х
видно не было.
   Нуз откашлялся:
   - Леди и джентльмены, близится время обеда. Полагаю, пока вам сказать
нечего?
   Барри Экер отрицательно покачал головой.
   - Так я и думал. Давайте сделаем перерыв до половины второго. Я знаю,
что вы не можете покинуть здание суда, но мне бы хотелось, чтобы за едой
вы  отдохнули,  забыв  о  вердикте.  Приношу  вам  свои   извинения   за
неспокойную обстановку, в которой вам приходится  работать,  но,  честно
говоря, тут я ничего не могу  поделать.  Объявляю  перерыв  до  половины
второго.
 
*** 
 
   В кабинете судьи Бакли отбросил в сторону приличия.
   - Это же просто дикость, судья! Присяжные  не  в  состоянии  шевелить
мозгами в таком хаосе. Это же явная попытка запугать жюри!
   - Мне и самому это не нравится, - отвечал Нуз.
   - Это было запланировано! Без умысла здесь не  обошлось!  -  распалял
себя окружной прокурор.
   - Выглядит некрасиво, - кивнул Нуз.
   - Я  почти  готов  подать  протест  о  нарушении  законности  в  ходе
процесса!
   - Вряд ли я смогу его принять. Что скажешь ты, Джейк?
   Джейк улыбнулся и после секундной паузы бросил:
   - Свободу Карлу Ли!
   - Очень остроумно, - прорычал Бакли. - Похоже, это ваших рук дело.
   - Нет. Если вы вспомните, мистер Бакли, я пытался не допустить этого.
Несколько  раз  я  подавал  заявление   о   переносе   места   процесса.
Неоднократно говорил, что суд не должен проходить в этом здании.  Но  вы
настаивали, чтобы он был здесь, мистер Бакли, а вы, судья,  поддерживали
эту идею. Жаловаться теперь с вашей стороны неразумно.
   Джейк и сам удивился уверенности, с которой  говорил.  Бакли  буркнул
что-то и уставился в окно.
   - Вы только посмотрите на них. Черные дикари. Их тут тысяч десять.
   После полудня их стало уже пятнадцать. Проехавшие сотни миль машины -
некоторые из них были с теннессийскими номерами -  стояли  вдоль  обочин
дорог даже за пределами города. Их пассажиры пешком шли две, а то и  три
мили под  палящим  солнцем,  чтобы  присоединиться  к  своим  собратьям,
окружившим здание суда.
   Настроены все были очень мирно. Эйджи дал  команду  обедать,  и  люди
начали открывать корзинки с провизией, термосы, стали делиться и угощать
друг друга. Они старались держаться в тени, но на всех ее никак не могло
хватить: слишком мало вокруг было деревьев. В поисках  воды  и  туалетов
участники марша заполнили здание суда. Они прохаживались  по  тротуарам,
заглядывая   в   витрины   закрытых   магазинов   и   лавок.    Опасаясь
неожиданностей, кафе и чайная на обеденный перерыв  вовсе  закрыли  свои
двери. Очередь к Клоду растянулась на полтора квартала.
   Джейк,  Гарри  Рекс  и  Люсьен  сидели  на  балконе  и   наслаждались
представшим перед ними зрелищем. На столике рядом с ними стоял кувшин  с
холодной "Маргаритой", медленно, но неуклонно убывавшей.  Временами  вся
троица  начинала  вторить  толпе  внизу:  "Свободу  Карлу  Ли!"  или  же
подтягивала мелодию "We  Shall  Overcome",  слов  которой  никто,  кроме
Люсьена, не знал. Люсьен выучил их еще  в  славные  шестидесятые,  когда
борьба за равноправие  вступала  в  силу.  Он  хвастался  тем,  что  был
единственным белым в округе,  знавшим  каждую  строку  каждого  куплета.
Между глотками коктейля он пояснил своим друзьям, что ходил в те годы  в
негритянскую  церковь,  поскольку  его  собственная  церковь  отказалась
пускать в храм чернокожих. Подтолкнуло его к такому решению то,  что  во
время  последней  трехчасовой  проповеди  с  ним  случился  прострел   в
пояснице. Нет, сказал себе Люсьен, такой жертвы религия белых от него не
дождется. Тем не менее деньги на счет своей старой церкви  он  продолжал
перечислять регулярно.
   Время от времени  у  офиса  останавливалась  группа  телевизионщиков,
принимавшихся забрасывать Джейка вопросами. Тот делал вид, что не слышит
их, а под конец на все вопросы стал  отвечать  упрямым:  "Свободу  Карлу
Ли!"
   Ровно в час тридцать пополудни Эйджи взял в руку рупор, другой поднял
знамя  и  принялся  выстраивать  колонну.  Из  рупора   полились   слова
церковного гимна, тут же подхваченные стоявшими за спиной святого  отца,
и марш вновь двинулся вниз по Джексон-стрит, затем по Кэффи, и так  круг
за кругом, круг за кругом. С каждым кругом ряды становились все  теснее,
звуки все громче.
 
