ой из
нас, окажись он в подобном положении... А вдруг я стал бы  убийцей?  Мне  бы
сказали: убивай или умрешь сам. И  навряд  ли  я  предпочел  бы  собственную
смерть.. Человек любит жизнь. Жизнь и свободу. Это нормально. И ты предпочла
свободу тюрьме... Ведь  первая  мысль,  которая  приходит  на  ум  человеку,
совершившему убийство, - тюрьма! Ты убил и должен  отвечать  перед  судом...
Эмма, я не хочу, чтобы ты постоянно думала о  своем  прошлом.  Я  постараюсь
сделать все для того, чтобы ты была счастлива. С тех пор как я увидел  тебя,
я только о тебе и думаю... Я встаю с мыслью о тебе, живу, думая о  тебе,  и,
засыпая в твоих объятиях, тоже думаю лишь о тебе и о том, как я  счастлив...
Как же ты можешь обвинять меня в том, что мы с Ядовым  затеяли  такое?..  Да
если хочешь знать, Ядов с самого начала говорил мне о тебе лишь хорошее... И
единственное, пожалуй, в чем его можно упрекнуть, так  это  в  переполнявшем
его чувстве жалости... Но это не  самое  последнее  чувство,  которое  может
испытывать мужчина по отношению к женщине... Ядов -  чудак,  это  ясно,  его
сложно принять вот так сразу со всеми его странностями... Он не  так  прост,
каким ему иногда хочется казаться, и кто  знает,  может,  именно  отсутствие
этой самой простоты мешает ему жить... Поверь, я действительно не знаю,  что
с ним происходит, я никогда не видел его таким...
   Эмма слушала его, сгорая от стыда. Как могла она предположить, что Сергей
собирается ее бросить? Неужели всему виной ее расшатанные нервы?
   - Прости меня. - Она обняла Сергея и прижалась к нему. - Я не  знаю,  что
на меня нашло...
   - Ну все, ты успокоилась? - Орлов нежно провел рукой по  ее  щеке,  затем
наклонился  и  поцеловал  Эмму.  -  Пойдем,  а  то  он  будет  переживать...
Постарайся относиться к нему, как к капризному и взбалмошному ребенку...  Он
очень добрый...
   Они вернулись в зал и застали Ядова сидящим в  глубокой  задумчивости  за
столом и крошащим На скатерть хлеб. Возле его тарелки, на  которой  дымилась
фазанья грудка, украшенная зеленью и розочками из масла, уже  выросла  целая
горка хлебных крошек.
   Увидев Эмму, Ядов встрепенулся, приподнялся  и,  раскланиваясь,  принялся
бормотать:
   - Эмма, прости меня, ради бога... Мне не следовало  выплескивать  на  вас
свои проблемы...
   - Да ладно, Ядов, забудем. - Сергей сел за стол и тронул друга за  плечо.
- Эмма нервничает...
   - От меня ушла Анна! - вдруг глухо выкрикнул Ядов  и,  схватив  вилку,  с
яростью вонзил ее в фазанью грудку...

Глава 9

Москва. Август 1996 г.

   В машине никто  не  проронил  ни  слова.  Эмма  думала  только  об  Анне,
вспоминая ее и удивляясь собственной близорукости относительно этой милой  и
тихой женщины, которая, казалось, пробудет рядом с Ядовым вечно... Ушла?  Но
почему?
   Она задала этот вопрос Орлову, когда они уже  лежали  в  постели.  Орлов,
поглаживая ее обнаженное плечо, тоже, казалось, думал об этом же.
   - Она любит его, а он - ее, но  не  может  воспринимать  ее  как  обычную
женщину. Вероятно, произошло нечто ужасное...
   - Ужасное?..
   - Понимаешь, у Стендаля это называется ?кристаллизацией? любви или что-то
в  этом  духе...  Это  когда  мужчина  или   женщина   отождествляют   своих
возлюбленных с божеством, идеализируют  настолько  сильно,  что  это  делает
невозможным физическое проявление любви... Как ты  думаешь,  ЧТО  испытывала
влюбленная в Ядова Анна, когда стелила ему постель, зная, что он ляжет  туда
с другой, более ЗЕМНОЙ, женщиной?
   - Думаю, что у нее сердце разрывалось от боли...
   - Я тоже так думаю... Но Ядов так не считал. Он был  уверен  в  том,  что
чувства  его  настолько  высоки,  что  их  невозможно  опошлять   физической
любовью...
   - Это он сам тебе говорил?
   - Ничего такого он мне не говорил,  но  ведь  я  наблюдаю  их  в  течение
нескольких лет...
