его не воспринимала... ?У меня будет ребенок
от Сережи?. Это занимало ее сейчас больше всего.
   - О чем вы думаете? - услышала она и мотнула головой.
   - Извините, задумалась... А куда вы меня привезли?
   Машина  остановилась  возле  огромного  здания,   светящегося,   как   ей
показалось,  тысячами  маленьких  окон...  ?Этажей  сто,  не  меньше...?   -
промелькнуло у нее в голове.
   - Это гостиница. Надеюсь, документы у вас в порядке?
   - Разумеется. Все хорошо, вот только московской прописки  не  хватает,  -
попыталась она пошутить, но шутка вышла неуклюжей. Она с каждой минутой  все
больше и больше убеждалась в том, что  совершенно  не  умеет  вести  себя  с
незнакомыми людьми. Что ей надо этому научиться.
   Она,   не   задумываясь,   прошла   процедуру   регистрации,   и,    пока
администраторша заполняла какие-то бланки и возилась с ее паспортом, Эмма  с
восхищением осматривала гигантский,  залитый  ярким  светом  холл,  покрытый
рыжим мягким ковролином, с великим множеством кресел и банкеток,  диванов  и
застекленных витрин с сигаретами и спиртным, сувенирами и  книгами...  Здесь
было много иностранцев, они  были  чудно  одеты  и  производили  впечатление
хозяев жизни.
   -  Наверно,  за  этот  номер  вы  отвалили  кучу  денег,   -   произнесла
ошеломленная Эмма,  оказавшись  в  номере  на  двенадцатом  этаже,  где  все
напоминало ей декорации дорогого заграничного фильма. Две большие комнаты  -
гостиная и спальня  -  бархат,  позолота,  мебель,  сделанная  под  старину,
кружевные, во все  огромное  окно,  занавеси,  огромный  телевизор,  розовый
телефон... - Слушайте, все это как-то странно. Вы  что,  собираетесь  как-то
использовать меня?.. Понимаете, мне стало страшно... Все эти врачи, осмотры,
гостиница, роскошь и.., вы... Что вам от меня нужно?
   - Я же сказал, что моя жена ищет для детей няню... Если вы  не  доверяете
мне, можете изучить мой паспорт, пока я буду заказывать ужин...
   Эмма  взяла  из  его  рук  паспорт,  раскрыла  его  и,  увидев  несколько
искажающую нового знакомого фотографию, невольно улыбнулась.
   Да, все правильно. Он женат на женщине по  имени  Валерия,  у  него  двое
маленьких детей.
   - Ну хорошо... - Она вернула ему паспорт и пожала плечами, словно все еще
не понимая, что она здесь делает. - Приятно познакомиться с  вами,  господин
Прозоров...
   Он, моментально отреагировав на свою фамилию,  повернулся  к  ней  и,  не
отрывая трубку от уха, спросил, словно это было самым важным на  сегодняшний
вечер:
   - Вы когда-нибудь пробовали морские гребешки?

***

   Она всю ночь не могла уснуть. Мыслей накопилось столько, что голова  была
готова расколоться, чтобы выпустить наружу хотя бы часть их... Что  ее  ждет
завтра? Правильно ли она сделала, не позвонив Сергею перед отъездом?  Почему
она не позвонила Ядову и не рассказала обо всем, что с ней  произошло?  Ведь
он бы помог.., хотя бы советом?.. Что надо от нее Прозорову и не  собирается
ли он использовать ее, как в свое время Перов?..
   Она включила свет и, сев на постели, подтянула легкое шелковое одеяло  до
подбородка. Прямо напротив кровати, округлая спинка которой мерцала в  свете
оранжевого ночника, висело огромное, в литой золоченной оправе,  зеркало.  В
нем Эмма увидела себя и обрадовалась, обнаружив румянец на  щеках,  блеск  в
глазах и нечто наподобие блуждающей улыбки . Кто бы мог подумать, что спустя
несколько часов после приезда в Москву она будет лежать на шикарной  кровати
дорогого гостиничного номера, утопая в шелковых простынях, чувствуя в  своем
желудке приятнейшую тяжесть после обильного и вкусного ужина... Ее  опасения
относительно того,  что  Прозоров  после  ужина  начнет  приставать  к  ней,
оказались  напрасными.  Они   мило   попрощались,   договорившись   назавтра
встретиться в пять вечера в холле гостиницы.
   - Я думаю, что вы не сбежите? - внимательно посмотрев ей в глаза, спросил
Прозоров и склонил свою идеально слепленную, практически лысую голову набок.
