорее математика,
чем химия. Умная голова придумала. Карло, познакомь меня с этим человеком.
     - Каким?
     - Который дал тебе этот листок.
     - Это невозможно.
     - Он не наш человек?
     - Он погиб.
     - Печально,  - подытожил Ильерасагуа. - Ну ладно, попробую сам все-таки
разобраться.
     - Попробуй  только  не  разобраться!  - пригрозил Миллер. - Четопиндо с
тебя шкуру спустит.
     - Я  сразу  догадался,  что  это  задание  Четопиндо, хотя ты и пытался
морочить мне голову...
     После  этого  Миллер  заставил  его переписать формулу, а свою бумажку,
бережно свернув, тщательно спрятал в карман.


     Разослав  своих  помощников  под  благовидными  предлогами, Ильерасагуа
заперся  в лаборатории и принялся тщательно исследовать структурные формулы.
Ильерасагуа  успел  заметить,  что  в  оригинале они были выведены на бланке
научно-исследовательской  лаборатории  швейцарской  корпорации  "Сандоз".  В
левом  верхнем  углу  стоял  штамп  -  "Сектор  фармакологии".  Бумага  была
датирована   апрелем   1943  года.  Лист  был  подписан  четкими,  чопорными
готическими буквами - "д-р Гофман".
     Как  попала  эта  бумага  из Европы сюда, в Оливию? Как очутилась она у
генерала   Четопиндо?   Вероятно,   ее  привез  генералу  кто-то  из  людей,
нелегально прибывающих из-за океана.
     Работа  увлекла  его,  и  он  не заметил, как наступил полдень. Судя по
всему,  синтезируемое  вещество должно было обладать чрезвычайно интересными
свойствами - на такие вещи у изобретателя за долгие годы выработался нюх.
     В   качестве   рабочего   вещества   Ильерасагуа  взял  спорынью.  Дело
продвигалось успешно.
     Само  вдохновение  руководило  действиями  Ильерасагуа. К тому же к его
услугам   было   превосходное   химическое   оборудование,  которым  он  мог
пользоваться  бесконтрольно.  К  этому  нужно  прибавить еще большое желание
угодить Четопиндо...
     Так  или  иначе,  через  определенное  время  на  дне пробирки блестело
несколько  белых  кристалликов  - результат титанического труда Ильерасагуа.
Он  с  гордостью посмотрел пробирку на свет и, сунув ее в карман, отправился
домой.
     Миллер,   который   весь   день   провел   взаперти,   уже  начал  было
беспокоиться.
     Сияющий  Ильерасагуа  вошел в дом, с треском захлопнул за собой дверь и
с порога провозгласил:
     - Все в порядке, Карло!
     - Со взрывчаткой?
     - Со  взрывчаткой  -  само  собой,  - улыбнулся Ильерасагуа. - Я имею в
виду последнее задание шефа.
     - Неужели ты получил вещество? - недоверчиво переспросил Миллер.
     Ильерасагуа вместо ответа похлопал себя по карману.
     Немец протянул руку:
     - Давай.
     Взъерошенный   человечек   вытащил   из   кармана  пробирку,  тщательно
обернутую вощеной бумагой.
     - Осторожно,  Карло,  -  предупредил  он.  -  Я  и  сам не знаю, какими
свойствами оно обладает.
     "Зато   я   догадываюсь",   -   подумал  Миллер.  Сердце  его  радостно
колотилось:  если  все  будет  как  задумано,  то генерал Четопиндо у него в
руках!
     Теперь  хорошо  бы  эти  кристаллики  на  ком-нибудь испытать. "Стоп! А
почему  бы  не  использовать  самого  изобретателя  в  качестве  подопытного
кролика?  Будем надеяться, это ему не очень повредит, ведь Ильерасагуа может
еще  понадобиться.  С  другой  стороны,  больше  испытывать  не на ком, да и
времени  в  обрез.  В  конце  концов,  это  справедливо:  пусть-ка химик сам
отвечает за то, что сотворил", - весело подумал Карло.
