неприятностей у нас с вами не будет.
   Следом за Оззи и полковником вся группа прошла на лужайку, где  Клану
было указано место, на котором можно было  оставаться  до  самого  конца
процесса.
   - Оставайтесь здесь и ведите себя спокойно, - сказал  им  Оззи,  -  и
полковник персонально  проследит  за  тем,  чтобы  гвардейцы  к  вам  не
приставали.
   Куклуксклановцы согласились.
   Как и следовало ожидать, вид  белых  балахонов  привел  в  раж  толпу
сторонников Карла Ли. Прозвучал хор слаженных голосов:
   - Свободу Карлу Ли!
   - Свободу Карлу Ли!
   - Свободу Карлу Ли!
   Потрясая кулаками, члены Клана разразились ответными криками:
   - Поджарим Карла Ли!
   - Поджарим Карла Ли!
   - Поджарим Карла Ли!
   Вдоль пешеходной дорожки, которая вела к главному входу,  выстроились
две шеренги  гвардейцев.  Еще  две  цепочки  разделили  на  лужайке  два
враждебных лагеря.
   Прибывавшие в здание суда кандидаты в жюри  присяжных  быстрым  шагом
проходили мимо солдат. В  душе  они  проклинали  чертовы  повестки  и  с
испугом вслушивались в поток ругательств,  которыми  обменивались  толпа
черных и небольшая группа белых.
   Уважаемый прокурор округа, мистер Руфус Бакли, въехал на  площадь  на
своем автомобиле и вежливо объяснил гвардейцам, кто он такой и что это в
данных условиях значит. Ему  разрешили  оставить  машину  на  стоянке  у
здания суда, там, где на асфальте краской были выписаны слова:
   "Машина окружного прокурора". Репортеры сходили с ума:  должно  быть,
важная шишка, если его пропустили сквозь заграждения. Бакли  на  минутку
задержался в кабине своего потрепанного "кадиллака",  давая  журналистам
возможность догнать его. Когда он, хлопнув дверцей, выбрался из  машины,
пресса уже окружила его. С улыбкой  на  лице  он  рассчитанно  медленным
шагом направился ко входу. Прокурор оказался  не  в  силах  устоять  под
градом вопросов и по меньшей мере восемь раз нарушил запрет судьи, после
каждого ответа с улыбкой поясняя, что  не  имеет  права  давать  никакую
информацию.  Позади  него  вышагивал  Масгроув,  неся  в  руке  портфель
"великого человека".
 
*** 
 
   Джейк нервно расхаживал по кабинету. Дверь закрыта на ключ.  Эллен  -
внизу, работает  над  очередной  справкой.  Гарри  Рекс  сидит  в  кафе,
приканчивая свой второй завтрак  и  сплетничая.  Карточки  в  беспорядке
разбросаны по столу -  Джейк  устал  от  них.  Он  взял  в  руки  папку,
пролистал,  подошел  к  высоким  балконным  дверям.  С  лужайки  неслись
оголтелые, озлобленные крики. Джейк  вернулся  к  столу,  стал  еще  раз
вчитываться в наброски своего первого обращения к тем, кто будет держать
в своих руках судьбу Карла Ли. Кое-что в тексте требовало правки.
   Джейк подошел к дивану, лег, прикрыл глаза и стал  перебирать  в  уме
тысячи разных вещей, которыми бы  с  удовольствием  сейчас  занялся.  Он
любил свою работу, большей  частью  он  наслаждался  ею.  Однако  бывали
моменты, пугающие,  такие  вот,  как  этот,  когда  ему  хотелось  стать
страховым агентом или торговать акциями на бирже. Даже участь налогового
инспектора привлекала его больше собственной профессии. Уж этим-то людям
наверняка  не  приходится  в  критические  моменты  своей   деятельности
мучиться от тошноты или расстройства желудка.
   Люсьен учил его, что страх - это хорошо; страх был союзником.  Каждый
адвокат, говорил Люсьен, испытывал чувство страха, когда появлялся перед
вновь избранным жюри и представлял ему свое дело. "Бойся, это нормально,
только не показывай свой страх". Присяжные не  пойдут  за  адвокатом,  у
которого хорошо подвешен язык, или который знает толк в туалетах, или за
каким-нибудь клоуном. Они не последуют за раскатами мужественного голоса
или попытками бороться с  судьбой.  Люсьен  убедил  Джейка  в  том,  что
присяжные поверят тому, кто говорит правду вне зависимости от того,  как
он одет, насколько красноречив и обладает ли некими  сверхъестественными
способностями. В зале суда адвокат должен быть самим собой, и если уж он
чего-то боится - пусть боится. Присяжные тоже боятся.