Впервые в своей жизни  Эмма  видела  перед  собой  мужчину,  чья  лысина  не
вызывала в ней насмешки или сожаления. Гладкая, покрытая у  висков  светлым,
почти незаметным ежиком волос голова вызывала восхищение и  придавала  всему
облику Владимира Александровича некую солидность. ?Хотя, безусловно, будь он
лохматым, как его приятель-терапевт, он все равно смотрелся бы как президент
США?.
   - Я тоже так думаю, - улыбнулась Эмма.
   - Тогда до встречи?
   - До встречи.
   Он ушел, а она еще долго стояла перед дверью, не зная, довериться  ли  ей
этому человеку или нет.  Пока  не  почувствовала  страшную  усталость  и  не
вспомнила про ванную комнату.
   Чтобы не ощущать себя такой уж одинокой и оторванной  от  внешнего  мира,
Эмма включила на полный звук телевизор и, ложась в ванну,  уже  знала  почти
все, что произошло за этот день в мире. Слушая монотонный голос диктора, она
понимала, что она - всего лишь песчинка на этом  пляже,  именуемом  пахнущим
сыростью словом ЗЕМЛЯ. И что здесь никому нет дела ни до кого.  Что  люди  в
основной своей массе страшно одиноки.
   Но самый острый приступ одиночества Эмма пережила, конечно, в день, когда
умерла ее мама. Все случилось неожиданно,  и  смерть  мамы  была  нелепа  до
безобразия... Воспаление легких. Отец умер в поезде от  сердечного  приступа
как раз за год до их с мамой поездки в Сухое. В то время Эмма и не  знала  о
существовании этого слова ОДИНОЧЕСТВО. Им было хорошо вместе, что бы они  ни
делали, о чем бы ни разговаривали и куда бы ни ездили. После смерти  отца  у
Эммы осталось ощущение того, что он просто уехал  в  долгую  командировку  и
должен вот-вот вернуться. Когда же умерла мама, она поняла, что потеряла  ее
навсегда. Эмма с детских лет  просила  родителей  подарить  ей  братика  или
сестру и лишь уже в более сознательном возрасте как-то наткнулась на письмо,
которое отец писал маме за год до рождения Эммы.  Это  письмо  она  нашла  в
книге ?Пармская обитель? и была очень удивлена, когда прочла его  от  начала
до конца.
   Никогда больше в жизни ей  не  приходилось  читать  более  откровенных  и
интимных посланий. Похоже, мама была в отъезде (письмо было без конверта,  а
потому непонятно было, откуда и куда оно отправлено), отец  скучал  по  ней,
писал, что не может больше  обходиться  без  ее  ?рыжей  гривы?  и  ?золотой
челочки?, без ее ?переполненных соком чаш?... Наверное, у него были нелады с
русским языком и явно хромала стилистика, но то, что он любил  свою  Natali,
было несомненным. Еще он писал о том, что консультировался у ?д-ра П.? и что
навряд ли ему поможет операция. И еще там была такая фраза: ?Но  у  нас  все
равно когда-нибудь будут дети?. Письмо было датировано маем 1978 года,  Эмма
родилась в 78-м. Значит, у них все же что-то получилось, и это ЧТО-ТО лежало
теперь в ванне и считало мыльные радужные пузыри на своем животе... А в этом
животе таилось еще ЧТО-ТО, что получилось у Эммы с Орловым.
   В Сухом, в той же бане, она слышала  разговоры  подвыпивших  баб  о  том,
что ?Наталия угробила своего мужика?, что ?он высох весь, измаялся...?.
   Однажды Эмма спросила мать прямо:
   - Ма, а ты изменяла папе?
   - Открыто - никогда. - И все. Больше ни единого слова. Не следовало ли из
этого, что у матери были мужчины, о которых, как ей казалось, отец ничего не
знал?
   Мама довольно часто ездила в командировки, отец  -  реже.  В  доме  порою
велись разговоры о том, что ?давно пора прекращать  эти  разъезды,  что  уже
возраст не тот...?, но ни разу Эмма не слышала ни слова о разводе.  Родители
жили тихо, спали вместе, и никогда никто из них не повышал на другого голос.
Эмму воспитывали, что называется, в ?розовых очках?.
   "Идеалисты. И дочь сделали такой же. Знали бы  вы,  мои  дорогие,  что  я
сотворила  с  вашими  идеалами!..?  Она  с  силой  хлопнула  по  поверхности
вспененной зеленоватой воды и отшвырнула от себя кусок мыла.

