чиво  повторил  Орландо. Затем, помолчав, спросил: -
Послушай-ка, Педро, а тебя интересует в жизни что-нибудь помимо барыша?
     Не  зная,  что  ответить,  Педро промолчал. Ему пришло в голову сказать
"стихи  интересуют", но он решил, что это прозвучит глупо. А и в самом деле,
что еще волнует его в жизни, помимо барыша?..
     - Читаешь ты, например, газеты? - продолжал президент.
     Педро оживился:
     - Читаю.
     - В таком случае, ты, наверно, помнишь о Нюрнбергском процессе?..
     - Помню,  -  кивнул Педро, не понимая, куда клонит президент. - Суд над
немецкими военными преступниками, которые...
     - Так  вот,  Педро, - перебил Орландо Либеро, - ты такой же преступник.
Тот же фашист, - добавил он негромко.
     - Я не фашист! - воскликнул Педро.
     - А  как  же  назвать  дело, которым ты занимаешься? Ты убиваешь людей,
калечишь их.
     - Я дарю людям радость!
     - Ты тысячи людей делаешь несчастными.
     Между  тем  двое  помощников,  с  которыми  прибыл  на шхуну президент,
вынесли  из  трюма пакеты с наркотиками и свалили их в груду на палубе, близ
борта.
     На лоб президента легла вертикальная складка, он произнес:
     - Мы  разыщем  осиное  гнездо на территории Оливии и раздавим его, будь
уверен...  Но  теперь-то речь не о том. Тебе не приходило в голову, капитан,
что,  в  сущности, нет никакой разницы - произведен ли яд у нас или привезен
контрабандой из-за границы? Последствия его действия одинаковы.
     Педро понурился.
     Матросы стояли поодаль, глядя на своего капитана.
     - Ну,  вот что, - сказал Орландо Либеро после долгой паузы. - Ты-то сам
считаешь, как с тобой нужно поступить? Предлагай.
     Педро искоса глянул на президента: не шутит ли?
     - Отпустите  меня  на  сей раз, - сказал Педро проникновенно, - и я даю
честное  слово, что никогда больше не привезу в Оливию эту заразу, - пнул он
ногой груду пакетов.
     - А  ведь  ты  мог бы быть полезным республике, Педро, - сказал Орландо
Либеро,  -  нам  нужны  опытные  капитаны,  а  опыт у тебя - дай бог... - Он
указал  рукой  на  верфи  Королевской  впадины  и  добавил: - Строим флот, а
хороших мореходов не хватает.
     "Издевается,  -  подумал  Педро.  -  Сейчас  прикажет взять меня. Зачем
только тянуть, не понимаю".
     - Я  верю  тебе,  капитан,  -  сказал  Орландо  и положил Педро руку на
плечо. - На этот раз верю.
     С  того  памятного  дня Педро стал другим человеком. Он твердо решил на
доверие  ответить  искренностью  и  честностью:  разыскать Рамиро Рамиреса и
рассказать  ему  о  своем участии в деле Гарсиа. Можно было бы, конечно, все
рассказать  и Орландо Либеро, но он не хотел бередить рану президента - ведь
Гарсиа  был жених его дочери. И потом, Орландо спросит: "Где ты был раньше?"
А Рамиро... Рамиро поймет все.


     В  пятницу,  освободившись от дел, Педро надел парадный костюм, нацепил
новый галстук и отправился в Санта-Риту.
     В редакции "Ротана баннеры" ему сказали, что Рамиро Рамирес уехал.
     - Он  назначил  вам  встречу?  -  спросил  у  Педро секретарь редакции,
весьма серьезный молодой человек.
     Педро отрицательно помотал головой.
     - Надо  было заранее созвониться, прежде чем ехать, - сказал секретарь.
- Застать Рамиро на месте не просто.
     - Он домой поехал?
     - Нет,  в  горы,  на  медеплавильный комбинат. Его пригласили выступить
там.
