егда знал его как  человека
зрелого, решительного,  отчаянного,  рискованного,  хитрого  и,  безусловно,
сильного. И вдруг сейчас увидел его совершенно в другом свете. В тот  вечер,
когда они нашли его лежащим на полу кабинета, Ядов предстал перед  ними  как
человек слабый и безвольный, инфантильный и склонный к депрессии.  Проглотив
заранее приготовленные таблетки с сильнодействующим ядом, он, уверенный, что
умирает, потерял сознание, похоже, просто от ужаса перед содеянным. Когда он
пришел в себя, страх завладел им  уже  полностью.  Он  постоянно  твердил  о
скорой смерти и просил, чтобы его оставили в покое... Но когда Сергей сказал
ему, что он проглотил обыкновенный аспирин, Ядов даже вспотел от волнения  и
охватившей его радости. Он благодарил Сергея за свое спасение и обзывал себя
последними словами. На вопрос Сергея, зачем Ядову было  заказывать  ужин  на
всю эту честную компанию в ?Праге?, Ядов лишь пожал плечами:
   "У меня нет никого, кому бы я  мог  оставить  свои  деньги...  Я  написал
завещание в твою пользу, а все наличные отнес  в  ?Прагу?,  хотел  накормить
этих несчастных... Кстати, ты обратил внимание, что я пригласил  к  себе  на
прощальный вечер в общем-то простых людей...  Я  знаю,  как  им  живется,  а
потому  решил  устроить  для  них  небольшой  праздник.  Ты  считаешь   меня
законченным идиотом?? Сергей ответил, что Ядову надо просто прийти в себя  и
начать новую жизнь, уже без Анны...
   На следующий день,  когда  Сергей  объявил  другу  о  том,  что  им  пора
возвращаться домой, чтобы решать свои  проблемы,  Ядов  снова  вспомнил  про
частного детектива и предложил помочь им в этом вопросе. Но, когда  услышал,
что Эмма решила обратиться с признанием в  прокуратуру,  он  даже  не  нашел
слов, чтобы выразить свое возмущение:
   - Да вы просто спятили! Вам проще убить Перова,  чтобы  жить  спокойно..,
честное  слово!  Разроют  могилу  дяди,   проведут   экспертизу   и   только
перекрестятся, узнав, что убийца пришла к ним с повинной. Что еще им  нужно?
Зачем им тратить силы на то, чтобы доказывать ее невиновность? Вы забыли,  в
каком государстве живете?..
   В конце он  назвал  Эмму  самоубийцей,  начисто  забыл  о  своей  попытке
отравиться и сказал,  что  снимает  с  себя  всякую  ответственность  за  ее
будущее.
   - Я хотел тебе помочь  и  даже  подсказал,  что  конкретно  тебе  следует
делать, а ты все решила по-своему... Я лично  не  собираюсь  носить  тебе  в
тюрьму передачки... Если Орлову это нужно, пожалуйста... Думаю, что  к  тому
времени, когда ты, девочка, выйдешь из тюрьмы, он уже давно будет на  пенсии
нянчить внуков... А у  тебя  вылезут  волосы,  выпадут  зубы,  и  ты  будешь
выглядеть старше его лет на десять... Так оно и будет, попомни мое слово...
   Эмма тогда проплакала всю ночь, но решение свое  все  же  не  изменила  -
настолько сильным было ее желание избавиться от Перова.
   В последнюю ночь перед  отъездом  из  Москвы  она  почти  не  спала.  Она
смотрела на спящего Сергея и пыталась себе представить, что ждет ее  дома...
Она понимала, что  полюбила  человека,  не  имеющего  ничего  общего  с  тем
идеалом, который вынашивала в своем сердце с самого детства. Она  мечтала  о
сильном мужчине, способном самостоятельно принимать решения и  вести  ее  за
собой по жизни, как ребенка. Ей был нужен мужчина-отец. А судьба  посмеялась
над ней и свела с мужчиной, которому нужна женщина-мать. Пусть даже и младше
его почти на двадцать лет. Та роль, которую ей отвел  Перов  в  отношении  к
многочисленным любовникам, похоже, станет ее настоящей  и  последней  ролью.
Она, наверное,  просто  создана  для  того,  чтобы  ублажать  и  успокаивать
заплутавшихся в жизни мужчин-детей.

***

   - Сергей, звони мне, сукин сын, - произнес Ядов в самую последнюю  минуту
перед тем, как поезд тронулся. -  Я  буду  ждать.  А  ты,  Эмма,  хорошенько
подумай о том, что я тебе сказал...
