спросил Гарри Рекс.
   - Никогда не слышал о женщине по имени Гарри Рекс.
   - Я имею в виду деревенщину-мужчину.
   - Ничего, подходящее имя. Их перебил Джейк:
   - Делл Перри говорил, что у него была лавочка на берегу озера, где он
торговал наживкой. Похоже, здесь его никто не знает.
   - Видимо так, но я готов поклясться, что он  -  деревенщина.  У  него
такое имя. Я бы его вычеркнул, - настаивал на своем Люсьен.
   - А какой-нибудь общей информации о них, типа адресов, возраста, рода
занятий, у тебя нет? - спросил Эткавэйдж.
   - До суда ее и не будет. В понедельник каждый из кандидатов  заполнит
в суде специальный вопросник. До  того  времени  мы  располагаем  только
именами.
   - Какие, собственно, члены жюри для  нас  предпочтительны,  Джейк?  -
задала вопрос Эллен.
   - Молодые или среднего возраста мужчины с семьями.  Хорошо,  если  бы
среди них не оказалось никого старше пятидесяти.
   - Это почему же? - воинственным голосом осведомился Люсьен.
   - Молодежь более терпимо относится к чернокожим.
   - Да, как Кобб и Уиллард.
   - Большинство пожилых людей привыкли с неприязнью смотреть на черных,
а молодое поколение формировалось уже в ином обществе. В юности у людей,
как правило, меньше ханжества.
   - Согласен, - присоединился Гарри Рекс. - Только я  бы  еще  держался
подальше от женщин и деревенщины.
   - Я того же мнения.
   - А по-моему, вы ошибаетесь, -  заявил  Люсьен.  -  У  женщин  больше
жалости. Посмотрите на Ро-арк, она полна сочувствия буквально к каждому.
Так, Ро-арк?
   - Так, Люсьен.
   -  Она  переживает   из-за   уголовников,   растлителей   малолетних,
безбожников, нелегальных иммигрантов, голубых. Правда, Ро-арк?
   - Правда, Люсьен.
   - В данный момент на территории округа  Форд,  штат  Миссисипи,  есть
только два членских билета Национальной ассоциации юристов - у меня и  у
нее.
   - Отвратительно, - пробормотал Эткавэйдж.
   - Клайд Сиско, - громко прочел имя Джейк, стараясь успокоить страсти.
   - Его можно купить, - самодовольно объявил Люсьен.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Джейк.
   - То, что сказал. Его можно купить.
   - Откуда тебе это известно? - задал вопрос Гарри Рекс.
   - Ты что, смеешься? Это же Сиско. Самая крупная шайка  мошенников  во
всей  восточной  части  страны.  Все   живут   в   окрестностях   Мэйса.
Профессиональные воры и специалисты по получению  незаконных  страховок.
Жгут свои дома каждые три года. Неужели ты ни разу о них  не  слышал?  -
Люсьен не просто говорил, он почти орал.
   - Нет. Так откуда ты знаешь, что его можно купить?
   - Потому что однажды я уже делал это. В каком-то гражданском деле лет
десять назад. Он был  в  списке  присяжных,  и  я  пообещал  ему  десять
процентов  от  суммы,  которую  назначит   жюри.   Он   проявил   чудеса
красноречия.
   Выронив лист со списком имен, Джейк в недоумении тер глаза. Он  знал,
что рассказанное Люсьеном вполне могло иметь место  а  действительности,
но верить в это не хотелось.
   - И?.. - спросил Гарри Рекс.
   - И он вошел в состав жюри, а в  вердикте  прозвучала  самая  крупная
сумма в истории округа. Рекорд не побит до сих пор.
   - Дело Стабблфилда? - с недоверием спросил Джейк.
   - Так  точно,  мой  мальчик.  Стабблфилд  против  Техасской  нефтяной
компании. Сентябрь семьдесят четвертого года. Восемьсот тысяч  долларов.
Дело подавалось на апелляцию в Верховный суд, но  решение  осталось  без
изменений.
   - И ты заплатил ему? - поинтересовался Гарри Рекс.
   Сделав большой глоток, Люсьен допил стакан.
   - Восемьдесят тысяч наличными в стодолларовых купюрах, - с  гордостью
объявил он. - Он построил себе новый дом, а потом сжег его.
   - А какой кусок достался тебе? - Это был Эткавэйдж.
   - Сорок процентов, за вычетом восьмидесяти тысяч.
   На  минуту  в  комнате  наступило  молчание:  все,   кроме   Люсьена,
погрузились в калькуляцию.
   - Ого, - чуть пошевелил губами Эткавэйдж.