     - Он завтра вернется?
     - Завтра  суббота.  У  вас,  камарадо, что-нибудь срочное? Вы, наверно,
хотите показать Рамиро свои стихи? - неожиданно улыбнулся секретарь.
     - Стихов не пишу. Так будет Рамиро завтра?
     - Едва  ли.  На  медеплавильном  комбинате  дело  одним выступлением не
обходится.  Нужно  выступить перед шахтерами, подсобниками, транспортниками,
они ведь работают в разных сменах... Раньше понедельника мы Рамиро не ждем.
     Педро  поблагодарил  и  вышел  на  улицу.  Он  решил  ехать  в  горы, и
немедленно.  "Тем  более,  никогда не бывал там, - рассуждал Педро, шагая по
широкому  проспекту  Независимости. - Стыдно сказать, не видел, как добывают
медь. Разве можно быть оливийцем и не знать этого?!"
     В   вагончике,   который  карабкался  на  гору,  Педро  познакомился  с
попутчиком,  о  котором в два счета узнал всю подноготную: парня зовут Хозе,
он  недавно  женился,  работает  на  медеплавильном  комбинате и очень любит
стихи  Рамиро  Рамиреса.  У Хозе свободный день, он проводил его в долине, а
теперь  вот поднимается в горы, на рудник, специально, чтобы послушать стихи
и песни Рамиро.
     - Тебе  здорово  повезло, - говорил Хозе, блестя глазами. - Ведь у вас,
в  Санта-Рите,  на  его  концерт  не  попадешь,  даже  если  он  дает его на
стадионе.
     - Повезло, - согласился Педро. - Я тоже люблю Рамиро.
     - Моя  жена  говорит:  кто  любит  стихи  Рамиро,  тот хороший человек.
Значит, ты хороший человек, - заключил Хозе.
     - А жену почему не взял с собой?
     - Жена с утра там. Помогает сцену устраивать.
     - И она на комбинате работает?
     - Да, откатчицей. И дети наши тоже будут медь работать, - сказал Хозе.
     Выражение "медь работать" очень понравилось Педро.
     Когда   они  прибыли  на  место  и  Педро  увидел  огромную  территорию
комбината, он немного растерялся: где искать здесь Рамиро?
     - Спроси  у  любого  шахтера,  он тебе покажет, - посоветовал Хозе. - У
нас любят Рамиро.
     - Значит, у вас тут все хорошие люди?
     - Почти все, - уточнил, обернувшись, Хозе и помахал на прощанье рукой.
     Хозе  оказался  прав:  первый  же  встреченный  рабочий указал Педро на
аккуратный коттедж, к которому вела длинная и крутая лестница.
     - Рамиро  в  том  коттедже,  с  дороги  отдыхает, - сказал рабочий. - К
выступлению вечернему готовится.
     Едва  открыв  дверь  и  ступив в длинный коридор, Педро услыхал аккорды
гитары.  Он  двинулся на звук. Шел осторожно, не спеша, стараясь угадать, за
которой  из одинаковых дверей играют. После нескольких аккордов Рамиро запел
песню. Педро замедлил шаг: это была одна из любимых его песен.
     Определив,  наконец,  нужную  дверь,  Педро  тихонько  постучал в нее -
песня смолкла.
     - Педро!  Какими  судьбами?  -  воскликнул  Рамиро, глядя на капитана и
поднимаясь  ему навстречу. - Привел в горы свою посудину? Водишь "Кондор" по
суху аки по морю?
     - Да я ведь теперь...
     - Знаю,  все знаю, - перебил Рамиро, улыбаясь. - Знаю и поздравляю, рад
за тебя.
     - Благодарю.
     - Я  бы  и  сам  пошел к тебе в стажеры. Давно мечтаю хлебнуть соленого
ветра. Возьмешь?