   Высокая нескладная фигура Ядова, облаченная в  песочного  цвета  стильный
костюм, долго еще маячила на перроне, пока поезд набирал ход.  Когда  же  он
скрылся, Эмма  все  еще  продолжала  видеть  его  огромные  обиженные  глаза
кофейного цвета с застывшими в них слезами.
   В  поезде  они  почти  всю  дорогу  сидели  притихшие  на  одном  диване,
обнявшись, и каждый думал о своем. Орлов представлял себе разговор с Лорой и
сыном, Эмма - неожиданную встречу с Перовым. Даже прокуратура, одно название
которой наводило ужас, не пугала Эмму так, как Перов.
   - Мы сделаем так, - говорил Сергей,  прижимая  Эмму  к  себе  и  стараясь
держаться как можно более уверенно, - я оставлю тебя в гостинице, потому что
возвращаться домой тебе  сейчас  нельзя,  думаю,  что  тебе  не  надо  этого
объяснять... Я же поеду домой и поговорю с Лорой. Конечно, ты права, я  буду
разговаривать с ней с позиции жертвы, потому что стоит мне  только  дать  ей
понять, что я ухожу не столько от нее, сколько к тебе,  и  она  тотчас  этим
воспользуется и припишет мне все смертные  грехи...  У  меня  есть  знакомый
адвокат, он поможет мне составить заявление о расторжении  брака,  я  отнесу
его в суд и тотчас вернусь к тебе в гостиницу. На следующий день мы с  тобой
поедем в прокуратуру и спросим там, к кому нам лучше обратиться... Я бы мог,
конечно, посоветоваться с адвокатом, с  тем,  что  будет  помогать  мне  при
оформлении развода, но мне  не  хочется  посвящать  его  в  твою  историю...
Понимаешь, у нас столько общих знакомых, это моментально станет известным. Я
не уверен, что это не выйдет и из стен прокуратуры... У нас не такой большой
город, чтобы можно было надеяться на полное сохранение тайны...
   - А может, действительно послушаться Ядова и для начала  нанять  частного
детектива, с помощью которого мы бы смогли проследить за Перовым...  -  Эмма
сказала это неожиданно даже для себя и только спустя какое-то время  поняла,
что ей в голову пришла просто блестящая мысль: попытаться уличить  Перова  в
совершении  какого-нибудь  преступления  и  таким  образом,  имея  на  руках
фотографии, к примеру, или что-то  другое,  что  могло  бы  подтвердить  его
причастность к преступлению,  обезопасить  себя  этой  информацией.  Как  бы
поменяться ролями с Перовым. - Послушай, - продолжила она с жаром, - а  что,
если помочь Перову проникнуть в вашу квартиру ЕЩЕ РАЗ?
   - Как это?
   - Об этом надо подумать... Подключить к делу Лору, чтобы  она,  выйдя  на
Перова, сама спровоцировала его на повторную попытку ограбления...
   Они до самой ночи придумывали самые разные  способы  изобличения  Перова,
пока наконец не угомонились и не уснули, обнявшись, под одним одеялом.

С. Август 1996 г.

   Сергей поселил Эмму в гостинице ?Европа?, после чего они вместе пообедали
в гостиничном ресторане, и Орлов поехал домой.
   - Ты не позвонишь ей, не предупредишь о своем приезде? - спрашивала  Эмма
его на прощанье, стоя на пороге гостиничного номера  и  с  трудом  сдерживая
слезы. Как ей не хотелось, чтобы он  уходил!  Она  словно  чувствовала,  что
видит его в последний раз... - Ты возвращайся скорее, хорошо? Я  буду  ждать
тебя  у  окна  весь  день...  Если  сможешь,  позвони  мне  откуда-нибудь...
Сереженька, только не задерживайся, сразу, как  только  освободишься,  -  ко
мне... Ну все, иди... Я жду... - Она с трудом отпустила его руку из своей и,
пока он шел по коридору, такой родной и близкий, смотрела ему вслед  до  тех
пор, пока за ним не закрылись двери лифта.
