показывали без четверти два, пора было везти Хейли в суд.
   - Напоминают мне стаю стервятников, поджидающих у дороги, пока машина
не собьет какого-нибудь беднягу пса, - заметил Мосс, глядя сквозь шторки
жалюзи.
   - Самые бесцеремонные типы из тех, кого  мне  приходилось  видеть,  -
добавил Празер. - Они не представляют, что  кто-то  может  им  в  чем-то
отказать или просто сказать "нет". Уверены, что весь город будет за ними
бегать.
   - А ведь здесь еще не все - многие ждут у суда.  Оззи  был  не  очень
разговорчив. Какая-то газетенка раскритиковала  его  за  то,  что  он  с
умыслом не предпринял всех мер безопасности в здании суда и вокруг него.
Оззи  уже  устал  от  прессы.  Сегодня  он  дважды  приказывал   вывести
журналистов из помещений тюрьмы.
   - У меня идея, - вдруг сказал он.
   - Ну? - откликнулся Мосс.
   - Куртиса Тодда еще не выпустили?
   - Пока здесь. Выходит на следующей неделе.
   - Он, так сказать, чуток смахивает на Карла Ли, верно?
   - Что это значит?
   - А то и значит, что он почти такой же черный, как и Карл Ли, что оба
они почти одинакового роста и веса, так?
   - Да, ну так что? - не выдержал Празер.
   Мосс ухмыльнулся и взглянул на Оззи, который не сводил глаз  с  толпы
на стоянке:
   - Оззи, ты не пойдешь на это.
   - На что? - Празер ничего не понимал.
   - Пошли. Выводите из камер Карла Ли и Куртиса Тодда, - приказал Оззи.
- Подгоните к дверям  мою  машину.  Приведите  Тодда  сюда  -  хочу  его
проинструктировать.
   Минут через десять двери тюрьмы  распахнулись,  и  группа  помощников
шерифа, окружив арестованного, повела его по дорожке к стоянке.  Спереди
и сзади человека в темных очках и наручниках, которые, правда,  были  не
застегнуты, шли по два полисмена, справа и слева - по  одному.  По  мере
того как идущие приближались к толпившимся на стоянке  журналистам,  все
чаще раздавались  щелчки  затворов  фотоаппаратов,  жужжание  кино  -  и
видеокамер. Слышались вопросы:
   - Вы признаете свою вину, сэр?
   - Вы не признаете своей вины, сэр?
   - Что вы скажете суду, сэр?
   - Мистер Хейли, а может, вы действовали в состоянии помешательства?
   Арестованный усмехался и продолжал медленным шагом идти к  патрульным
полицейским  автомобилям.  Полицейские  мрачно  улыбались,  не   обращая
внимания на окружавшую их толпу. Фотографы  принимали  немыслимые  позы,
стараясь в самом эффектном ракурсе запечатлеть  наиболее  известного  на
сегодняшний день преступника в США.
   Внезапно на виду у всей страны,  прильнувшей  к  экранам,  ничуть  не
смутившись присутствием охраны и дюжины фоторепортеров, ловивших  каждое
его движение,  арестованный  бросился  бежать.  Он  совершал  немыслимые
скачки, дергался из стороны  в  сторону,  высоко  подпрыгивал  на  бегу,
уворачивался  от  воображаемых  пуль.  С  дикой  скоростью  он   пересек
автостоянку, перепрыгнул через кювет, пересек автостраду  и  скрылся  из
виду на противоположной стороне дороги, в зарослях высокого  кустарника.
Толпа газетчиков разразилась криками, кое-кто даже  попытался  броситься
вдогонку за беглецом. Ко всеобщему удивлению, помощники шерифа  кинулись
в обратную сторону, наглухо закрыв  за  собой  двери  тюрьмы  и  оставив
стервятников в разочаровании описывать на  стоянке  все  новые  и  новые
круги. Беглец же, очутившись в  зарослях,  снял  наручники  и  спокойным
шагом направился к себе домой. Куртиса  Тодда  выпустили  из  тюрьмы  на
неделю раньше.
   Оззи, Мосс и Карл Ли через неприметную боковую дверь быстро  покинули
здание  тюрьмы  и  тихими  улочками  подъехали   к   месту   отправления
правосудия, где их ждали заместители Оззи, чтобы провести внутрь.
 
*** 
 
   - Сколько там всего ниггеров? - испуганно прокричал Буллард Пейту.
   - Целая толпа.
   - Великолепно. Целая толпа черномазых! И  наверное,  такая  же  толпа
всякой деревенщины?
   - А вот этих очень мало.
   - Зал полон?