     - Отчего  же  не  взять?  -  ответил  Педро.  - Научишься судно водить,
будешь совершать интересные рейсы...
     - Интересные  рейсы!  - захохотал Рамиро. - А где у меня время для них?
Я смогу водить судно только при одном условии, дорогой Педро.
     - Каком?
     - Если на борт можно погрузить всю редакцию "Ротана баннеры".
     - Вместе с вашим серьезным секретарем?
     - Непременно.
     - Нет у нас такой посудины, - вздохнул Педро, поглядывая на гитару.
     - Вот  это только меня и останавливает... Ну, а в горы зачем пожаловал?
- спросил Рамиро, вновь становясь серьезным.
     - Ты здорово сейчас занят?
     - Репетирую.
     - Неужели ты и так своих песен не помнишь?
     - Я всегда репетирую перед выступлением.
     Они помолчали. Педро медлил, стараясь оттянуть нелегкий разговор.
     - Как Люсия? - спросил он.
     - В  порядке.  Занята  малышом. Но ты, думаю, приехал сюда не для того,
чтобы задать этот вопрос? - усмехнулся Рамиро.
     - Ты  прав,  как  всегда,  -  вздохнул  Педро.  -  Скажи-ка, ты помнишь
Гарсиа?
     - Гарсиа? - медленно переспросил Рамиро. - А почему ты спрашиваешь?..


x x x

     Миллер  долго  ворочался  на  жесткой  койке.  Он хотел подремать после
обеда, принесенного Шторном, но из этой затеи ничего не получилось.
     За  окном слышались голоса, смех. Миллер поднялся и в сердцах захлопнул
створки.  Он  стал  уже  задремывать,  но  тут  в  коридоре раздался громкий
женский  смех.  А  теперь  добавилась  еще  гитара  в  соседней комнате. Это
упражняется  Рамиро  Рамирес,  самый  популярный  в Оливии гитарист, который
приехал  из Санта-Риты на выступление. О том, что он прибывает сюда, Миллера
днем предупредил директор.
     Миллер  помнил Рамиро Рамиреса еще по давним денькам своей недолгой (и,
увы,  неполной)  власти,  хотя тогда и не доводилось его видеть. Много крови
Рамирес  попортил  и  правительству,  я генералу Четопиндо. Уж наверняка его
гнусные  подстрекательские песенки сыграли немаловажную роль в перевороте. В
тревожные  дни,  предшествовавшие  перевороту, филеры Комитета общественного
спокойствия  проморгали  Рамиро  Рамиреса:  по  их  данным, этот уже в тогда
популярный  гитарист стоял в стороне от революционного движения, существовал
сам  по  себе. И лишь во время осады цитадели случайно удалось выяснить, что
Рамиро Рамирес входит в забастовочный комитет...
     А  теперь  вот  этот самый Рамирес важная шишка в правительстве Орландо
Либеро.  Оказывается,  он  помогает  формировать общественное мнение. Миллер
сжал  кулаки:  эх,  миндальничали тогда!.. Такую богатую страну проворонили!
Ну,  ничего, не все еще потеряно. Если удастся захватить власть, он, Миллер,
будет осмотрительней и с первого же дня займется... профилактикой.
     Гитара  за  стеной  раздражала,  аккорды  впивались  в мозг. Миллер и в
простыню  заворачивался,  и  голову  совал под подушку - ничего не помогало:
звуки настигали его и там.
     Пойти,  что  ли,  сказать ему, чтобы перестал бренчать?.. Нет уж, лучше
Рамиресу   не   показываться  лишний  раз  на  глаза  -  может  заприметить,
благоразумно  решил  Карло.  Рамирес  теперь опасный человек. У него в руках
такой аппарат, как главная газета страны.
     Ему  вдруг  припомнилась ядовитая заметка, помещенная некогда в "Ротана
баннере"  по  случаю  того, что безвестный бразильский коммерсант, по личным
делам  оказавшийся  в  Оливии,  сумел  оказать  помощь  генералу  Четопиндо,
который  из-за  происков шофера, связанного с левыми, очутился в критическом
положении...