   Весь день Эмма просидела  перед  телевизором,  прислушиваясь  к  шагам  в
коридоре, маялась, стоя у окна, пыталась  поспать,  но  уже  в  семь  вечера
поняла, что больше ждать не может,  собралась,  оставила  Сергею  записку  у
администратора и вышла из гостиницы. Все время, проведенное  в  номере,  она
словно видела и слышала Сергея и Лору. Она  как  бы  присутствовала  при  их
разговоре, и сердце ее сжималось, когда речь заходила о разрушении семьи,  о
судьбе Саши... Конечно же,  Сергей  не  сможет  выдержать  тон,  который  бы
соответствовал разъяренному рогоносцу... Эмма это отлично понимала. В лучшем
случае он в спокойной форме скажет Лоре, что влюбился в  другую  женщину,  и
попросит у нее развода. Он не способен устраивать сцены ревности.  Не  такой
он человек. Быть может, поэтому Лора и  прожила  с  ним  почти  десять  лет,
изменяя ему без угрызений совести и  оправдывая  себя  тем,  что  ее  муж  -
тряпка, слепец, человек без чести и достоинства.., и  что  он  недостоин  ее
хорошего отношения, не говоря уже о любви. А что принесет ей  развод,  кроме
потери статуса замужней женщины и материального  благополучия?  Свободу?  Но
ведь она была свободна и при муже! Конечно, она будет противиться разводу  и
приложит все силы к тому, чтобы сохранить семью.
   Рассудком Эмма понимала, что, выйдя замуж за Орлова, она  словно  обретет
большого ребенка. Ей придется заботиться о нем, создавать  ему  условия  для
работы, поддерживать его морально, если понадобится, и постоянно внушать ему
мысль  о  его  самодостаточности.  Она  будет  подыгрывать  ему,   стараться
создавать иллюзию того, что не она, а ОН, ее муж, главный человек в семье  и
что все, что происходит у них, делается только в соответствии с его  мнением
и  желаниями...  То   есть   она   будет   продолжать   играть   свою   роль
вдохновительницы и матери, разве что играть на гитаре, петь и танцевать  уже
никогда не сможет. И кто бы подумал, что у нее когда-нибудь  появится  такое
отвращение к этим, в общем-то, безобидным развлечениям...
   Сразу  же  после  Сергея  ее  мысль  перескакивала  на  Перова.  Да,  он,
безусловно, сильный человек.  Ему  ничего  не  нужно  внушать,  похоже,  что
жестокость, склонность к преступлению, порок в самом  широком  смысле  этого
слова, равно как и сам  бескомпромиссный,  жесткий  характер,  он  впитал  с
молоком матери. Но сможет ли женщина  любить  такого  человека,  как  Перов?
Разве можно вообще полюбить человека, считающего себя вправе калечить судьбы
других  людей.  Ведь  Перов  вторгся  в  ее   жизнь,   воспользовавшись   ее
беззащитностью, слабостью и неспособностью реально  смотреть  на  вещи.  Она
была   почти   ребенком,   когда,   подчиняясь    исключительно    инстинкту
самосохранения, ударила насиловавшего ее Холодного... Но она  убила  его.  И
когда она  опускала  ему  на  голову  тяжелую  хрустальную  пепельницу,  она
искренне желала ему смерти. Это была правда. Она  бы  и  сейчас  его  убила,
оказавшись в таком же положении...

***

   Постояв на крыльце гостиницы и еще не решив, куда именно она пойдет, Эмма
вновь вернулась в номер и позвонила в  свою  квартиру.  А  что,  если  Перов
сейчас там? Но трубку никто не взял. Если даже Перов и  там,  навряд  ли  он
поднимет трубку, выдавая тем самым свое присутствие. Да и зачем ему  столько
времени проводить в  ее  квартире,  привлекая  к  себе  внимание  соседей...
Соседи! Вспомнив про соседей, Эмма набрала номер телефона ближайшей  соседки
Валентины и, услышав ее голос, страшно обрадовалась.
   - Валя, это я, Эмма...
   - Эмка? - Валя тотчас узнала ее и даже как будто  бы  тоже  обрадовалась.
Она  была  обычной  домохозяйкой,  ее  муж  работал  заместителем  директора
картонажной фабрики и сразу же после рождения ребенка позволил своей жене не
работать, а вести дом и заниматься  воспитанием  сына.  Это  была  спокойная
полноватая молодая женщина  с  добрым  широким  лицом  и  веселыми  глазами.