   "Подружись со страхом, - всегда говорил Люсьен, - потому что  сам  по
себе он от тебя не уйдет и уничтожит тебя, если ты не будешь в состоянии
его контролировать".
   Страх нанес свой очередной удар  по  кишечнику,  и  Джейк,  осторожно
ступая по лестнице, начал спускаться вниз, в туалет.
   - Как дела, босс? - спросила Эллен, когда он заглянул к ней.
   - В целом я готов. Выходим через минуту.
   - Там, у дома, журналисты. Я сказала им, что вы отказались от дела  и
уехали из города.
   - В настоящий момент мне бы этого очень хотелось.
   - Приходилось слышать о Уэндолле Соломоне?
   - Что-то такое.
   - Он работает в Фонде защиты заключенных-южан.  Я  проходила  у  него
практику прошлым летом. В общей сложности он принимал участие более  чем
в ста делах о преднамеренном убийстве - это по всему Югу. Так вот, перед
каждым процессом он настолько заводит себя, что не  может  ни  есть,  ни
спать. Личный врач кормит его транквилизаторами, но в день  начала  суда
никто не осмеливается подойти к нему и сказать хоть слово. И  это  после
сотни процессов!
   - А как в таких случаях поступает твой отец?
   - Выпивает пару мартини с валиумом, запирается на ключ, гасит свет  и
лежит на своем столе до тех пор, пока не  настанет  время  идти  в  зал.
Нервы у него на пределе, и лучше всего в такие моменты его  не  трогать.
Но все это абсолютно естественно.
   - Значит, тебе известно это ощущение?
   - Да, и очень хорошо.
   - Видно, что я нервничаю?
   - Видно, что ты устал, Джейк. Но ты справишься.
   - Пошли. - Он взглянул на часы.
   На улице к ним тут же подступили репортеры.
   - Никаких комментариев, - пытался отвязаться от них Джейк,  медленным
шагом переходя улицу. Вопросы, однако, не смолкали.
   - Это правда, что вы собираетесь заявить о нарушениях закона  в  ходе
процесса?
   - Пока процесс не начался, у меня нет на то никаких оснований.
   - Это правда, что вам угрожал Ку-клукс-клан?
   - Без комментариев.
   - Это  правда,  что  вы  отослали  свою  семью  из  города  до  конца
процесса?
   Поколебавшись и бросив быстрый взгляд на репортера, Джейк ответил:
   - Без комментариев.
   - Что вы можете сказать о войсках национальной гвардии?
   - Я горжусь ими.
   - Как по-вашему, есть ли у мистера  Хейли  возможность  того,  что  в
округе   Форд   его   дело   будет   рассматриваться   справедливым    и
беспристрастным судом?
   Не удержавшись, Джейк покачал головой и тут же добавил:
   - Без комментариев.
   Полицейский, стоявший на той самой лестничной площадке, где,  залитые
кровью, когда-то лежали два тела, сделал шаг вперед, наставив  на  Эллен
свой указательный палец:
   - Кто она, Джейк?
   - Не бойся ее, она со мной.
   Они быстро поднялись по черной лестнице. Карл Ли в одиночестве  сидел
за столом защиты спиной к залу. Джин Гиллеспи пересчитывала  прибывающих
кандидатов в присяжные, полицейские рыскали по залу в поисках  чего-либо
подозрительного. Джейк тепло поздоровался со своим клиентом,  специально
встав при этом так, чтобы его рукопожатие и широкая  улыбка  были  видны
всему залу. Эллен в это время доставала из портфелей папки  и  аккуратно
раскладывала их на столе.
   Прошептав своему клиенту что-то на  ухо,  Джейк  незаметным  взглядом
окинул зал. Да, глаза присутствовавших были прикованы именно к  нему.  В
самом первом ряду сидело семейство Хейли. Джейк улыбнулся им, а  Лестеру
кивнул. Тони и мальчики были одеты в свои лучшие воскресные костюмчики и
сидели между Гвен и Лестером, похожие на маленькие аккуратные статуи.
   По ту сторону прохода кресла  были  заняты  кандидатами,  из  которых
будет  сформировано  жюри  присяжных,  и  все  они  сейчас   внимательно
всматривались в адвоката мистера Хейли. Джейк решил, что неплохо было бы
дать им возможность получше рассмотреть семью - он вышел из-за  барьера,
подошел, легонько похлопал  по  плечу  Гвен,  обменялся  рукопожатием  с
Лестером, поздоровался с каждым из мальчиков и, наконец,  обнял  Тони  -
маленькую  дочку  Карла  Ли  Хейли,  ту,  что  была  изнасилована  двумя
подонками, которые получили за это по справедливости. Будущие  присяжные
неотступно следили за этой сценой, с особым  интересом  приглядываясь  к
маленькой девочке.