***

   Устав от бессонницы, Эмма оделась и  вышла  в  коридор.  Длинная  красная
ковровая дорожка  с  желтым  орнаментом,  в  холле  возле  лифта  пьет  кофе
симпатичная дежурная.
   - Что, не спится? - спросила она, приветливо улыбаясь Эмме, которая так и
замерла перед столом, всматриваясь в покрытое кремом лицо  дежурной.  -  Вас
испугал мой крем?  Все-таки  три  часа  ночи,  я  и  не  думала,  что  увижу
кого-нибудь... Вы уж извините...
   Но Эмма ее не слышала, она смотрела,  как  женщина  быстрыми  и  плавными
движениями счищает крем с  лица  салфеткой,  как  снимает  с  головы  банный
тюрбан. Когда же из-под тюрбана показались волосы, Эмма, чтобы не закричать,
закрыла рот рукой. Это было уже слишком для одного дня...
   - Анна? Это вы?
   Анна, запустив пальцы в свои длинные белые волосы, откинула  их  назад  и
тряхнула головой:
   - Бог мой, Эмма, это ты? Невероятно...  -  У  нее  был  приятный  грудной
голос, огромные голубые глаза и нежный розовый рот. При всей ее молодости (а
ей было, судя по словам Ядова, чуть больше  тридцати)  в  ней  чувствовалась
зрелость пожившей женщины, опытной, умной и, конечно же, разочарованной. Это
сквозило во взгляде и  даже  движениях,  в  которых  женственности  было  не
больше, чем какой-то обреченности, словно ее тело устало повторять одни и те
же движения, тем более что ничего нового  эти  самые  движения  в  ее  жизнь
внести уже не могли, словно Анна не жила, а просто проживала  остаток  своей
жизни. И это при ее-то красоте! В ней чувствовалась твердость духа, которая,
в сочетании с внешней хрупкостью и беззащитностью, вызывала  желание  узнать
эту женщину поближе и принять в ней участие.
   - Я здесь совершенно случайно... - сказала Эмма первое, что пришло  ей  в
голову.  Она  приблизительно  знала,  какой  вопрос  последует   далее.   Но
подготовиться к нему у нее уже не было времени.
   - Вы поссорились с Сережей? - Анна нахмурилась, словно заранее  не  желая
поверить в это. - Скажи, ты здесь вместе с ним? Ядов выставил вас за  дверь?
Что случилось?
   - Ядов, наоборот, не хотел, чтобы мы уезжали... Он очень страдает и  даже
собирался отравиться...
   - На то он и Ядов, чтобы демонстративно принять яд. В этом - он  весь,  -
от слов Анны повеяло холодом. - Он и представления не имеет, сколько яда  он
влил в мою жизнь, как он отравлял меня... Я его ненавижу...
   И Эмма поняла, что с тех самых пор, как Анна ушла от Ядова, у нее еще  не
было возможности поговорить об этом хоть с кем-нибудь. Она носила свою  боль
в себе.
   - Скажите, вы его любите?
   -  Любила.  -  Анна  говорила  уже  более  мягко  и  приглушенно,  словно
вспоминая. - Только вот не знаю, за что... Мне нравилось  сознавать,  что  я
вообще нахожусь рядом с ним. Первое время от звука  его  голоса  у  меня  по
спине бежали мурашки. Я была счастлива.
   - Вы знали Ядова до того, как устроились к нему на работу?
   - Мне кажется, что я знала его всегда. С самого детства. Только  он  меня
не помнит, мы жили с ним в одном доме в Столешниковом переулке, а  потом  он
переехал... Я искала его, когда была еще десятиклассницей...  А  потом  сама
вышла замуж и переехала на Масловку. Но с мужем прожила чуть больше года. Он
был слишком ревнивым, а это оскорбляет... И вот в одной компании зашла  речь
о Ядове. Так я и узнала, где он живет и чем занимается. Первый раз я  пришла
к нему не в качестве домработницы... Он ведь ссужает деньгами, вот под  этим
предлогом я к нему и заявилась, рассказала страшную историю о своих долгах и
ожидаемом наследстве... Короче, несла один бог знает что... Я  все  смотрела
на него и надеялась, что он меня вспомнит, но он дал мне деньги, я подписала
какие-то бумаги и ушла... У него остались мои данные, номер  телефона...  Он
позвонил на следующий день и предложил мне поработать у него. С этого-то все
и началось. Я жила как во сне... Я была влюблена в него до невозможности.  И
он это чувствовал, он сам мне потом рассказывал...