*** 
 
   В течение пятнадцати минут после того, как Реба Беттс  объявила,  что
считает Карла Ли  невиновным,  в  совещательной  комнате  стояла  полная
тишина. Она сказала, что если бы на месте девочки оказалась она сама, то
при  первом  же  случае  рассчиталась  бы  с  подонками.  Теперь  голоса
разделились пять против пяти, двое еще  не  решили,  компромисс  казался
невозможным. Экер по-прежнему никак не выразил своего  мнения.  Бедняжка
Юла Делл Ейтс ныла то одно, то другое, и  каждому  было  ясно,  что  она
примкнет к большинству. В конце концов она расплакалась в уголке у окна,
откуда ее отвел на место Клайд Сиско. Она хотела домой - она чувствовала
себя здесь как в тюрьме.
   Обстановка на площади между тем  накалялась.  Когда  рявканье  рупора
раздавалось под самым окном, вся совещательная комната замирала, объятая
неким тревожным чувством. Экер пытался успокаивать присяжных,  каждый  с
нетерпением ждал, когда грозные звуки начнут  стихать  в  отдалении.  Но
отголоски их доносились и с противоположного конца площади. Кэрол Корман
была первой,  кто  обеспокоенно  спросил,  гарантирована  ли  им  личная
безопасность. Крошечный мотель  где-то  на  задворках  округа  показался
вдруг присяжным уютным и надежным прибежищем.
   Три часа пения и скандирования окончательно истощили выдержку  членов
жюри. Барри предложил поговорить о семьях присутствовавших, чтобы как-то
убить время до пяти часов, когда Нуз призовет их к себе.
   Бернис Тул, в общем-то склонявшаяся к тому, чтобы признать  Карла  Ли
виновным, высказала мысль, бывшую на уме у каждого, но которую никто  не
решался произнести вслух:
   - А почему бы нам просто  не  сказать  судье,  что  мы  в  тупике,  в
безнадежном тупике?
   - Тогда он должен будет назначить новое рассмотрение? - спросила  Джо
Энн Гейтс.
   - Да, - ответил Экер. - А через  несколько  месяцев  ему  на  пенсию.
Может, объявить перерыв до завтра и попробовать еще раз?
   Все согласились. Они еще не были готовы поставить точку.
   Юла Делл тихо плакала.
 