   - Ты ведь шутишь, правда,  Люсьен?  -  спросил  Джейк  с  надеждой  в
голосе.
   - Ты прекрасно знаешь, что нет, Джейк. Тебе хорошо  известно,  что  я
совру не задумываясь, но только не в таких вещах. Я сказал правду,  и  я
говорю вам, что этого парня можно купить.
   - За сколько?
   - Выбросьте это из головы! - прокричал Джейк.
   - За пять тысяч наличными, но это не более чем предположение.
   - Прекратите!
   В течение последовавшей за этим паузы каждый из присутствовавших счел
необходимым окинуть Джейка взглядом, чтобы убедиться в  том,  что  Клайд
Сиско нисколько  не  заинтересовал  его,  а  убедившись  в  этом,  члены
совещания вновь уткнулись в свои стаканы,  ожидая,  пока  будет  названо
следующее имя.
   Примерно в половине одиннадцатого первый глоток пива сделал и  Джейк.
Через час в картонной коробке ничего не осталось, зато список  присяжных
сократился до сорока человек. Пробравшись на балкон, Люсьен наблюдал  за
тем, как темные фигуры несли вдоль тротуаров свечи вокруг здания суда.
   - Джейк, что это за полицейский сидит в машине прямо  напротив  моего
офиса?
   - Это мой телохранитель.
   - Как его зовут?
   - Несбит.
   - Он бодрствует?
   - Думаю, что нет.
   Люсьен опасно перегнулся через перила.
   - Эй, Несбит!
   - Да? В чем дело? - Несбит приоткрыл дверцу автомобиля.
   - Джейк просит тебя подъехать  к  магазину  и  купить  нам  пива.  Он
мучается от жажды. Вот тебе двадцатка. Он хочет ящик "Коорса".
   - Я не могу покупать пиво, находясь на дежурстве, - протестующе  стал
отказываться Несбит.
   - С каких это пор? - расхохотался Люсьен.
   - Не могу.
   - Но ведь оно не для тебя, Несбит. Это для мистера Брайгенса,  а  ему
оно просто необходимо. Он уже договорился  с  шерифом,  так  что  полный
порядок.
   - Кто договорился с шерифом?
   - Мистер Брайгенс, - продолжал врать Люсьен. - Шериф ответил, что его
не волнует, чем ты здесь занимаешься, если только не пьешь.
   Несбит пожал плечами и с явным удовольствием тронул машину  с  места.
На тротуар рядом с  автомобилем  упала  выпущенная  из  пальцев  Люсьена
двадцатидолларовая купюра. Через  несколько  минут  он  уже  вернулся  с
картонной коробкой, где не хватало одной  банки  -  она  красовалась  на
чехле полицейского радара.  Люсьен  приказал  Эткавэйджу  спуститься  за
пивом и распределить среди участников совещания первые шесть банок.
   Прошел еще час, и со списком было  покончено,  совещание  можно  было
закрывать. Несбит погрузил Люсьена, Гарри  Рекса  и  Эткавэйджа  в  свою
патрульную машину и развез их по домам.  Джейк  вместе  со  своим  новым
клерком продолжал сидеть на балконе, потягивая пиво и следя  глазами  за
мелькающими  огоньками  свечей.  У  западной  оконечности  площади  было
припарковано несколько автомобилей, неподалеку  от  которых  в  складных
садовых  креслах  сидели  несколько  фигур,  дожидаясь   своей   очереди
шествовать вокруг здания суда.
   - Неплохо мы поработали, - негромко проговорил Джейк, не сводя глаз с
медленно шагавших  по  тротуару  людей.  -  Из  ста  пятидесяти  человек
обсудили всех, за исключением двадцати фамилий.
   - И что же дальше?
   - Попробую разыскать что-нибудь на оставшихся. Затем  мы  заведем  на
каждого личную карточку. До понедельника мы будем знать их,  как  членов
собственной семьи.
   Вернувшийся Несбит дважды объехал вокруг площади,  время  от  времени
поглядывая на марширующих мужчин. Потом приткнул  наконец  машину  между
"саабом" и "БМВ".
   - Справка по М. Нотену получилась просто великолепной. Наш  психиатр,
доктор Басс, будет здесь завтра, и я попросил  бы  тебя  просмотреть  ее
вместе  с  ним  самым  тщательным  образом.  Тебе  придется  в   деталях
отработать все те вопросы, которые он должен будет задавать  в  суде,  а
потом натаскать его. Он меня беспокоит. Сам я его  не  знаю,  приходится
полагаться на Люсьена. Покопайся в его биографии,  постарайся  узнать  о
нем как можно больше. Не стесняйся  пользоваться  телефоном.  Свяжись  с
медицинской ассоциацией штата, уверься в том, что в его послужном списке
нет никаких дисциплинарных замечаний. В нашем деле  ему  отведена  очень
важная роль, поэтому неожиданности мне здесь не нужны.