   - Что-то я не понимаю... Если его чувства  к  ней  настолько  высоки,  то
почему бы ему самому в таком случае не готовить еду, стирать себе рубашки  и
пылесосить ковры? Сережа, ты несешь какой-то бред... Если бы  он  любил  ее,
разве бы позволил он ей так много работать...  Ведь  она,  ты  извини  меня,
конечно, - простая домработница.  Разве  это  не  унизительно  для  женщины,
которая влюблена?..
   - Для Анны это была настоящая жизнь... Она делала  все  с  любовью...  Ей
нравилось ухаживать за ним, кормить его, гладить его рубашки...
   - Я понимаю, конечно, что ей было приятно это в первые несколько дней, ну
от силы месяц, но  потом-то,  когда  она  поняла,  что  он  спит  с  другими
женщинами, навряд ли она была счастлива, видя все это...
   - Согласен, его действия не поддаются логике, но тем не менее они прожили
с Анной довольно долго...
   - Она и ночевала здесь?
   - Когда как...
   - Все это так странно...  Сережа,  хорошо,  что  хотя  бы  ты  понимаешь:
происходившее между Анной и твоим другом - ненормально. Какие бы высокие  ни
были отношения, женщине нужна ласка... А разве  Ядову  не  было  бы  приятно
обнять Анну? Мне трудно  понять  его...  И  больше  всего  в  этой  истории,
конечно, мне жаль Анну... Ты говорил с Ядовым? Почему он  уверен,  что  Анна
ушла насовсем?
   - Он не говорит. Молчит. Сказал, что ушла, и все. Возможно, что  она  ему
что-то сказала на прощание или оставила  записку.  Не  представляю,  как  он
переживет такую потерю...
   - Но ведь в его силах вернуть ее!
   Она воскликнула это с таким жаром, что Орлов  невольно  представил  себе,
что  от  него  ушла  Эмма...  И  от  представленного  у  него   все   внутри
похолодело... Он склонился над Эммой и заглянул ей  в  глаза.  Свет  ночника
освещал ее разметавшиеся по подушке огненные кудри, зеленые глаза  приобрели
янтарный блеск... Она лежала на сбитых простынях, раскинув руки, и грудь  ее
плавно вздымалась... Сергей коснулся рукой ее живота, скользнул  чуть  выше,
задержался на левой груди, затем принялся ласкать все тело,  которое  словно
оживало под его горячими и страстными прикосновениями... Эмма то  ускользала
от него, сворачиваясь калачиком и подгибая под себя стройные  длинные  ноги,
то разгибалась, легко переворачиваясь и пытаясь откинуться на подушки... Это
была нежная игра двух обнаженных тел, которые как  бы  дразнили  друг  друга
прикосновениями, разжигали томление и заставляли  снова  и  снова  бросаться
друг другу в объятия... Он настиг ее  как  раз  в  тот  момент,  когда  она,
пытаясь перевернуться на живот, оказалась в такой соблазнительной позе,  что
Сергей, ошеломленный видом  ее  округлого  бедра  и  открывшейся  перед  ним
затуманенной розовости складок, скрытых нежным рыжеватым пухом, обнял  ее  и
уже через мгновение вошел в нее, чувствуя,  как  изнемогает  от  переизбытка
чувств... Будь его воля, он и жил бы в  ней,  скользил  бы  в  ней,  нежными
ударами повторяя биение сердца, и так - до самого конца...
   Нет, это другая Эмма обнималась с чужими мужчинами. Той Эммы уже не было,
она осталась в электричке, которая неслась навстречу смерти.  Эмма,  которая
теперь стонала под  ним,  осталась  жить  и  любить...  И  первым  мужчиной,
которому она подарила свою любовь, стал он, Сергей...
   -  Я  люблю  тебя,  -  услышала  Эмма  и  почувствовала,  как  ее  сердце
остановилось, словно для того, чтобы насладиться этим мгновением и запомнить
его.
   - Это я люблю тебя, - отозвалась она, тяжело дыша и  облизывая  припухшие
от поцелуев губы. Ее пальцы гладили голову Сергея,  повлажневшие  пряди  его
вьющихся   серебристых   волос,   рисовали   на   заросшей   шерстью   груди
фантастические узоры...
   "Я не хочу, чтобы наступало завтра..."

***

   Эмма на кухне готовила завтрак, когда в дверях появился хмурый и лохматый
Ядов. На нем был длинный зеленый халат, большие обиженные на весь свет глаза
смотрели безучастно, словно он ошибся сном или дверью...
   - Она ушла, - произнес он вдруг так, словно узнал об этом только  что.  -
Представляешь, она оставила меня.., одного...