*** 
 
   В четыре часа дня Карл Ли вместе с детьми подошел  к  высокому  окну,
одному из тех, что шли вдоль обеих сторон зала. В стене рядом с окном он
заметил маленькую ручку и повернул ее. Створки окна распахнулись от пола
до потолка, открывая  выход  на  небольшой  балкон  с  западной  стороны
здания. Кивнув стоявшему у стены полицейскому, Карл Ли, держа  на  руках
Тони, сделал шаг вперед.
   Толпа тут же увидела его. Выкрикивая его имя, люди стали все ближе  и
ближе подходить к зданию. Прямо через лужайку Эйджи повел за  собой  всю
колонну.  Волна  чернокожих  скрыла  под  собой  невысокое   крыльцо   в
неудержимом порыве быть как можно ближе  к  тому,  ради  кого  они  сюда
приехали.
   - Свободу Карлу Ли!
   - Свободу Карлу Ли!
   - Свободу Карлу Ли!
   Он помахал им рукой. Поцеловал дочь, прижал к себе сыновей. Он  стоял
и махал им. Подняли свои ручонки и дети.
   Джейк и  его  друзья  решили  воспользоваться  этим  моментом,  чтобы
перебраться через улицу. Только что позвонила  Джин  Гиллеспи:  их  ждет
Нуз.
   Судья был взволнован. Окружной прокурор - в ярости.
   - Я требую нового процесса! Нового рассмотрения дела! -  орал  он  на
Нуза, когда Джейк входил в кабинет.
   - Вы можете  подать  соответствующее  заявление,  губернатор.  Вы  не
можете требовать, - обратился к нему с порога Джейк.
   - Убирайся к дьяволу, Брайгенс! Это ты  все  организовал!  Ты  созвал
сюда черных! Вот они, твои любимчики!
   - Где секретарь суда? - невозмутимо спросил Джейк. -  Я  хочу,  чтобы
эти слова были внесены в протокол.
   - Джентльмены, - обратился к ним Нуз, - будем профессионалами!
   - Судья, обвинение настаивает на новом процессе. - Бакли изо всех сил
старался быть профессионалом.
   - Заявление не принято.
   - Хорошо. В таком случае обвинение предлагает, чтобы жюри  совещалось
в другом месте, не в здании суда.
   - Интересная мысль, - отозвался Нуз.
   - Почему бы им не продолжить в мотеле? Там тихо, и место это известно
очень ограниченному кругу, - доверительно произнес Бакли.
   - Джейк? - повернулся к нему судья.
   - Нет. Ничего не получится. Нет  ни  одного  официального  документа,
дающего вам право разрешить присяжным совещаться вне стен здания суда. -
Из кармана Джейк достал какие-то бумаги,  бросил  их  на  стол.  -  Штат
против Дьюбоса, дело шестьдесят третьего года, округ  Линвуд.  В  здании
суда  округа  во  время  процесса  вследствие  жары   вышел   из   строя
кондиционер. Окружной судья  позволил  присяжным  работать  в  помещении
местной библиотеки. Защита заявила протест. Жюри  вынесло  обвинительный
вердикт. Рассматривая апелляцию.  Верховный  суд  признал,  что,  приняв
подобное  неверное  решение,  судья  превысил  свои   полномочия.   Было
определено,  что  жюри  должно   заседать   в   совещательной   комнате,
расположенной в том же здании, где слушалось дело обвиняемого. Никуда вы
не можете их переместить.
   Пробежав глазами материалы дела, Нуз передал их Масгроуву.
   - Приготовьте зал, - бросил он Пейту.
   За исключением нескольких репортеров аудитория была абсолютно черной.
Присяжные выглядели изнуренными и нервными.
   - Насколько я понимаю, вердикта у вас нет, - обратился к ним Нуз.
   - Нет, сэр, - ответил ему Экер.
   - Позвольте мне спросить вас вот  о  чем.  Не  упоминая  ни  о  каком
численном соотношении, скажите мне, вы находитесь сейчас в положении, из
которого не видите выхода?
   - Мы говорили об этом, ваша честь, и мы пришли к  выводу,  что  нужен
перерыв, нужен отдых до завтрашнего утра, а  там  мы  сделаем  еще  одну
попытку. Мы еще не сдаемся.
   - Рад это слышать. Еще раз прошу простить за нервную обстановку,  но,
повторяю, тут ничего не  поделаешь.  Мне  искренне  жаль.  Вам  остается
только сделать все, на что вы способны. Что-нибудь еще?
   - Нет, сэр.
   - Отлично. Объявляю перерыв до девяти часов утра.  Карл  Ли  коснулся
плеча Джейка:
   - Что все это значит?
   - Это значит, что они зашли в тупик.  Или  шесть  против  шести,  или
одиннадцать за тебя, а один против, или наоборот. Не беспокойся.
   В углу коридора Барри Экер остановил мистера Пейта и сунул ему в руку
сложенный лист бумаги, где было написано:
   "Луэнн!
   Собери детишек и отправляйся  к  матери.  Никому  ничего  не  говори.
Поживете у нее, пока здесь все не закончится. Делай, что я говорю. Здесь
слишком опасно.
   Барри".
   - Не могли бы вы передать это моей жене  сегодня?  Наш  номер  881  -
0774.
   - Конечно, - ответил ему Пейт.
 