   - О'кей, босс.
   - Послушай, Ро-арк, - Джейк прикончил свое  пиво,  -  городок  у  нас
очень маленький. Жена моя уехала пять дней назад, и я уверен, что  скоро
об  этом  станет  известно  каждому.  Твое  присутствие  в  офисе  будет
выглядеть подозрительно. Люди любят болтать, так что тебе прядется  быть
как можно более сдержанной. Сиди в кабинете и занимайся своим  делом,  а
если кто станет задавать вопросы - ты замещаешь Этель.
   - С ее-то бюстом! Мне до нее далеко.
   - При желании у тебя это получится.
   - Надеюсь, ты понимаешь, что я не  такая  уж  простушка,  какой  меня
заставляют выглядеть обстоятельства.
   - Я знаю это.
   Вдвоем они наблюдали с балкона за тем, как происходит  смена  несущих
свою бдительную вахту вокруг суда дежурных. Послышался стук пустой банки
из-под пива, выброшенной Несбитом через опущенное стекло машины прямо на
тротуар.
   - Ты что, домой не собираешься? - спросил Джейк у Эллен.
   - Какой смысл? Я приеду не раньше половины второго ночи.
   - Тогда можешь устраиваться на диване в моем кабинете.
   - Спасибо. Так я и сделаю.
   Пожелав ей спокойной ночи, Джейк вышел, запер на ключ входную  дверь,
перекинулся парой слов с Несбитом, после чего осторожно уселся  за  руль
своего "сааба". Несбит сопровождал его до самого  дома  на  Адамс-стрит.
Джейк поставил машину в гараж,  рядом  с  автомобилем  Карлы,  а  Несбит
остановил свою прямо на подъездной дорожке. Был ровно час ночи, четверг,
18 июля.
 
Глава 30 
 
   Они прибывали группами по два-три человека  из  всех  уголков  штата.
Машины оставлялись у обочины дороги, проходившей мимо затерянной в  лесу
хижины. В охотничью сторожку входили обычные, одетые в  рабочие  костюмы
люди, но, оказавшись внутри, они неторопливо и тщательно переодевались в
выглаженные белые балахоны, натягивали на головы островерхие  шапочки  и
капюшоны. То и дело раздавались негромкие восклицания: люди  восхищались
своим внешним видом, помогая друг другу при облачении. Большинство  были
между собой знакомы,  однако  некоторым  пришлось  представиться.  Всего
съехавшихся на глухую лесную поляну было человек сорок, совсем не мало.
   Стамп Сиссон  чувствовал  удовлетворение.  Прихлебывая  из  бокала  с
виски,   он   расхаживал   по   комнате,   подобно   главному   тренеру,
настраивающему  своих  питомцев  на  решающий  поединок.   Он   окидывал
взглядами фигуру  каждого,  где-то  что-то  поправляя.  Его  подчиненные
внушали ему гордость, он так прямо им об этом и сказал. Еще  он  сказал,
что за последние несколько лет это самое крупное мероприятие Клана,  что
он восхищен ими и тем духом жертвенности, который привел их  сюда.  "Мне
известно, - продолжал Стамп, - что у каждого из  вас  есть  семья,  есть
работа, но то, что происходит сейчас здесь,  тоже  важно".  Когда-то,  в
более ранние времена, в Миссисипи слава  Клана  гремела,  к  его  мнению
прислушивались. И сейчас их задача -  вернуть  прежние  порядки;  теперь
настал их черед - горстки преданных и верных единомышленников - отстоять
священные  права  белого  человека.  Их  марш  может   быть   чреват   и
опасностями, предупредил Сиссон каждого. Черномазым  позволяется  целыми
сутками торчать на демонстрациях и митингах, и никого это не волнует, но
стоит только на улицы выйти белым - как тут же поднимаются крики о  том,
как это опасно. Разрешение на проведение  шествия  у  городских  властей
получено, и черномазый шериф обещал, что на улицах будет  поддерживаться
порядок, но в последнее время повсюду выступления Клана наталкивались на
бесчинства оголтелых черномазых панков.  "Так  что  будьте  внимательны,
братья, крепите ряды. Говорить от вашего имени буду я, Стамп Сиссон".
   Слова Стампа были внимательно выслушаны собравшимися,  которые  после
его  недолгого  зажигательного  напутствия  расселись   по   машинам   и
направились в город.