   На него было больно смотреть.
   - А вы бы оделись и догнали, - ответила в тон ему Эмма, смазывая блинчики
взбитыми сливками и старательно сворачивая их в трубочки. - Я думаю, что она
еще в Москве... Может, она просто устала?
   - Я думаю, что она хотела, чтобы я поцеловал ее. Но я целовал  ее  только
во сне или же представлял себе, что целую ее... Если бы ты  знала,  какие  у
нее нежные губы, какая кожа... Эмма, ты действительно считаешь, что я должен
ее вернуть?
   - Конечно... Быть может, это как раз  то,  что  ей  нужно?  Догоните  ее,
схватите за руку и, если надо, приволоките сюда...
   - Насильно?
   - Может быть... А вы думаете, что женщинам не  нравится  насилие?  -  Она
покраснела, вспомнив, как час тому  назад  они  с  Сергеем  разыграли  сцену
насилия со всеми вытекающими оттуда последствиями... Орлов пытался  показать
Эмме,  каким  он  может  быть  грубым  и  насколько  мужчина   может   стать
неуправляемым и совершенно непредсказуемым, когда он охвачен желанием.
   - Я как-то не задумывался над этим...
   - Вы ни разу в своей жизни  никого  не  изнасиловали?  -  протянула  Эмма
разочарованным тоном, не переставая между тем управляться с тонкими  теплыми
блинчиками.
   - Не помню... Кажется, по большей части все происходило  наоборот...  Это
женщины насиловали меня. Но  здесь  ты  права:  мне  было  приятно...  Эмма,
оставайся здесь... Живите здесь с Сергеем... Если и вы бросите меня, я этого
не вынесу... Я знаю, что сегодня вечером у меня будет полон дом гостей...  Я
всю ночь обзванивал всех подряд и приглашал... Но ведь они придут, а меня-то
уже нет... - Он сел за стол и принялся один за другим уплетать  блинчики.  -
Анна пришла ко мне утром... Сказала, что по  объявлению...  Я  не  могу  без
нее...
   Все, что он говорил,  походило  на  бред.  Он  своей  непосредственностью
напоминал раненое животное. Эмма не выдержала и, подойдя к нему,  обняла  за
голову и прижала к своей груди.
   - Представьте, что это не я, а Анна... - прошептала  она,  чувствуя,  что
Ядов, этот огромный и сильный мужчина.., плачет.
   - Знаешь... - Он встал, развел  в  стороны  руки  и  потянулся,  разминая
затекшие мышцы. - Похоже, я  уже  позавтракал...  Ты  извини,  но  мне  надо
работать... Сегодня вечером ко мне придут гости, и мне надо подготовиться...
Сделать заказы в ресторане, пригласить официанта...
   - У вас сегодня что, день рождения?
   -  Нет,  просто  меня  черти  мордуют...  Хочется  напиться,   поплакать,
попеть...
   - А я думала, что вы будете разыскивать Анну...
   - Что толку? Да к тому же ее и искать-то не надо - я ведь знаю,  где  она
живет. Но когда я к ней приду, то что скажу ей? Возвращайся? Я уже слышу  ее
ответ:
   "Вам что, некому приготовить овсянку?  Постирать  рубашки??  Она  сделает
вид, что ничего не понимает...
   - Вы с ней столько лет вместе и до сих пор обращаетесь друг  к  другу  на
?вы??
   - Нет, я ее с первого дня звал на  ?ты?,  а  она  меня  исключительно  на
?вы?... Вот такая непостижимая женщина. Корректная до тошноты,  педантичная,
аккуратистка, аскетка, я ее никогда не понимал...
   - Вы сами во всем виноваты. Вы ведь любите ее?
   - Я? Люблю Анну? Я никого не люблю... Значит  так,  еще  раз  спасибо  за
завтрак, я пошел звонить... - И он, бормоча что-то  себе  под  нос,  покинул
кухню.
   Эмма заглянула в спальню, где Орлов, полулежа в постели, рисовал эскизы к
заказу. На одеяле было  разбросано  уже  несколько  больших  листов...  Эмма
присела на постель и принялась рассматривать рисунки.  Сергей  в  это  время
что-то усиленно штриховал.
   - Ну что, как там старина  Ядов?  -  спросил  он,  не  поднимая  глаз  от
рисунка. - Пришел в себя или пьет?
   - Он хочет пригласить на  вечер  друзей  и  напиться...  А  сейчас  пошел
звонить в ресторан, чтобы заказать закуски и нанять официанта.
   Сергей отложил карандаш и с недоверием посмотрел на Эмму.
   - Звонить в ресторан? Ты шутишь?