   - Вуз ждет нас в кабинете, -  прошептал  над  ухом  Джейка  Масгроув,
когда тот вернулся к своему столу.
   Пройдя вместе с Эллен в кабинет судьи,  Джейк  увидел  там  болтающих
между  собой  Марабу,  Бакли  и  судебного  репортера,  женщину.   Джейк
представил своего клерка его чести, Бакли и  Масгроуву,  а  также  Норме
Гэлло - репортерше. Он пояснил, что мисс Эллен Рорк является  студенткой
третьего курса юридической школы колледжа "Оле Мисс" и в  данный  момент
проходит под его руководством практику, в связи с чем он, Джейк, намерен
просить  судью  разрешать  ей  сидеть   рядом   со   столом   защиты   и
присутствовать на кабинетных совещаниях. Бакли  возразить  было  нечего.
Нуз объяснил, что это считалось обычным  делом.  С  Эллен  все  решилось
просто.
   - Какие-нибудь предсудебные вопросы, джентльмены?
   - Никаких, - последовал ответ окружного прокурора.
   - Да, несколько, - произнес Джейк, раскрывая папку. - Я  хочу,  чтобы
это было внесено в протокол.
   Норма Гэлло приготовилась писать.
   - Прежде всего я возобновляю свое требование о переносе места суда...
   - Мы протестуем, - перебил его Бакли.
   - Заткнитесь, губернатор! - не сдержавшись, заорал на него Джейк. - Я
еще не закончил, и не смейте меня перебивать!
   Такая потеря самоконтроля поразила не только Бакли -  удивились  все.
Не стоило ему вчера пить столько "Маргариты", подумала Эллен.
   - Приношу вам свои извинения, мистер Брайгенс,  -  спокойным  голосом
сказал Бакли. - Пожалуйста, не зовите меня больше губернатором.
   - Позвольте мне, - вступил Нуз. -  Предстоящий  суд  будет  долгим  и
тяжким испытанием. Мне нетрудно понять то напряжение, в котором  вы  оба
сейчас находитесь. Вы, мистер Бакли, и вы,  мистер  Брайгенс,  являетесь
высококлассными профессионалами,  и  я  благодарен  судьбе,  давшей  мне
возможность в этом сложном деле работать вместе с вами. К сожалению,  не
приходится сомневаться в том, что теплых  чувств  по  отношению  друг  к
другу вы не испытываете. В этом нет, конечно, ничего необычного, и я  не
стану просить вас крепко жать руки и стать друзьями. Но я вынужден  буду
настаивать на том, чтобы вы,  находясь  в  зале  или  в  моем  кабинете,
воздерживались бы от стычек между собой, а голос бы  повышали  только  в
случае самой крайней нужды. Обращаться  друг  к  другу  вы  будете  так:
"мистер Брайгенс", "мистер Бакли"  и  "мистер  Масгроув".  Всем  ли  вам
понятно, что я сейчас сказал?
   - Да, сэр.
   - Да, сэр.
   - Отлично. В таком случае продолжайте, мистер Брайгенс.
   - Благодарю вас, ваша  честь.  Как  я  уже  сказал,  мой  подзащитный
возобновляет свое требование о перемене места  суда.  Я  хочу,  чтобы  в
протокол было внесено  следующее:  сегодня,  двадцать  второго  июля,  в
девять часов пятнадцать минут утра,  пока  мы  с  вами  сидим  здесь,  в
кабинете судьи, и ждем начала выборов жюри присяжных, здание суда округа
Форд окружено войсками национальной гвардии штата. Перед главным  входом
на лужайке группа куклуксклановцев в белых  балахонах  переругивается  с
толпой  чернокожих.  От  столкновения  их   удерживают   только   хорошо
вооруженные гвардейцы. Кандидаты в присяжные, направляясь сегодня  утром
в суд, явились свидетелями этого чудовищного цирка перед входом. Избрать
справедливых и непредвзятых присяжных здесь невозможно.
   Бакли надменно усмехался, и, когда Джейк смолк, он небрежно уронил:
   - Могу я ответить на это, ваша честь?
   - Нет! - резко произнес Нуз. - Требование отклонено. Что у вас еще?
   - Защита собирается дать отвод всему нынешнему составу  кандидатов  в
присяжные.
   - На каких основаниях?