   - Битком набит.
   - О Боже! А ведь это только предварительное слушание!  -  Буллард  не
мог говорить спокойно. Он прикончил одну бутылку водки, и  Пейт  тут  же
подал ему другую.
   - Спокойнее, судья.
   - Брайгенс! Это все он виноват! Мог отказаться от слушания,  если  бы
захотел. Я же просил его. Дважды просил!  Он  знает,  что  я  все  равно
отошлю дело большому жюри. Знает! У нас каждый адвокат об этом знает.  А
теперь мне придется довести всех ниггеров до белого каления, потому  что
я, видите ли, не могу тут же освободить Хейли из-под стражи, а  вся  эта
деревенщина тоже начнет сходить  с  ума,  поскольку  не  в  моей  власти
привести приговор в исполнение тут же, в зале суда. Брайгенс мне за  это
ответит. Он красуется перед камерами. Мне нужно думать о перевыборах,  а
ему нет. Или все-таки нужно?
   - Ему не нужно, судья.
   - Как там с охраной?
   - Охраны достаточно. Шериф вызвал резерв. Вы в безопасности.
   - Что насчет прессы?
   - Она заняла передние ряды.
   - Никаких камер! Хейли здесь?
   - Да, сэр. Он сидит рядам с Брайгенсом. Все готовы, ждут только вас.
   Его честь наполнил пластиковый стаканчик неразбавленной водкой.
   - Ну, пошли.
   Как и до шестидесятых, в давно минувшие времена, зал был  поделен  на
две половины: белую и черную. Граница проходила по центральному проходу.
По нему и вдоль стен зала стояли офицеры охраны. Объектом их повышенного
внимания была группа подвыпивших белых мужчин,  усевшихся  во  втором  и
третьем рядах. В некоторых из них признали  двоюродных  братьев  недавно
погибшего Билли Рэя Кобба. Охране было приказано не спускать с них глаз.
Первый ряд кресел, как на белой, так и  на  черной  половине  зала,  был
занят не менее чем двумя десятками журналистов,  представлявших  издания
самых  разных  направлений.  Одни  писали  что-то  в  блокнотах,  другие
набрасывали карандашом портреты обвиняемого, его  адвоката  и,  наконец,
судьи .
   - Похоже, они собираются сделать из этого ниггера настоящего героя, -
заметил какой-то мужчина, по виду фермер, достаточно  громко  для  того,
чтобы слова его услышали и в первом ряду.
   Когда Буллард занял свое место, охрана закрыла двери зала.  -  Можете
вызвать вашего первого свидетеля, - обратился судья к Рокки Чайлдерсу.
   - Обвинение вызывает шерифа Оззи Уоллса.
   Шериф был приведен к присяге, а затем препровожден  на  свидетельское
место. Оззи вздохнул, немного расслабился и  начал  долгое  и  детальное
повествование, подробно рассказывая  о  стрельбе,  о  положении  тел,  о
ранах,  об  оружии  и  отпечатках  пальцев  на  нем  и  их  соответствии
отпечаткам пальцев арестованного. Чайлдерс  предъявил  судье  аффидевит,
подписанный  заместителем  шерифа  Луни  и  засвидетельствованный  самим
шерифом и Моссом Джуниором Тэтумом. В своих показаниях  Луни  утверждал,
что стрелявший был не кем иным, как Карлом Ли. Оззи  подтвердил  подпись
Луни и зачитал аффидевит для протокола.
   - Шериф, а известны  ли  вам  другие  очевидцы  происшедшего?  -  без
всякого энтузиазма задал вопрос Чайлдерс.
   - Да. Мерфи, уборщик помещений суда.
   - Как его имя?
   - Это никому не известно. Он просто Мерфи.
   - Хорошо. Вы говорили с ним?
   - Нет. Это делал мой следователь.
   - Кто является вашим следователем?
   - Лейтенант Рэди.
   Рэди привели к присяге. Он сменил на свидетельском месте шерифа. Пейт
тем  временем  успел  сходить  в  кабинет  судьи,  чтобы  долить  в  его
пластиковый стакан "ледяной воды". Джейк исписывал целые страницы своего
блокнота. Он не будет вызывать никаких свидетелей  и  подвергать  шерифа
перекрестному  допросу  тоже  не  будет.   Пусть   свидетели   обвинения
поднапутают в своих показаниях в  ходе  предварительного  слушания.  При
перекрестном допросе Джейк, протокола ради, коснется этих расхождений  и
неточностей. А затем во время суда, когда  в  ход  вновь  пойдут  всякие
натяжки со стороны обвинения,  он  истребует  обратиться  к  сегодняшним
показаниям, чтобы пригвоздить лжецов к позорному столбу.  Но  это  будет
позже. Не сегодня.