     В   комнату,   насвистывая,   вошел  Ильерасагуа  с  большим  чайником.
Настроение  у  изобретателя  было  превосходное  -  он  выполнил оба задания
генерала  Четопиндо:  и  снадобье  синтезировал по формуле, и с боеприпасами
дело на мази.
     Мелодия, которую насвистывал Ильерасагуа, показалась Карло знакомой.
     - Это  что  за  мотив? - спросил он, пока Ильерасагуа расчищал место на
столе.
     Изобретатель охотно пояснил:
     - У нас все рабочие напевают эту песню.
     - И слова знаешь?
     - Нет.
     - Так вот, советую тебе забыть этот мотивчик, - строго сказал Миллер.
     Ильерасагуа удивленно воззрился на гостя:
     - А в чем дело?
     - А в том, что за эту песню скоро будут вешать на фонарных столбах.
     - Кто будет вешать?
     Миллер отрезал:
     - Мы!..
     - Да  брось ты, Карло, говорить загадками! - воскликнул Ильерасагуа. Он
пристроил,  наконец,  чайник  на столе и получил возможность жестикулировать
обеими  руками,  что и проделывал с темпераментом южноамериканца. - В Оливии
за пение еще никого не вешали!
     - Все впереди. - Гость усмехнулся.
     В   лице   собеседника   Ильерасагуа  на  мгновение  почудилось  что-то
страшное.
     - По-моему,    мотивчик   довольно   милый,   -   неуверенно   произнес
Ильерасагуа.
     - Этот  милый, как ты говоришь, мотивчик принадлежит Рамиро Рамиресу, -
сказал Миллер.
     - А,  ну  это  дело  другое.  Рамиро  давно  у  нас в печенках сидит, -
согласился  Ильерасагуа  и  следующим  рейсом  принес с кухни миску бобов со
свининой, чай пока настаивался.
     - Садись-ка,  друг,  отдыхай.  Что  еще надо принести? Давай я схожу, -
предложил Миллер.
     - Пару стаканов для чая. Вымой только их, они грязные.
     На  кухне  Миллер выбрал из груды грязной посуды два стакана, тщательно
вымыл  их,  затем протер. После этого на дно одного стакана бросил несколько
крохотных,  почти неприметных, кристалликов из пробирки. Подумал: "Вот будет
номер, если я перепутаю стаканы".
     Хозяин  успел  к  этому  времени  разложить  бобы на тарелки. Карло сам
разлил чай и заботливо пододвинул Ильерасагуа стакан.
     - Благодарю,  - сказал Ильерасагуа. Рот у него не закрывался ни на миг:
теперь  он  оживленно  рассказывал  эмиссару шефа, как подвигается работа по
начинке гранат слезоточивым газом.
     В  паузах,  жмурясь  от наслаждения, он прихлебывал ароматный индийский
чай.   Миллер   настороженно   следил  за  собеседником,  однако  каких-либо
отклонений от нормы в его поведении обнаружить не мог.
     Карло  начал  было  подумывать,  что  либо  француз,  либо изобретатель
надули его.
     - ...После  этого  я,  представь себе, беру баллон, заряжаю его и иду в
подвал,  -  продолжал  свой  рассказ  Ильерасагуа.  - И учти, Карло, все это
происходит под самым носом у начальства, которое ни о чем не подозре...
     Ильерасагуа  умолк,  поперхнувшись  на  полуслове.  Миллер посмотрел на
него  -  глаза  химика  расширились.  На  лице застыло выражение изумления -
казалось,  кто-то  нашептывает ему на ухо необыкновенно интересные вещи и он
внимает, боясь проронить хотя бы слово.
     Карло  хотел  задать  вопрос,  но  не  успел.  Ильерасагуа  завизжал, с
грохотом  откинул  стул  и  с  вилкой  бросился на Карло. Миллер в последнее
мгновенье ловким ударом вышиб вилку и завернул руку изобретателя назад.