     Миллер  вытащил  голову  из-под  подушки: от проклятой гитары никуда не
спрячешься.  Мысли  снова  потекли  по привычному руслу. С Иваном Талызиным,
кажется,   все  обошлось.  Не  узнал  он  Миллера,  когда  они  нос  к  носу
столкнулись  на  лестнице.  Молодчина Шторн! Но все-таки лучше еще несколько
дней воздержаться от активных действий.
     Кто-то  тихо  шел  по коридору. Приближаясь к комнате Миллера, замедлил
шаг.  Неужели  за  нам?..  Он  подобрался. Но человек остановился у соседней
двери, куда и постучал. Гитара смолкла, и пение больше не возобновлялось.
     "Слава  богу",  -  подумал Миллер. Но через несколько минут выяснилось,
что  не  все  слава  богу:  вместо  аккордов  за  стенкой  забубнили. Миллер
попробовал  прислушаться  и  внезапно  разобрал  имя  "Гарсиа".  Он  сбросил
простыню и приник ухом к тонкой стенке.


     - ...Где  же  ты  раньше-то  был,  дурья  башка? - сказал Рамиро, когда
Педро  смолк.  -  Почему  сразу  мне  не  рассказал?  Ведь  столько  времени
прошло!..
     Педро вздохнул:
     - Боялся за собственную шкуру.
     - А теперь?
     - Теперь  не  боюсь,  -  твердо  сказал  Педро. - Накажите меня по всей
строгости закона - это будет только справедливо, и я готов...
     - Погоди-ка  со своим наказанием, - перебил Рамиро. - Нам нужно решить,
как  действовать: это дело не терпит отлагательства. Прежде всего необходимо
связаться с Орландо.
     - Позвони ему отсюда.
     - Такие  вещи  не  для  телефона,  -  покачал  головой Рамиро. - Прямой
телефон стоит в управлении рудника, разговор может услышать директор...
     - Ты не доверяешь ему?
     - Нет.
     - Тогда поедем в Санта-Риту.
     - Да уж придется.
     - Собирайся, Рамиро, - заторопил его Педро.
     Рамиро прошелся по комнате.
     - Нехорошо  получается, - проговорил он задумчиво. - Рабочие оповещены,
что  я  сегодня  выступлю,  они  пригласили  меня...  А я вдруг уеду. Негоже
срывать встречу, а?
     - Негоже, - согласился Педро.
     - Сделаем  так, - решил Рамиро. - Я выступлю один раз, сегодня вечером,
и   сразу  поедем  с  тобой  в  столицу.  На  рассвете  застанем  Орландо  в
президентском дворце...
     "Да,  дело это крайне важное, - размышлял Рамиро, продолжая расхаживать
по  комнате.  -  Речь  идет  не  только о том, чтобы восстановить доброе имя
нашего  товарища.  Я  и  без того всегда ему верил... Что они сделали с ним?
Нужно  немедленно начать расследование. Нужно объявить розыск по всей стране
Миллера,  потому  что  все  нити преступления - а теперь уже мало сомнений в
том,  что совершилось преступление, следы которого искусно пытались замести,
-  ведут  именно  к  нему. Миллер был правой рукой генерала Четопиндо... Эх,
поспешил Орландо с амнистией!"
     - Сколько  времени  осталось  до  твоего выступления, Рамиро? - перебил
его размышления Педро.
     Рамиро глянул на часы:
     - Около часа.
     - Пойдем,  побродим?  -  предложил  Педро.  -  Детали  обсудим. Душно в
комнате.


x x x

     У всякого человека есть свое увлечение, страсть.
     Не  был  исключением  и Франсиско Гуимарро. Он любил собирать минералы.