   - Нет...
   - Прямо и не знаю, что с  ним  делать..,  не  хватало  только,  чтобы  он
запил...
   - А что, за ним такое водится?
   - Кажется, нет... Я слышал, что он запивал только один  раз,  когда  умер
его ребенок... У него в  далекой  молодости  была  связь  с  одной  замужней
женщиной, которая родила от него ребенка...  Кажется,  мальчика...  Но  Ядов
узнал об этом уже после  смерти  ребенка...  Он  хотел,  чтобы  эта  женщина
бросила своего мужа и вышла за него замуж, но она по каким-то причинам этого
не сделала... Ты только не вздумай говорить с ним на эту тему...
   - Мог бы и не предупреждать.  Я  его  и  без  того  побаиваюсь...  Скажи,
Сережа, а о чем вы так долго разговаривали  с  Катей  в  кабинете?  Что  она
такого интересного тебе заказала? Ты все молчишь и  молчишь...  Я  вижу,  ты
рисуешь, но что именно, так и не поняла... Яйцо не  яйцо,  какой-то  овал...
Может быть, брошь? Если не хочешь, можешь, конечно, не говорить...
   - Вообще-то она заказала мне очень странный кулон...  Да,  ты  права,  он
должен напоминать своим  внешним  видом  перепелиное  яйцо.  Этот  кулон  ей
приснился  во  сне...  Она  специально  поехала  в  Ригу,  нашла   мастеров,
работающих с янтарем, и скупила у них весь крапчатый  янтарь...  Она  хочет,
чтобы я сделал золотое яйцо с  секретом,  которое,  в  свою  очередь,  будет
помещено в яйцо из крапчатого янтаря...
   - А что будет внутри золотого яйца?
   - Еще одно яйцо, платиновое. Набитое бриллиантами. Это будет подарок, как
я понимаю...
   - А кому?
   - А вот этого я как раз и не знаю...
   - Как интересно! Да она оригиналка, эта Катя! А кто ее муж, не знаешь?
   - Нет, но догадываюсь...
   - И кто же?
   - Никто... Давай не будем об этом, я тебе и так уже много рассказал...
   - Но послушай, ведь перепелиные яйца  очень  маленькие...  Почему  бы  не
сделать из них ожерелье? Ведь твоя Катя собирается таким образом вывести  за
границу золото, платину и бриллианты... Зачем вам останавливаться на кулоне,
когда можно сделать десятка три таких перепелиных яиц, посадить их на  леску
или крепкую шелковую нить и сделать из них ожерелье или бусы, в  зависимости
от количества этих драгоценных яиц.
   Сергей покачал головой: он был просто потрясен ее проницательностью.
   - Но откуда ты все это взяла? Тебе рассказал об этом Ядов?
   - Да никто мне ничего не рассказывал. Просто такие люди, как Катя, спят и
видят, как бы им поскорее смыться отсюда, прихватив деньги и  золото...  Это
же ясно, об этом каждый день пишут в газетах. И  если  ее  муж,  находясь  у
власти, вдруг почувствовал, что под ним закачалось  кресло,  навряд  ли  его
жена будет заказывать провинциальному ювелиру просто  украшение...  Да,  это
тоже получится своего рода украшение, но только  ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ,  которое  и
украсит в дальнейшем их жизни где-нибудь на юге Франции или Швейцарии... Это
не то колье, о котором ты мне рассказывал еще в Луговом, когда  мы  ехали  в
электричке... Ты, кстати, воспользовался моим эскизом или же  ты  восхищался
им просто из вежливости?
   И оба подумали об одном и том же: что, кроме этой праздничной  московской
жизни, которой они  сейчас  жили,  существовала  оставленная  ими  на  время
совершенно  другая  жизнь,  заполненная  заботами  и  тревогами,  работой  и
неотложными делами, связанными с их будущим...
   - Я знаю, почему ты так смотришь на меня, - сказала Эмма, чувствуя, что у
нее начинается нервный озноб. - Ты хочешь сказать, что нам пора возвращаться
домой и решать наши проблемы... Мне - разбираться с  Перовым,  а  тебе  -  с
Лорой... Я готова. Те три дня, что я провела здесь  с  тобой,  я  не  забуду
никогда... Но ты прав, мы действительно расслабились и немного забылись...
   - Эмма, ты что, читаешь мои мысли?
   - Не уверена, что читаю, просто они у нас сейчас схожи... Ну  скажи  мне,
разве можно чувствовать себя по-настоящему  счастливым,  когда  знаешь,  что
тебя на каждом шагу подстерегает опасность? Возможно, что тебе это чувство и
незнакомо, а мне знакомо и очень хорошо. И это просто чудо, что Перов еще не
объявился здесь...