   - На тех основаниях, что Клан небезуспешно пытался  запугать  будущих
присяжных. Нам известно по меньшей мере о двадцати сожженных крестах.
   - Я и сам намеревался отвести эти двадцать  человек,  если,  конечно,
они сюда придут, - проинформировал Джейка Нуз.
   - Это просто здорово, - саркастически отозвался Джейк. - А как насчет
тех угроз, о которых мы не знаем?  Как  насчет  тех  присяжных,  которым
известно о сожжении крестов?
   Вытирая платком глаза, Нуз молчал, Бакли готов был  произнести  речь,
но боялся перебивать.
   - У меня есть список, - Джейк  раскрыл  папку,  -  тех  двадцати,  во
дворах которых были сожжены кресты. У меня есть также копии  полицейских
рапортов и свидетельские показания шерифа Оззи Уоллса. Я готов  передать
все это в распоряжение суда в  качестве  обоснования  своего  требования
полной замены  нынешнего  состава  кандидатов  в  присяжные.  Пусть  эти
документы также войдут в официальный протокол, так чтобы  Верховный  суд
смог впоследствии представить себе истинную картину происходившего.
   - Собираетесь подавать апелляцию, мистер Брайгенс? -  поинтересовался
мистер Бакли.
   Эллен впервые встретилась с окружным прокурором, но ей  потребовалось
всего несколько секунд, чтобы понять, почему  Джейк  и  Гарри  Рекс  его
ненавидели.
   - Нет, губернатор. Дело не в апелляции. Я пытаюсь сделать все от меня
зависящее, чтобы случай моего клиента рассматривался справедливым  судом
и беспристрастным жюри. Вы должны помнить о том, что право на такой  суд
-  это  основное  конституционное  право  гражданина.  Это  пародия   на
справедливость - не отвести нынешний состав жюри, зная, что часть  людей
подверглась запугиваниям головорезов из Клана, которые  готовы  повесить
моего подзащитного.
   - Ваше требование отклонено, -  коротко  сказал  Нуз.  -  Я  не  могу
потратить неделю на подбор нового. Что у вас еще?
   - Какое значение имеет время, когда речь идет о  человеческой  жизни.
Мы же говорим о правосудии. Больше у меня ничего нет.  Хочу  вас  только
попросить о том, чтобы, когда  вы  отпустите  тех  двадцать  человек  по
домам, остальные присяжные не знали бы истинных ваших мотивов.
   - Я как-нибудь справлюсь с этим, мистер Брайгенс.
   Пейта тут же послали найти и привести сюда Джин Гиллеспи. Ей  вручили
список из двадцати имен. Вернувшись в зал, Джин зачитала список, а затем
добавила, что названные могут отправляться домой, поскольку нужда в  них
отпала. Выполнив поручение судьи, Джин вернулась в кабинет.
   - Сколько их там осталось? - спросил ее Нуз.
   - Девяносто четыре.
   - Вполне достаточно. Уверен, что мы  без  труда  подберем  двенадцать
достойных.
   - И двух не найдешь, - прошептал Джейк  Эллен  так,  чтобы  его  смог
услышать и Нуз, и Норма - пусть запишет и это.
   После того как его честь отпустил всех, Джейк и  Эллен  вернулись  на
свои места в зале.
   На маленьких полосках бумаги было написано  девяносто  четыре  имени.
Затем бумажки положили в  стоящий  на  подставке  деревянный  цилиндр  с
ручкой. Крутанув несколько раз ручку, Джин Гиллеспи остановила  цилиндр,
сунула в отверстие руку, вытащила первую бумажку  и  передала  ее  Нузу,
возвышавшемуся на своем троне, обычной судейской скамье. В полной тишине
зал следил за тем, как Нуз, чуть ли  не  водя  своим  носом  по  бумаге,
вчитывался в имя.
   - Карлен Мэлоун, номер первый!  -  громким  и  пронзительным  голосом
возвестил он.
   Первый ряд левой  половины  зала  был  освобожден,  и  миссис  Мэлоун
уселась на ближайшее к проходу место. Десять  рядов  по  десять  мест  в
каждом, девяносто четыре места из ста  на  этой  половине  будут  заняты
жюри. В  правой  половине  зала  разместились  родственники  Хейли,  его
друзья,  просто  зрители,  однако  больше  всего  было  репортеров,  уже
строчивших в свои блокноты первое  имя.  Записал  его  и  Джейк.  Миссис
Мэлоун - белая, мощного телосложения, разведенная, с невысоким доходом -
по шкале Джейка оценивалась всего двумя очками. Номер первый равен нолю,
подумал он.
   Джин вновь раскрутила барабан.