   В Клэнтоне немногим жителям, если таковые  вообще  были,  приходилось
видеть  марши   Ку-клукс-клана,   и   с   движением   часовой   стрелки,
приближавшейся на циферблате к цифре  "2",  откуда-то  с  окраины  через
вереницы стоявших вдоль тротуаров  людей  начало  передаваться  какое-то
необычное волнение. Торговцы и немногочисленные покупатели  высыпали  из
лавок, чтобы с важным видом прогуливаться по нешироким боковым  улочкам.
Газетчики, подобно гиенам, рыскали вдоль и поперек лужайки перед зданием
суда.  Неподалеку,  под  старым  массивным  дубом,  разместилась  группа
чернокожей  молодежи.  Шестым  чувством  Оззи  ощущал,   что   атмосфера
накаляется. Молодежь принялась уверять шерифа в том, что они пришли лишь
для того, чтобы посмотреть на происходящее и послушать,  о  чем  говорят
старшие. Оззи пригрозил им отсидкой,  если  только  начнутся  какие-либо
беспорядки. Вокруг всего здания суда он  расставил  на  ключевых  точках
своих людей.
   - Вон они! - раздался чей-то крик, и множество голов повернулось в ту
сторону, к северной оконечности площади, где из маленькой боковой улочки
на  Вашингтон-авеню  с  серьезным  и  торжественным  видом  вытягивалась
колонна  куклуксклановцев.  Люди,   вышагивали   каким-то   удивительным
осторожно-высокомерным шагом, лица их были скрыты под красными и  белыми
масками. Объятые немым ужасом, зрители следили за тем, как процессия  из
безликих фигур медленно продвигается вдоль Вашингтон-авеню,  сворачивает
на Кэффи-стрит, а затем на Джексон-стрит. Впереди своих людей  с  гордым
видом выступал Стамп Сиссон. Поравнявшись с главным фасадом здания суда,
Стамп осуществил по-армейски четкий поворот  налево  и  повел  одетые  в
белое фигуры прямо к центру лужайки, где, повинуясь  неслышной  команде,
они широким полукругом стали приближаться  к  расположенной  у  лестницы
главного входа трибуне.
   Вслед им бросились со всех ног журналисты, и,  когда  Стамп  приказал
своим людям остановиться, трибуна  уже  ощерилась  десятком  микрофонов,
провода  от  которых  тянулись  к  магнитофонам  и  телекамерам.  Группа
чернокожей молодежи под ветвями дуба быстро  увеличивалась  в  размерах,
некоторые наиболее горячие головы прохаживались всего в нескольких футах
от полукруга вокруг трибуны. Тротуары мгновенно  опустели:  все  зрители
бросились от стен домов  на  лужайку,  желая  получше  слышать  то,  что
собирается говорить маленький толстый человечек, по-видимому, их  лидер.
В толпе медленно прохаживались полицейские, бросая особенно внимательные
взгляды в сторону группы чернокожей молодежи. Оззи Уоллс занял место под
дубом, в самом центре толпы.
   Джейк не отходил от окна, размещавшегося  на  втором  этаже  кабинета
Джин Гиллеспи. Вид куклуксклановцев, украшенных всеми своими  регалиями,
трусливо скрывавших свои лица за отвратительными масками, стискивал  его
душу  ощущением  невыносимого  отвращения.  Белый  островерхий   колпак,
являвшийся на Юге в течение десятилетий символом  насилия  и  ненависти,
вернулся вновь. Так кто же из них поджег крест в его дворе? Неужели  они
все  вместе  разрабатывали  план  взрыва  его  дома?  И  кто   предложит
попробовать что-нибудь другое, свеженькое? Со  второго  этажа  ему  было
хорошо видно, что толпа молодежи чуть переместилась в сторону полукруга.
   - А вас, черномазые, сюда  никто  не  приглашал,  -  кричал  Стамп  в
микрофон, тыча пальцем в окружавшие его со всех сторон  черные  лица.  -
Здесь собрались члены Клана, это  вам  не  какая-нибудь  сходка  грязных
ниггеров!
   Из боковых улочек и нешироких  аллей  позади  аккуратных  домиков  из
красного кирпича  на  лужайку  перед  зданием  суда  быстрыми  ручейками
вливались все новые и новые группы чернокожих.  Через  несколько  секунд
количество их раз в десять превзошло отряд Стампа. Оззи решил вызвать по
радио поддержку.