     Ильерасагуа зарыдал и опустился на пол.
     - Тигр!  Тигр!  -  выкрикивал  он сквозь слезы. - Твоя взяла! Жри меня,
рви мясо, дроби кости, высасывай мозг!
     Миллер  стоял  в  растерянности,  не  зная, что делать. Столь быстрая и
непредвиденная  смена  ситуации  даже  его  выбила  из колеи. Вдруг на крики
сбегутся  соседи,  явится  полиция - как он объяснит свое присутствие здесь?
Видимо, он отмерил химику слишком большую дозу этого чертова снадобья...
     - Замолчи,  идиот! - прошипел Карло, изо всех сил сжав плечо тщедушного
Ильерасагуа.  Тот  изловчился,  схватил  гостя за руку и укусил, да так, что
Миллер  взвыл.  Он  попытался  отработанным  еще в лагере движением схватить
Ильерасагуа  за  горло,  чтобы унять наконец вопли, но тот ловко вывернулся,
вскочил  на ноги и отбежал на несколько шагов, остановившись в углу комнаты.
"Хорошо, что хоть окна занавешены", - мелькнуло у Миллера.
     Пока  Карло  раздумывал,  что  делать  дальше,  химиком  вдруг овладело
неистребимое веселье.
     Не  зная, что предпринять. Миллер долго ждал, пока Ильерасагуа придет в
себя.  Его  слух  прервался  так  же  внезапно,  как  и  начался, сменившись
остолбенением.  Румянец исчез, щеки покрылись смертельной бледностью. На лбу
блестели крупные капли выступившего пота.
     - Пить... - прошептал он, в недоумении озираясь.
     Миллер  протянул  Ильерасагуа  стакан  не  успевшего остыть чая, затем,
спохватившись, выплеснул его под стол, а химику дал свой стакан.
     Ильерасагуа  пил судорожно, большими глотками, проливая чай на пол и на
одежду. Напившись, он сжал стакан с такой силой, что стекло треснуло.
     Изобретатель  с  недоумением  посмотрел на кровь, которая показалась из
порезанной ладони.
     - Что   случилось,   Карло?   -  спросил  он,  озирая  мутными  глазами
беспорядок в комнате.
     Немец  вкратце  описал  внезапный  припадок  Ильерасагуа, опуская, само
собой, некоторые детали.
     Ильерасагуа  лизнул  порезанную  ладонь  и  опустил  голову.  Плечи его
тряслись.
     - Я  безумен, Карло, - проговорил он глухо. - Это наследственное. Моего
дядю  доконала  белая горячка, он умер в смирительной рубашке. Меня, похоже,
ждет то же самое...
     Разумеется,  швыряя  в  стакан  Ильерасагуа  несколько крупиц снадобья,
Карло  отдавал  себе  отчет, что идет на определенный риск. Однако выхода не
было:  он  должен  был  определить  действие  нового вещества, которое волею
судьбы  и  обстоятельств  попало  в  его руки. Ведь не станет же он, в самом
деле, использовать себя в качестве подопытного кролика?!
     С   другой  же  стороны,  Миллер  рассудил,  что  особой  опасности  он
изобретателя  не  подвергает:  от одного раза ничего страшного с Ильерасагуа
не произойдет - едва ли он пристрастится к снадобью.
     - У  тебя  раньше  бывали  такие  приступы?  -  спросил немец, глядя на
бледного как мел Ильерасагуа.
     Тот покачал головой.
     - Я  всю жизнь жил в ожидании этих приступов, Карло, - сказал он слабым
голосом.  -  Надо  мной  тяготеет рок наследственности. Но никогда не думал,
что это так ужасно... Спасибо, Карло, ты поступил как настоящий друг.
     Помолчав, Ильерасагуа продолжал, прикрыв глаза:
     - Мне  кажется,  что  мой  обморок  длился  несколько  столетий...  Да,
столетий...   Сначала  я  попал  в  джунгли.  Путь  мне  преграждали  стволы
деревьев,  поваленные  бурей.  Под ногами чавкало болото, с веток свисали то
ли лианы, то ли змеи...