   - Скажите, сэр, у  вас  была  возможность  побеседовать  с  Мерфи?  -
обратился к свидетелю Чайлдерс.
   - С каким Мерфи?
   - Не знаю - просто с Мерфи, уборщиком.
   - А, вот вы о ком. Да, сэр.
   - Отлично. Что же он сказал?
   - О чем?
   Чайлдерс опустил голову. Рэди был новичком, ему  нечасто  приходилось
давать  показания.  Оззи  подумал,  что  это  будет  для  него  неплохой
практикой.
   - О выстрелах! Расскажите нам, что он говорил вам о выстрелах.
   Джейк встал:
   - Ваша честь, я  протестую.  Мне  известно,  что  на  предварительном
слушании допускается изложение чужих слов, но ведь этого  парня,  Мерфи,
можно разыскать.  Он  работает  здесь,  в  этом  здании.  Почему  бы  не
выслушать его собственные показания?
   - Потому что он заикается, - объяснил Буллард.
   - Что?!
   - Он заикается. А я не желаю слушать, как он в течение получаса будет
пытаться сказать одну фразу.  Протест  не  принят.  Продолжайте,  мистер
Чайлдерс.
   Джейк  сел,  не  веря  собственным  ушам.   Буллард   мигнул   Пейту,
отправившемуся за новой порцией "ледяной воды".
   - Итак, мистер Рэди, что же Мерфи сказал вам по поводу стрельбы?
   - Ну, его было довольно трудно понять,  он  волновался,  а  когда  он
взволнован, заикается так, что ничего не разберешь.  То  есть,  я  хотел
сказать, он вообще заикается, но...
   - Просто повторите то, что он вам сказал! - прокричал Буллард.
   - Хорошо. Он сказал, будто видел, как чернокожий  мужчина  пристрелил
двух белых парней и офицера.
   - Благодарю вас, - проговорил Чайлдерс.  -  А  где  он  в  это  время
находился?
   - Кто?
   - Мерфи!
   - Он сидел на ступенях  лестницы,  расположенной  напротив  той,  где
произошло убийство.
   - И он видел все от начала до конца?
   - Так он говорит.
   - Мерфи опознал стрелявшего?
   - Да, мы предъявили ему десять фотографий чернокожих,  и  он  опознал
обвиняемого, который сидит вон там.
   - Отлично. Благодарю вас. Ваша честь, больше у нас ничего нет.
   - У вас, мистер Брайгенс, есть вопросы? - повернулся судья к Джейку.
   - Нет, сэр.
   - Ваши свидетели?
   - Нет, сэр.
   - Какие-нибудь поправки, замечания?
   - Нет, сэр.
   - Благодарю вас, мистер Брайгенс. Суд находит, что в его распоряжении
сейчас достаточно свидетельств для того, чтобы передать дело обвиняемого
на рассмотрение большого жюри. Мистер Хейли останется под  стражей,  без
права выхода на свободу под залог. Заседание закончено.
   Джейк прекрасно знал, что нет никакого смысла требовать  освобождения
под залог. Во-первых, это не принесет пользы делу: Буллард и  не  станет
определять сумму залога  по  делу  об  умышленном  убийстве.  Во-вторых,
заговори он, адвокат, о залоге, это поставит судью в неловкое положение.
   На Карла Ли быстро надели  наручники  и  вывели  из  зала  суда.  Все
помещения по пути к лестнице, ведущей к задним дверям, были опечатаны, а
сам путь обвиняемого усиленно охранялся. Репортеры, ожидавшие на  улице,
успели поймать только его взгляд, брошенный из-за  закрывающейся  дверцы
патрульного автомобиля. Публика еще не вышла из зала суда, а Карл Ли уже
сидел в своей камере.
   Помощники  шерифа  направляли  потоки  покидавших  зал  людей   таким
образом, чтобы первыми вышли белые, а только за ними все остальные.
   Газетчикам захотелось еще раз поговорить с адвокатом  обвиняемого,  и
Джейк предложил им встретиться в вестибюле  через  несколько  минут.  Он
заставил  их  ждать  -  сначала  отправился  в  кабинет   судьи,   чтобы
засвидетельствовать ему свое почтение, а затем решил снова  заглянуть  в
библиотеку на третьем этаже: ему показалось, что он не поставил книгу на
место. Когда здание уже почти опустело, Джейк решил,  что  его  прождали
достаточно долго, и, пройдя через задние двери, вышел в вестибюль  прямо
навстречу фото - и телекамерам.