Его  хобби  появилось  давно,  когда  еще работал шахтером, не исчезло оно и
теперь,  когда  вел  большую  и ответственную работу в президентском дворце,
будучи  одним  из  близких  помощников  Орландо  Либеро.  За  долгие  годы у
Гуимарро подобралась неплохая коллекция минералов.
     - У  тебя, дружище, коллекция побогаче, чем у самого Иоганна Вольфганга
Гете, - сказал ему однажды Орландо.
     - Ты разве видел коллекцию Гете? - улыбнулся Гуимарро.
     - Только  читал  ее  описание.  А  вообще-то  и  посмотреть мечтаю. Вот
пойдут у нас дела на лад - съезжу в Европу.
     - А меня включишь в делегацию?
     - О  чем разговор! - воскликнул Орландо Либеро. - Разве сможешь ты жить
на свете, не повидав минералогическую коллекцию великого Гете!
     Гуимарро  знал  директора  медеплавильного  комбината. Он часто наезжал
сюда  по  разного  рода  жалобам,  а также по поручениям президента. И бывал
счастлив,  когда у него выкраивался свободный часок для того, чтобы полазать
по  крутым  склонам гор в поисках минералов. Особенно богата минералами была
гора,  которую  шахтеры прозвали Вигвам. Вот на эту гору, расположенную близ
горняцкого  поселка,  и  решил  на  этот раз выбраться Гуимарро. Вверх вела,
начинаясь  от  привычной  лестницы,  узенькая,  еле  заметная  тропка: среди
шахтеров  было  мало охочих карабкаться на угрюмую каменистую гору, покрытую
скудной  растительностью.  Уж  если выдастся свободный денек, разве не лучше
провести его в цветущей долине?
     Хобби  Гуимарро,  нужно  сказать,  не  сводилось  к  простому собиранию
образцов  минералов.  Коллекцию  его,  собранную  в различных местах Оливии,
любили  рассматривать  и изучать геологи, часто находя в ней нужный для себя
материал.   В   частности,   минералы,  собранные  в  горах,  прилегающих  к
комбинату, должны были, как надеялся Гуимарро, пригодиться для геологов.
     На этот раз Гуимарро забрался не очень высоко.
     Отбив  геологическим  молотком  еще  один образчик и сунув его в сумку,
Гуимарро  прикинул  ее  вес  и  решил  сделать  привал,  чтобы  разобрать  и
систематизировать собранное сегодня богатство.
     Франсиско  разложил  перед  собой  разнокалиберные камни, любуясь игрой
света  на  гранях  и беспорядочных изломах. Незаметно его сморил сон. Так уж
получилось, что в последнее время Франсиско недосыпал.
     Четыре  дня  назад  в  народную полицию поступили сведения о том, что в
одном   далеком  городке,  возможно,  имеется  подпольная  лаборатория,  где
производятся  вещества,  служащие основой для взрывчатки. Президент направил
туда   Гуимарро.  Сразу  обнаружить  лабораторию,  правда,  не  удалось,  но
Франсиско  сумел  выйти  на след некоего Ильерасагуа. Тот отпирался как мог,
но при обыске дома у него нашли серьезные улики.
     Растянувшись  рядом  со  своей  коллекцией,  Франсиско  заснул  в  тени
огромного валуна, под карликовой сосной, источавшей запах смолы.


     Педро  и  Рамиро  миновали  коридор, вышли на крыльцо, Миллер приоткрыл
дверь  своей комнаты и с сильно бьющимся сердцем наблюдал за ними в узенькую
щелку.
     - Посмотри,  какая  красавица,  гора  правильной  геометрической формы,
будто  ее обтесали руки искусного мастера, - сказал Педро, обозревая склоны,
теснящиеся вокруг.
     - Вигвам ее здесь называют, - сказал Рамиро.
     - Ты был там?
     - Однажды.
     - Давай пройдемся на ту гору?