     Немец  слушал  красочный  рассказ Ильерасагуа и лишь покачивал головой.
Он  понял,  какое  могущественное  снадобье  волею  судеб попало в его руки.
Наркоман Четопиндо едва ли устоит против этого оружия.
     Ильерасагуа  до  глубокой  ночи  рассказывал  Миллеру о своем приступе.
Несчастный  изобретатель  ужасно  боялся,  что он повторится, но еще больше,
что  о  нем  узнает  генерал  и тогда он, Ильерасагуа, выйдет из игры. Карло
успокоил его, обещав сохранить все в тайне.
     Через  четыре дня, когда вопрос с боеприпасами окончательно прояснился,
они расстались приятелями.
     Карло  больше  не  повторял свой рискованный эксперимент с веществом из
пробирки:  он  уже  примерно представлял себе, какая доза необходима на один
прием.   Нужно   взять   один-единственный,   почти   незаметный  для  глаза
кристаллик.  Для  того  чтобы  удобнее  было  пользоваться  веществом,  надо
досыпать в пробирку сахару, подумал Миллер.
     - Что  ты  собираешься  делать  с  этим  снадобьем,  Карло?  -  спросил
Ильерасагуа, с интересом наблюдая за действиями гостя.
     - Советую  не  болтать  лишнего,  -  многозначительно  произнес  немец,
тщательно  пряча  пробирку.  - Шеф, сам знаешь, не любит болтунов. Ты рецепт
не потерял?
     - Какой рецепт?
     - Бумажку,  на  которую  ты переписал структурные химические формулы, -
пояснил Миллер.
     - Листок у меня здесь, - Ильерасагуа похлопал по карману.
     - Лучше  отдай  его мне, раз у тебя такие приступы... - приказал немец.
-  Возможно,  через  какое-то  время  нам  понадобится  еще одна порция этой
штуковины.  Тогда  я  привезу  тебе  эти  формулы.  А сейчас проводи меня до
автобуса.
     - Эта штуковина называется диэтил... - начал Ильерасагуа.
     - Прикуси язык! - зло прервал его Миллер.
     Изобретатель поправил сползающие очки.
     - О  своем  приезде  ты извести меня заранее, Карло, - попросил он, - с
этим снадобьем возни много, и сырье нужно заранее раздобыть.
     - Я пришлю телеграмму.
     - Ты  что!  - замахал руками Ильерасагуа, испуганно глядя на гостя. - У
нас в городе полиция всю почту проверяет.
     - Телеграмма  будет  условная.  Ну, скажем, такая... - Немец на секунду
задумался,  потом  продолжил:  -  "У  дяди  разыгралась подагра, приготовьте
лекарство".  И  скажу  тебе  напоследок одну вещь: если хоть одна живая душа
узнает  о  снадобье,  которое  ты  соорудил,  пеняй на себя. Тогда я за твою
жизнь  не  дам и ломаного гроша. У генерала руки длинные, сам знаешь. Да что
Четопиндо, - повысил голос Карло, - я сам тебя задушу, вот этими руками!
     - Никто  не  узнает  об  этом,  Карло,  клянусь!  -  испуганно  ответил
взъерошенный человечек.
     - Смотри,  если  что,  со  дна  океанского  достану, - пообещал Миллер,
глядя на дорогу.
     Химик поджал губы:
     - Что же я, враг себе?
     Вдали в клубах пыли показался автобус.
     - Всюду  дожди,  а  у  нас сушь, - произнес Ильерасагуа и добавил: - Не
знаю, застанет ли меня на месте твоя телеграмма, Карло...
     - За  тобой  слежка?  Ты заметил "хвост"? - встревоженно схватил его за
плечо немец. - Что же ты сразу мне не доложил?