   Прямо перед своим лицом он увидел микрофон с красной эмблемой.
   - Почему вы не потребовали освобождения под залог? -  строго  спросил
его кто-то.
   - Это можно будет сделать позже.
   - Не станет ли мистер Хейли утверждать, что  действовал  в  состоянии
умственного расстройства?
   - Я уже заявлял: сейчас слишком рано отвечать на подобные вопросы. Мы
ожидаем решения большого жюри.  Возможно,  Хейли  не  будет  предъявлено
никакого обвинения.
   В противном случае мы начнем разрабатывать стратегию защиты.
   - Мистер Бакли, прокурор судебного округа, заявил, что  обвинение  не
заставит себя долго ждать. Что вы можете сказать по этому поводу?
   - Боюсь, мистер Бакли слишком часто говорит  тогда,  когда  лучше  бы
было промолчать. С его стороны просто глупо высказывать свое  мнение  по
делу, которое еще не рассматривалось большим жюри.
   - Он добавил также, что  будет  категорически  против  любых  попыток
перевести дело в другой судебный округ.
   - А подобных  требований  пока  никто  и  не  предъявлял.  Собственно
говоря, ему нет никакого дела до того,  в  каком  месте  состоится  суд.
Заседания можно проводить и в пустыне, лишь бы пресса была рядом.
   - Можем ли мы предположить, что между вами и окружным прокурором  нет
особо дружеских отношений?
   - Если вам так угодно.  Он  опытный  прокурор  и  неплохой  советник.
Просто он говорит, когда нужно молчать.
   Ответив еще на  несколько  вопросов,  Джейк  извинился  и  отправился
домой.
 
*** 
 
   В  среду,  поздним  вечером,  лежащего  в  больнице  Луни  отвезли  в
операционную. Правую ногу ниже колена пришлось ампутировать. После  того
как операция закончилась, хирург позвонил в тюрьму Оззи. Оззи сообщил об
этом Карлу Ли.
 
Глава 10 
 
   В  четверг  утром  Руфус  Бакли  просматривал  газеты,  с   интересом
вчитываясь в отчет о предварительном слушании дела Карла Ли Хейли в суде
округа Форд. Он был удовлетворен: его  имя  неоднократно  упоминалось  и
репортерами, и адвокатом обвиняемого мистером Брайгенсом. Для  прокурора
мало что значили довольно обидные замечания последнего  -  главное,  что
пресса не обошла молчанием его фигуру. К Брайгенсу Бакли не испытывал ни
малейшей симпатии, но тем не был признателен ему за то, что он несколько
раз произнес его имя перед микрофонами и камерами. В течение  двух  дней
все внимание средств массовой информации было сосредоточено на Брайгенсе
и его подзащитном - пора бы уже всем вспомнить и об окружном  прокуроре.
Конечно,  Брайгенсу  не  стоило  никого  критиковать   за   естественное
человеческое стремление к популярности. Люсьен Уилбэнкс когда-то написал
книгу о том,  как  можно  манипулировать  прессой  до  начала  судебного
процесса и в его ходе, и сразу видно, что  Джейк  был  весьма  прилежным
учеником Уилбэнкса. И все же Руфус Бакли не  имел  к  Брайгенсу  никаких
претензий. Он был  доволен.  Сейчас  он  предвкушал  долгий  скандальный
судебный процесс - впервые  ему  предоставляется  блестящая  возможность
выступить во всем своем грозном  величии.  Бакли  с  нетерпением  ожидал
понедельника - дня начала работы майской сессии окружного суда.
   Руфусу Бакли был сорок один  год,  и,  когда  девять  лет  назад  его
впервые избрали на должность, он стал самым молодым окружным  прокурором
штата Миссисипи. Сейчас, на первом году  своего  третьего  срока,  Бакли
изнывал от неудовлетворенного честолюбия. Пора было перебираться в новый
кабинет генерального прокурора или - почему бы и нет? -  губернатора.  А
затем - в конгресс. Именно так он планировал свое будущее,  мешало  лишь
одно: слишком  мало  он  был  известен  за  пределами  двадцать  второго
судебного округа (административные округа Форд, Тайлер, Полк,  Ван-Бюрен
и Милберн). Необходимо дать людям  возможность  услышать  его,  увидеть.
Необходима популярность. Но больше всего в данный  момент  Руфусу  нужна
яркая, убедительная и беспощадная обвинительная  речь  по  какому-нибудь
делу об убийстве.