*** 
 
   Тим  Нанли,  механик  из  конторы  "Шевроле",  бывший  клиент  Джейка
Брайгенса и  завсегдатай  кафе,  сидел  на  диване  в  лесной  хижине  и
потягивал  пиво,  прислушиваясь  к   своим   собратьям-куклуксклановцам,
которые пьяными голосами на чем свет стоит ругали черномазых.  Временами
он тоже вставлял крепкое словцо. Уже в течение двух вечеров он  замечал,
что люди вокруг него о чем-то шепчутся - значит, что-то готовилось.  Тим
внимательно слушал.
   Приподнявшись, он потянулся за новой банкой. В этот  момент  на  него
набросились трое. Нанли прижали к  стене,  начали  безжалостно  избивать
руками и ногами. Затем его связали, вбили в рот кляп, выволокли наружу и
потащили через дорогу  на  поляну,  ту  самую,  где  принимали  в  члены
священного братства. После того как Тима  привязали,  содрав  одежду,  к
столбу, был зажжен крест.  Охотничьим  хлыстом  его  стегали  по  спине,
плечам, рукам и ногам до тех пор, пока они не  превратились  в  сплошное
кровавое месиво.
   Стоявшие вокруг человек двадцать куклуксклановцев с ужасом  наблюдали
за тем, как столб и  самого  Тима  окатили  из  ведра  керосином.  Перед
привязанным  встал  человек  с  хлыстом  в   руках.   Выдержав   долгую,
бесконечную паузу, он зачитал смертный приговор и бросил спичку.
   Микки-Маус замолчал навсегда.
   Сняв церемониальные одежды, они разъехались по домам. Большинство  из
них никогда больше не вернутся в округ Форд.
 