     - Пожалуй,  -  согласился  Рамиро.  - Правда, времени у нас маловато...
Поднимемся  хотя  бы  на первый ярус. Оттуда открывается великолепный вид на
окрестности.
     Когда  Педро  и  Рамирес  поднялись  на  несколько десятков ступеней по
лестнице,  ведущей  к  подошве  Вигвама,  Миллер  решился двинуться вслед за
ними.  Поднимался  он  с  ленцой,  вразвалочку,  делая вид, что ничто, кроме
живописных окрестностей, его не интересует.
     Вскоре  Педро  и  Рамиро  скрылись за поворотом, и Карло прибавил шагу,
боясь  упустить  их  из  виду.  У  него не было определенного плана, он знал
только  одно:  необходимо  срочно что-то предпринять. Если объявят розыск по
всей  Оливии,  то его найдут быстро. Улизнуть за границу теперь тоже едва ли
удастся.  И  уж  ежели  начнут  копать по делу Гарсиа - пиши пропало. Это та
самая  ниточка,  потянув  за  которую народная полиция сможет распутать весь
клубок.  Тогда-то  уж  ему крышка, никакая президентская мягкость не выручит
его...
     Карло  взбирался  на крутой Вигвам в стороне от тропинки. Он карабкался
по  камням,  перебегал  от уступа к уступу, прячась за ними. Взбирающихся по
тропинке Педро и Рамиро он не видел, шел ориентируясь на их голоса.
     Близ  огромного  валуна,  поросшего  рыжим мхом, он остановился: сердце
колотилось  так,  что едва не выскакивало из груди. Миллер глянул за валун и
едва  не  вскрикнул  от  неожиданности.  Он  увидел Гуимарро, которого сразу
узнал.  Тот  спал на спине, разбросав сильные руки, словно воин, сраженный в
бою.  "Подкрасться,  сдавить  горло?.. Или камнем по голове?.. Нет, твой час
не пробил. Ты мне еще пригодишься, только не проснись раньше времени..."
     Миллер  осторожно  попятился.  Хрустнула  ветка  под  ногой,  он замер.
Гуимарро,  однако,  даже  не  пошевелился, "Его, похоже, сейчас и пушками не
добудишься", - успокоился Миллер, отворачиваясь от спящего.
     Пробираясь  вслед  за  Педро  и  Рамиресом,  он  время от времени ловил
обрывки  их  разговора.  То,  что  удавалось услышать, отнюдь не вдохновляло
его.
     - Знаешь,  мне  покоя  не дает еще один человек, - послышался негромкий
голос Педро.
     - Что за человек?
     - Миллер.
     - Бывший помощник Четопиндо?
     - Он самый.
     - А в чем дело?
     - Понимаешь,  Рамиро,  в  конце  войны  привез  я сюда из Европы одного
немца.
     - Военного преступника?
     - А  кто  его  знает...  Уж  наверно не агнца божия, раз ему приспичило
бежать  на  край  света.  Но  меня в ту пору такие тонкости не интересовали,
лишь бы проездные получить... Так вот, того немца тоже звали Миллер.
     - Это ни о чем не говорит.
     - Дело  не  в  том,  что  у  них  одинаковые фамилии, - сказал Педро. -
Видишь  ли,  мы  достаточно  долго находились вместе на борту "Кондора", и я
имел возможность изучить своего пассажира.
     - И что, они схожи?
     - Я бы не сказал.
     - Что  же  ты  мне голову морочишь! - воскликнул Рамиро, начиная терять
терпение.
     - А  ты  дослушай  до  конца,  не  кипятись,  -  посоветовал  Педро.  -
Понимаешь, тут такое чудное выходит дело, что сам я в нем не разберусь.
     - Выкладывай.
     - Понимаешь,  хотя  они  и  разные,  этот  Миллер  и тот, но есть у них
какое-то неуловимое сходство.
     - Стоп! Давай по порядку. Что ты имееш