   - Марсия Дикенс - номер два! - оповестил зал Нуз. Белая, толстая,  за
шестьдесят, с непрощающим взором. Номер два - тоже ноль.
   - Джо Бет Миллс - номер три!
   Джейк чуть поник в своем  кресле.  Миссис  Миллс  была  белой,  около
пятидесяти, работала за какие-то гроши на фабричке по пошиву  рубашек  в
Кэрауэе. Плюс ко всему непосредственным ее начальником был чернокожий  -
полуграмотный и не умеющий себя вести мужчина. У нее и на карточке стоял
ноль. Значит, номер три тоже пусто.
   Джейк с отчаянием смотрел, как Джин вращает ручку.
   - Реба Беттс - номер четыре!
   Он вобрал голову в плечи, платком утирая лоб. Опять ноль!
   - Это же невозможно, - едва слышно прошептал он, чуть повернув голову
к Эллен. Гарри Рекс качал головой.
   - Джеральд Олт - номер пять.
   Наконец-то Джейк улыбнулся,  видя,  как  его  самый  надежный  козырь
усаживается рядом с Ребой Беттс.
   На лежащем перед ним списке Бакли жирной птичкой пометил Олта.
   - Алекс Саммерс - номер шесть.
   На губах Карла Ли появилась робкая улыбка - рядом с Олтом занял место
первый чернокожий. Усмехнулся  и  Бакли,  обведя  имя  негра  аккуратным
кружком.
   Следующие четверо оказались белыми женщинами, причем по шкале  Джейка
выше тройки никто из  них  не  имел.  Первый  ряд  заполнился,  и  Джейк
испытывал  чувство  некоторой  тревоги.  Закон  предоставлял  ему  право
отвести из всего состава кандидатов двенадцать  человек  без  объяснения
каких-либо причин. И волей случая только  в  первом  ряду  ему  придется
шесть раз воспользоваться этим правом.
   - Уолтер Годси - номер одиннадцать, - провозгласил  Нуз,  но  уже  не
столь громко.
   Годси был средних лет издольщиком, всю жизнь работавшим на  земле,  и
не представлял, с точки зрения Джейка, никакой ценности.
   Когда Нуз закончил  заполнять  второй  ряд,  там  сидели  семь  белых
женщин, двое негров и Годси.  Над  Джейком  нависла  угроза  катастрофы.
Облегчение он почувствовал только на  четвертом  ряду:  на  Джин  что-то
нашло, и она вытянула из барабана одну за другой семь бумажек с  именами
мужчин - четверо оказались черными.
   На то,  чтобы  рассадить  все  жюри,  ушел  почти  час.  Нуз  объявил
пятнадцатиминутный перерыв, чтобы дать Джин  время  напечатать  имена  в
новом порядке. Джейк  и  Эллен  просматривали  свои  записи  и  пытались
соотнести фамилии присяжных с лицами тех, кто их носил.
   Гарри Рекс сидел за столом со справочной юридической  литературой  и,
заслышав каждое новое имя, принимался торопливо писать  что-то  в  своем
блокноте. Понимая ход мыслей Джейка, он был с  ним  полностью  согласен:
ситуация развивается не в их пользу.
   Ровно в одиннадцать Нуз вновь занял свое  место,  в  зале  воцарилась
тишина.  Кто-то  предложил  судье  воспользоваться  микрофоном,  и   Нуз
установил его в  нескольких  дюймах  от  своего  носа.  По  залу  поплыл
гнусавый, отвратительный  голос:  судья  задавал  десятки  обусловленных
процедурой  вопросов.  Представив  членам  жюри  Карла  Ли   Хейли,   он
поинтересовался, не является ли  обвиняемый  чьим-то  родственником  или
знакомым. Нуз понимал, что Хейли теперь знают все, однако все же нашлись
два человека, признавших, что были знакомы с ним еще до майских событий.
Затем Нуз  сказал  несколько  слов  о  юристах,  принимающих  участие  в
процессе, кратко объяснил суть предъявляемых мистеру Хейли обвинений. Ни
один из будущих присяжных не заявил, что впервые слышит о деле Карла Ли.
   Нуз все говорил и говорил и только в половине первого объявил перерыв
на обед до двух.
 
*** 
 
   Делл  доставила  им  горячие  сандвичи  и  чай  со  льдом.  Джейк   с
благодарностью обнял ее  и  велел  ей  прислать  ему  счет.  Не  обращая
внимания на еду, он принялся раскладывать на столе карточки с  фамилиями
присяжных в том порядке, в котором они сидели на своих  местах  в  зале.
Гарри Рекс с ходу атаковал сандвич с сыром и ростби