Глава 43 
 
   Среда. Первый раз за неделю Джейк проспал более восьми часов.  Заснул
он на диване у себя в кабинете, а проснулся в пять утра от раздававшихся
из лагеря национальных гвардейцев звуков, готовя себя к самому  худшему.
Он чувствовал себя отдохнувшим, однако мысль о том, что сегодняшний день
станет, видимо, самым большим днем в его жизни,  напомнила  Джейку,  что
нервы у него все-таки на  пределе.  Спустившись  вниз,  он  принял  душ,
побрился,  проглотил  две  таблетки   купленного   накануне   в   аптеке
транквилизатора. Затем  облачился  в  лучший  костюм  Стэна  Эткавэйджа:
темно-синий,  чуточку  коротковатый  и  чуточку  просторный,  но  вполне
подходящий для той ситуации, в которой находился Джейк. Тут у него перед
глазами встал сгоревший дом, потом Карла - и  внезапно  он  почувствовал
ужасную слабость. Овладев собой, он побежал за газетами.
   С первых страниц всех трех изданий на него смотрел Карл Ли:  стоя  на
балконе с Тони, он махал рукой многотысячной толпе. Про  дом  Джейка  не
упоминалось ни словом. Напряжение  спало,  внезапно  Джейк  почувствовал
голод.
   Делл заключила его в объятия - так мать обнимает свое дитя. Она сняла
фартучек и уселась напротив Джейка в угловой кабинке. Входившие  в  кафе
завсегдатаи задерживались на минуту у столика, чтобы дружески  похлопать
Джейка по спине. Люди были рады видеть его вновь. По  нему  соскучились,
за него переживали. Выглядит  он  изможденным,  сказала  Делл,  так  что
Джейку пришлось заказать почти все, что было в меню.
   - Скажи-ка, Джейк, толпа черных сегодня опять будет здесь? -  спросил
у него Берт Вест.
   - Возможно, - проговорил Джейк, расправляясь с блинчиками.
   - Я слышал, сегодня их понаедет еще больше, - поддержал  соседа  Энди
Ренник. -  Все  радиостанции  черномазых  призывают  их  с  самого  утра
ринуться в Клэнтон.
   "Тем лучше", - подумал Джейк, добавляя томатный соус в яичницу.
   - И присяжные слышат их вопли? - задал новый вопрос Берт.
   - Само собой. Стала бы в противном  случае  толпа  так  орать.  Да  и
выбрали в присяжные не глухих.
   - Это должно действовать им на нервы.
   Джейк искренне надеялся на то, что так оно и есть.
   - Как твоя семья? - негромко спросила Делл.
   - Думаю, у них все нормально. Я звоню Карле каждый вечер.
   - Она напугана?
   - Просто в ужасе.
   - Какие-нибудь еще выходки по отношению к тебе были?
   - С утра воскресенья ничего.
   - Карла знает?
   Прожевав, Джейк покачал головой. Делл смотрела на него с сочувствием.
   - Я очень на это надеюсь. Бедный ты, бедный.
   - Я в полном порядке. О чем у вас тут говорят?
   - Вчера мы закрылись в обед. На  улице  было  так  много  народу,  мы
опасались беспорядков. Да и сейчас мы готовы прекратить работу  в  любую
минуту. Джейк, что будет, если его осудят?
   - Может что-нибудь начаться.
   Он просидел там еще час, отвечая на  разные  вопросы.  Когда  в  кафе
стали заходить чужаки, он извинился и вышел.
   Делать было нечего - только ждать. Он сидел  на  балконе,  пил  кофе,
курил и наблюдал за гвардейцами. В  голове  лениво  шевелились  мысли  о
бывших клиентах, об уютном офисе с секретаршей и  очередью  записавшихся
на прием. О деловых звонках, о вызовах в тюрьму. О таких простых и таких
важных вещах, как семья, дом, церковь по  воскресеньям.  Как  ему  всего
этого не хватало!
   Первый автобус с чернокожими прибыл в половине восьмого и на подъезде
к площади был остановлен солдатами.  Дверцы  раскрылись,  и  на  лужайку
хлынул показавшийся бесконечным поток  людей  с  раскладными  столиками,
стульями и корзинками в руках. Примерно час Джейк выдувал дым в  знойный
воздух,  с  удовлетворением  глядя  на  то,   как   площадь   постепенно
заполнялась шумной, но безобидной темноликой массой. Мелькали сутаны или
строгие  костюмы  священников,  отдававших   распоряжения   и   страстно
убеждавших Оззи  и  полковника  в  том,  что  люди  вовсе  не  стремятся
устраивать какие-либо  беспорядки.  Оззи  и  сам  это  видел.  Полковник
нервничал. К девяти часам  все  близлежащие  улицы  были  плотно  забиты
приехавшими. Кто-то издалека заметил продвигавшийся к площади автобус  с
присяжными. "Едут!" - прокричал преподобный Эйджи в  свой  рупор.  Толпа
подалась к перекрестку Джексон-стрит и  Куинси,  где  солдаты  вместе  с
полицией сдерживали ее напор, давая  автобусу  возможность  подъехать  к
задним дверям здания.
   Юла Делл Ейтс плакала, не пытаясь  скрыть  слез.  Клайд  Сиско  сидел
рядом, держа ее руку в своей. Остальные члены жюри с ужасом смотрели  на
толпу  в  то  время,  пока  автобус  объезжал  по   периметру   площадь.
Вооруженные гвардейцы образовали узкий проход от автобуса к задней двери
суда. Автобус остановился, в салон поднялся  Оззи.  "Ситуация  полностью
находится  под  контролем,  -  уверил  он  присяжных   зычным   голосом,
перекрывавшим шум толпы. - Не задерживайтесь  на  проходе,  постарайтесь
быстрее дойти до здания суда".
 