Любимыми  ее  занятиями  были  просмотр  сериалов  по   телевизору,   чтение
зарубежных любовных романов и хождение по магазинам.  После  смерти  Эмминой
матери именно Валентина  помогала  своей  молоденькой  соседке  организовать
похороны и поминки и первое время, как могла, поддерживала  Эмму,  приглашая
без конца к себе в гости и пытаясь ее хоть немного  привести  в  чувство.  В
течение тех двух лет, когда  Эмма  работала  на  Перова,  они  с  Валентиной
встречались значительно реже. Ничего не подозревающая соседка была  уверена,
что Эмме помогает какой-то родственник из Сибири, которого она несколько раз
видела входящим или выходящим из Эмминой квартиры.  Интеллигентный  приятный
мужчина. Так случилось, что Валентина даже ни разу не поинтересовалась,  где
учится или работает Эмма, потому  что  при  встрече  прежде  всего  обращала
внимание на то, как Эмма одета, спрашивала ее, где она купила это платье или
туфли, после чего они расходились по своим квартирам  и  тотчас  забывали  о
существовании друг друга.  Это  были  обычные,  ни  к  чему  не  обязывающие
отношения  между  соседями.  Хотя  Эмма  всегда  при  встрече  с  Валентиной
испытывала угрызения совести из-за того, что не может пригласить соседку  на
чашку чая и рассказать ей о своей жизни.  В  страхе  перед  каждым  приходом
Перова она старалась вообще не  открывать  никому  дверь,  пока  не  услышит
характерный прерывистый нервный звонок... Кроме того,  у  нее  были  строгие
инструкции...
   - Эмка? Это ты? Откуда? Куда ты пропала?
   - Я уезжала.., по делам наследства.., в Москву... Скажи, Валечка, ко  мне
никто не приходил, у тебя никто про меня ничего не расспрашивал?
   - Приходили из ЖКО, спрашивали, куда ты уехала и  почему  не  платишь  за
квартиру... Вот  и  все.  А  однажды  вечером  мне  показалось,  что  кто-то
открывает твою дверь, я подумала, что  это  ты,  подошла  к  своей  двери  и
посмотрела в ?глазок?... Знаешь, мне показалось,  что  туда  вошел  мужчина.
Понимаешь, на площадке свет не горел, этот мужчина мог войти и к  соседям...
Просто я слышала, как открылась дверь.., ну и видела мужской силуэт...  Если
честно, то я подумала тогда, что к  тебе  пришел  жених...  Ты  же  молодая,
красивая... Эмка, так откуда ты звонишь?
   - С вокзала. Я сейчас приеду.
   - У тебя хоть все хорошо? Наследство-то получила?
   - Получила. Приеду, расскажу. Пока. - Она подожила трубку и пожалела, что
не спросила, когда же  именно  Валентина  видела  входящего  в  ее  квартиру
мужчину. Значит, Перов все-таки пасет ее. Ее не  было  в  городе  почти  две
недели. Если Перов ее и искал, то в Луговом или в Москве. Если же  он  такой
идиот, что думает, будто она прячется от него где-нибудь  в  городе,  то  не
исключено, что он действительно время от времени приходит в  ее  квартиру  и
поджидает ее там...
   И все-таки она поехала домой. В гостиницу она возвратиться не могла из-за
Орлова - была уже половина восьмого, а он так и  не  пришел  за  ней.  Слезы
душили ее. ?Он бросил меня. Лора уговорила его  остаться  в  семье.  Обычное
дело?. Даже если бы он сейчас и пришел, рассуждала Эмма, останавливая машину
и называя свой адрес, ей уже не хотелось его видеть... ?Ведь он знает, как я
переживаю, как жду его...? Она хотела, чтобы он, придя в гостиницу, прочитал
записку и понял, что она ушла. Что она может обойтись и без его помощи.  Что
она сама пойдет в прокуратуру, сама сядет в тюрьму,  а  может,  и  подставит
свою грудь для расстрела. Она была готова ко всему.  Больше  того,  ей  даже
захотелось увидеть Перова, чтобы сказать  ему  о  своем  намерении  во  всем
признаться.
   Когда Эмма остановилась  перед  дверью  своей  квартиры,  ноги  почти  не
держали ее. Тело тряслось мелкой дрожью,  зубы  стучали,  и  почему-то  было
очень холодно...
   Она вставила ключ в замок и медленно, стараясь не  шуметь,  чтобы  ее  не
услышала Валентина, повернула его. Затем еще раз.  Следующий  ключ.  Наконец
дверь словно вздохнула и, чуть скрипнув, открылась. В лицо сразу  же  ударил
запах яичницы. ?Перов здесь живет...? - мелькнуло у нее в голове. От  страха
она уже не  соображала,  что  делает.  Стояла  посреди  прихожей  и  боялась
пошевелиться. В полумраке прихожей мерцала в голубовато-фиолетовом, льющемся
из гостиной свете  большая  хрустальная  пепельница.  Прозрачная,  она  тоже
казалась голубой. Но вдруг на ней  явно  проступили  красные  пятна...  Эмма
зажмурила глаза и замотала головой. Открыла их и поняла, что пепельница  вся
в крови... В крови ее дяди, который теперь лежал в земле и гнил...