   -  Ты  все  это  понимаешь  правильно...  Эмма,  нам  действительно  пора
возвращаться домой. Но ты должна знать, что я возвращаюсь туда не к  Лоре...
Безусловно, мне необходимо встретиться с ней, с Сашей... Но речь будет  идти
о разводе... Я хочу развестись и жениться на тебе. Думаю, что сразу же после
развода мы переедем в Москву... Я не говорил тебе этого раньше, поскольку не
знал, насколько это реально... Но После того, как я выполню Катин  заказ,  у
нас появятся деньги на квартиру...
   - А как же Саша? Он останется с Лорой?..
   - Мы будем забирать его к себе на каникулы Думаю, что его вполне  устроит
такая жизнь. Он почти взрослый и очень коммуникабельный  мальчишка.  Он  все
поймет и простит, вот увидишь!.. Так что не переживай из-за этого...
   - Как странно... Откуда у тебя такая уверенность?
   - Просто я хорошо знаю своего сына... А когда  он  подрастет,  думаю,  он
сможет переехать к нам насовсем. Лора к тому  времени  найдет  себе  другого
мужа... Я постоянно думаю об этом.  Главное,  не  поддаваться  унынию  и  не
впадать в панику...
   Только после этих слов Эмма поняла: все, что она сейчас  услышала,  Орлов
говорил прежде всего ДЛЯ СЕБЯ.
   Она понимала, что Сергей переживает сейчас  самый  тяжелый  период  своей
жизни, ему приходится ВЫБИРАТЬ между любовью и долгом.  Он  заставляет  себя
поверить в то, что расставание с сыном будет выглядеть не таким драматичным.
   - Можно, я тебе скажу кое-что... - Эмма подвинулась к Сергею  и  положила
голову ему на колени. - Ты можешь меня, конечно, не слушать... Но  я  сейчас
больше чем уверена,  что  ты  представляешь  себе  разговор  с  Лорой  таким
образом, словно это ты виноват перед ней, а не она...  Ведь  это  ТЫ  привел
меня к себе на дачу и, скажем так,  соблазнил  незнакомую  девушку,  которую
потом полюбил так сильно, что решил связать с ней свою жизнь...  Ты  извини,
что я говорю об этом так схематично и грубо, но я делаю это лишь ради  того,
чтобы ты понял мою мысль... И тогда Лора, пользуясь своим положением ЖЕРТВЫ,
начнет предъявлять тебе претензии, обвинять тебя во  всех  смертных  грехах,
требовать возмещения морального ущерба, и все в таком духе...  И  ты,  чтобы
получить развод и как  можно  скорее  покончить  с  этим  неприятным  делом,
пойдешь ей на уступки... А уступки будут заключаться прежде всего в том, что
Лора  начнет  препятствовать  твоим  встречам  с  сыном,  и  это  станет  ее
единственным козырем...  Да,  безусловно,  она  может  потребовать  от  тебя
квартиру, машину, деньги, все, что угодно... Но понимая, что  этим  тебя  не
испугать и не унизить, поскольку ты в состоянии заработать в сто раз больше,
она начнет давить на твое самое уязвимое место: на любовь к сыну.  Ты,  быть
может, просто не знаешь женщин...
   - Но ведь она будет права... Ведь это не она уходит от меня,  а  я  -  от
нее...
   - Сережа, ну нельзя же быть таким... Как ты мог забыть,  что  твоя  жена,
твоя идеальная супруга  Лора,  изменяла  тебе..,  и  с  кем?  С  Перовым!  С
преступником и сутенером. Почему бы тебе не  начать  разговор  о  разводе  с
того, что ты знаешь о ее связи? И разве факт ее  измены  не  может  являться
основной причиной развода? Расскажи, что ты  увидел  ее  в  летней  кухне  в
объятиях Перова и уехал в Москву к своему другу Ядову. Ты  вовсе  НЕ  ОБЯЗАН
рассказывать ей о своем чувстве к другой женщине.  Пусть  Лора  думает,  что
виновата она одна. Я понимаю, что эта роль  не  очень  подходит  тебе,  тебе
ближе раскаяние... Но ты мужчина, а потому должен дать  ей  понять,  что  не
можешь   простить   измену...   По-моему,   это   будет   выглядеть   вполне
естественно... Более того, учитывая, что лучший способ защиты  -  нападение,
пригрози, что хочешь отсудить у нес сына... Пойми, слова порою действуют  не
хуже оружия... Насколько я поняла, ты после моего  приезда  позвонил  ей  на
дачу, сказал, что некий Перов собирается ограб