   - Но что же произошло дальше?
   - Я не знаю. Он писал мне любовные письма. Я их все сохранила.  Он  любил
меня, а спал с другими женщинами. Я не знала, как к этому относиться..,  да,
впрочем, и сейчас не знаю... Я пробовала поговорить с твоим  Сергеем,  чтобы
понять, в чем дело, может, я чисто физически не устраиваю Ядова, но ведь  он
даже ни разу не видел меня раздетой, ни разу не  прикоснулся  ко  мне...  Ты
можешь себе представить, что  я  испытывала,  когда  кормила  завтраком  его
очередную любовницу? Что я чувствовала, когда убирала его кровать?!
   - Неужели он ни разу не пытался поцеловать вас или обнять?
   - Нет, ни разу. Хотя он много писал  об  этом  в  своих  письмах...  Если
почитать их, то может создаться впечатление, что мы с ним любовники...
   - Мне Сергей рассказывал о вас, - решилась все-таки сказать Эмма, которая
еще с трудом представляла, как может Анна  отнестись  к  ее  словам,  но,  с
другой стороны, надеясь, что  хотя  бы  таким  образом  сможет  помочь  Анне
разобраться в своих отношениях с Ядовым. -  Может,  я  ничего  нового  и  не
скажу, но из всего, что я  слышала  про  вас  и  Ядова,  я  поняла,  что  он
относился к вам, как к ангелу... Он считает вас  высшим  существом...  Я  не
знаю, вы понимаете, что я имею в виду?..
   Анна опустила голову и тяжело вздохнула.
   - Он заидеализировал меня... Иногда мне казалось, что в Ядове  живут  два
человека:  один  -  философ-аскет,  стремящийся  к  познанию   жизни   путем
созерцания и который далек от  реальной  жизни,  а  второй  -  чревоугодник,
сладострастник, обманщик, шулер, наконец...
   - Знаете, а на мой взгляд, в нем живет еще и третий человек...
   Анна подняла голову и вопросительно взглянула на Эмму:
   - Что ты имеешь в виду?
   - А то, что в нем живет маленький мальчик, который боится жизни.., боится
одиночества, боится остаться один,  боится  темноты...  Неужели  вы  еще  не
поняли, что он отождествляет вас с образом своей матери?!
   - Матери? Да что ты такое говоришь?!
   - После вашего ухода он превратился в маленького и беззащитного мальчика,
которого бросила мама. Быть может, вам покажется, что я несу бред, но ведь и
у меня с Сережей произошло то же самое... Они одной породы:  Ядов  и  Орлов.
Они - ведомые.
   - Ну, что касается Сережи, то здесь ты, может, и  права...  В  его  семье
первую скрипку всегда играла Лора, я это знала по их разговорам с  Ядовым...
Таких мужчин довольно много. Но мой Ядов...
   "...мой Ядов..."
   - Нет, он никогда не был инфантильным...
   - Да это и не инфантилизм, это что-то другое, более сложное.  И  источник
этого психологического состояния мужчины нужно  искать  в  его  детстве  или
юности... Скажите, вы что-нибудь знаете  о  его  давнем  романе  с  замужней
женщиной, у которой потом от Ядова родился  ребенок  и  умер,  кажется,  при
родах?..
   - Да, я слышала эту историю  от  наших  общих  знакомых...  Но  Ядов  сам
никогда не вспоминал об этом...
   - А вы не пытались понять, почему он вам не рассказывал эту историю? Ведь
вы жили вместе, под одной крышей, вы  кормили  его,  наверняка  лечили  его,
когда  он  болел,  ставили  ему  горчичники,  ухаживали  за  ним...  Долгими
вечерами, когда в доме не было гостей, вы наверняка о чем-то  разговаривали,
вспоминали детство, случаи из жизни...
   - Да, бывало и такое... Но об этой женщине он мне ничего не  рассказывал.
Я только знала, что она  бросила  его,  вернулась  к  мужу  и  родила  этого
ребенка, что роды были трудные, а женщина едва осталась жива,  поскольку  на
ее физическое состояние подействовали постоянные  скандалы  дома,  во  время
которых муж упрекал ее в связи с Ядовым... Вот такие дела...
   - Возможно, что именно с этой женщиной  Ядов  чувствовал  себя  настоящим
мужчиной. Это была, судя по всему, любовь,  которая  для  Ядова  закончилась
трагически: его бросили. Бросили, не понимая, что тем самым наносят  удар  в
его самое уязвимое место - самолюбие. Я понимаю, конечно, что многие мужчины
страдают, когда их бросают, но для Ядова, который боготворил эту  женщину  и
возвысил ее до небес, ее уход оказался почти смертельным. И тогда, возможно,
он, проанализировав их отношения, понял, что в чем-то был не прав,  если  не
сумел удержать эту женщину...