   Она сделала еще один шаг. В квартире было тихо. Но гостиная была освещена
так, словно где-то в глубине ее беззвучно работал  телевизор.  А  что,  если
Перов уснул, глядя телевизор, и теперь спит?
   Эмма подошла еще ближе  к  тумбочке,  на  которой  стояла  пепельница,  и
поняла, что она совершенно чистая и что на ней нет никакой крови.  Просто  в
ней лежат красные бусы. Бусы ее матери. Она взяла бусы и  машинально  надела
на себя. Послышался шорох. В гостиной заметались тени. Перов проснулся. Эмма
схватила пепельницу. Сейчас круг замкнется.  Несколько  мгновений  -  и  все
будет кончено. Он не имеет права жить.  Если  он  оставит  в  покое  ее,  то
примется за кого-нибудь еще... Он не успокоится, пока не обопьется своим  же
злом...
   В светлом прямоугольнике возник мужской  силуэт.  Человек  набросился  на
Эмму, сбив ее с ног... От человека пахло чесноком и яичницей. Мерзкий запах.
Мерзкий человек. Крепко держа в руке пепельницу, Эмма со всей силы  обрушила
ее на голову Перова. Послышался звук разбившегося стекла; тело,  лежащее  на
ней, тотчас обмякло, что-то теплое закапало ей на лицо. Она быстро  сбросила
с себя мужчину, поднялась и первое, что  она  сделала,  чтобы  не  повторить
ошибки двухлетней давности,  кинулась  к  входной  двери  и  крепко-накрепко
заперла ее на все замки, засов и  цепочку.  После  этого,  перешагнув  через
распростертое на полу тело, вошла в гостиную. Так и  есть:  в  углу  работал
телевизор. Шла информационная программа ?Сегодня?. Только звук был отключен.
   Эмма плотно задернула шторы  и  включила  свет.  Перов  был  в  клетчатой
фланелевой рубашке и спортивном синем трико. Он лежал лицом вниз, голова его
была залита кровью. Эмма, почему-то  почувствовав  себя  значительно  лучше,
подошла поближе и включила свет в прихожей. У  Перова  были  темные  волосы,
мужчина же, который лежал на полу, был ярко  выраженным  блондином.  У  него
были совершенно белые волосы, запачканные кровью.  Эмма  почувствовала,  как
внутри у нее похолодело. Присев на корточки и с трудом перевернув мужчину на
спину, она чуть не закричала от ужаса, увидев знакомые черты лица  и  плотно
сжатые губы...

Мюнхен. Август 1999 г.

   Она смотрела на спящего рядом мужчину  и  в  который  раз  задавала  себе
вопрос: почему она здесь с ним? И причем именно в  этой  последовательности:
почему? Она? Здесь? С ним? ПОТОМУ что она не могла оставаться в Москве после
всего, что с ней произошло... Это становилось слишком опасно. Почему  именно
ОНА? Да потому что мужчины, оказывается,  любят  красивых  женщин,  красивых
собак, красивых лошадей... Почему ЗДЕСЬ? Потому что у Прозорова здесь  дело,
которое позволяет ему содержать сразу две семьи. Будь у него еще одна  такая
фирма или просто побольше денег, он  завел  бы  еще  одну  семью,  только  в
качестве  ненастоящей  жены  была  бы  уже,   скажем,   Берта...   Очевидно,
гувернантки ассоциируются у Прозорова с чистотой, детьми, стройной фигуркой,
доступностью и невероятно возбуждают его... Почему именно С НИМ?  Да  потому
что это его семье потребовалась гувернантка, и это его жена,  Валерия,  дала
дурацкое объявление в газету.
   Каким был Прозоров? Сильным и спокойным.
   И он учил ее жить. Как разговаривать,  как  одеваться,  как  ходить,  как
разогревать суп, как укладывать  волосы,  как  реагировать  на  его  поздние
возвращения с работы, как смеяться, чтобы  не  оскорбить  собеседника-немца,
какие чулки надевать,  какую  позу  принимать,  чтобы  не  утомляться...  Он
говорил ей все это с легкой ироничной улыбкой, унижающей ее до самых  пяток.
Как бы подчеркивал: знай, девочка, свое место. Это я сделал  из  тебя  леди.
Это я привел твое тело и  мысли  в  полный  порядок,  и  теперь  ты  обязана
слушаться меня во всем.
   И она слушалась. У нее не было выбора.  Единственным  развлечением  ее  в
Мюнхене были редкие вечеринки, которые устраивали друзья Прозорова. Там было
много молодежи, все был