   Территория   округа   Форд   лежала   к    северу    от    Смитфилда,
административного центра округа Полк, где Руфус  жил.  А  родился  он  в
Тайлере, это еще севернее, на границе двух штатов:
   Миссисипи и Теннесси. Уравновешенный, благонадежный гражданин,  Бакли
был знающим и  опытным  прокурором.  В  ходе  предвыборных  кампаний  он
никогда не забывал упомянуть о том, что в девяноста случаях из ста  суды
соглашались с его обвинительными заключениями, равно как и о том, что он
настаивал на смертной казни обвиняемого чаще  любого  другого  прокурора
штата. Его громогласная и неотесанная  натура  была  насквозь  пропитана
ханжеством. Самим Господом ему суждено защищать интересы проживающих  на
территории штата Миссисипи людей, и он с честью  выполняет  эту  высокую
миссию. Люди ненавидят преступность, он тоже, значит, объединив  усилия,
они смогут искоренить зло.
   Он умел разговаривать с жюри присяжных - о, как он умел  это  делать!
Руфус умел  наставлять,  умолять,  давить,  ходатайствовать,  требовать.
Своей речью он мог  так  воспламенить  присяжных,  что  те  готовы  были
опрометью броситься  в  совещательную  комнату,  со  слезами  на  глазах
обсудить там решение, проголосовать и вернуться в зал,  чтобы  протянуть
обвиняемому веревку для повешения. Он умел  говорить  так,  как  говорят
ниггеры, умел подражать говору деревенщины, а этого было достаточно  для
того, чтобы ублажить большинство присяжных в двадцать втором  округе.  И
жюри всегда относилось к нему с пониманием. Руфус Бакли любил Клэнтон.
   Приближаясь к своему кабинету, расположенному в  здании  суда  округа
Полк, прокурор был приятно удивлен при  виде  заполнивших  его  приемную
журналистов. Посмотрев на часы, Бакли на ходу бросил им,  что  он  очень
занят, но, возможно, уделит прессе минутку-другую.
   Пригласив их в свой офис,  он  величественно  уселся  в  стоявшее  за
столом вращающееся кожаное кресло. Вперед выступил репортер из Джексона:
   - Мистер Бакли, испытываете ли вы сочувствие  к  обвиняемому  мистеру
Хейли?
   Явно погруженный в глубокую задумчивость, прокурор улыбнулся:
   - Да, испытываю. Мне всегда  жаль  родителей,  чьи  дети  подверглись
насилию. Конечно, испытываю. Однако я не могу смотреть сквозь пальцы, да
и вся наша система не может смириться  с  попытками  самовольно  вершить
правосудие.
   - У вас есть дети?
   - Да. Сын, он совсем маленький, и две дочери,  одна  ровесница  дочки
Хейли. Я не нахожу себе места при одной мысли о том,  что  моих  девочек
может кто-то изнасиловать.  Однако  я  уверен:  наша  правоохранительная
система в состоянии справедливо  покарать  преступника.  Я  непоколебимо
верю в это.
   - Значит,  вы  рассчитываете  на  то,  что  суд  согласится  с  вашим
обвинением?
   -  Безусловно.  Присяжные,   как   правило,   соглашаются   с   моими
заключениями, и я намереваюсь убедить их и на этот раз.
   - Вы будете требовать смертного приговора?
   - Да, похоже, мы имеем дело с  классическим  случаем  преднамеренного
убийства. Думаю, что смерть в газовой камере будет заслуженной карой.
   - Вы уверены, что вердикт присяжных будет именно таков?
   -  Полностью.  Жюри  присяжных  округа  Форд  всегда   с   пониманием
относилось  к  требованию  смертной  казни,  если  оно  было  достаточно
обоснованным и  исходило  от  меня.  У  меня  там  очень  добросовестные
присяжные.
   - Мистер Брайгенс, адвокат обвиняемого, утверждает, что  жюри  вполне
может и не предъявить никакого обвинения. Бакли усмехнулся:
   - Ну, видимо, мистеру Брайгенсу не стоило торопиться с выводами. Дело
будет представлено большому жюри в понедельник, и во второй половине дня
обвинение уже огласят. Обещаю вам это. Но ему, конечно же, виднее.
   - Как по-вашему, дело будет слушаться в округе Форд?
   - Мне все равно, где оно будет слушаться. Обвинение за мной.
   - Вы ожидаете, что защита попробует сыграть на невменяемости Хейли?
   - Я ожидаю чего угодно. Мистер Брайгенс - весьма талантливый  адвокат
по уголовным процессам. Не представляю, к каким хитростям он  прибегнет,
но штат Миссисипи в моем лице готов ко всему.
   - А как насче