   - Мое имя - Стамп  Сиссон,  -  вновь  закричал  в  микрофон  толстяк,
стаскивая с лица маску. - И я с гордостью заявляю вам всем, что  являюсь
Великим магистром невидимой империи Ку-клукс-клана в штате Миссисипи.  Я
пришел сюда для того, чтобы  заявить:  законопослушное  белое  население
штата уже  до  предела  устало  от  того,  что  ниггеры  позволяют  себе
заниматься воровством, насилиями и убийствами, да причем еще делают  это
совершенно безнаказанно. Мы требуем справедливости,  мы  требуем,  чтобы
этого выродка Хейли призвали виновным и запихали его  черную  задницу  в
газовую камеру.
   - Свободу Карлу Ли! - раздался чей-то крик из толпы.
   - Свободу Карлу Ли!
   -  Заткните  свои  глотки,  вы,  дикари!  -  не  сдавался  Стамп.   -
Заткнитесь, вы, твари!
   Его воинство стояло, обратив к своему предводителю окаменевшие  лица,
подставив взглядам толпы свои спины. К ним через толпу  пробирался  Оззи
вместе с шестью полицейскими.
   - Свободу Карлу Ли!
   - Свободу Карлу Ли!
   И без того от природы румяное лицо Стампа сделалось  почти  багровым.
Казалось, еще немного, и его зубы вопьются в микрофон.
   - Замолкните, грязные животные! Вы устраивали свой шабаш вчера, и  мы
не  мешали  вам.  У  нас  тоже  есть  право  собраться  здесь,  так  что
заткнитесь!
   Но мощный хор голосов только набирал силу:
   - Свободу Карлу Ли! Свободу Карлу Ли!
   - Где тут шериф? Это его задача - поддерживать законность и  порядок.
Ну же, шериф, исполняй свой долг! Заставь этих ниггеров  замолчать,  так
чтобы мы могли  спокойно  сказать  то,  что  хотим.  Или  ты  не  можешь
справиться со своими обязанностями, а, шериф? Не можешь навести  порядок
среди своих же? Видите, что получается, люди, когда ниггера избирают  на
общественную должность!
   Однако  выкрики  продолжались,  и  Стампу   пришлось   отступить   от
микрофона, со злостью наблюдая за выражением на черных лицах.  Фотографы
и телевизионщики кругами ходили вокруг трибуны, стараясь не упустить  ни
одного мало-мальски значимого момента. И когда на третьем  этаже  здания
суда раскрылось небольшое окошко,  этого  никто  не  заметил.  Брошенная
умелой рукой из окна самодельная бомба - банка с бензином  и  фитилем  -
упала прямо на расположенную внизу  трибуну,  угодив  Стампу  Сиссону  в
ногу, отчего фигуру его тотчас охватили языки пламени.
   Поднялась суматоха. Вскрикнув, Стамп скатился в  траву,  а  двое  или
трое из его людей, сорвав с себя балахоны и маски, пытались накрыть  его
тканью, чтобы сбить пламя.  Деревянная  трибуна  горела,  выделяя  едкий
черный дым и безошибочный запах бензина. Разгоряченные чернокожие  парни
ощетинились неизвестно откуда взявшимися палками  и  ножами,  размахивая
ими налево и направо.  У  каждого  куклуксклановца  под  балахоном  была
припасена увесистая полицейская дубинка - в  течение  нескольких  секунд
они оказались готовы дать отпор.  С  момента  взрыва  банки  с  бензином
прошло всего несколько мгновений, но лужайка перед зданием  суда  округа
Форд представляла собой  поле  битвы,  над  которым  раздавались  крики,
ругательства, звуки ударов, доносившиеся из клубов густого черного дыма.
В воздухе свистели камни и  обломки  кирпича.  Две  группы  сходились  в
рукопашной.
   На пышную зеленую траву начали падать первые тела.  Одним  из  первых
упал Оззи: страшный удар полицейской дубинки пришелся ему в нижнюю часть
черепа. Несбит, Празер, Хастингс, Пертл, Тэтум и другие бросились  между
дерущимися, чтобы не дать им возможности поубивать друг друга, но эта их
попытка успеха не имела. Вместо того чтобы бежать куда-нибудь в укрытие,
газетчики метались в дыму туда и сюда, надеясь запечатлеть кадры поярче.
На обе стороны они подействовали как красная тряпка  на  быка.  Один  из
телевизионщиков приник к видоискателю своей камеры правым  глазом,  а  в
левый ему вонзился острый осколок кирпича. Выронив камеру, он рухнул  на
тротуар, а через несколько  секунд  его  коллега  делал  над  его  телом
торопливые снимки. Бесстрашная журналистка из Мемфиса, не выпу