     - Слежки  пока  нет.  Но  ты  же  сам  видел,  как  я болен, - вздохнул
Ильерасагуа.  -  Еще  парочка  таких  приступов  -  и  на  меня  смело можно
натягивать смирительную рубашку.
     - А,  вот ты о чем... - успокоился Миллер. - Приезжай в Санта-Риту, там
мы найдем тебе отличного врача, тебя подлечат.
     Через  минуту  угрюмый  крепкий  батрак  с  холодными  глазами  катил в
столицу.  Автобус  трясся,  поскрипывал  на  поворотах, за окнами проплывали
унылые пейзажи.
     С  попутчиками  -  такими  же, как он, батраками, бродячими торговцами,
людьми  без  определенных  занятий - он в разговоры не вдавался, помалкивал,
глядел  в окошко. Слабо всхолмленные поля сменялись лесами, изредка мелькали
убогие постройки погонщиков скота, проплывали помещичьи гасиенды.
     На  горизонте  показались  далекие, словно бесплотные горы, плавающие в
белесом  небе.  Одна  из  вершин  курилась  - это был знаменитый действующий
вулкан.
     Миллер  перебирал  в  памяти  события  прошедших  дней. Задание шефа он
выполнил.  А  кроме  того,  судьба  послала  ему  удивительный  шанс.  Нужно
действовать  решительно,  чтобы  этот  шанс не упустить. С этой мыслью немец
сошел на автобусной станции Санта-Риты.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Талызин  и  Вероника Николаевна встретились в коридоре в первый же день
занятий, сразу после каникул.
     Талызин  изучал  у  доски  объявлений  новое  расписание.  Барановская,
против обыкновения, шла налегке, поманивая пустым портфелем.
     - Что  дома? - спросил Талызин, когда они поздоровались. - Как Сережка,
мама?
     - Мама  приболела,  простудилась где-то в очереди. А Сергей молодцом. В
остальном - никаких новостей. А ты почему не заходишь?
     - Работал  много.  На  товарной  станции. А потом решил сдать последний
спецпредмет досрочно.
     - Приходи   к   нам  вечерком,  Сергей  будет  рад.  Он  часто  о  тебе
спрашивает. Договорились?
     - Спасибо, Ника, - обрадованно произнес Талызин.
     Продолжая разговор, они отошли в сторонку, к окну.
     - Как диплом? - спросила Вероника. - Много успел за каникулы?
     - Грызем  гранит науки. Зубы пока целы, и на том спасибо. Да что мы все
о  делах? - спохватился Талызин. - Слушай, какие у тебя планы на сегодняшний
вечер?
     - Никаких, - пожала плечами Барановская.
     - Давай сходим в кино.
     - С удовольствием, - согласилась Вероника. - Сто лет в кино не была!
     Встретились,  как договорились, у афишной тумбы, и долго выбирали, куда
пойти.
     - "Антоша  Рыбкин"!  -  радостно  воскликнул  Иван,  указав  пальцем на
строку в афише.
     - Это  же  старая комедия, ей больше трех лет... Она выпущена, кажется,
в сорок втором году Алмаатинской киностудией.
     - Знаешь,  Ника, мне почему-то очень хотелось посмотреть этот фильм, но
не пришлось.
     - Что ж, "Антоша" так "Антоша". Пошли, - решила Барановская.
     Фойе  было  полупустым,  несмотря  на  вечерний  сеанс.  Играл оркестр,
певица  исполняла  "Синий  платочек",  явно  подражая в своей манере Клавдии
Шульженко.
     Иван взял за руку Веронику, но она тихонько высвободила ее.
     - Послала  я,  Ваня,  еще  полдюжины  запросов  по  разным  адресам,  -
произнесла  она,  невидяще  глядя перед собой. - Ума не приложу, куда бы еще
написать... Может, ты присоветуешь?
     - Подумаем,  Ника.  Но  сначала  я  должен  посоветоваться с одним моим
знакомым.
     - Дельный человек?
     - Очень.
     - Только не откладывай, ладно? - попросила Вероника.
     - Завтра же по