*** 
 
   Когда все расселись вокруг стола с кофейником в центре,  Пейт  закрыл
их на ключ. Опустившись на стул у окна, Юла Делл  негромко  всхлипывала,
вздрагивая каждый раз, когда с улицы доносилось "Свободу Карлу Ли!".
   - Мне все равно, что бы мы ни решили, - сказала она.  -  Правда,  все
равно, просто я не могу больше этого выдержать. Я восемь  дней  не  была
дома, я схожу с ума. Ни одной ночи я не  провела  нормально.  -  Всхлипы
стали громче. - Еще немного, и я грохнусь на пол. Давайте уйдем отсюда!
   Клайд сунул ей бумажную салфетку, участливо погладил по плечу.
   Джо Энн Гейтс, собиравшаяся признать Карла Ли  виновным,  уже  готова
была на что угодно.
   - Эту ночь я тоже провела без сна. Мне и вчерашнего  дня  хватило  по
горло. Я хочу вернуться домой, к детям.
   Стоя у окна, Барри  Экер  размышлял  о  том,  что  произойдет,  какие
страшные силы придут в движение, если  присяжные  вынесут  обвинительный
вердикт. Да в центре не останется ни одного  целого  дома,  здание  суда
тоже сровняют с землей. Он весьма сомневался в том, что, после того  как
такой  вердикт  будет  объявлен,  кто-то  сможет  обеспечить   присяжным
безопасность. Похоже, они не смогут даже добраться  до  автобуса.  Слава
Богу, жена и дети успели вылететь в Арканзас!
   - Я чувствую себя заложницей, - проговорила  Бернис  Тул,  убежденная
сторонница обвинительного приговора. - Они же бросятся на штурм, если мы
его осудим. Нас запугивают.
   Клайд вручил ей пачку бумажных салфеток.
   - Мне все равно, что мы решим, - в отчаянии повторила Юла Делл. - Нам
нужно как-то выбираться отсюда. Честное слово, мне нет никакого дела  до
того, осудим мы его или отпустим на свободу.  Надо  что-то  предпринять.
Мои нервы этого не выдержат.
   Сидевшая в самом конце стола Ванда Уомэк медленно поднялась со стула,
нерешительно откашлялась и попросила выслушать ее.
   - У меня есть  предложение,  -  робко  проговорила  она,  -  которое,
надеюсь, приведет нас к какому-нибудь решению.
   Всхлипы стихли, Барри Экер вернулся к столу. Одиннадцать  человек  не
сводили с Ванды глаз.
   - Этой ночью, когда я лежала без сна, мне пришла в голову одна мысль,
и я хочу, чтобы над ней подумали и вы.  Это  может  быть  очень  больно.
Возможно, вам придется внимательно и честно  всмотреться  в  собственное
сердце, в свою душу. И все-таки я прошу вас  сделать  это.  Если  каждый
будет искренним с самим собой,  мы  покончим  с  нашей  задачей  еще  до
полудня.
   Тишину в совещательной комнате нарушал только  доносившийся  с  улицы
рев толпы.
   - Сейчас наши голоса разделились  поровну.  Можно,  конечно,  сказать
судье Нузу, что