   - Ты хочешь сказать, что она ушла от него, разочаровавшись в  нем  как  в
мужчине? Что именно по этой причине она предпочла ему своего мужа?
   - А почему бы и нет? Вот он и  решил,  что  такое  высокое  чувство,  как
любовь, не должно переходить в физические отношения, дабы не опошлять  ее...
Что физическая любовь может существовать сама по себе и при этом не будет ни
к чему обязывать... Так появилась в его жизни любовница, с  которой  его  не
связывало ничто, кроме постели.., затем еще одна и еще...  И  он  постепенно
привык к такому образу жизни. Пока в его жизни не появились вы. И он полюбил
вас, Анна. Быть может, еще сильнее, чем ту женщину. Испытывая к вам,  помимо
высоких чувств, еще и желание, он испугался, что потеряет вас  так  же,  как
потерял ТУ свою любовь, ту  женщину...  И  если  со  своими  любовницами  он
чувствует себя настоящим мужчиной, то рядом с вами он становился неуверенным
в себе...
   Эмма перевела дух. Ей показалось, что она проговорила несколько часов без
перерыва. Анна, наверное, мысленно перенеслась в квартиру Ядова, она даже не
заметила, что Эмма перестала говорить. Просто сидела с  задумчивым  видом  и
смотрела поверх головы Эммы куда-то в пространство. Когда она очнулась, Эмма
уже медленно удалялась от нее по коридору. Анна окликнула ее.
   - Эмма, вернись... Ты же не рассказала мне ничего о себе...  Где  Сергей?
Что у вас произошло?
   Эмма вернулась и села на предложенное Анной кресло. В  холле  по-прежнему
было тихо, и каждое произнесенное слово эхом отдавалось где-то наверху.
   - Мы поехали домой, чтобы уладить наши общие дела...  -  Она  говорила  с
трудом. - Он оставил меня в гостинице и поехал к себе - говорить с  Лорой  о
разводе. Я еще посоветовала ему, чтобы он объяснил свой поступок не тем, что
он уходит ко мне, а тем, что ему известно, что у Лоры есть любовник...
   - А это правда?
   - Да, это правда,  я  сама  это  видела...  И  я  осталась  ждать  его  в
гостинице... Когда ждешь, время тянется так медленно... Прошло шесть  часов,
а он так и не появился... И тогда я собралась и уехала.
   - Да ты просто с ума сошла! Неужели ты не могла подождать еще часок?
   - Через ?часок? я позвонила уже из другого места  к  нему  домой,  трубку
взяла Лора, и, когда я попросила пригласить к телефону Сергея,  она  позвала
его...
   - То есть ты хочешь сказать, что он был дома?
   - Конечно...  Кроме  того,  я  не  могла  бы  сказать,  что  у  Лоры  был
взволнованный голос... Она разговаривала совершенно  спокойным,  можно  даже
сказать, обыденным тоном... Здесь могло произойти следующее: либо Сергей так
и не решился поговорить с ней о разводе,  либо  Лора,  догадываясь  о  нашем
романе, перехватила инициативу и только ей известными способами убедила  его
остаться с ней...
   - Ты не права, могло произойти все, что угодно, вплоть до самых на первый
взгляд нелепых ситуаций... Мне кажется, что  ты  чего-то  не  договариваешь,
Эмма... Ты не могла уехать из города лишь из-за того, что Сергей опоздал  на
пару часов... Я уверена, что он приезжал в гостиницу, но, не найдя тебя там,
вернулся домой... А что ты делаешь в этой гостинице? Ты что, уехала из С,  в
Москву? Подальше от Сергея?
   - Но ведь ты же ушла от Ядова...
   - Я - это совсем другое дело... Сергей  любит  тебя,  я  еще  никогда  не
видела его таким счастливым... Мне кажется, что с  твоим  появлением  в  его
жизни все остальное -  семья,  ювелирные  дела  -  отодвинулось  на  дальний
план... Вы могли быть так счастливы... Ты поступила очень глупо, и я  говорю
тебе это прямо.
   - А вы поступили не глупо, бросив несчастного Ядова? Кстати, я до сих пор
не знаю, как его зовут.
   - Валерий, - пробормотала Анна в каком-то замешательстве, словно ей стало
стыдно, что и она, уподоб